– Совершенно нелепая идея! – заявил Адмирал, выстукивая пальцами дробь на спинке стула.
– Прошу прощения за все, – произнес Браун самым сочувственным тоном, – включая пролитое вино. Но мне кажется, вы более серьезно относитесь к истории о пылающей башне, чем хотите показать.
Адмирал Пендрагон опустился на стул почти так же резко, как встал. После небольшой паузы он сказал приглушенным голосом:
– Можете сделать это на свой страх и риск. Но не стоит ли вам стать атеистом, чтобы сохранить рассудок посреди всей этой чертовщины?
Три часа спустя Фэншоу, Фламбо и священник все еще бродили по темному саду. До двух его спутников постепенно начало доходить, что отец Браун не собирается ложиться спать ни в башне, ни в доме.
– Думаю, этот газон нуждается в прополке, – мечтательно произнес он. – Если бы я нашел мотыгу, то сам бы взялся за дело.
Друзья последовали за ним, посмеиваясь и отговаривая его от этой затеи, но отец Браун был настроен очень серьезно и даже произнес невыносимо нравоучительную проповедь, где объяснил, что каждый может найти себе какое-нибудь небольшое занятие, полезное для других. Он так и не нашел мотыгу, зато взял старую метлу из веток и принялся энергично сметать с травы опавшие листья.
– Всегда найдется какое-нибудь полезное занятие, – повторил он с глуповатым добродушием. – Как говорит Джордж Герберт: «Кто подметает в адмиральском саду в Корнуолле, чтит заповеди Твои, и воздастся ему по делам его». А теперь пойдем поливать цветы, – добавил он, внезапно отбросив метлу.
Со смешанными чувствами друзья смотрели, как священник разворачивает длинный моток садового шланга.
– Полагаю, сначала красные, потом желтые, – задумчиво сказал он. – Земля выглядит суховатой, вам не кажется?
Он повернул маленький кран, и из форсунки ударила мощная струя воды, прямая и плотная, как стальной стержень.
– Осторожнее! – воскликнул Фламбо. – Смотрите, вы срезали головку тюльпана.
Отец Браун сокрушенно посмотрел на обезглавленный цветок.
– Вот уж действительно, не лечит, а калечит, – пробормотал он и почесал затылок. – Какая жалость, что я не нашел мотыгу! Посмотрели бы вы, как ловко я управляюсь с ней. Кстати об инструментах, Фламбо: у вас при себе трость со вкладной шпагой, которую вы обычно носите? Вот и хорошо, а Сесил может взять саблю, которую Адмирал бросил у ограды. Какая серая мгла вокруг!
– С реки поднимается туман, – сказал недоумевающий Фламбо.
В следующее мгновение на высоком бортике террасированного газона с канавками для стока воды появилась массивная фигура волосатого садовника.
– Эй, вы! – грозно проревел он, размахивая граблями. – Положите этот шланг и отправляйтесь в…
– Я ужасно неуклюжий, – слабым голосом отозвался отец Браун. – Знаете, сегодня я пролил вино за обедом.
Он сделал неловкий извиняющийся жест и повернулся к садовнику, держа в руке шланг, из которого по-прежнему хлестала вода. Залп холодной струи прямо в лицо был подобен удару пушечного ядра: садовник зашатался, поскользнулся и упал на спину. Его сапоги взметнулись вверх.
– Какой ужас! – произнес отец Браун и недоуменно огляделся по сторонам. – Я сбил человека!
Какое-то мгновение он стоял, подавшись вперед и словно присматриваясь или прислушиваясь к чему-то, а потом рысцой припустил к башне, увлекая за собой шланг. Башня находилась довольно близко, но ее очертания были странно расплывчатыми.
– У вашего речного тумана подозрительный запах, – пробормотал он.
– Боже мой, это правда! – вскричал побледневший Фэншоу. – Но вы же не думаете…
– Я думаю, что одно из научных предсказаний Адмирала сбудется сегодня ночью, – сказал отец Браун. – Эта история закончится в дыму.
Пока он говорил, в темноте расцвел прекрасный багряный цветок, похожий на гигантскую розу, но это зрелище сопровождалось треском и грохотом, звучавшим словно раскаты адского хохота.
– Господи, что же это такое? – воскликнул Сесил Фэншоу.
– Знак пылающей башни, – ответил отец Браун и направил струю воды из шланга прямо в сердце красного цветка.
– Нам повезло, что мы не легли спать, – выдавил Фэншоу. – Но, наверное, огонь не сможет перекинуться на дом.
– Возможно, вы помните, что деревянная изгородь, по которой он мог бы пойти, недавно была снесена, – тихо сказал священник.
Фламбо обратил горящий взор на священника, но Фэншоу лишь рассеянно произнес:
– Что ж, по крайней мере, никто не погибнет.
– Это весьма любопытная башня, – заметил отец Браун. – Когда речь идет об убийстве, она всегда убивает людей, которые находятся где-то еще.
В то же мгновение чудовищная фигура садовника с развевающейся бородой снова возникла на зеленом гребне. Он махал рукой, подзывая остальных, но на этот раз держал не грабли, а саблю. Следом за ним вышли два негра, тоже вооруженные старинными абордажными саблями из трофеев, висевших на стене в столовой. В кроваво-красном зареве, с черными лицами и в желтых ливреях, они напоминали дьяволов с пыточными инструментами в руках. Из темного сада за ними доносился отдаленный голос, выкрикивавший отрывистые приказы.
