Коминтерн и мировая революция. 1919-1943 — страница 5 из 17

ПОДГОТОВКА: СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА, 1928 – 1934

В повседневной деятельности коммунистическая партия в некоммунистической стране ставила перед собой двоякую задачу: 1) достижение ближайших целей и 2) подготовка к возможной попытке захватить власть. Неоднократно в материалах Коминтерна говорилось о тесной связи между текущей политикой и практической деятельностью коммунистов и их усилиями в будущем, когда они предпримут попытку захвата власти. Достижение ближайших целей, таких как улучшение условий труда, могло означать, что коммунистами завоевано влияние над важным слоем населения. В отличие от большинства политических партий, которые принимают существующее устройство общества и ищут способы, как действовать в нем, коммунистическая партия проявляет бескомпромиссную враждебность по отношению ко всем некоммунистическим обществам и смело провозглашает свой разрыв по фундаментальным вопросам с главными институтами этих обществ. Члены коммунистических партий всегда помнят о главной цели – свержении существующего социального строя и построении коммунистического общества. Стратегия и тактика коммунистических партий в каждый конкретный момент должна определяться не только решением текущих задач, но также и конечной целью – подготовкой захвата власти коммунистами в будущем.

В качестве свидетельства усилий коммунистов по подготовке субъективных предпосылок мы проанализируем изменяющуюся модель стратегии и тактики Коминтерна, которая, безусловно, отражает его взгляды на развитие двух лагерей: некоммунистического и коммунистического. Некоммунистический мир, находящийся во власти капиталистической экономической системы, в коммунистической теории считался изначально враждебным по отношению к деятельности мирового революционного движения под руководством коммунистов, его целям и задачам. Коммунистический мир – СССР, по определению Коминтерна, был доброжелательно настроен по отношению к мировому революционному движению и считал себя его неотъемлемой частью. В конечном итоге можно сказать, что условия, при которых развивалась стратегия и тактика коммунистических партий, определялись изменяющимся благосостоянием этих двух антагонистических миров.

В стратегии Коминтерна после 1928 года можно выделить четыре периода: 1928 – 1934 годы, 1935 – 1939 годы, вторая половина 1939 – середина 1941 года, середина 1941 – май 1943 года. Эта периодизация последовательно отражает основные изменения во взглядах Коминтерна в течение пятнадцати лет изучаемого периода. Анализ каждого периода будет строиться по одному плану:

1) сначала будет дана общая характеристика периода, включая краткий обзор основных направлений развития в некоммунистическом мире и СССР;

2) затем приведена оценка Коминтерном основных направлений развития в некоммунистическом мире и в СССР и как этот фактор влияет на революционное движение;

3) и, наконец, будут освещены основные направления стратегии и тактики Коминтерна в этот период. Мы не ставим цель написать подробную историю стратегии и тактики Коминтерна, цель состоит в том, чтобы схематично представить эту модель и соотнести ее с более важным вопросом – о мировой революции.

Обзор периода

Ситуация в некоммунистическом мире. Очевидно, что самым важным и значительным событием в экономике капиталистического общества в период с 1928 по 1934 год и после Первой мировой войны была Великая депрессия, начавшаяся в Соединенных Штатах в 1929 году и впоследствии распространившаяся в Европе и других частях мира¹. Это событие вызвало самые разнообразные реакции во всем мире: как в экономике, так и в социальной, политической и интеллектуальной сферах. Падение рынка ценных бумаг на Нью-Йоркской фондовой бирже в октябре 1929 года стало настоящей катастрофой и сыграло роль детонатора, буквально взорвавшего слабые звенья в капиталистическом мире, вызвавшие подобные взрывы по всему миру. По словам президента Кулиджа на конгрессе в декабре 1928 года², далее уже было невозможно ни американцам, ни другим смотреть на настоящее с удовлетворением и на будущее с оптимизмом.

Америка и Западная Европа – два главных оплота мирового капитализма – были сильно ослаблены. В первое десятилетие после Первой мировой войны не наступило полного оздоровления ни американской, ни европейской экономики, несмотря на общее оздоровление экономики после депрессии первых послевоенных лет. Хронический спад поразил сельское хозяйство практически на два десятилетия с 1920 по 1940 год. В Европе после 1926 года росла безработица. Задолго до 1929 года волна экономического подъема, последовавшая за депрессией 1920 – 1921 годов, снова отхлынула. Но довольно быстрое прекращение экспорта американского капитала, особенно в Европу, вызвало серьезные трудности во всем мире. В частности, послевоенное экономическое возрождение в Германии было в значительной степени подорвано, что очень сильно отразилось на всей Европе. Другое предпринятое американцами действие, установление крайне высоких ставок таможенного тарифа в истории Соединенных Штатов (закон Смута – Хоули, принят в 1930 году), имело чрезвычайно вредные последствия. По словам двух специалистов по международным отношениям: «Ни в коем случае не будет преувеличением сказать, что закон Смута – Хоули «О тарифах» более, чем какая-либо другая мера, был ответствен за самую разрушительную депрессию, которую когда-либо знал мир»³. Капиталистическая Европа была еще сильнее ввергнута в экономический кризис. Крах финансовой системы усилился в связи с банкротством австрийского Кредит-Анштальт-банка в начале 1931 года и последовавшим за ним банкротством крупного Данатбанка в Германии.

Известно, как развивалась депрессия. Уровень развития мировой экономики достиг самого низкого уровня в 1932 – 1933 годах, затем ее состояние изменялось к лучшему вплоть до 1937 года, потом снова наступило ухудшение. Что касается мирового промышленного производства (за исключением СССР), если принять 1929 год за 100 процентов, в 1932 году наблюдалось устойчивое падение до 63 процентов и последовавший подъем до 104 процентов в 1937 году и спад до 93 процентов в следующий год⁴. Безработица в эти годы достигла беспрецедентного уровня. В США, главном капиталистическом государстве, общий объем производства сократился на треть по сравнению с 1929 годом, и тринадцать миллионов человек оказались безработными, то есть почти каждый четвертый из трудоспособного населения⁵.

Полной или частичной реакцией на мировой экономический кризис явился целый ряд важных событий. В сфере экономики странам не удалось достигнуть какого-либо международного сотрудничества для того, чтобы противодействовать этому кризису, и, как следствие, они прибегли к решению проблем в национальном масштабе. Явно прослеживалась возрастающая роль правительств в экономической и социальной сферах, как в демократических, так и в недемократических странах. Более того, между странами развернулось соревнование за экономическую самостоятельность, насколько это было возможно. Наступил крутой спад в международной торговле.

В сфере политики мощный толчок был дан росту радикальных и тоталитарных движений. Нестабильность и ненадежность в области экономики сказалась на политике. После 1929 года усилились черты диктаторства и тоталитаризма, появившиеся уже в 1920 году, и они быстро распространились на большей части территории Европы. Практически бескровный приход к власти Гитлера в январе 1933 года был самым ужасающим примером успехов все нарастающей антидемократической волны.

На арене международной политики в период с 1928 по 1934 год произошел переход к еще более неспокойному периоду, характеризуемому провалом Лиги Наций, как в достижении эффективного международного разоружения, так и в сохранении мира. Два события: разразившаяся в 1931 году война между Китаем и Японией и появление агрессивной и ревизионистской нацистской Германии – указывали на окончание периода Версальского мирного договора, Локарнских договоров и Договора девяти держав.

Положение в Советском Союзе. Обратимся сейчас к ситуации в Советском Союзе. 1928 – 1934 годы – период, называемый «сталинской революцией». Его обычно связывают с большими экономическими преобразованиями – высоким темпом индустриализации и быстрой коллективизацией, которые Сталин заставил ВКП(б) принять и осуществлять на практике. Эта программа, так же как и план Сталина по построению социалистической экономики, была ответом Сталина на тяжелые экономические трудности, переживаемые СССР, в особенности уменьшение количества зерна на рынке. Во многом экономическая революция в Советском Союзе в этот период вызвала больший подъем в обществе, чем завоевание власти большевиками в период с 1917 по 1921 год. Первый пятилетний план (октябрь 1928 – конец 1932 года) во многом завершил план реконструкции быстро растущей социалистической экономики. В 1934 году главным стал лозунг о «победе» социализма в СССР, лозунг об авторитете партии отошел на второй план⁶. Это заявление с одобрением было воспринято XVII съездом партии, состоявшимся в феврале того же года, а затем получило распространение за рубежом во всех публикациях Коминтерна и коммунистической партии, в которых противопоставлялось «строительство социализма» в СССР крайне негативным чертам капитализма во время Великой депрессии.

