Или она снова искала оправдания?
— Эй, — сказала Дженис, когда заметила — Майкл снова приподнялся и свесил ноги с кровати. — И что это ты сейчас делаешь?
— Делаю то, что хочу делать. И прямо сейчас я желаю осмотреть свой старый дом.
— Ты имеешь в виду — этот?
Он кивнул:
— Если у меня и имеется другой, то я этого не помню. — Он спокойно смотрел на Дженис. — Я рассчитываю на тебя. Будь моей опорой. Поймай меня, если я вдруг стану падать, хорошо?
Бесполезно было возражать ему.
— Конечно, — неуверенно ответила Дженис. — Я легко подстраиваюсь, и за это мне платят большие деньги.
— Не надейся на жемчуг и золото от меня, — шутливо поддразнил он ее. — Играй по правилам, и если вся эта королевская канитель пройдет, я, возможно, на днях смогу угостить тебя латте.
— Я в предвкушении, — произнесла Дженис с толикой сарказма в голосе.
Майкл слегка оперся рукой о ее плечо, и они медленно вышли в холл с красивыми полами, выложенными мозаикой. Сколько же труда и стараний было вложено в это место! То, что интерьер отставал от реального времени лет на пятьдесят, не имело значения. Зато дом имел свой характер и был очень уютным.
Он провел Дженис через кабинет в библиотеку, заставленную высоченными шкафами, возвышающимися от пола до потолка, доверху наполненными книгами. Они прошлись по кухне, и она поняла — до этого ей удалось посетить всего лишь подсобку дворецкого. Главная кухня была огромной, с большими плитами и холодильником, занимающим целую стену.
— Мы раньше закатывали здесь грандиозные вечеринки, — рассказывал Майкл. — Гости оставались на выходные. Всегда что-то происходило. Но это было раньше… — Он умолк.
— Раньше? — спросила она, но Майкл проигнорировал ее вопрос.
— Давай поднимемся наверх, — предложил он. — Из моей старой комнаты можно увидеть окрестности.
Ей показалось, что он уже немного ослаб.
— Майкл, стоит ли?..
— Конечно, стоит. — Он улыбнулся ей. — Мы воспользуемся лифтом.
— У тебя в доме лифт?
— Конечно. Мой отец сильно ослаб после… после некоторых финансовых перемен, а в этом доме три этажа.
Лифт немного качало, но до места он их довез.
— Вот моя спальня. — Майкл впустил ее внутрь и указал на эркер. — Я мог тут просиживать часамии смотреть в окно.
Она прекрасно понимала почему. Уже наступила ночь, но в саду всюду горели фонари. Казалось, будто это место зачарованное. Дженис с интересом осматривала его вещи, расставленные по полочкам: книги, игрушечные поезда, бейсбольные биты и футбольные мячи.
— Твои родители выставили здесь много твоих вещей, словно напоказ. Ты же знаешь, что это значит?
Он пожал плечами:
— Может, было лень все это выкидывать?
— Нет. Все эти вещи говорят об их любви к тебе. Все это напоминает им об их сыне.
Он улыбнулся так, будто то, что она сказала, тронуло его.
— Да. Моя мама любит меня…
Она посмотрела на него и подумала: «Кто может не любить тебя? Он скучает по родителям? Как грустно… Странно, что он никогда не рассказывал мне о них».
— Как они могли покинуть этот прекрасный дом? — спросила Дженис.
— Видела бы ты его во времена моего детства! Поместье было в два раза больше, а состояние его — в десять раз лучше. Финансовый кризис примерно пятнадцать лет назад буквально придавил моего отца.
— Куда же они подались? — спросила она. — На континент?
— Нет. — Майкл кинул на нее быстрый взгляд. — Веришь или нет, они уехали во Флориду, купили там квартиру в кондоминиуме и с тех пор живут счастливее, чем прежде. Я думаю, они никогда не вернутся назад.
Она кивнула:
— Да, некоторые любят солнце и море больше, чем…
— Чем туман и тучи? — описал он обычную для Амбрии погоду.
— Наверное.
Они стояли очень близко друг к другу, и Майкл развернулся, положив ей на плечо руку. Его лицо изменилось, он наклонился ближе к ней, поглаживая пальцами ее спину.
— Значит, ты замужем? — спросил он ее низким мелодичным голосом.
— Да. — Она отвернулась. — Формально я замужем.
Он дотронулся указательным пальцем до ее подбородка.
— Никаких шансов снова с ним сойтись?
Она стойко встретила его взгляд и отрицательно покачала головой:
— Нет.
— Хорошо. — Он убрал локон ей за ухо. — Потому что я хочу поцеловать твою шею.
— Что?.. — выдохнула Дженис, не отдернув при этом голову.
— Не двигайся, — сказал он нежным дразнящим голосом. — Я, знаешь ли, раненый. Меня нужно ублажать.
— Это возмутительно, — засмеялась Дженис. — Да к тому же ты еще и жульничаешь!
— Должен возразить, — она чувствовала его теплое дыхание на своей коже, — но что-то в тебе сводит меня с ума. Я просто не могу соблюдать дистанцию…
К этому времени он уже уткнулся лицом в ее шею, а потом Дженис почувствовала его губы…
— Майкл…
Он отстранился от нее, будто ничего и не произошло. Гладя ее щеку ладонью, он давил ее взглядом, пронизанным желанием, от которого ее кровь словно загустела.