Когда священник услышал этот голос, его лицо исказилось невольной гримасой. Но он не утратил самообладания и не сводил глаз с пятна пламени, которое теперь немного уменьшилось под шипящей серебристой струей воды из шланга. Он держал палец на форсунке, чтобы точно направлять струю, не отвлекаясь на другие дела, и лишь по звукам и смутным образам, мелькавшим на периферии зрения, мог догадываться о волнующих событиях, разворачивавшихся в саду. Своим друзьям он дал два лаконичных указания. Первое звучало так: «Постарайтесь сбить с ног этих типов и свяжите их; веревка лежит у вязанки хвороста. Они хотят забрать мой замечательный шланг!» Второе было таким: «При первой возможности позовите девушку из челнока; она сейчас на берегу вместе с цыганами. Попросите ее, чтобы они доставили сюда ведра и натаскали воды из реки». Потом он замолчал и снова стал поливать красный огненный цветок так же безжалостно, как незадолго до этого поливал красный тюльпан.
Отец Браун так и не повернул голову, чтобы посмотреть на странную схватку между поджигателями и защитниками дома. Он едва ли почувствовал, как вздрогнула земля под ногами, когда Фламбо столкнулся с огромным садовником, но представил себе, как остров раскачивается от их борцовского поединка. Он слышал тяжкий звук падения и торжествующий возглас своего друга, бросившегося на первого негра; слышал крики обоих чернокожих, когда Фламбо и Фэншоу связывали их. Огромная сила Фламбо более чем уравнивала шансы противников, особенно потому, что четвертый поджигатель по-прежнему таился возле дома и выдавал свое присутствие лишь тенью и голосом. Потом он услышал плеск воды, разрезаемой веслами челнока, голос девушки, отдающей приказы, голоса цыган, отвечавшие ей, лязг ведер, опускаемых в реку, и наконец, топот множества ног вокруг пожара. Но все это для него значило меньше, чем тот факт, что красная огненная расселина, которая недавно снова расширилась, теперь постепенно начала закрываться.
Тут раздался вопль, едва не заставивший его повернуть голову. Фламбо и Фэншоу при поддержке нескольких цыган устремились в погоню за таинственным человеком, прятавшимся возле дома, и с другого конца сада донесся крик француза, в котором смешались ужас и изумление. Ему ответил нечеловеческий вопль, когда существо вырвалось из хватки преследователей и умчалось прочь. По меньшей мере трижды оно обегало весь остров, и зрелище было похоже на погоню за умалишенным, с криками преследуемого и веревками в руках преследователей, но выглядело еще более зловещим, потому что неуловимо напоминало детскую игру в догонялки. Потом, когда погоня сомкнулась со всех сторон, фигура беглеца выросла на высоком берегу реки и с плеском рухнула в темную, медленно текущую воду.
– Боюсь, больше вы ничего не сможете сделать, – сдавленным голосом произнес Браун. – Теперь его уносит к тем самым скалам, куда он отправил многих других. Он сумел найти применение фамильному преданию.
– Оставьте ваши притчи, – нетерпеливо сказал Фламбо. – Неужели нельзя объяснить простыми словами?
– Да, – ответил Браун, следя за шлангом. – «Смотришь в оба – будешь дома, раз моргнет – ко дну пойдет».
Угасающее пламя шипело и огрызалось, как затравленный зверь, но становилось все более тусклым под потоками воды из шланга и ведер. Отец Браун не сводил с него глаз, продолжая говорить:
– Если бы уже рассвело, я бы попросил эту юную даму навести телескоп на речное устье. Тогда она смогла бы увидеть нечто интересное для нее: силуэт корабля или самого Уолтера Пендрагона, возвращающегося домой… а может быть, даже фигуру «получеловека», потому что, хотя теперь ему ничто не угрожает, он вполне может добраться до берега вброд. Он был на волосок от очередного кораблекрушения и не смог бы избежать гибели, если бы у девушки не хватило ума усомниться в искренности старого Адмирала и приехать сюда, чтобы присматривать за ним. Но довольно об Адмирале; он получил по заслугам. Достаточно сказать, что каждый раз, когда эта башня, пропитанная смолой и варом, была объята пламенем, огонь на горизонте всегда выглядел как один из береговых маяков.
– Так погибли его отец и брат, – сказал Фламбо. – Негодный дядюшка из семейной легенды едва не заполучил свое поместье!
Отец Браун не ответил; в сущности, он не произнес ни слова, не считая обычных вежливых замечаний, пока они все не собрались вокруг коробки сигар в каюте яхты. Убедившись, что огонь полностью потушен, он отказался задержаться на острове, хотя и слышал, как молодой Пендрагон в сопровождении восторженной толпы поднимается по речному берегу. Он мог бы (если бы питал склонность к романтическим сантиментам) дождаться совместной благодарности от мужчины с корабля и девушки из челнока. Но усталость снова навалилась на него, и он лишь однажды встрепенулся, когда Фламбо обратил внимание, что сигарный пепел упал ему на брюки.