Начало сталинской революции, совершенной ценой бесчисленного количества жертв и страданий людей, сопровождалось заключительным этапом политической революции Сталина, то есть концентрацией власти в своих руках и потерей власти главными соратниками Ленина. С исключением Троцкого из партии в октябре 1927 года, а затем из ИККИ Сталин устранил своего главного соперника. Чистка партии, направленная против «троцкистов», лишила его последователей блестящего лидера революции. Затем последовал разгром левых уклонистов⁷. Сталин получил поддержку от «правого крыла» политбюро, под руководством Бухарина. Впоследствии правые уклонисты, как в Советском Союзе, так и в Коминтерне, подверглись чистке в 1929 – 1930 годах⁸. Сталин и его соратники образовали сталинское политбюро к 1930 году⁹.

Что касается внешней политики СССР в эти годы, то она определяется изоляцией, в которой он оказался, и угрозой развязывания войны против Советского Союза. Отвечая на это, СССР искал пути, чтобы показать себя проводником дела мира. Внешним проявлением миролюбивой политики было подписание в этот период пакта Келлога – Бриана, протокола Литвинова и нескольких договоров о нейтралитете. Примирившись с присутствием японского агрессора в Маньчжурии, Советский Союз провел переговоры и завершил продажу своей доли в строительстве Китайско-Восточной железной дороги в 1933 – 1935 годах. СССР также стремился к поддержанию нормальных отношений с нацистской Германией в 1933 году, несмотря на явные антибольшевистские настроения Гитлера. В заключение можно отметить, что Советский Союз надеялся в начале этого периода обеспечить себе выгодные торговые соглашения с другими странами, с тем чтобы укрепить достижения первого пятилетнего плана.

Следует заметить, что в 1933 – 1934 годах советские лидеры более активно искали себе соратников, чтобы уравновесить опасность, исходившую от более агрессивных государств. Открыто Советский Союз выразил желание подписать договор о статус-кво и присоединиться к обязательствам о коллективной безопасности. В ноябре 1933 года были установлены дипломатические отношения с Соединенными Штатами. В течение 1934 года Советский Союз пытался установить систему безопасности в Восточной Европе и в сентябре того же года вступил в Лигу Наций. К 1934 году период изоляции сошел на нет.

Взгляды Коминтерна

Оценка Коминтерном «мирового капитализма»: третий период. Коминтерн утверждал, что первый период в послевоенном развитии капитализма подошел к концу в последние месяцы 1923 года¹⁰. Поражение пролетариата в Германии и Болгарии в тот год завершили первый раунд послевоенного революционного подъема. Следующий период, с 1924 года по 1928 год, был охарактеризован как этап временной, частичной стабилизации капиталистического мира, в течение которого пролетариат занимал оборонительные позиции. В 1928 году концепция нового, третьего периода послевоенного развития капитализма впервые широко обсуждалась на VI конгрессе Коминтерна.

Основные черты третьего периода были описаны в тезисах Коминтерна под названием «Международная ситуация и задачи Коммунистического интернационала»¹¹. Что касается перспектив революции в этот период, в тезисах говорилось о двух основных событиях: резком обострении противоречий капитализма после его временной частичной стабилизации, достигнутой им во второй период своей послевоенной истории, и нарастании и неизбежном наступлении нового раунда войн и революций. Было предсказано, что надвигающийся кризис капиталистической системы будет сопровождаться переходом революционных сил от выжидательной позиции, характеризовавшей второй период, к наступательной позиции, результатом которой, по мнению Коминтерна, должны стать более успешные революционные выступления, чем в первый период.

Взгляды Коминтерна на развитие капитализма в третий период были довольно запутанными. Капитализм демонстрирует как положительные, так и отрицательные черты, хотя последние в конечном итоге должны возобладать. К положительным чертам капитализма относится рост капиталистического производства, уже превысившего довоенный уровень и которое будет продолжать расти еще некоторое время, стимулируемое развитием технологий¹². Но, в отличие от ситуации, преобладавшей во второй период, отрицательные тенденции капитализма нельзя больше будет сдерживать, и по мере их накопления временная, частичная стабилизация раннего периода сойдет на нет. В соответствии с предсказаниями Коминтерна даже успехи капитализма должны будут привести к глубочайшим трудностям, так как капитализм будет сталкиваться с нарастающими серьезными «противоречиями» между ростом производительных сил и неспособностью рынков развиваться с ними на одном уровне. Так называемый период реконструкции в СССР, начатый в 1928 году первым пятилетним планом, должен еще больше помешать капиталистическим странам, так как лишит последних рынков сбыта.

Что касается структуры капитализма, то, по ожиданиям Коминтерна, в третий период должны наблюдаться две главные тенденции. Одна касается развития разных монополистических объединений. Коминтерн, использовавший высокопарную лексику, назвал этот процесс «картелизацией» и «трестификацией». Эта тенденция должна распространиться за пределами одной страны и выйти на международный уровень¹³.

Другая тенденция названа Коминтерном «тенденцией огосударствления капитализма». Деятели Коминтерна довольно вольно трактовали эту фразу, используя ее для обозначения мер различного характера, принимаемых в капиталистической системе. В упомянутых выше тезисах говорилось о двух формах государственного капитализма. Государственный капитализм, в прямом значении слова, означает государственное владение предприятиями, например такими, как электростанции. Эта форма государственного капитализма вполне понятна. Другая форма, упомянутая в тезисах, характеризовалась еще большим слиянием¹⁴ капиталистических монополий с государством¹⁵. Это неоднозначное утверждение вызывает некоторые вопросы. Что подразумевалось под «слиянием» монополий и государственных органов? Является ли этот процесс слияния видимым (то есть имеются ли налицо, как следствия этого слияния, организационные изменения), или это просто более тесная связь между кадрами, работающими в монополиях, и государственными кадрами? Согласно знакомому утверждению марксистов о том, что капиталисты всегда оказывают влияние на правительства при капиталистическом строе, какой новый тип отношений между экономикой и политикой имелся в виду?¹⁶

Чтобы еще больше запутать термин, Бухарин на девятом пленуме в начале 1928 года предположил, что «слияние» означает сближение между антиреволюционными трудовыми организациями и правительствами капиталистических стран¹⁷.

Очевидно, что термин «государственный капитализм» довольно свободно трактовался Коминтерном для обозначения разнообразных явлений. Возможно, государственный капитализм в понимании Коминтерна означал сознательную и скоординированную борьбу в беспрецедентном масштабе правительства, монополий, антиреволюционно настроенных лидеров профсоюзов против экономических беспорядков и революционных движений с целью приобретения больших прибылей на основе более гармоничной и регулируемой капиталистической системы. Следовательно, государственный капитализм – это предпринимаемое усилие по контролю с помощью политических решений безликой экономической власти «слепых» рыночных сил¹⁸.

То, что такие усилия капитализма по самоорганизации в третий период закончатся провалом, Коминтерн считал неизбежным. Противоречия внутри капитализма, хотя временно контролируемые и ослабленные во второй период, в третий период должны были безмерно возрасти. Увеличивающееся производство приведет к резкой конкурентной борьбе за рынки сбыта, во время которой капиталистические государства прибегнут к насилию друг против друга, против «трудящихся масс» и Советского Союза. Как следствие этого – войны и революции.

Как уже было сказано, два других процесса, первоначально политических, характеризуют напряженную борьбу в третий период. По терминологии Коминтерна – это «фашизация» и «радикализация». Эти слова часто встречаются в литературе Коминтерна этого периода. Первый процесс будет распространяться среди «эксплуататоров», второй – среди промышленных рабочих, или, проще говоря, среди эксплуатируемых. Взятые вместе, они могут послужить проявлением политической поляризации общества.

