– Так что, товарищ комбриг, крысы бегут с корабля. Я с двадцать второго июня, как разбомбили «железку», двигаюсь со своим взводом в сторону Белостока и повидал уже немало бегущих в тыл чинов, но вот чтобы маршал – это в первый раз. Если прямо сказать, то еще не видел, чтобы старший командир, как вы, пробирался к фронту, а не бежал на восток в панике, как все.
– Где ты тут, лейтенант, фронт увидел? Здесь что ни на есть самый настоящий тыл. Думаешь, если штабные швабры паникуют, то немцы совсем рядом? Да вот хрен тебе по всей деревне, до них еще далеко, вон, даже канонады никакой не слышно. Не боись, лейтенант – прорвемся! Баба с возу… как говорится. Вся шваль свалит, дышать станет легче, соответственно, и немцев сподручнее будет бить. Ты лучше скажи, откуда такой взялся? Почему твой взвод двигается отдельно от своей части, и вообще, к какому соединению вы относитесь? Спрашиваю не просто так. Приказом начальника Генштаба генерала армии Жукова мне предписывается до нормализации обстановки на фронте, брать под свое командование любое подразделение, потерявшее связь со своим соединением. Твой взвод под это распоряжение очень подходит, так что докладывай – откуда, куда и какой приказ имеете.
– Товарищ подполковник, мы следуем из Ленинграда и направляемся в Волковыск в распоряжение 11-го мехкорпуса. Танки совершенно новые, только в начале июня сошли с конвейера Кировского завода. Танковый взвод сформирован неделю назад и по разнарядке Генштаба направлен на доукомплектование 11-го мехкорпуса. Наш эшелон встал на полустанке, не доезжая Барановичей, двадцать второго июня. Железную дорогу бомбили, и по сведениям, полученным начальником эшелона, впереди по ходу движения полотно было повреждено: там немцы разбомбили пассажирский поезд Москва-Белосток. Жертв было кошмарное количество, только ранеными были забиты все станционные постройки; женщины, дети – жуть, одним словом!
Лейтенант на секунду замолк, по-видимому, преодолевая нахлынувшие тяжелые воспоминания, а потом металлическим голосом продолжил:
– Никто не знал, когда восстановят путь, и я принял решение двигаться дальше своим ходом. На этом полустанке мы были как в мышеловке. По приказу взвод должен был прибыть в Сокулки в формирующуюся там 33-ю танковую дивизию, но двигаться через Гродно, по автомобильным дорогам, было гораздо дольше, да к тому же дивизию мы могли там и не застать. Вот я и решил первоначально добраться до Волковыска, где располагается управление 11-го мехкорпуса, а уже оттуда до своей дивизии.
– Понятно, лейтенант. Могу тебя проинформировать, что, по моим данным, управления корпуса в Волковыске уже нет. Полковник Мухин, начальник штаба 11-го мехкорпуса, сообщил моему начштаба, с которым они хорошие приятели, что корпус еще двадцать третьего июня получил приказ выдвинуться в район Гродно. Но ты, лейтенант, не расстраивайся, наверняка сегодня в Волковыске должен появиться командир 11-го мехкорпуса генерал-майор Мостовенко. Так что не волнуйся, ты выполнишь приказ и обязательно попадешь в свой мехкорпус, вот только в 33-ю дивизию или еще какую, этого я не знаю – это Дмитрий Карпович будет решать. Думаю, вцепится он в твой взвод мертвой хваткой. У него в корпусе всего-то три КВ имеется, а тут такой подарок. Ну ладно, это все лирика, а действительность диктует свои законы. Слушай приказ, лейтенант: до того момента, пока мы не добрались до Волковыска, твой взвод поступает в мое распоряжение, а если там не окажется представителей 11-го мехкорпуса, то взвод тяжелых танков до нормализации обстановки вливается в седьмую противотанковую бригаду. Понятно?
– Но, товарищ подполковник!..
– Никаких но! На этот счет имеется распоряжение начальника Генштаба заместителя наркома обороны генерала армии Жукова. Если генерала Мостовенко не окажется в Волковыске, то дальше вы будете выполнять боевые задачи в составе седьмой ПТАБР. А сейчас немедленно начинаем движение, ждать, пока отремонтируют ваш танк, не будем. Вполне вероятен повторный авианалет. Через пять километров располагается одно из моих подразделений, вот там мы часик и подождем подхода вашего танка. Товарищ лейтенант, раненых грузите в кузов грузовика, когда доберемся до нашего заслона у Зельвы, я дам команду, чтобы их отправили в госпиталь. И еще, у вас сейчас на все танки имеются механики-водители?
– Так точно, никто из них не ранен.
– Это хорошо… снимается куча проблем! Но на всякий случай я оставляю в помощь вашим ребятам для ремонта поврежденного танка старшего сержанта Асаенова. Он умеет управлять танком, по крайней мере несколько раз водил Т-34. Также он знает хорошо дорогу до того места, где мы будем этот танк ждать.
Я повернулся к Наилю, стоящему позади меня, и приказал:
– Товарищ старший сержант, остаетесь здесь – помогать ремонтировать танк. И не просто помогать, а возьмете командование в свои руки. Как закончите, следуйте до заслона Бедина, мы там в течение часа вас будем ждать. Если опоздаете и нас там уже не будет, следуйте в Волковыск, в хозяйство Гаврилова, на артсклад, после совещания я туда обязательно загляну. Поняли задачу, старший сержант?
– Так точно, – как обычно на людях, браво выкрикнул Шерхан и даже козырнул по-уставному.