— Ты беременна, не так ли? — неожиданно спросил он.
От изумления глаза Дженис чуть не вылезли на лоб. Как он это определил? Никто ведь не знал… Она никому не рассказывала и до сих пор была худа.
— Я… нет… — заикаясь, ответила она.
— Не волнуйся. Я умею хранить секреты. — На его лице появилась слабая улыбка. — Я почувствовал это, когда ты помогала мне добраться до кровати, — сказал он с толикой сожаления в голосе. — Ты, наверное, очень счастлива.
Дженис отвела взгляд, горло сдавило, и она ничего не могла промолвить. Каким образом он определил это? Она была уверена, что пройдут еще несколько недель, прежде чем кто-то заметит. Может, он вспомнил?.. Нет, нечего было вспоминать. Он и не знал об этом. Она сама узнала о беременности только во время заключения.
Может, Майкл просто почувствовал? Ведь именно он отец будущего ребенка! Может, у него особая связь со своим малышом?
Он позвал ее в гостиную и показал вид с другой стороны дома. Она охотно следовала за Майклом. Он словно загипнотизировал ее.
— А теперь посмотри туда. Там пруд с утками. Жаль, что за ним последнее время никто не присматривает.
— А что это за сгоревшее здание?
Он не отвечал. Наконец прокашлялся и сказал:
— Это чайная беседка моей матери. Ей нравился викторианский стиль. И нравилось приглашать друзей на чай. Они любили наблюдать за утками, сидя там, в беседке. Пили цейлонский чай, ели сэндвичи. Ей очень нравились эти чайные церемонии.
— А что случилось с беседкой?
Он глубоко вздохнул:
— Долгая история. Короче говоря, враги моего отца спалили беседку.
— Что? Зачем это надо было делать?
— Просто на этом свете есть плохие люди, Дженис. — Он снова дотронулся до ее щеки, на этот раз игриво. — Держись от них подальше, если сможешь.
— Я постараюсь. А твои родители не пострадали?
Он удивленно посмотрел на нее, потом улыбнулся:
— Это случилось очень давно. Мой отец оставил беседку в таком виде — в качестве напоминания.
— Понятно, — сказала Дженис, хотя опять ничего не поняла.
Он некоторое время еще стоял в раздумье. Не желая ему мешать, Дженис молча ждала рядом.
— Ладно, вот что произошло, — наконец произнес Майкл. Он тяжело оперся о ее плечо. — Мой отец принял несколько неосторожных решений. У Кайлоса начались неприятности. У него постоянно бывают неприятности, но в этот раз они были серьезными. Моему отцу срочно понадобились деньги, но времена были тяжелые, и у него не получилось быстро найти такую сумму. В конце концов, ему пришлось… обратиться к бандитам.
Она не поверила своим ушам. Этого не могло быть! Она никогда не слышала об этом случае. Дженис даже начала молиться: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не к семье Горгонио!»
— Сумма была очень большой. И у отца не получилось расплатиться. Он долгое время скрывался. Все легло на хрупкие плечи моей матери. — В Майкле закипал гнев. — Полиция могла защитить ее от физических нападок мафии, но в финансовом плане… ее разорили. Она сумела сохранить лишь дом. Но беседку они все-таки спалили, для острастки.
Дженис пробормотала что-то, одобрительно кивнув. У нее кружилась голова. Не хватало только упасть сейчас в обморок!
— Все знают, что происходит, если вовремя не выплатить долг мафии. Бандиты либо разрушают твою жизнь, либо ломают тебе ноги, — печально произнес Майкл. — Моему отцу повезло: ноги его в целости. У него, в конце концов, получилось собрать нужную сумму — при помощи старых знакомых. Он вернулся, отдал долг, и все постепенно пришло в норму. Но ему понадобились годы, чтобы снова наладить жизнь. Это подорвало здоровье моих родителей. Они сдались и поехали жить за границу. — Майкл перевел на нее взгляд, и внезапно его рука обвилась вокруг ее плеч. Он притянул Дженис ближе к себе. — Я полагаю, ты знаешь, что в Амбрии под мафией подразумевают семью Горгонио. К счастью, почти все они сейчас за решеткой. Особенно Макс Горгонио, этот урод!
Дженис с трудом дышала. А если Майкл узнает, что она одна из них?
Она повернулась к нему, сконфуженная и испуганная, а он истолковал ее смятение по-своему — медленно и нежно начал целовать ее губы.
— Ох, Майкл, — так тихо прошептала она, что он и не услышал ее. — Если бы ты только знал…
— Извини, — пробормотал, отстраняясь от нее. — Что-то в тебе просто завораживает меня.
Она искала его взгляд. До сих пор ничего глубокого в его чувствах к ней не было. Никаких воспоминаний.
И этот конфликт между его семьей и ее плачевно знаменитым дядей. Как ей хотелось навсегда вычеркнуть все из своей жизни! И почему ее угораздило родиться в самой известной семье криминального мира?
Она вдруг заметила — Майкл сильно устал.
— Мне нужно присесть, — сказал он, кривясь от боли. — Дай я на минуту присяду тут.
Дженис помогла ему сесть на кровать, а затем села сама. Он взял ее за руку.
— Кайлос сказал, что связался с родителями и что вскоре они, возможно, приедут, — произнес Майкл, пытаясь дышать глубоко: — Я попросил его рассказать им об аварии, но предпочел бы, чтобы они оставались там. Староваты они для разъездов по миру. — О