Фашизация, по определению программы, «террористическая диктатура наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала»¹⁹. Она явилась результатом возрастающих стремлений со стороны правящих кругов общества отойти от парламентской формы правления и использовать методы «прямой диктатуры, идеологически замаскированной под «национальной идеей»²⁰. Фашисты использовали методы социальной демагогии (например, антисемитизм) и создали свою многостороннюю доктрину, апеллирующую к средним классам общества, интеллигентам и даже к определенной части рабочего класса. Функция фашизма – контрреволюционная. Главная задача фашизма – уничтожение революционного пролетарского авангарда, то есть коммунистов²¹. Фашизм может, временно и до того, как он придет к власти, использовать антикапиталистические настроения. Конечно, в 1928 году образцом фашистского государства служила Италия, находившаяся под властью Муссолини. С точки зрения Коминтерна, обращение к фашистским методам было спровоцировано так называемым общим кризисом капитализма, который, как полагали, начался во время Первой мировой войны.

Процесс радикализации был охарактеризован как одновременно развивающийся среди пролетариата и других «тружеников» вообще. Их преследование и эксплуатация «фашиствующими капиталистами» должны были спровоцировать всплеск борьбы пролетариата против капитализма. Главными чертами радикализации были демонстрации, забастовки, бунты и другие виды деятельности, которые показывали полное решимости намерение со стороны рабочего класса и других «тружеников» не подчиняться буржуазным законам и желание с их стороны нарушать законы для защиты своих предполагаемых интересов.

Из материалов Коминтерна нельзя с достаточной степенью определенности узнать происхождение концепции третьего периода в послевоенном развитии капитализма. Очевидно, что характерные особенности третьего периода совпадают с характерными особенностями первого пятилетнего плана. Оба представляют собой качание влево²². Военная угроза середины 1927 года, как оказалось, начала этап еще больших опасений Коминтерна по поводу антисоветской войны, которая будет развязана капиталистами на этом третьем этапе. Военная угроза также послужила одобрению в СССР первого пятилетнего плана.

На XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 года Сталин и Бухарин выступили с речами, в которых они описали новый период развития капитализма, отмеченный усилением «противоречий», обострением классовой борьбы и началом войны²³. Именно Бухарин представил основную концепцию третьего периода на VI конгрессе Коминтерна, но вскоре он был обвинен в «ошибках» относительно этого третьего периода. Нет свидетельств, что Сталин когда-либо выступал с обращением на VI конгрессе, хотя он был представлен делегатом. В 1929 году, после того как Сталин открыто обвинил Бухарина в «правом уклоне», в Коминтерне началась кампания для того, чтобы показать Сталина создателем концепции третьего периода²⁴. В любом случае, не может быть сомнения, что идея о новом, третьем периоде появилась в политбюро ВКП(б), а не где-либо еще.

Концепция третьего периода, следовательно, тесно была связана с историей о борьбе Сталина за власть, как внутри ВКП(б), так и внутри Коминтерна. Атака на ошибочную позицию Бухарина относительно природы третьего периода была инициирована Сталиным, высказавшим свои упреки в апреле 1929 года на партконференции²⁵. Впоследствии критика была подхвачена некоторыми высокопоставленными руководителями Коминтерна на десятом пленуме ИККИ в июле 1929 года, а также на страницах теоретического журнала Коминтерна²⁶. Последствиями этой кампании стало изгнание Бухарина из президиума Исполкома Коммунистического интернационала и из политбюро ЦК ВКП(б) и изгнание его сторонников из Коминтерна²⁷. Последний этап «сталинизации» Коминтерна начался.

Чтобы прояснить позицию Коминтерна в третий период, можно кратко остановиться на «ошибках» Бухарина. Главное обвинение Сталина сводилось к тому, что Бухарин не принял основную идею о том, что в третий период произойдет распад частичной стабилизации капитализма, достигнутой им во второй период²⁸. Десятый пленум ИККИ добавил еще ряд обвинений: 1) в том, что Бухарин верит в способность капитализма самоорганизоваться в пределах капиталистической страны и уничтожить в пределах одной страны «анархию» капиталистической системы; 2) как следствие этого, по мнению Бухарина, возможно искоренение противоречий в пределах одной капиталистической страны и продолжение противоречий возможно только в отношениях между странами; 3) Бухарин занял пессимистическую и деструктивную позицию по отношению к власти рабочего класса²⁹. Очевидно, что, если «противоречия» существовали только в отношениях между странами, возможности совершения революций под руководством коммунистов должны были создаваться впредь лишь войнами, являющимися результатом «внешних противоречий» между капиталистическими странами или между одной или более капиталистическими странами и Советским Союзом и больше революции не могут появиться в результате экономических кризисов мирного времени как следствие «внутренних противоречий». Для Коминтерна такая гипотеза казалась вредной и ошибочной, так как Бухарин якобы утверждал, что Маркс всегда отрицал способность капиталистов сотрудничать друг с другом и устранить, даже в пределах одной страны, предполагаемую анархию капиталистического способа производства. Приписываемые Бухарину взгляды серьезно бы ограничили возможности совершения революций, которые напрямую бы зависели от войн. Коминтерн, отклоняя «ошибки» Бухарина, поддерживал точку зрения о все большем расшатывании капиталистической стабилизации, которая приведет к революции, как в мирное время, так и во время войны³⁰.

Сформулировав доктрину третьего периода и осудив еретические взгляды правых уклонистов, Коминтерн впоследствии искал доказательства в капиталистических странах, что их предсказания были правильными. На каждом пленуме ИККИ делались заявления по этому вопросу, и ведущий экономист Коминтерна Евгений Варга на страницах «Инпрекора» публиковал довольно интересные информативные ежеквартальные экономические исследования.

На десятом пленуме ИККИ, состоявшемся в июле 1929 года, еще раз была дана точно такая же характеристика третьему периоду, как и на VI конгрессе. Этот пленум был последним перед великим финансовым крахом в Америке, который случился в октябре, но никоим образом не предсказал этот крах, ограничившись обычной дискуссией на тему «обострения основных противоречий капитализма»³¹. В мае 1929 года Варга, дававший научные прогнозы, в первой четверти того года усмотрел некоторые признаки улучшения в экономике ряда крупных капиталистических стран, но заметил также и рост безработицы³². Обратив внимание на Соединенные Штаты, он отметил широкомасштабные спекуляции на фондовой бирже и с точностью заметил, что неизбежно, рано или поздно... непременно произойдет крах фондовой биржи, который явится началом серьезного кризиса³³. Три месяца спустя Варга вернулся к вопросу о спекуляциях на фондовой бирже, что вместе с кризисом в американском сельском хозяйстве, в строительстве и в совокупности с перепроизводством нефти и автомобилей они серьезно повредят нынешнему периоду делового оживления³⁴. Он чувствовал, что этот деловой бум в Соединенных Штатах, «вероятно, продлится до осени, а может быть, и до конца года». В то же самое время он заявил, что налицо признаки надвигающегося серьезного экономического кризиса, который случится, скорее всего, через год³⁵.

В феврале 1930 года расширенный президиум ИККИ заседал почти три недели, очевидно обсуждая международный экономический кризис, который тогда только что начался. Президиум нашел в американском кризисе важное подтверждение взглядов Коминтерна и опровержение всех альтернативных взглядов. Президиум утверждал, что экономический кризис, который начался три месяца назад... в Северной Америке, пока набирает силу и, достигнув своей высшей точки, обнажит тем самым главные противоречия мирового капитализма, уничтожив легенду буржуазии о «постоянном процветании» Северо-Американских Соединенных Штатов (Хувер) и нанесет сокрушительный удар по теории социал-демократов об «организованном капитализме»³⁶. Нет сомнения в том, что Коминтерн с ликованием воспринял доказательства своего предсказания краха капитализма и укрепился в уверенности, что используемые им аналитические методы заслуживают доверия. Казалось, история подтверждала концепцию Коминтерна третьего периода. Об этом явном подтверждении концепции Коминтерна и о той уверенности, которую она вселила в него, следует помнить, если кто-то захочет понять, почему позднее Коминтерн не хотел отказываться от стратегии и тактики третьего периода. В феврале 1930 года в своем докладе Варга сообщал о том, что в Америке, которая была главной надеждой европейской буржуазии и тех ренегатов-коммунистов, полагавших, что она является исключением и ей не грозит предстоящий всеобщий упадок капитализма, разразился кризис. Причинами прошлых успехов американского капитализма, писал он, являются несметные природные богатства Соединенных Штатов и большие возможности внутреннего потребительского рынка; теперь, когда последний стал расшатываться, противоречия между потреблением и производительными силами стали катастрофическими³⁷.

