М а н я. На что же ты истратила свою жизнь?
О л ь г а П а в л о в н а. На тебя, на тебя я жизнь истратила.
М а н я. И совершенно напрасно.
О л ь г а П а в л о в н а. Теперь сама вижу, что напрасно.
М а н я. Хотите, я вас перевоспитаю?
О л ь г а П а в л о в н а (роняет чашку). Не говори ничего, когда у меня посуда в руках. (Зовет.) Сережа, Сергей Петрович!
Входит К а р а у л о в со смычком в руках.
К а р а у л о в. Ольга Павловна, ведь ты Чайковского перебила.
О л ь г а П а в л о в н а. Что Чайковского — я посуду перебила! Ты к дочери прислушайся!
М а н я. Отец, скажи, пожалуйста, из-за тебя погибла хоть одна женщина?
О л ь г а П а в л о в н а. Вот!
К а р а у л о в. Из-за меня? Из-за меня две чуть не погибли.
М а н я. Что же они, застрелились, утопились?
К а р а у л о в. Отравились. Еле спасли.
М а н я. Ты не стесняйся, рассказывай, где это было?
К а р а у л о в. У нас, дома.
М а н я. Как же они отравились?
К а р а у л о в. Рыбой. Я угощал.
М а н я. Я не об этом спрашиваю. От любви, от любви к тебе никто не страдал? Ты артист, музыкант, возможно — был интересным.
О л ь г а П а в л о в н а. Никогда не был.
К а р а у л о в. Был, был.
М а н я. Не спорьте. Ну? Губил ты поклонниц?
К а р а у л о в. Я не понимаю — какого ты от меня душегубства требуешь? Я почти всю жизнь в оркестре играл, а женщины только от солистов погибали, и то не до смерти.
М а н я. Почему вы такие неяркие?
О л ь г а П а в л о в н а. Мы неяркие? Обидно слушать.
М а н я. Ах, если бы вы могли выгнать меня из дому!.. Ночь… Мороз… Я ухожу без шубы, кутаясь в классический театральный платок… Слезы замерзают на глазах, и вьюга гонит меня по пустынным улицам… (Уходит в «образе».)
О л ь г а П а в л о в н а. Господи, чего это с ней?
К а р а у л о в. Или от любви, или от плохого питания.
О л ь г а П а в л о в н а. «Классическая ночь без шубы» — от любви.
К а р а у л о в. Кого же она любит?
О л ь г а П а в л о в н а. Я догадываюсь… Какого-нибудь мужчину.
К а р а у л о в. Ты лучше не догадывайся, а скажи: кто у нас в доме бывает?
О л ь г а П а в л о в н а. Теперешние молодые люди в домах не бывают, они свое место знают: дальше террасы не идут.
К а р а у л о в. Трудная женщина!.. Ну, на террасе кто за Маней ухаживает?
О л ь г а П а в л о в н а. Ни на террасе, ни в других местах никто теперь ни за кем не ухаживает.
К а р а у л о в. Как же они… ну, встречаются, объясняются?
О л ь г а П а в л о в н а. Как они это делают, не знаю, а догадываться боюсь. Я кавалеров от дачи отгонять стараюсь. Вон один с утра бродит. (Подталкивает мужа к двери.) Делай вид, что нас дома нет.
Уходят.
Входит С е н е ч к а с гитарой. Смотрит на окна. Садится против дачи на противоположном конце площадки. Поет.
С е н е ч к а.
Пусть не слушает наша эпоха,
Сообщаю секретно тебе,
Что мое самочувствие плохо
И здоровье мое — так себе.
(Глядит на окна.)
Одно окно закрывается.
(Поет тише.)
Знаю: шансы на «да» очень малы
И, поскольку завянут мечты,
Разобью я гитару о скалы…
Нету скал — так заброшу в кусты.
Захлопывается другое окно.
(Поет трагическим шепотом.)
Перспективы достаточно мрачны.
Я решу наболевший вопрос…
И погибну под поездом дачным,
Улыбаясь из-под колес…
Окно с треском распахивается. Голова К а р а у л о в а.
К а р а у л о в. Если вы для Мани стараетесь, то напрасно, ее нет дома. Туда, в ту сторону пойте. (Закрывает окно.)
С е н е ч к а. Опять как-то неловко вышло. (Подходит и тихонько стучит в окно.)
Оба окна распахиваются: в одном — голова К а р а у л о в а, в другом — О л ь г и П а в л о в н ы.
О л ь г а П а в л о в н а. Что вам еще?
С е н е ч к а. Простите за беспокойство.
К а р а у л о в. Больше ничего?
С е н е ч к а (Ольге Павловне). С моей стороны как-то некультурно вышло.
Ольга Павловна захлопывает окно.
(Караулову.) То есть я хотел извиниться за неорганизованное пение в рамках дачной местности.
К а р а у л о в. Все?
С е н е ч к а. Все.
К а р а у л о в (закрывает окно). Карузо.
С е н е ч к а (отходя). Карузо… За что? Если не родился нахалом — у нас не жить. (Вежливо, робко кланяется даче и уходит.)
На террасе появляются О л ь г а П а в л о в н а и К а р а у л о в.
К а р а у л о в. Я его по ложному следу направил. Смотри, а это кто?
О л ь г а П а в л о в н а. Где?
К а р а у л о в. Вот, на дорожке, к Мане подходит.
О л ь г а П а в л о в н а. Это же Прибылев, Федор Федорович. Этот пускай подходит. Он здесь шоссе будет прокладывать. Гляди: руку целует.
