4. Разгранлинии: с Сев.-Зап. фр. — Пошехонье — Воло-дарск, ст. Остолопово, ст. Академическая, оз. Источино, все для Калининского фронта включительно; с Зап. фронтом — ст. Берендеево, ст. Вербилки, ст. Решетниково, ст. Княжьи Горы, Сычёвка, все для Зап. фр. включительно.
5. Очередная задача фронта — очистить от войск противника район Калинина и ликвидировать во взаимодействии с Западным и Сев.-Зап. фронтами попытки противника обойти Москву с севера.
Ставка Верховного Главнокомандования.
Сталин. Василевский».
Вскоре из Москвы прибыл член Военного совета фронта корпусной комиссар Д.С. Леонов. Другим членом Военного совета был назначен секретарь Калининского обкома партии И.П. Бойцов. Ставка прислала начальника штаба — генерал-майора И.И. Иванова. ВВС фронта возглавил Михаил Громов[41]. Офицерские кадры прибывали из госпиталей, после ранений. Так, в ходе боёв, создавалось фронтовое управление.
Штаб Калининского фронта обосновался в Змееве близ Калинина. В городе хозяйничали немцы. Но Конев намеренно не стал отводить свой штаб в глубокий тыл. Тем более что северо-восточные кварталы по-прежнему контролировались частями Красной армии.
Связисты быстро наладили телефонную и телеграфную связь. Теперь с Генштабом и Ставкой Верховного главнокомандования можно было разговаривать по прямому проводу и оперативно получать указания.
Развернулись большие инженерно-сапёрные работы по развитию обороны в глубину. Строились противотанковые заграждения на танкоопасных направлениях, создавались противотанковые районы, и в первую очередь в направлении Медного, Ново-Завидова, Бежецка, откуда в любой момент можно было ожидать удара противника.
Подтягивались резервы фронта. Местное население работало на строительстве противотанковых рубежей. Мужчины призывного возраста получали винтовки и тут же становились в строй воюющих подразделений.
Ставка требовала отбить у противника Калинин.
Наступление началось 21 октября.
К этому времени немцы успели подтянуть к городу дополнительные силы и значительно уплотнить оборону по всему периметру калининской дуги. Главной ударной силой противника по-прежнему были танки. Конев же располагал несколькими десятками танков различной модификации. В основном они принадлежали 8-й танковой бригаде полковника Ротмистрова.
Девятнадцатого октября, за два дня до атаки на Калинин, командующий группой армий «Центр» записал в своём дневнике: «Я сказал Штраусу, что Калинин ещё долго будет оставаться “кровоточащей раной” армии, если в этот район не подойдут сильные пехотные части. Потом я сказал ему, что центры приложения главных военных усилий армии должны находиться по обе стороны от Старицы. Штраус высказал предложение послать “хотя бы один танковый корпус” на север от Калинина в направлении Бежецка. Я ответил, что для этого ещё не настало время, но что он — в соответствии с ранее полученным приказом — должен проводить разведку боем в этом направлении. Ещё слишком рано говорить, куда лучше нацелить остриё наступления 9-й армии — на Бежецк или на Торжок. Так как враг перед фронтом 16-й армии продолжает цепляться за свои позиции, есть большая вероятность того, что объектом наступления 9-й армии останется Торжок». 20 октября: «9-я армия смыкает свои ряды и медленно движется на север. 3-й танковой группе пришлось отозвать свои части, посланные в направлении Торжка, и задействовать их в боях с противником, который со всех сторон атакует Калинин». 21 октября: «Под Калинином русские продолжают атаковать».
Директива, отданная фон Боком своим войскам, действовавшим в районе Калинина, была следующей: «9-я армия и 3-я танковая группа должны не допустить отвод живой силы противника, стоящей перед северным флангом 9-й армии и южным флангом 16-й армии (курсив мой. — С. М.), взаимодействуя с этой целью с 16-й армией, а в дальнейшем — уничтожить противника. 3-я танковая группа с этой целью, при удержании Калинина, как можно быстрее достигает района Торжок и наступает отсюда без задержки в направлении на Вышний Волочёк для того, чтобы предотвратить переправу основных сил противника через реку Тверца и верхнее течение реки Мета на восток. Необходимо вести усиленную разведку до рубежа Кашин—Бежецк—Пестово. Надлежит также удерживать линию Калинин—Старица и южнее до подхода частей 9-й армии».