Позднее в заявлениях Коминтерна была сделана попытка определить время, когда в капиталистическом мире закончился период временной стабилизации. На одиннадцатом пленуме, состоявшемся в марте – апреле 1931 года, Мануильский провозгласил, что капиталистический мир приближается к концу периода стабилизации³⁸. Двенадцатому пленуму, состоявшемуся в сентябре 1932 года, осталось лишь выступить с заявлением, что конец капиталистической стабилизации уже наступил³⁹. Тринадцатый пленум, собравшийся в декабре 1933 года, пошел еще дальше, объявив, что мировой кризис привел к дальнейшему разрушению капиталистической системы во всем мире⁴⁰. Но Куусинен признал, что в 1933 году наблюдался рост промышленного производства в ряде стран⁴¹. В феврале 1934 года Мануильский, выступая с докладом на XVII съезде ВКП(б) от русской секции ИККИ, заметил, что самый низкий порог экономического кризиса пройден в 1932 году⁴².

Потенциальные возможности совершения революции вследствие серьезных кризисов, переживаемых мировым капитализмом, казались Коминтерну огромными. Капиталисты, столкнувшиеся с растущими социальными волнениями и невозможностью поддержания их прежней относительно легкой системы социального контроля, все более и более были вынуждены, согласно Коминтерну, снимать с себя маску диктатуры, скрываемой до настоящего времени, и начать поддерживать фашистские движения. В этой постоянно меняющейся, нестабильной социальной обстановке Коминтерн видел серьезные трудности, стоящие перед капитализмом, и прекрасные открывающиеся для себя возможности.

Оценка Коминтерном роли ВКП(б) (КПСС) и СССР в мировой революции. Большой акцент в этом исследовании делается на тех крепких узах, которые связывали Коминтерн и СССР. Особо подчеркивалось, что Коминтерн, ставивший перед собой цель добиться свершения мировой революции под руководством коммунистов, принял философию марксизма-ленинизма в интерпретации ВКП(б) и искал, как бы применить ее на практике. Также мы говорили о том, что Коминтерн рассматривал Советский Союз как основу мировой революции под руководством коммунистов. Настойчивое утверждение Коминтерна о реальности крайне важного, многостороннего сотрудничества между мировым революционным движением (мировой революцией) и Советским государством под управлением коммунистов кажется вполне очевидным. Как же тогда Коминтерн определил революционную роль ВКП(б) (КПСС) и СССР?

Отвечая на этот вопрос, необходимо осветить следующие вопросы: 1) личную роль Сталина как главного теоретика Коминтерна; 2) дидактическую и вдохновляющую роль большевистского опыта внутри страны; 3) международное влияние СССР – дипломатическое, экономическое и военное – на некоммунистические государства, окружающие его. Оправданием отдельного раздела, посвященного Сталину, может послужить его уникальная роль в этот период – период сталинской эры Коминтерна.

Можно отметить, что, несмотря на фактическое замалчивание источниками Коминтерна прямой практической помощи от ВКП(б) другим коммунистическим партиям, ВКП(б) действительно предоставляла важную практическую помощь в форме личного участия в руководстве Коминтерна, оказывала финансовую помощь другим партиям, занималась материальным обеспечением штаб-квартиры Коминтерна (включая здания, секретарский штат, оборудование и т. п.), обучала иностранных коммунистов в советских партийных школах, помогала публикации периодических изданий Коминтерна⁴³.

I. Личная роль Сталина. Следует отметить, что после 1929 года не было опубликовано ни одной речи Сталина, произнесенной им, когда он занимал высокий пост в Коминтерне. Он, однако, остался членом президиума ИККИ и, бесспорно, контролировал Коминтерн.

Именно в этот период (1928 – 1934 годы) началось низкопоклонство перед Сталиным со стороны Коминтерна. Безусловно, на VI конгрессе этого еще не было, и Бухарин больше, чем Сталин, находился тогда в центре внимания. Но после победы Сталина над правыми в СССР и в Коминтерне в 1929 году, по случаю празднования пятидесятилетия Сталина в декабре 1929 года в Коминтерне началась эпоха поклонения Сталину (культ личности). В Советском Союзе культ личности Сталина также наблюдался в этот же период. Он закончился лишь после роспуска Коминтерна в 1943 году.

В декабре 1929 года передовица теоретического журнала, издаваемого ИККИ, провозгласила Сталина «лидером» Коммунистического интернационала и объяснила вклад Сталина в международное революционное движение: разработку национального вопроса, борьбу с Троцким и с его идеей «перманентной революции», разработку вопроса о строительстве социализма в одной стране, борьбу с правым уклоном в Коминтерне и, наконец, его «ведущую роль и прямое участие... в подготовке программы Коммунистического интернационала»⁴⁴.

Власть Сталина как главного идеолога мировой революции стала распространяться с огромной быстротой. Его главные речи, даже те, которые относились исключительно к внутренним делам в СССР, перепечатывались органами Коминтерна. Сталин стал самым лучшим интерпретатором идей Ленина, и коммунист обвинялся в идеологическом уклонизме, если он невнимательно читал все, что было сказано или написано товарищем Сталиным, и все, что было написано и сказано товарищем Лениным⁴⁵. Сталину приписывалась особенно заслуга в том, что он стимулировал изучение революционной теории в Коминтерне своей статьей в советском журнале «Пролетарская революция», в которой он защищал ленинизм от идеологических искажений⁴⁶.

В период между 1929 и 1934 годами встречается огромное количество утверждений о заслугах Сталина. Сталину поклонялись все до единого, и он не имел соперников. Суммируя причины такого массового поклонения, можно назвать следующие: совмещение им трех должностей: руководителя СССР, Коминтерна и всех трудящихся мира; его творческий вклад в марксизм-ленинизм; и его толкование Маркса и Ленина и в целом его роль защитника веры (то есть чистоты марксизма-ленинизма. – Примеч. пер.).

2. Ценность опыта большевиков. Как можно было ожидать, в материалах Коминтерна в эти годы с 1928 по 1934 много говорится о первом пятилетнем плане. Этот период в истории Коминтерна приблизительно совпадает с так называемым периодом реконструкции в СССР, то есть со времени начала первого пятилетнего плана в октябре 1928 года до провозглашения «победы социализма» на XVII съезде в январе – феврале 1934 года. Для пролетариев всех стран переход к социалистической экономике был очень важным шагом, значительным примером, способствующим решению практических задач переходного периода.

На расширенном президиуме⁴⁷ в феврале 1930 года первый пятилетний план был признан не только великим достижением трудящихся Союза Советских Социалистических Республик, но также всего международного пролетариата. Среди других достижений советского опыта президиумом было отмечено успешное проведение массовой коллективизации, которая, как считал президиум, не могла не послужить призывом к действию пролетариата и угнетаемых крестьянских масс всех стран, борющихся за установление мировой диктатуры пролетариата. Все секции Коминтерна стремились к овладению незаменимого опыта ВКП(б) по проблемам социалистического строительства. Чем сильнее экономически становился СССР, тем сильнее стала бы привлекательность социализма и революционного пути для пролетариата и эксплуатируемых масс в капиталистических странах, вступающих теперь в полосу серьезного экономического кризиса⁴⁸.

Оценки, сходные с приведенными выше, довольно часто встречаются во всех материалах Коминтерна того периода. Руководство Коминтерна едва ли можно обвинять за извлечение максимума прибылей из любой нестабильности в некоммунистических странах и то, что он делал акцент на экономических достижениях СССР, несомненно преувеличивая их. Если рушился капитализм, «оплот» мировой революции укреплялся, так как, по заявлению двенадцатого пленума, грандиозные победы рабочих и колхозников в Советском Союзе – это лучшая поддержка борющимся массам капиталистических и колониальных стран⁴⁹.

3. Влияние СССР на некоммунистические государства. С 1928 по 1934 год Коминтерн нарисовал картину все возрастающей экономической и военной мощи СССР, которая заставила капиталистические державы признать важность его участия в мировых делах. Признание капиталистических стран в 1932 году было облачено в форму пактов о ненападении, которые интерпретировались как свидетельство последовательной миролюбивой политики СССР и временной отсрочки войны против Советского Союза⁵⁰. Отсрочка войны считалась выгодной по двум главным причинам. Она давала возможность СССР двигаться дальше на пути строительства социализма и позволяла развиваться коммунистическим партиям за границей. В этом смысле говорилось, что пакты имеют значение для достижения целей мировой революции. Факт признания Соединенными Штатами СССР и установление дипломатических отношений между ними в ноябре 1933 года интерпретировался как еще один признак возрастающей роли СССР в международных отношениях. Более того, экономический рост СССР, по мнению Коминтерна, оказывал пагубное влияние на ослабленные экономики в некоммунистическом мире. Не поддавшись империалистическому влиянию, СССР лишил мировой капитализм огромного рынка, когда тот особенно нуждался в нем. Это обстоятельство, достаточно важное в первые годы существования социализма, в годы Великой депрессии стало еще более значительным⁵¹.