И тогда уже я, повернувшись к танкисту, рявкнул:
– Чего ждем, лейтенант, очередной порции бомб от немчуры? Быстро загружайте раненых в грузовик, оставляйте трех человек для ремонта техники, остальные по танкам – и вперед! Срочно нужно с этого места убираться! Будете следовать впереди нашей колонны, расчищая дорогу. Всю технику, мешающую проезду, – в кювет! Никаких остановок до самого моста через реку Зельву, даже если какие-нибудь другие командиры, находящиеся на дороге, будут этого требовать; пусть хоть сам маршал машет пистолетом перед вашим танком, к черту его, время сейчас важнее самых высоких чинов. Не останавливаться и в том случае, если вам покажется, что нужно оказать кому-то помощь, даже если об этом будут молить женщины или дети. Понятно, лейтенант? Всё, время пошло, отдавайте приказания подчиненным. Да, и еще, командиром ремонтируемого танка до его прибытия в Волковыск назначается старший сержант Асаенов. Доведите это до экипажа танка.
Отдав эти приказания, я повернулся и направился к БА-10, который стоял за трофейным «хеншелем», метрах в двадцати от места нашей беседы с танкистом. Нужно было и до сержанта Ковалева довести новый порядок нашего движения. Командир БА-20 и так все слышал, так как во время моего общения с лейтенантом стоял рядом с Шерханом. В том, что лейтенант Быков будет подчиняться моим приказам, я даже не сомневался. Пусть я не танкист, и он меня в первый раз видит, но чувствовалось, что парень несколько растерян, не уверен в правильности своих действий и вообще нуждается в твердой руке и ясных, конкретных указаниях. Я ему все это обеспечил, и теперь это был мой кадр. Вот хрен я отдам эти КВ в 11-й мехкорпус, не смогут они их правильно использовать – просто не успеют: у корпуса задачи под Гродно, а по пути туда эти танки немецкая авиация просто-напросто раздолбает.
И действительно, не прошел я еще и трех метров, как услышал громкие выкрики лейтенанта. Он отдавал распоряжения своим подчиненным, и первым было – загрузить раненых танкистов в кузов нашего трофейного грузовика. Пока я шел к бронеавтомобилю, в моей голове начал созревать план, как удержать этот танковый взвод под своим крылом, даже если на совещании будет присутствовать командир 11-го мехкорпуса Мостовенко. Решил: не буду рассказывать, что, двигаясь к Волковыску встретил танки, направляющиеся к нему в корпус. Если же Мостовенко сам или кто другой поднимет этот вопрос, то придется, как ни жалко, отправлять этот танковый взвод в 11-й мехкорпус. Если благополучно доберемся до Волковыска, пожалуй, сосредоточу танки в леске рядом с артскладом – место там тихое, можно сказать, потаенное, и в то же время находится недалеко от точки проведения совещания. Как сообщил по рации Пителин, совещание будет происходить в «вотчине капитана Александрова». Для немцев, которые могли прослушивать радиоэфир, такое сообщение было бы совершенно непонятно, ну а мне сразу стало все ясно.
Капитан Александров – это командир 58-го железнодорожного полка НКВД, под его вотчиной подразумевался бронепоезд, относящийся к этой части. Место его стоянки – железнодорожный тупик в трех километрах от окружного артсклада, что практически на окраине Волковыска.
В общем-то логично, что такое совещание будет происходить в бронепоезде. Никакая диверсионная группа не сможет помешать его проведению, с воздуха этот тупик просматривается очень плохо, мешают высокие деревья, растущие вдоль железнодорожного полотна. К тому же бронепоезд хорошо прикрыт имеющимися у него зенитными пушками и пулеметами. И, что еще немаловажно, на бронепоезде имеется мощная радиостанция – РАТ мощностью 1,2 квт, которая позволяет обеспечивать связь по телефону на расстоянии в шестьсот километров, а с помощью телеграфа – до двух тысяч. К тому же схема передатчика предоставляла возможность работать на 381-м фиксированном канале связи с автоподстройкой частоты; то есть принятые на совещании решения можно было сразу довести до практически всех более-менее крупных частей, дислоцированных в «Белостокском выступе». Заглушить такую мощную радиостанцию у немцев вряд ли получится. Подобные радиостанции были только при штабах армий, и вот, по какому-то капризу или расчету энкавэдэшного начальства, ею оснастили 58-й бронепоезд.
Хотелось верить, что командование возьмет всю ситуацию под контроль, и она не покатится, ускоряясь, в бездну тотального поражения. А располагая связью, сведениями, которые я доставлю, и, хоть не очень большим, но отрезком времени, который вырвала у самой судьбы моя бригада, основательно потрепав Вторую танковую группу немцев, нам удастся затормозить беспрерывное движение этого коричневого молоха. Надежда-то у меня была, но рассказ танкиста о действиях маршала Кулика несколько ее поколебал. Уж если сам маршал считает, что «Белостокский выступ» обречен и отсюда нужно сматываться любым способом, что уж тут говорить об обычных красноармейцах – воевать-то им, и вполне естественно, что простые бойцы и командиры смотрят в ту же сторону, куда побежал маршал. Пителин, по моему приказу (чтобы подбодрить другие части), довел до всех мало-мальски крупных штабов сведения о нашей победе, и Кулик наверняка обладал информацией, что Вторая танковая группа немцев остановлена, и этой группе для продолжения наступления требуется перегруппировка и весьма большие подкрепления. Однако маршал все равно предпочел покинуть район фронтовых действий и, в целях большей безопасности, даже хотел переодеться в крестьянскую одежду. Сука. собирается свои маршальские звезды бросить в лесу, сменив форму на грязную, вонючую косоворотку. Господи, кому же верить, и где тот военачальник, на которого можно опереться в эту кошма