— Герр Энно, не могли бы вы помочь мне отнести котел к лесу?
Я отнесу, я не гордый. Взяв котел и хозяйский топорик, я пошел за ней к ближайшей рощице, жидкой цепью тянувшейся вдоль ручья.
С дровами все оказалось непросто. В своем мире я привык, что, придя в лес, можно сразу найти уйму коряг и упавших сухих веток на костер. Тут не так. Роща принадлежит монастырю, и рубить ее нельзя. Вилланы ходят туда каждый день, собирают сучья и хворост, так что не найдешь ни ветки.
Я, как эмиссар монастыря, конечно, мог что-нибудь и срубить. Только тут тоже все непросто. Во-первых, сухостой еще надо найти, ведь такие деревья быстро падают и их сразу забирают вилланы. А живое дерево с влажной от весенних соков древесиной мы просто не сможем использовать.
Во-вторых, срубив дерево, получаем пень. По этому признаку егерь или какой-нибудь другой церковный министериал решит, что вилланы совершили потраву, и накажет деревню.
Колдунья, услышав мои затруднения, только рассмеялась. Подойдя к чахлому, пораженному какой-то болезнью грабу, она коснулась его рукой и что-то зашептала.
Сначала, вроде бы, ничего не происходило. Но затем я увидел, что листья дерева на глазах иссыхают и скручиваются. Кора его стала сухой и ломкой, ветки безжизненно повисли. Такое я видел только в научно — популярных передачах, когда природу показывают на ускоренной съемке. Вживую это выглядело страшно.
Оа точно, ведьма. Может, зря я ее тогда спас? Надеюсь, моя защита от магии надежно действует и против таких ее видов…
— Теперь руби — сказала мне Аззи, оторвавшись от дерева. — Только не очень низко, вот тут — она чиркнула ногтем по стволу дерева примерно на уровне пояса.
Не без труда я свалил его. Древесина оказалась настолько сухой, что топор со звоном отскакивал, отдаваясь болью в руках. Аззи тем временем, спустившись к ручью, почистила котел речным песком, оттирая копоть и остатки еды, потом набрала в него воды, черпая ее ладонями, и что-то тихонько шепча при этом.
Когда я, наконец, высек кресалом огонь, и тонкое оранжевое пламя охватило ветки, у все было готово. Осталось только приладить котел над огнем, вкопав в землю крепкие суковатые колья.
Потом Аззи кидала в котел травы и растертую кору, шепча свои заклинания. От варева поднимался легкий белый дымок. Оглянувшись на срубленный мною граб, я не поверил глазам — из его пня уже лезла молодая зеленая поросль, поднимаясь выше моего роста. Вот это да!
— Он вырастет через несколько дней. Будет дерево выше прежнего, — сообщила Аззи, заметив мой изумленный взгляд.
— Ты много чего умеешь, я смотрю. И копыто можешь вырастить, и дерево. И все это с неимоверной быстротой. Никогда не поверю, что это можно сделать без магии!
— Ты умный парень, Энно. Конечно, это она!
Вот это да!
— Так-так-так. То, что ты применяешь — это магия жизни?
— Так ее называют жрецы Света. Мы зовем это «Священный дар богини Шаллии».
— Но это…запрещено!
Она остро глянула мне в глаза.
— И что? Сожжешь меня на костре?
— Я — нет. А вот первый попавшийся инквизитор…
— Поэтому я и жила себе тихонько в глухой деревне. И даже там меня достали. А ты меня таскаешь по городам с кафедральными соборами!
— Ну, надо же было предупредить!
— «Предупредить», — передразнила она. — Ты даже половины не поймешь того, что я тебе могла бы рассказать.
— Ну, уж как-нибудь попытайся.
Мы проговорили полночи. Потом я улегся на охапку камыша, брошенную у костра. В мою «постель» Аззи добавила какие-то травы.
— Чтобы не было вшей и прочего, в свою кровать надо укладывать подмаренник и мяту! И мыться почаще.
Я уснул, глядя на темно-красные угли. Азалайса же, казалось, не нуждалась во сне. Когда я засыпал, она еще колдовала со своими травами, помешивая булькающее в котле варево.
Глава 14
Наутро, оставив Аззи лечить местный скот, я поехал по другим деревням.
Дорогой я вспоминал ее вчерашний рассказ. Учение Шаллии оказалось причудливой смесью вполне научных сведений и какого-то дикого шарлатанства. Шаллийки — в основном, как я понял, это были женщины — знали, что все организмы состоят из клеток. Они называли их «монады». И им было известно, что если изменить малую часть такой «монады», то можно получить организм с иными, улучшенными свойствами, а то и вообще, какое-то новое существо. И они это делали с помощью своей «магии жизни», причем могли вытворять такое, «что и не снилось нашим мудрецам».
При этом в дела людей они старались лишний раз не соваться. Но, в целом, шаллийки относятся к нам без особой симпатии, что к простому люду, что к господам.
— Слишком много убийств. Слишком много жестокости. Шаллия милосердна, мы не одобряем ни ваших войн, ни скотобоен — с легким презрением объяснила мне Аззи.
— Но, дерево ты только что засушила без особых сожалений. Ого, уже как выросло!
— Я же говорю, оно отрастет от корня за несколько дней. Мы не отрицаем смерть, это было бы глупо. Все, что родилось, когда-то умрет, так устроен круговорот жизни. Но не надо умножать сумму скорби в этом мире! Если что-то умерло, пусть что-то родится. Если причинил зло, принеси и благо. Мы верим в это, и в грядущее Великое Слияние, когда все живое воссоединится в лоне Матери-Жизни.