Можно задать еще один вопрос роли СССР в мировом революционном процессе. Указывал ли когда-либо Коминтерн на то, что СССР должен вести наступательную войну с целью создания революционных ситуаций в других странах и оказания помощи коммунистическим партиям для осуществления ими захвата власти? Конечно, Коминтерн занимал постоянную позицию, для развития революционной ситуации условия военного времени намного благоприятнее, чем условия мирного времени. Один из авторов, писавший от лица Коминтерна в 1928 году, утверждал, что созревание настоящей революционной ситуации в той или иной стране возможно не только в результате войны (она неизбежна в результате войны)⁵². В анализе Коминтерном третьего периода война и революция всегда были тесно связаны. Но ни при каких обстоятельствах Коминтерн не утверждал и не предполагал, что СССР должен предпринять наступательную революционную войну. И никогда не предполагалось, что коммунисты не должны противостоять войне между капиталистическими странами и между коалицией капиталистических государств и СССР на том основании, что такие войны должны создать благоприятные революционные ситуации.

Тезисы 1928 года по вопросам войны под заголовком «Средства борьбы с опасностью империалистических войн» были самой тщательной разработкой военного вопроса в 1928 – 1934 годах. Несмотря на утверждение о неизбежности войны при капиталистической системе, тезисы отвергали, как «бессмысленную клевету», обвинение в том, что коммунисты подстрекают к войне, надеясь тем самым ускорить революционный процесс⁵³.

Модель стратегии и тактики

В капиталистических странах. Обсуждая коммунистическую стратегию и тактику, удобно будет объединить страны с высоким и средним уровнем развития капитализма. Если эти два типа государств рассматривать по отдельности, не избежать многочисленных повторений, что принесет мало пользы, так как главный вопрос, который нас интересует, состоит в рассмотрении общей модели стратегии и тактики коммунистов, сходной для обоих типов обществ.

В каждом таком обществе коммунистическая партия, помимо наращивания собственной силы, ставила перед собой следующие задачи: 1) установление влияния на значительную часть пролетариата, хотя не обязательно большинства, как это было показано в главе 4; 2) установление влияния на другие слои населения с целью привлечения на свою сторону дополнительных союзников, необходимых для захвата власти в будущем; и 3) защита СССР.

Эти задачи были интегрированы во всеобъемлющую модель стратегии и тактики, которая соответствует определенным четко установленным понятиям в обозримом будущем. В 1928 году и далее вплоть до 1934 года Коминтерн очень строго придерживался мнения, основанного на следующих положениях: 1) не существовало значительной разницы между буржуазными демократиями (например, в Англии) и фашистскими диктатурами (например, в Италии) – обе представлялись по-настоящему диктаторскими системами буржуазного правления: одна замаскированная, другая открытая; 2) буржуазная демократия и ее избирательная система правления и гражданские права были бессмысленными для пролетариата, поэтому их не стоило защищать; 3) не существовало реальной альтернативы фашизму, за исключением борьбы за социализм с помощью захвата коммунистами власти. Следует отметить эти пункты, так как они значительно отличаются от заявлений следующего периода, 1935 – 1939 годов. Они явно и скрыто воплощались в резолюциях каждого пленума, начиная с девятого пленума, состоявшегося в феврале 1928 года, до тринадцатого пленума, состоявшегося в декабре 1933 года, так же как в резолюциях VI конгресса Коминтерна 1928 года.

В свете ожиданий Коминтерном кризисов капитализма, войн и усиливающегося угнетения пролетариата, что, по настоянию Коминтерна, должно было стать выходом из создавшегося положения? Ответ может быть следующим: Коминтерн приказал коммунистическим партиям подготовиться к вооруженному восстанию против капиталистического порядка. Такое восстание возможно, конечно, при существовании «революционной ситуации». Коммунистические партии должны ускорить те предпосылки, которые зависели от их волеизъявления.

Выступая за упомянутый выше выход, Коминтерн отвергал выбор «меньшего зла». Это означает, что Коминтерн отказался подражать социал-демократам, которые предпринимали защиту демократических институтов (парламентская избирательная форма правления, гражданские права и т. п.) до тех пор, пока эта более мягкая форма буржуазного правления не уступила место фашистской диктатуре. Буржуазное правление в любой форме, будучи демократичным или фашистским, отвергалось Коминтерном. Тринадцатый пленум, состоявшийся в декабре 1933 года, изучая события, происшедшие со времени проведения двенадцатого пленума в прошлом году, не делал разницы между фашистскими правительствами и буржуазными демократиями, несмотря на то что после успешного прихода к власти германского фашизма в январе 1933 года последовал разгон Коммунистической партии Германии. В своих «Тезисах о фашизме, военной опасности и задачах коммунистических партий» пленум суммировал свои взгляды в лозунге «за революционный выход из кризиса – за советскую власть»⁵⁴. Этот взгляд был выражен в начале 1934 года, но в течение года этот взгляд подвергся существенным изменениям.

Как же может быть решена проблема завоевания под свое влияние значительной части пролетариата? Существовало два пути решения этой проблемы. Один путь отрицания – сокращение до минимума некоммунистического влияния над пролетариатом. Некоммунистическое влияние включало в себя влияние социал-демократических партий, «реформистских» лидеров профсоюзов или фашистов. Другой путь был позитивным – деятельность коммунистической партии в интересах пролетариата с тем, чтобы добиться его поддержки.

В 1928 году Коминтерн призвал к созданию среди пролетариата единого фронта «снизу». Под этим подразумевалось объединение пролетариата под руководством лишь только коммунистической партии, как партии действующей независимо и воинственно настроенной по отношению ко всем другим политическим партиям и движениям. Девятый пленум, состоявшийся в феврале 1928 года, инструктировал Коммунистическую партию Франции и Великобритании инициировать единый фронт «снизу»⁵⁵. VI конгресс Коминтерна заявил об обязательности создания такой формы всем Коминтерном⁵⁶.

Единый фронт «снизу» явился радикальным отступлением от стратегии предшествующих лет, когда объединенный фронт сверху рассматривался как полезное соглашение. В сущности, единый фронт «сверху» – это краткосрочные соглашения между руководством Коминтерна и социал-демократическими партиями за совместные действия, направленные на защиту интересов рабочего класса. Сейчас отношение коммунистов ужесточилось по отношению к социал-демократам, которые жестоко критиковались за якобы защиту капиталистического порядка. VI конгресс чувствовал, что развивался процесс фашизации среди социалистов. Двенадцатый пленум, состоявшийся в 1932 году, обвинил социал-демократов в том, что они являются «главной социальной поддержкой буржуазии»⁵⁷. На тринадцатом пленуме в 1933 году Куусинен утверждал, что социалисты и фашисты преследовали одну и ту же цель и отличались только тем, что социалисты предпочитали «буржуазно-демократическую» форму правления⁵⁸. Термины «социал-фашисты» и «социал-демократы» употреблялись как синонимичные. Особенно предательским было левое крыло социал-демократии, которое, согласно Коминтерну, преступно обманывало рабочих разговорами о революции, а не помогало революции делами. В целом социал-демократия, а не фашизм рассматривалась как самый серьезный враг коммунистической партии в рамках рабочего движения. Коминтерн говорил следующее: нет революции без поддержки со стороны пролетариата и нет поддержки со стороны пролетариата без искоренения влияния социал-демократов. «Главный удар», по словам двенадцатого пленума, был направлен против социал-демократов⁵⁹.

Ожидалось, что коммунистическая партия завоюет доверие пролетариата и продемонстрирует «предательскую» природу социал-демократии путем независимого руководства забастовками, демонстрациями и другими формы протеста, займется обучением пролетариата, преобразует его в воинственный класс. В борьбе за ближайшие цели пролетариата партия должна привести пролетариат к более высокому уровню классового сознания. Независимая линия должна была проводиться партией в профсоюзах, фабричных советах и в других организациях рабочего класса.

