Именно поэтому явление первой «странности» на третью неделю нашего путешествия, когда мы находились примерно посредине Третьего моря, было большим облегчением.
Дело было в полдень. Я сидел на верхней палубе на бамбуковом стуле, переваривал ланч и наслаждался качкой и своей морской болезнью, когда один из матросов вскрикнул. Все остальные немедленно повернулись и направили на него свои подзорные трубы; затем проследили за направлением его собственной и уставились на море. Я тоже последовал примеру и заметил небольшой, совершенно белый остров, похожий на кочку.
Некоторые время все мы пристально смотрели на него.
Остров не шевелился.
Важное замечание — особенно в этих водах.
Спустя некоторое время он скрылся за пределами горизонта. Матросы постояли ещё с минуту в напряжённой тишине, затем выдохнули и стали обсуждаться эту странную «передрягу». Наконец и я, который ещё продолжительное время разглядывал белую кляксу в свою особенную подзорную трубу, выдохнул и позволил себе расслабиться.
Нам повезло. Наверное… На самом деле вовсе не всякая странность из тех, которые обитают в Семи морях, представляет опасность. Они представляют её довольно часто, но вообще это совсем необязательно. Собственно, не все порождения и проявления кошмара действительно опасны. Все они понижают стабильность измерения, но вовсе не обязательно представляют прямую угрозу его обитателям. Напротив, некоторые из них могут быть довольно полезны. Взять меня, например. Я — очень полезен. Иной раз странный белый остров — просто странный белый остров, и не более того.
Иной же…
Нет.
На следующий день, не успел я занять своё привычное место на верхней палубе, как один из матросов снова воскликнул. Все опять обернулись… и увидели тот же остров. Почти. Теперь на нём появилась совершенно белая пальма.
Матросы переглянулись и посмотрели на меня. Помявшись — были мысли пальнуть в него из пушки… крамольные мысли, разумеется, никогда не стоит провоцировать такие вещи, — я сказал держать прежний курс и не обращать внимания на это… пока что.
А на следующее утро мой завтрак оборвал робкий стук. На пороге моей каюте стоял матрос.
— Капитан, там…
— Такое?
Мы вместе проследовали наверх. Все наблюдатели к этому времени столпились у правого борта и пристально смотрели на белую точку. Это был тот самый остров, только теперь возле пальмы появилась большой красный крест, из тех, которые рисуют на пиратских картах.
— Что нам делать, капитан? — спросил один из матросов с длинной белой бородой. В глазах у него, впрочем, как и у всех остальных, читался испуг. Очевидно, что никто не имел ни малейшего желания проверять, что представляет собой таинственный «клад».
— Ничего, — сказал я и сразу заметил, как матросы немного расслабились. — Пока что…
Следовало ещё немного пронаблюдать за развитием ситуации.
На следующий день все уже ждали появления таинственного острова. И он действительно появился. Теперь на пальме висела деревянная табличка с нарисованной на ней стрелкой, которая указывала на крестик.
Но вовсе не это было самое неприятное.
Остров… стал ближе.
Причём в два раза.
Причём на следующий день, — стрелок стало больше дюжины, и все они были покрыты сверкающими гирляндами, — до него остался всего один километр.
Было совершенно очевидно, что мы не может и дальше игнорировать эту проблему.
Такими темпами остров может пойти на таран.
Вариант был только один: проверить, что именно там находится и так настойчиво зазывает «на себя посмотреть». Вот только делать это было предельно опасно. Разумеется, я собирался взять данную обязанность на себя, ибо единственный мог оказать сопротивление кошмару, однако брать на это дело Натаниэля было совсем необязательно.
Последний был капитаном данной экспедиции; если мы его потеряем, это было страшный моральный удар. Благо, к этому времени на корабле хватало людей с достаточным уровнем психической нестабильности, чтобы стать моим носителем.
Я выбрал мужчину средних лет, снарядил его и отправил на разведывательную миссию. Когда лодочку с ним спускали на воду, я завладел его телом и уже сам стал грести в сторону белого острова.
Остальные матросы стояли на верхней палубе и провожали меня взволнованными взглядами.
Остров был неподвижным. Это было довольно странно, потому что вскоре я обнаружил, что называть его «островом» было неправильно. Нет, выглядел он действительно как остров, — в представлении ребёнка, которого попросили нарисовать последний на уроке изобразительного искусства, — однако у него не было подводной части. Он просто лежал посреди моря, совершенно плоский, точно вырез в пространстве.
По этой же причине причалить на него оказалось проблематично. Потребовалось некоторое время, чтобы я смог затянуть лодку на его белую поверхность. После этого я сделал глубокий вдох, схватил лопату и пристально посмотрел на красный крест, на который указывала добрая дюжина стрелок.
Ну-с… Да благословят меня Золотые крылья.
