Они действительно постоянно сталкивались с облаками. Сейчас они уже чувствовали себя в воздухе увереннее, хотя и по-прежнему чрезмерно брыкались, но, завидев впереди облако, чем больше старались его обогнуть, тем вернее на него натыкались. Если бы сейчас с детьми была Нана, то давно забинтовала бы Майклу голову.
Питер в очередной раз отсутствовал, и детям было очень одиноко. Благодаря тому, что летал гораздо быстрее, он часто исчезал из виду по каким-то своим делам, посвящать в которые их не считал нужным. Затем он неожиданно спускался откуда-то сверху, смеясь над чем-то забавным, что сказал звезде, хотя, что именно, уже забыл, или выныривал снизу с прилипшими к коже русалочьими чешуйками, но о том, где был и что делал, толком не рассказывал.
Дети никогда не видели русалок, и их обижало поведение Питера.
– Если он так быстро о них забывает, – размышляла Венди, – можно ли с уверенностью сказать, что он так же легко не забудет о нас?
Между тем иногда, возвращаясь, он не помнил про них – по крайней мере, не знал точно, кто они. Венди была в этом уверена, потому что однажды, когда он чуть было не пролетел мимо них дальше, уловила выражение узнавания в его глазах, а ещё как-то раз даже пришлось напомнить Питеру, как её зовут.
Он тогда очень расстроился и покаянно прошептал:
– Знаешь, если ещё раз заметишь, что я забыл тебя, просто скажи «я Венди», и я вспомню.
Конечно, это было неприятно, однако в качестве утешения он показал, как можно спать на попутном ветре, и это было так приятно, что, потренировавшись несколько раз, дети с удовольствием заснули. Они бы поспали подольше, но Питеру это было скучно, и вскоре он скомандовал:
– Подъём! Мы здесь выходим.
Вот так, с небольшими размолвками, но в целом весело, добрались они наконец до Нигделандии и, что самое главное, нигде не заблудились – вероятно, не столько благодаря Питеру или Динь, сколько потому, что остров сам искал их. Ведь только так можно увидеть его волшебные берега.
– А вот и он, – буднично произнёс Питер.
– Где, где?
– Там, куда указывают все стрелы.
И действительно: дети увидели множество золотых стрел, острия которых указывали на остров. Об этом позаботилось солнце, которому, перед тем как уступить детей ночи, хотелось быть уверенным, что они знают путь.
Дети вытянулись в воздухе, встали в струнку и на цыпочки, чтобы увидеть остров. Странно, но они сразу его узнали, и, пока страх не завладел ими, воспринимали остров не как давнюю мечту, ставшую наконец явью, а как старого друга, к которому вернулись после долгой разлуки.
– Джон, смотри: лагуна.
– Венди, а вон черепахи зарывают свои яйца в песок.
– Джон, я вижу твоего фламинго со сломанной лапой.
– Майкл, там твоя пещера.
– Джон, а что это там в зарослях?
– Волчица с волчатами. Венди, наверняка там и твой волчонок.
– Вон моя лодка, Джон, с обгоревшими бортами.
– Нет, мы же сожгли твою лодку.
– Всё равно это она. Джон, я вижу лагерь краснокожих.
– Где? Покажи, и я по дыму определю, вышли они на тропу войны или нет.
– Вот там, за Волшебной рекой.
– Вижу. Да, сейчас они на тропе войны.
Питера слегка раздражала их осведомлённость: очень хотелось поважничать перед ними, но его звёздный час был не за горами. Помните, я сказал: «пока страх не завладел ими»?
Он пришёл тогда, когда стрелы померкли и остров погрузился в темноту. Даже дома Нигделандия к вечеру всегда начинала казаться тёмной и слегка пугающей. На ней появлялись неисследованные земли, по которым двигались мрачные тени, рычание хищных зверей становилось угрожающим, но самое главное, исчезла уверенность в том, что с вами ничего не случится. Ночники зажигались очень кстати. Было приятно, когда Нана говорила, что это всего лишь камин в углу детской, а Нигделандия не что иное, как выдумка.
Разумеется, в то время Нигделандия была выдумкой, но сейчас-то она настоящая, и нет ночников, и с каждой минутой становится всё темнее, и с ними нет Наны…
До этого летевшие порознь, дети стали жаться к Питеру. Его беззаботность исчезла, глаза горели, и каждый раз, когда кто-нибудь из них его касался, будто разряд тока получал. Сейчас они летели над мрачным островом так низко, что порой задевали макушки деревьев.
Ничего ужасного сверху не было видно, но они двигались очень медленно и осторожно, словно по вражеской территории.
Время от времени они зависали в воздухе, пока Питер молотил по нему кулаками.
– Они не хотят, чтобы мы приземлились, – объяснил он свои действия.
– Кто «они»? – дрожащим голосом прошептала Венди.
Но Питер, вместо того чтобы отвечать, разбудил Динь, задремавшую у него на плече, и велел ей лететь впереди всех.
Время от времени Питер повисал в воздухе, сосредоточенно прислушивался, приложив ладонь к уху, и опускал вниз глаза, такие яркие, что, казалось, могли прожечь дыры на земле, потом они продолжали путь.
Его смелость наводила на детей трепет.
– С чего начнём: с приключения или с чая? – небрежно осведомился Питер у Джона.