Конечно, я задал вопрос про ведьм. Аззи нахмурилась, отвернувшись к костру, склонилась над котлом. Даже со спины было видно, как неприятен ей этот вопрос.
— Те, кого ты называешь «ведьмами» — это еретички нашей веры, — наконец ответила она тихо. — Они получили наши знания, но не приняли наши нравы, нашей дестинации. Свои умения они используют только во благо себе. Эта жадность и приводит их к союзу со злом — Хаосом или Смертью.
И после этого замкнулась в себе, и ничего больше мне не рассказала.
Наконец я прибыл в деревеньку Граббе. Тут, как оказалось, тоже были проблемы с деньгами. Вилланы еще не закончили сев, а уже начинались сенокосы. У поселян просто не было времени съездить в город, чтобы что-то продать, и заплатить налог церкви. В двух других селениях ситуация была точно такой же.
Пришлось везде договариваться на натуральную оплату таким же образом, как и в селении Вайзе. И вскоре мне пришлось сопровождать Аззи по всем четырем деревням. По дороге на Альтхаген я решил напомнить и о себе.
— Я вижу, ты творишь чудеса. Прекрасно лечишь скот любого рода. Насекомые меня тоже не беспокоят. Так как насчет моего зуба? Можешь вылечить?
— Сударь, вы же не теленок, как я вас буду лечить?
— Муу!
Она рассмеялась, задорно и весело.
— Хорошо, давай посмотрю. Открывай рот. Таак…
Она поковыряла веточкой в лунке зуба.
— Он не совсем выбит, скорее сломан. Осколки торчат в десне. Вы, я смотрю, не чистите зубы?
— Хм. А чем их тут чистить?
— Мелом или белой глиной. Еще люди чистят сажей.
— Сажей? Серьезно?
— Да, и выходит очень здорово. Особенно если сжечь сухие лекарственные травы и собрать от них сажу. Только нужно тряпочку для этого.
— Хм, надо попробовать. А что все-таки с выбитым зубом? Соберешь какой-нибудь настой?
— Соберу, соберу. Как тут вам отказать…
— Вообще лечить людей намного выгоднее, чем скот. Мы можем денег на этом заработать — ух! А может ты и сапог мне залечишь?
Посмеявшись снова, Аззи пошла за травами для меня. Вскоре она уже накладывала мне компресс, хмурясь и что-то при этом шепча. Выглядела она озадаченно.
— Что-то не получается?
Она задумалась, внимательно осматривая зуб.
— Не знаю. Надо утром посмотреть, — мрачно сообщила она, задумчиво кусая прядь волос. — Тут скоро будет озеро, давай остановимся у него!
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую. Водой пахнет.
Действительно, через полчаса мы увидели широкое озеро с берегами, поросшими камышом. Напоив мулов, мы наломали сухого камыша и сделали лежку на берегу озерка.
В первый раз я оказался с Аззи наедине. Конечно, в голову стали приходить разные интересные мысли.… А ведь у меня уже с год ничего не было. В монастыре особо не разгуляешься по понятным причинам. Шлюхи на постоялых дворах — это просто кошмар, а с «приличными женщинами» в походах не познакомишься. Обычно в селениях, возле которых мы вставали лагерем, все женщины просто исчезали, на улице появлялись только мужчины и старухи. Понятная предосторожность. А она, в общем-то, симпатичная…
Короче, в конце концов, я все-таки заснул.
Удивительно, как быстро можно выспаться на свежем воздухе. Солнце только встало, как я уже открыл глаза. Рядом послышался плеск воды.
Оранжевый диск восходящего солнца едва поднялся над лесом по ту сторону озера. Его серебристая, окаймленная камышом зеркально-гладкая поверхность была бы абсолютно ровной, не будь на нем кругов от обнаженной женщины, входящей в озеро. Азалайса — это, конечно, была она — стоя по пояс в озере, плескала на себя ладонями воду, готовясь нырнуть. Я видел лишь ее силуэт на фоне восходящего солнца, но сердце забилось, как колокол кафедрального собора в Андтаге.
Будто почувствовал мой взгляд, она обернулась.
— Иди, искупайся, Энно! — крикнула она и бросилась в воду, нырнув с головой. Волны от ее тела, не торопясь, дошли до берега и растаяли об него, как мечты о прекрасном и несбыточном чуде.
Действительно, почему бы не искупаться? Тем более если тебя зовут так учтиво и…многообещающе!
Песчаной отмелью обойдя камыши, я зябко погрузился в мутноватую воду равнинного озера. Вода еще не прогрелась, но казалась вполне приемлемой для человека, привыкшего плавать в Балтике.
Аззи энергично плескалась в довольно холодной воде. Удивительно, ведь местные поголовно не умеют плавать. Эта же молотила воду, как полногрудая ундина, не боясь заплывать на глубину.
В конце концов я все же замерз первым, и повернул к берегу.
Выйдя из воды, я начал искать что-нибудь подходящее в качестве полотенца, и не нашел. Была только попона, жесткая, пропахшая мулом, и мой плащ, который не хотелось мочить. Я попытался согнать воду с тела руками, в расчете, что остатки влаги высохнут сами. От этого занятия меня отвлек плеск воды.