Я вонзил лопату в землю и стал копать. Вернее, попытался, потому что не успела железка углубиться даже на один сантиметров, как я немедленно нащупал нечто твёрдое. Тогда я просто сгрёб тончайший слой белой земли и достал из прямоугольного отверстия маленький сундук. Он был деревянным, но… таинственным образом казался пластмассовым. Словно детская игрушка.
Я открыл его — без особенных фанфар, к этому моменту мне уже надоело испытывать напряжение — и увидел внутри клочок бумаги. Записку. Я взял её и прочитал:
«Привет».
Это всё.
Я повернул записку. На другой стороне была уже более продолжительная надпись:
3. брюква 2
Я открыл его — без особенных фанфар, к этому моменту мне уже надоело испытывать напряжение — и увидел внутри клочок бумаги. Записку. Я взял её и прочитал:
«Привет».
Это всё.
Я перевернул записку. На другой стороне была уже более продолжительная надпись:
'Попали как-то моряк, матрос и фермер на необитаемый остров. Ну моряк и говорит: давайте вы построите нам плот, я поведу его в море и выведу нас отсюда. Кивают. Потом матрос говорит фермеру: давай ты построишь нам плот, а я буду короче грести, когда всё будет готово.
Ничего не поделаешь. Пришлось фермеру строить плот. Да только не умел он этого делать, поэтому вырастил огромную брюкву и решил, что это — отличный плот.
Ну остальные почесали репу и думают, ну и пусть.
Сели на брюкву и поплыли. Плывут, плывут и вдруг понимают, что есть хочется. Ну стали есть брюкву. Едят, едят, а она меж тем кончается, и вода всё прибывает, и понимают, что таким боком они свой плот съедят. Ну тогда моряк и говорит матросу: слушай, ну ты моряк, я матрос, от нас в море много пользы, а фермер на что? Выбросим. Сговорились они так, встали посреди ночи и выбросили фермера в открытое море. Последний сразу утонул, и тут — брюква тоже стала стремительно погружаться под воду. Моряк и матрос закричали, заорали и спросили её: брюква, брюква, почему ты тонешь. А брюква им отвечает: потому что я — домашняя.
Конец'.
Конец.
Я прочитал записку трижды.
Затем положил её назад в сундук, закрыл его, сунул в отверстие в земле и сел на лодку. Когда меня снова подобрали на корабль, матросы немедленно окружили меня и стали спрашивать, что же представляет собой таинственный клад?
Я открыл рот, закрыл, помотал головой и побрёл на среднюю палубу.
После этого таинственный остров больше не появлялся, и дальнейшее путешествие до границы Третьего моря мы провели в относительном спокойствии.
Очень относительном, потому что время от времени мне всё равно приходилось использовать всевозможные сокровища, чтобы преодолеть, например, огромный ледник, который поднимался прямо из морской пучины, либо же отделаться от нарвала, рог которого испускал разряды электричества.
Все эти преграды были неприятными, даже опасными, но по меньшей мере понятными, что уже делало их предпочтительнее неизвестного.
…Сам я, например, при любых обстоятельствах предпочту увидеть среди морского горизонта очередного кракена, нежели гигантскую брюкву.
Матросы разделяли мои предпочтения. Тем паче, что непрестанная борьба против всевозможных ненастий действовала на них успокаивающим образом. Лучше иметь перед глазами явную угрозу, нежели томиться в муках неизвестности. Многие думали, что, пока на пути у нас продолжают возникать монстры и прочие преграды, нам не может встретиться ничего действительно «странного».
Это было не совсем верно, конечно, но даже иллюзия спокойствия на самом деле лучше, чем непрестанная тревога.
И всё же блаженство, даже бурное, не может длиться вечно.
Я сидел в своей каюте и читал записные книжки Натаниэля, когда в дверь постучали.
— Открыто.
Дверь отворилась. На пороге стоял матрос. При виде беспокойного лица последнего, — нет, не просто беспокойного, в беспокойстве не было ничего дурного, но растерянного, — я понял, что случилось нечто действительно серьёзное.
— Капитан, там…
— Такое?
— Да, там… другие корабли. Только… не совсем другие.
Не совсем?
Он кивнул и повёл меня на верхнюю палубу, где уже столпились люди.
В этом не было ничего удивительного, ибо хотя на первый взгляд другой корабль посреди моря представлял собой явление намного менее странное, нежели белый остров, встретить его здесь, в этих водах было чрезвычайно необычно. Ведь мы находились на самой границе Третьего моря. Ещё даже до начала второго великого потопа сюда захаживали только редкие исследовательские экспедиции — сейчас же мы, с высокой вероятностью, представляли собой единственную флотилию на расстоянии многих сотен ли.
И тем не менее мы встретили другой корабль.
На самом деле даже в этом не было бы ничего необычного, если сам корабль был необычным — если его команду составляли призраки, или скелеты, или если это был и не корабль вовсе, но гигантский зверь, который таким образом пытается заманить в своё брюхо любопытных мореплавателей. В данном случае, однако, корабль, а вернее тройка кораблей казались совершенно обычными.