– Сначала чай! – опередила брата Венди, и Майкл благодарно пожал её руку.
Джон был посмелее, поэтому заколебался и осторожно поинтересовался:
– Что за приключение?
– Там, в пампасах, прямо под нами, спит пират, – сказал Питер. – Если хочешь, давай спустимся и убьём его.
– Но я никого не вижу, – помолчав, заметил Джон.
– Зато вижу я!
– А вдруг он проснётся? – хрипло спросил Джон.
Возмущению Питера не было предела.
– Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь убивать спящего? Сначала разбужу, а затем убью, как делаю всегда.
– Да ладно! И много пиратов ты убил?
– Тонны.
Джон хоть и сказал «здорово», но всё же предпочёл сначала чай и поинтересовался, много ли сейчас пиратов на острове. Питер заявил, что никогда ещё их не было здесь больше.
– Кто у них капитан?
– Крюк, – ответил, как выплюнул, Питер, и лицо его при этом исказилось от ненависти.
– Джес Крюк?
– Увы.
Майкл заревел, и даже у Джона перехватило дыхание, потому что они знали, кто такой Крюк.
– Тот, что был боцманом у Чёрной Бороды? – хрипло уточнил Джон. – Самый страшный из них – его даже Барбекю боится…
– Он самый, – кивнул Питер.
– Он такой же большой?
– Сейчас стал поменьше.
– Как это?
– Я его слегка укоротил.
– Ты?!
– Представь себе, я! – резко бросил Питер.
– Прости, если обидел.
– Да ладно.
– Насколько ты его укоротил?
– На правую руку.
– Теперь он не может драться?
– Как бы не так! Всё он может.
– Левша?
– У него вместо руки теперь железный крюк, и он им орудует, как когтем.
– Как когтем!
– Послушай, Джон…
– Да?
– Говори: «Есть, сэр!»
– Есть, сэр!
– И ещё вот что. Всякий, кто служит под моим командованием, должен дать мне обещание. И ты тоже должен.
Джон побледнел, а Питер продолжил:
– Если случится нам с Крюком встретиться в открытом бою, ты должен оставить его мне.
– Обещаю, – с готовностью отозвался Джон.
На некоторое время страх отступил, потому что впереди летела Динь и в её свете они видели друг друга. К несчастью, она не могла лететь так же медленно, как они, поэтому нарезала круги, вычерчивая светящуюся орбиту. Венди это очень нравилось, пока Питер не объяснил, что его беспокоит.
– Динь мне сказала, что пираты заметили нас ещё до наступления темноты и выкатили «Длинного Тома».
– Пушку?
– Да, – кивнул Питер. – Они наверняка видят свет Динь, и если догадаются, что мы где-то поблизости, то наверняка пальнут.
– Венди!
– Джон!
– Майкл!
– Попроси Динь улететь от нас, Питер! – хором закричали дети, но он холодно заметил:
– Она считает, что мы заблудились, и ей страшно. Не могу же я прогнать её в таком состоянии!
На мгновение круг света разомкнулся, и Питер почувствовал, как кто-то по-дружески его слегка ущипнул.
– Тогда скажи ей, – умоляюще прошептала Венди, – чтобы погасила свет.
– Она не может. Это единственное, чего не умеют феи. Он сам гаснет, когда они засыпают, так же как у звёзд.
– Тогда пусть немедленно заснёт! – потребовал Джон.
– Она может заснуть только тогда, когда этого хочет, – второй недостаток фей.
– По-моему, – проворчал Джон, – это как раз то, что сейчас необходимо сделать.
Тут и он ощутил щипок, но вовсе не дружеский.
– Если бы у кого-нибудь из нас был карман, – заметил Питер, – можно было бы посадить её туда.
Они так поспешно покидали дом, что не успели одеться, а на ночных рубашках карманов ни у кого не было.
Внезапно Питера осенило: шляпа, которую успел схватить, улетая, Джон!
Динь согласилась продолжить путь в шляпе, если только её понесут в руках, и не кто-нибудь, а Питер, но понёс Джон, а затем Венди, потому что брат заявил, что задевает её коленками. Это обстоятельство, как мы потом увидим, привело к несчастью, потому что Медный Колокольчик ненавидела быть кому-то обязанной, и больше всего – Венди.
Из чёрной шляпы свет был не виден, и они полетели дальше в тишине. Первый раз это мёртвое безмолвие прервалось донёсшимся издалека хлюпаньем: Питер объяснил, что это дикие звери пьют воду у брода, а второй раз они услышали какое-то шорканье, словно ветви деревьев задевали друг о друга, но Питер сказал, что это индейцы точат свои ножи.
Вскоре исчезли и эти звуки. Майкл очень боялся тишины, поэтому захныкал:
– Хоть бы кто-нибудь пошумел!
Словно в ответ, воздух содрогнулся от самого страшного взрыва, который ему когда-либо приходилось слышать. Пираты пальнули по ним из «Длинного Тома». Взрыв эхом прокатился по горам, и отовсюду словно раздалось: «Где они? Где они? Где они?..»
Вот так насмерть перепуганные дети узнали, как вымышленный остров превратился в реально существующий.
Когда вновь воцарилась тишина, Джон и Майкл обнаружили, что остались одни. Джон машинально топтался в воздухе, а Майкл медленно дрейфовал.