Десятый пленум, состоявшийся в июле 1929 года, дальше развил тактику о проведении независимой линии в рабочем движении. В тех странах, где профсоюзное движение было уже расколото, и там, где существовала хорошо развитая профсоюзная организация под руководством коммунистов вместе с «реформистской» (антикоммунистической), деятельность коммунистов должна была быть сосредоточена на укреплении коммунистического профсоюзного движения как единственно независимого в политическом отношении надежного защитника рабочего класса. Все усилия должны быть направлены на размежевание с «реформистами». Там, где профсоюзное движение не было серьезно расколото, а находилось в руках «реформистов», коммунисты должны были работать внутри «реформистских» организаций и искать пути создания «оппозиции» под контролем коммунистов. Накануне забастовок коммунисты должны были формировать «комитеты борьбы» с целью возглавить эти забастовки. Такие комитеты, созданные на временной основе, должны были лишить «реформистское» руководство любой возможности предать забастовку. Там, где рабочие были в большей степени неорганизованны, особые усилия должны были быть направлены на создание новых, руководимых коммунистами профсоюзов. Коммунисты должны были также предпринять попытку взять под свой контроль фабричные (заводские) комитеты, которые, будучи постоянными организациями всех рабочих предприятия, могли наиболее эффективно чинить препятствия руководству или обеспечить оппозицию трудящихся ему⁶⁰.

Стоит заметить, что стратегия Коминтерна направляла свой «главный удар» против социал-демократии как своего самого опасного врага, а не против фашизма, что вызвало опасения в Коминтерне. Например, на тринадцатом пленуме, состоявшемся в декабре 1933 года, Мануильский признал, что некоторые были не согласны с осуждением социал-демократии как «главного социального пособника буржуазии» ввиду расправы с ней, учиненной Гитлером в Германии. Мануильский ответил, что немецкие социал-демократы оставались главной социальной поддержкой немецкой буржуазии, и, хотя она была изгнана из рейхстага, не изменила своего отношения к коммунистической партии, Советскому Союзу, к пролетарской революции и к классовой борьбе и, следовательно, продолжала раскалывать рабочее движение, помогая таким образом буржуазии⁶¹. Мануильский не допускал того, что социал-демократия могла противостоять как фашизму, так и коммунизму. Пока она не перешла на сторону коммунистической партии, социал-демократия «объективно» оставалась главным сторонником буржуазного правления по отношению к рабочему классу.

Проведение независимой политической линии, то есть действий, направленных на разрыв с социал-демократией и против нее как главного соперника коммунистической партии за влияние над рабочим классом, предполагало также решение других главных задач, связанных с завоеванием союзников среди непролетарских слоев и для защиты Советского Союза. Конечно, не поддерживались абсолютно никакие отношения с буржуазными партиями. Коммунистическая партия должна создать организации под своим контролем среди крестьянства и мелкой буржуазии. Работая в тесном сотрудничестве с массами за решение ближайших целей, актуальных для них, и соединяя борьбу за эти цели с кампанией, направленной на защиту СССР, ожидалось, что коммунистическая партия решит таким образом две цели одновременно: добиться осуществления большего влияния со своей стороны, большей симпатии и поддержки к Советскому Союзу.

Изменения и отклонения от этой общей линии можно обнаружить в отчетах, издаваемых Коминтерном в 1928 – 1934 годах. Десятый пленум, состоявшийся в июле 1929 года, и расширенный президиум, собравшийся в феврале 1930 года, отразили чрезвычайно левый, сектантский этап. Не только социал-демократия, особенно ее левое крыло, были подвергнуты суровому осуждению, но внутри коммунистических партий главными еретиками были признаны правые уклонисты (включая социал-демократическое влияние)⁶². По контрасту с ними, более сдержанную позицию заняли одиннадцатый пленум (март – апрель 1931 года) и двенадцатый пленум (сентябрь 1932 года), на которых настаивалось на проведении более тщательного разграничения между социал-демократическим руководством и рядовыми членами социал-демократических партий, и коммунистические партии должны были бороться против как левых, так и правых уклонистов⁶³. В Германии был принят более умеренный и менее сектантский лозунг о «народной революции»⁶⁴. В марте 1933 года, после прихода к власти Гитлера, Коминтерн сделал еще одну попытку сблизиться с правыми. В манифесте «За единый фронт против фашизма!» коммунистическим партиям было дано указание предпринять «еще одну попытку» создания единого фронта, направив предложения исполнительным комитетам социал-демократических партий⁶⁵. Таким образом, единый фронт был опять разрешен «сверху», хотя только на короткое время. Несколько коммунистических партий в действительности выступили с такими предложениями, но фактически они оказались безуспешными. Сильно оскорбленные социал-демократы подвергли большому сомнению честные намерения коммунистов⁶⁶. В изданном вскоре манифесте ко дню празднования Первого мая ИККИ выразил свое крайнее разочарование в связи с отсутствием какого-либо должного ответа. Еще более серьезные обвинения снова обрушились на социалистов, и был восстановлен единый фронт «снизу»⁶⁷. Эта враждебная линия была продолжена тринадцатым пленумом, состоявшимся в конце 1933 года. Ставя в вину социал-демократии победу фашистов в Германии, пленум объявил правый оппортунизм главным еретиком и призвал к созданию единого фронта «снизу»⁶⁸.

В колониальных, полуколониальных и зависимых государствах. Как упоминалось в главе 4, негативный опыт сотрудничества партии Гоминьдан и коммунистов в Китае, силой расторгнутого Чан Кайши в 1927 году, требовал пересмотра коммунистической стратегии и тактики в колониальной сфере⁶⁹.

В 1928 году Коминтерн провел важные дискуссии по китайскому вопросу на девятом пленуме ИККИ в феврале и на VI Всемирном конгрессе в июле, на которых была разработана новая модель стратегии и тактики в отношении таких государств.

Первоначальными результатами такого обсуждения стали: 1) осуждение в самых сильных выражениях колеблющейся и непоследовательной природы национальной буржуазии, которая, как заявлялось, неизбежно предаст революционное движение, перейдя в контрреволюционный, империалистический лагерь; и 2) настойчивое требование установления «гегемонии пролетариата», то есть гегемонии коммунистической партии в колониальных революциях⁷⁰.

Новая линия позволяла лишь временное и осторожное сотрудничество с национальной, реформистско настроенной буржуазией и мелкобуржуазными партиями в колониях. Такое сотрудничество допускалось лишь в том случае, если коммунистическая партия сохраняла свою независимость. На буржуазные партии необходимо смотреть крайне подозрительно, сотрудничество с ними возможно лишь в том случае, если они ведут действительную борьбу против империализма. Коммунистическая партия должна быть начеку, чтобы при первых же признаках буржуазной нерешительности (шатания) тут же разоблачить ее. Особо подчеркивалось, что рано или поздно буржуазные партии переметнутся в контрреволюционный лагерь, и поэтому они никоим образом не могли быть расценены последовательными и постоянными сторонниками так называемой «буржуазно-демократической» революции⁷¹.

В 1924 – 1927 годах в Китае Гоминьдан первоначально рассматривался Коминтерном как движение, с которым Коммунистическая партия Китая должна сотрудничать. Гоминьдан сначала был определен как блок, состоящий из четырех классов: буржуазии, городской мелкой буржуазии, крестьянства и пролетариата⁷². Позднее после того, как Чан Кайши в апреле 1927 года совершил переворот и обрушился с террором на коммунистов, Гоминьдан был назван блоком трех классов: пролетариата, крестьянства и городской мелкой буржуазии⁷³. Уже в этот период союза трех классов, в мае 1927 года, Коммунистическая партия Китая получила инструкции от восьмого пленума ИККИ о том, что она должна обеспечить «гегемонию пролетариата в революционной борьбе» посредством достижения этой гегемонии в союзе с Гоминьданом⁷⁴. В 1928 году, как уже было сказано выше, стратегия изменилась. Новая стратегия призывала коммунистов добиться гегемонии в руководстве рабочим движением самостоятельно, вне союза с Гоминьданом.

Пример Китая здесь выделен особо, потому что Коминтерн уделял ему основное внимание и советовал другим коммунистическим партиям в колониальном мире изучать опыт Коммунистической партии Китая.