К а р а у л о в. Отвернись. Делай рассеянное лицо, дыши воздухом. Погоди, ведь теперь руку в обществе не целуют?
О л ь г а П а в л о в н а. Этому простительно: дача своя, инженер, корректный. Давай бог, давай бог!..
К а р а у л о в. Кому давай? Чего давай?
О л ь г а П а в л о в н а. Мане давай, счастья давай. Они сюда идут… (Толкает Караулова в комнату.)
К а р а у л о в. Куда ты меня толкаешь?
О л ь г а П а в л о в н а. Уходи с террасы, не бросайся им в глаза.
Уходят. Входят М а н я и П р и б ы л е в.
П р и б ы л е в. Маня, Маруся, Марго… Вы — актриса. Не зная страсти, вы не имеете права выйти на сцену. (Протягивает к ней руку.)
Маня делает шаг в сторону.
Думаете, что сейчас вы отошли от меня? Нет, вы отошли от искусства… Знайте, что все великие артистки любили.
М а н я. Ведь они не вас любили?
П р и б ы л е в. Маня, Маруся, Марго, вы не хотите понять. Я объясню… (Берет ее за руку.) Войдемте в вашу комнату.
М а н я. Нет, я этого и в комнате не пойму. (Отнимает руку.)
П р и б ы л е в. Как же после этого соприкасаться с молодежью? Что ж, отталкивайте, гоните… Я замкнусь, уйду в себя… Знакомы ли вы с трагедией индивидуализма? Хотите покататься на автомобиле?
М а н я. Нет.
П р и б ы л е в. Как горько одиночество! А в моторной лодке?
М а н я. Тоже нет.
П р и б ы л е в. Чем же вы отличаетесь от прежних барышень, сметенных революцией?
М а н я. А тем, что я вам не верю.
П р и б ы л е в. Прекрасно, я докажу. Я докажу. Но загляните в мое сердце хотя бы из артистического любопытства.
М а н я. Хорошо. Как-нибудь загляну, а сейчас мне надо работать.
Входит С е н е ч к а.
П р и б ы л е в (отходит, пятясь). Маня, Маруся, Марго… (Наталкивается на Сенечку.) Дерево? Простите, я ошибся. (Уходит.)
С е н е ч к а. Я понимаю: это дерзкий намек. Надо ему отпарировать, срезать… И вот, нет во мне быстрого нахальства. (Кричит вслед Прибылеву.) От дерева слышу! Мария Сергеевна, чего это ваш папаша имеет против меня?
М а н я (смотрит в тетрадь). Откуда вы взяли?
С е н е ч к а. Имеет, имеет. Я про вас спрашивал, а он меня в другую сторону, в овраг послал. Нет, я родился под неважной планетой. Присесть можно?
М а н я. Садитесь, только ненадолго. (Читает роль.)
С е н е ч к а. Конечно, с моим счастьем только долго в тюрьме сидеть. Мария Сергеевна, мучает меня один чисто теоретический вопрос. Очень у меня гнусная профессия?
М а н я. Почему? Вы человек нужный, техник…
С е н е ч к а. Но какой техник? Зубной. А я хочу, чтобы в жизни перспективы были, а в полости рта какие горизонты?
М а н я. Ну что же, учитесь, работайте над собой.
С е н е ч к а. А я не работаю? Между нами говоря, Большую энциклопедию читаю.
М а н я. И много прочли?
С е н е ч к а. В первом томе до «абсурда» дошел. Я живу по плану. (Вынимает записную книжку.) Вот самозадание: на июнь — справить костюм по случаю, а на июль — психологию перестроить. Мария Сергеевна… (Хочет обнять Маню, но не смеет, его рука остается в воздухе.) Мария Сергеевна, я решил собраться с нахальством. (Вскакивает.) Моя биография в ваших руках!
М а н я. Что с вами? (Опускает роль.)
С е н е ч к а. А то, что я сейчас как будто из аэроплана с парашютом должен прыгать. Кругом — вихрь, до земли восемь верст, в спину подталкивают, а прыгнуть нахальства не хватает. А вдруг парашют не раскроется? Что тогда? Бесформенность и гражданская панихида.
М а н я. Сенечка, да что с вами?
С е н е ч к а (закрывает глаза рукой). Смотрите. Прыгаю! Я вас люблю! Лечу и жду ответа! И раз, и два, и три, и четыре…
Из дачи выходят О л ь г а П а в л о в н а и К а р а у л о в. Устремляются к Сенечке.
С е н е ч к а. Люблю!.. И пять, и шесть… и семь…
О л ь г а П а в л о в н а. Вы что же? Закрывши глаза, нашу дочь компрометируете?
С е н е ч к а (открывая глаза). Расшибся.
О л ь г а П а в л о в н а. Сергей Петрович, тесните этого гражданина, тесните!
К а р а у л о в (отводя Сенечку под руку). Гуляйте, молодой человек, там гуляйте…
С е н е ч к а. Сперва ознакомьтесь со мной; может быть, я хороший.
М а н я. Сенечка, заходите, вы мне очень нравитесь!
С е н е ч к а. Нравлюсь? Вам? Я? (Целует Караулова.) Папаша!.. (Уходит, пошатываясь от счастья.)
М а н я. За что вы его прогнали?
О л ь г а П а в л о в н а. За количество. Много их очень, Маня. Держись Федора Федоровича. Федоры Федоровичи два раза в жизни не попадаются.
М а н я. О чем вы?