Какими путями должны были коммунистические партии достигнуть своих главных целей: завоевания поддержки среди пролетариата и расширения своего влияния на непролетарские слои населения, – одновременно ведя борьбу за защиту СССР? Тезисы по колониальному вопросу, принятые VI конгрессом Коминтерна, нацеливали коммунистические партии на борьбу за единоличное руководство пролетарской борьбой через участие в забастовках, демонстрациях и тому подобном, на проведение революционной пропаганды в профсоюзах, находящихся под контролем буржуазии, и на создание новых, находящихся под контролем коммунистов профсоюзов среди неорганизованных рабочих.

Среди крестьянских масс, бывших самым важным союзником коммунистической партии, она должна была попытаться вести работу среди крестьянских объединений и комитетов. Однако партия не должна делиться на два лагеря: пролетарскую и крестьянскую партии, а бороться за то, чтобы основу партии составляли пролетарии. В определенных случаях, однако, должны быть созданы революционные комитеты действия, координирующие деятельность рабочих и крестьянских организаций. В этот период подъема могут быть избраны советы рабочих и крестьянских депутатов⁷⁵.

В своих тезисах VI конгресс также сказал об особой форме партийной работы среди таких категорий, как молодежь, женщины, дети, среди различных групп трудящихся в колониальных странах⁷⁶.

Ясно, что в 1928 году Коминтерн смело выступил за руководство коммунистической партией революционным движением в колониях, полуколониях и зависимых странах. Термин, используемый для обозначения этой гегемонии коммунистической партии, получил название «гегемония пролетариата». Эта модель стратегии и тактики нашла свое наивысшее выражение в Китае, где в 1931 году на значительной территории была провозглашена советская республика в годовщину Великой Октябрьской революции 1917 года в России⁷⁷.

В последующих директивах Коминтерна одобрялась правильность избранной тактики. Десятый пленум призвал коммунистические партии единолично возглавить колониальную борьбу за независимость, за освобождение национальных комитетов из-под влияния национальной буржуазии и социал-реформистских элементов⁷⁸. Одиннадцатый пленум, выразив удовлетворение ростом советов в Китае, обязал индийских коммунистов захватить контроль над «революционно-освободительным» движением и заявил, что в Северном Индокитае, «где влияние китайской революции особенно сильно», советы уже формируются⁷⁹. Двенадцатый пленум дал подобные приказы коммунистическим партиям колониальных стран. Сделав акцент на недавней японской агрессии в Маньчжурии, пленум обратился к коммунистам в Китае, Формозе (Тайвань. – Примеч. пер.) и в Корее с тем, чтобы они сотрудничали с Коммунистической партией Японии с целью установления контроля коммунистов над антиимпериалистическими и национально-освободительными движениями в этих странах⁸⁰.

Можно провести параллель между борьбой за единоличное влияние коммунистических партий капиталистических стран и схожей борьбой в колониальных странах. Такая всеобъемлющая модель коммунистической стратегии и тактики в период с 1928 по 1934 год подробно отражена во всех решениях и тезисах различных пленумов, состоявшихся в указанный период, и указывала на то, что коммунисты должны были действовать самостоятельно, а после 1929 года оптимизм коммунистов усилился благодаря Великой депрессии. Мы не ставили перед собой задачу описать применение этой всеобъемлющей модели коммунистической стратегии и тактики в каждой отдельной стране, так как подобное описание выходит за рамки данного исследования. Но, как утверждает Боркенау, «основные особенности новой стратегии и тактики были одинаковыми везде»⁸¹.

Новая тактическая линия Коминтерна появилась в 1934 году. Старая стратегия, направленная на установление единоличного контроля коммунистов над рабочим и освободительным движением во всех странах, была отменена, и, возможно, без большого сожаления, так как в период с 1928 по 1934 год не было успешных примеров такого контроля, за исключением образования Китайской Советской Республики в 1931 году. В тот же самый период наблюдается полный провал тактической линии, проводимой коммунистами в Германии и в других западных странах⁸².

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 5

¹ Подробный анализ 1929 года см. в кн.: Galbraith. The Great Crash.

² Цит. по кн.: Galbraith. The Great Crash. P. 6.

³Sharp and Kirk. Contemporary International Politics. P. 368. «Этот закон заставил другие нации принять разнообразные краткосрочные меры, совокупный эффект которых должен был разрушить меры, предпринимаемые каждой отдельной страной для защиты своих экономик, таким образом ставя все страны в еще более худшие условия, чем раньше. Более того... закон о тарифах Смута – Хоули способствовал тому, что мир оказался в самых плохих условиях, какие только можно было представить, особенно в психологическом плане, сделав практически невозможным любое серьезное рассмотрение совместных, долгосрочных мер, принятие которых, возможно, было бы достаточно для спасения положения».

⁴Year Book of Labour Statistics. 1943 – 1944. P. 250..

⁵Galbraith. The Great Crash. P. 172.

⁶ См. отчет о достижениях социализма в Истории Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков): Краткий курс. С. 320 – 321.

⁷ Часто в коммунистической литературе назывался «антипартийным блоком троцкистов и зиновьевцев». Там же. С. 280 – 285.

⁸ Часто называлась «бухаринско-рыковская антипартийная группа». Там же. С. 291 – 295. Рыков был в то время председателем Совета Народных Комиссаров. Он сменил на этом посту Ленина в советском правительстве.

⁹ Самыми компетентными, но прямо противоположно толкующими события представляются биографии Сталина, написанные Дойчером и Суварини. См.: Deutscher’s. Stalin: A political Biography and Souvarine’s. Stalin: A Critical Study of bolshevism.

¹⁰Кун. КИВД. С. 770.

¹¹ Там же. С. 769 – 793.

¹² Там же. С. 769.

¹³ Там же. С. 770.

¹⁴ Сращивание означает слияние.

¹⁵Кун. КИВД. С. 770.

¹⁶ Возможно, хороший пример с точки зрения Коминтерна «сращивания» экономики и политики – политическая организация германского бизнеса во время правления нацистов и преобразование ее в иерархическую структуру, действующую как две организации в составе одной: как самоуправляющаяся организация и как орган государства. См.: Neumann. Behemoth. С. 201. «С юридической точки зрения организации выполняли двоякую задачу, как и любой орган с самоуправлением в германском праве. Они выполняли функции самоуправления и также государственные функции, которые были делегированы им властями».

¹⁷ Инпрекор. 1928. 25 февраля. С. 214.

¹⁸ См.: Neumann. Behemoth. С. 181 – 186. Более подробный и правдивый анализ государственного капитализма см. также в заключении исследования американского политолога: Pollock. State Capitalism: Its Possibilities and Limitations», Study in Philosophy and Social Science, IX, 200 – 225. По его мнению, «государственный капитализм» – более правильный термин, чем «управленческий капитализм», «административный капитализм», «неомеркантилизм», «государственный социализм» и т. д., для определения той формы капитализма, при которой «государство берет на себя важные функции частного капитализма» и при котором «получение процентов с прибыли все еще играет важную роль». Там же. С. 201. Государственный капитализм, который может быть либо тоталитарным, либо демократическим, не является социализмом. Однако он отличается от капитализма по крайней мере двумя ключевыми вопросами: 1) автономный рынок лишается функции управления, которая заменяется системой прямого управления; 2) эта система управления передается государству, которое использует старые и новые методы, включая «псевдорынок» для того, чтобы регулировать производство и потребление.

¹⁹Кун. КИВД. С. 12.

²⁰ Там же.

²¹ Там же.

²² Боркенау утверждает, что качание Коминтерна влево в 1928 «году произошло по причине внутрипартийной фракционной борьбы в России, и ни по какой другой причине». European Communism. С. 72.

²³ Доклад Сталина опубликован в X томе его Полного собрания сочинений. Его замечания по третьему периоду находятся на с. 271 – 291. Речь Бухарина можно найти в «Инпрекоре». 1927. 29 декабря и 1928. 5 января.

²⁴ См., например: Куусинен О.В. Новый период и поворот в политике Коминтерна (под руководством тов. Сталина) // КИ. 1930. 24 января. С. 3 – 19; и замечания Вильгельма Пика на VII конгрессе Коминтерна. VII конгресс. С. 17.

²⁵Сталин. Сочинения. Т. XII. С. 19 – 26.

²⁶ На десятом пленуме главными докладчиками были Мануильский, Молотов, Куусинен и Тельман. Эти четверо могли бы временно составить квадрумвират в верхах Коминтерна; они признали коллективный характер своей работы. См.: На подъеме (Итоги X пленума ИККИ) // КИ. 1929. 31 июля. С. 3. Мануильский выступил с яростными нападками на Бухарина.

²⁷ Среди главных лиц Коминтерна, осужденных как правые уклонисты, были помимо Бухарина Сера (Италия), Хамберт Дроз (Швейцария) и Гитлоу (США). Все четверо были исключены в июле 1929 года из президиума ИККИ. По мнению сталинского большинства Коминтерна, общими грехами всех этих лидеров правого уклона была переоценка силы капитализма в третий период и недооценка возможностей коммунистической революции.

²⁸ Этот обвинение довольно некорректно. Бухарин открыто предсказывал войны и бедствия капитализма в своей речи на XV съезде ВКП(б). См.: XV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков): стенографический отчет. С. 57. Боркенау заблуждается, утверждая, что согласно Бухарину «третий период означал, что капитализм находился в состоянии большого экономического подъема, и это свидетельствовало о его успехах, в соответствии с довоенными взглядами (Мировой коммунизм. С. 336). Далее он утверждает, что «для того, чтобы добиться полного краха Бухарина и его сторонников, была создана военная обстановка» (Там же. С. 337). Но «военная обстановка» уже была создана в 1927 году, и сам Бухарин на VI конгрессе неоднократно настойчиво говорил об опасности войны.

²⁹ «Ошибки» Бухарина, как в СССР, так и в Коминтерне, были описаны в резолюции пленума, в результате чего он был лишен возможности работать в Коминтерне. См.: Кун. КИВД. С. 911 – 912.

³⁰ Правильная оценка подлинной позиции Бухарина по этим вопросам – дело будущего. Ее можно дать после тщательного изучения его сочинений, начиная с книги «Экономика переходного периода», опубликованной в 1920 году. Такой анализ не входит в предмет данного исследования. Выводы, основанные лишь на сочинениях и речах Бухарина, как руководителя Коминтерна, были бы неполными и рискованными. Бухарин не был независим в своих взглядах на VI конгрессе Коминтерна, и его проект тезисов о международной ситуации (автору этот источник был недоступен) получил двадцать поправок от делегатов конгресса от СССР. См.: Сталин. Сочинения. Т. XII. С. 20. Полный список трудов Бухарина см.: Sidney Heitman. An Annotated Bibliography of Nikolai I. Bukharin’s Published Works. Colorado: Fort Collins, 1958.

³¹Кун. КИВД. C. 876 – 881.

³² Инпрекор. 1929. 28 мая. С. 544.

³³ Там же. С. 546.

³⁴ Там же. 28 августа. С. 917.

³⁵ Там же. С. 930.

³⁶Кун. КИВД. С. 915.

³⁷ Инпрекор. 1930. 20 февраля. С. 125 – 126.

³⁸XI пленум. Т. I. С. 5.

³⁹XII пленум. Т. III. С. 163.

⁴⁰XII пленум. С. 589.

⁴¹ Там же. С. 4.

⁴²Socialism Victorous. P. 299.

⁴³ См. недавнее свидетельство о такой практической помощи в работе: Nollau. Die Internationale. P. 133 – 150.

⁴⁴ Сталин (к пятидесятилетию со дня рождения) // КИ. 1929. 31 декабря. С. 7 – 12. «Первый раз было заявлено, что Сталин сыграл самую важную роль в создании программы: точность соблюдения марксистско-ленинской теории при редактировании Сталиным программы... привела к тому, что едва ли кто-либо свернувший с марксистско-ленинского пути преуспел бы в том, что ухватился бы за ту или иную «неясную» формулировку в программе». Там же. С. 12.

⁴⁵ Идеологические ошибки и пробелы при проведении решений XI пленума ИККИ // КИ. 1932. 20 февраля. С. 23.

⁴⁶Мартынов А. Как Ленин в эпоху первой революции боролся за ее «перерастание» и против центризма // КИ. 1931. 30 декабря. С. 21.

⁴⁷ Единственное «расширенное» заседание президиума, о котором имеется отчет.

⁴⁸Кун. КИВД. С. 947 – 951.

⁴⁹ Там же. С. 995.

⁵⁰ Новая победа мирной политики СССР – новые успехи мирового пролетариата // КИ. 1932. 10 декабря. С. 3 – 11.

⁵¹Кун. КИВД. С. 990 – 991.

⁵²Рейнберг. Некоторые уроки вооруженного восстания на Востоке // КИ. 1928. 29 июня. С. 75. Курсив автора.

⁵³Кун. КИВД. С. 799.

⁵⁴XIII пленум. С. 594.

⁵⁵ См.: Кун. КИВД. С. 755 – 763.

⁵⁶ Там же. С. 782.

⁵⁷XII пленум. Т. III. С. 165.

⁵⁸XIII пленум. С. 21.

⁵⁹XII пленум. Т. III. С. 165.

⁶⁰ Тезисы по этому вопросу, иллюстрирующие надлежащим образом вопрос о профсоюзах в этот период, см.: Кун. КИВД. С. 782 – 783, 888 – 908, 921 – 925, 982 – 990.

⁶¹XIII пленум. С. 312.

⁶²Кун. КИВД. С. 884 – 888, 921 – 923.

⁶³ Там же. С. 963 – 964, 976 – 979.

⁶⁴ Там же. С. 959.

⁶⁵ Инпрекор. 1933. 9 марта. С. 261 – 262.

⁶⁶ См.: Инпрекор. 1933. 31 марта.

⁶⁷ Там же. 28 апреля. С. 427 – 428.

⁶⁸ Там же. 1934. 5 января. С. 15.

⁶⁹ Самое последнее и самое подробное описание этого сотрудничества и его провала см.: Brandt. Stalin’s Failure in China, 1924 – 1927.

⁷⁰ См. интересную дискуссию о «пролетарской гегемонии» в великолепной работе: Schwartz. Chinese Communism and the Rise of Mao. P. 113 – 115. По утверждению Шварца, эта фраза «означает, что только одному пролетариату дается отдельный политический голос... это означает, что только коммунистическая партия может и должна захватить высоты политической власти» (Там же. С. 113 – 114). Это утверждение отождествляет гегемонию с диктатурой, и оно, безусловно, применимо к ситуации, последующей за захватом власти. Перед захватом власти такое определение гегемонии кажется слишком сильным.

⁷¹Кун. КИВД. С. 43.

⁷² См. например, резолюцию по китайскому вопросу, принятую на шестом пленуме ИККИ в 1926 году. Кун. КИВД. С. 619 – 623.

⁷³ Гоминьдан в Китае в точности является той специфической китайской организационной формой, в которой пролетариат сотрудничает напрямую с мелкой буржуазией и крестьянством. «Вопросы Китайской революции», принятые на восьмом пленуме ИККИ в мае 1927 года. См.: Кун. КИВД. С. 723.

⁷⁴ Там же.

⁷⁵ Первые советы в Китае были созданы в 1927 году.

⁷⁶ Предыдущие параграфы основаны на этих тезисах. См.: Кун. КИВД. С. 456 – 460.

⁷⁷ Историю Китайской Советской Республики с самого ее основания до ее официального роспуска в 1937 году см.: North. Moscow and Chinese Communists. C. 147 – 180 и McLane. Soviet Policy. С. 5 – 100.

⁷⁸Кун. КИВД. С. 905.

⁷⁹ Там же. С. 959 – 960.

⁸⁰ Там же. С. 981, 992.

⁸¹Borkenau. World Communism. P. 374. См. эту основную и бесценную работу, здесь и далее, посвященную истории Коминтерна в эти годы.

⁸² Историю коммунизма в Германии с 1929 по 1933 год см. в подробном исследовании: Flechtheim. Die Kommunistische Partei Deutschlands in der Weimarer Republik. C. 150 – 184. Флехтайм указывает на то, что Коммунистическая партия Германии в 1932 и 1933 годах предложила совместные действия другим партиям и организациям (единый фронт «сверху») против нацистов. Такие предложения поступили слишком поздно, не внушали доверия и не привели ни к каким результатам. Там же. С. 178. См. также: Anderson. Hammer or Anvil. C. 127 – 159.

Глава 6