Итак, обе стороны готовились к наступлению.
Двадцатого октября Конев отдал приказ четырём своим армиям о переходе в наступление:
«…2. Войскам Калининского фронта <…> главными силами окружить и уничтожить группировку противника в районе Калинина, между рекой Волгой и Московским морем, и к исходу 21.10 овладеть г. Калинин, не допустить перегруппировки противника для наступления на юго-восток, на Москву…»
Далее командармам расписывался порядок наступления, направление атаки, время и пункты выхода на конечные цели.
Немцы успели основательно подготовиться к обороне. Свои позиции они уступали только перед явным преимуществом противника. Но и отходя, как правило, контратаковали и в большинстве случаев возвращали первоначальные рубежи. Атаки длились несколько дней. К концу октября армии Калининского фронта выдохлись. Продвижение вперёд было незначительным. Конечная цель наступления — освобождение Калинина — не достигнута. Отдельные группы зацепились за юго-восточные и северные окраины города, но, понеся большие потери, вынуждены были отойти на исходные позиции.
Эта книга — попытка написать биографию маршала. Но маршала без солдат не бывает. Солдаты, бойцы, красноармейцы, рядовые, сержанты, старшины, лейтенанты, капитаны — они, по большому счёту, и есть часть биографии маршала. Привожу фрагмент воспоминаний бывшего пулемётчика 185-й стрелковой дивизии В.С. Флёрова[42]. Давайте перенесёмся из ближнего штабного тыла в ту среду, которая непосредственно на местности, в окопах и среди развалин городских кварталов, исполняла приказы командиров и пыталась сделать реальностью замыслы штабов.
Василий Сергеевич Флёров, бывший пулемётчик 26-го пульбата 1319-го стрелкового полка 185-й дивизии: «…Два наших расчёта, прикрывая фланг батальона, участвовали в одном из штурмов городских окраин. Пехотинцы ворвались в город, продвинулись на два-три квартала, и мы затащили станкачи в немецкие окопы. Здесь были огневые точки с укрытиями под домами, несколько отрытых в полный рост окопов в 5—7 метров длиной. Мы установили пулемёт, чтобы можно было вести огонь вдоль улицы. Кругом беспорядочная стрельба: винтовочная — наша, треск автоматов — немцев. Позади частокол разрывов миномётных мин, а впереди хлопки ручных фанат и разрывы снарядов. Я лёг у пулемёта, а братва ринулась осматривать немецкий блиндаж, обследовать соседние ДОТы. Пожар в доме через улицу разгорался, я оттащил пулемёт в тень. Меня всё время грызла мысль о возможной контратаке. Впереди нарастала стрельба, сквозь грохот пробивались крики, по дворам и огородам к нам, размахивая винтовками, бежали солдаты. Обзора справа фактически не было, всё закрывали домишки, сараи, сарайчики и прочие хозяйственные постройки. И тут я увидел нечто, заставившее меня вскочить: дом, обычный маленький деревянный дом городской окраины как бы лопнул изнутри, и из облака не то дыма, не то пыли просунулась лобовая часть немецкого танка.
Немцы бросили в контратаку танки, против которых мы были беспомощны. Я закричал, выпрыгивая из окопа, ко мне бежали солдаты расчёта. Мы подхватили станкач, завернули за дом, перебежали на другую сторону улицы, прикрываясь дымом пожарища, повели огонь в ту сторону, где, сокрушая постройки, ворочался немецкий танк. Выпустили ленту, раздалась команда: “Отходи!” Опять волокли станкач через поле, усеянное мелкими воронками. Мы оглохли от близких разрывов, но пулемёт не бросали, хотя потеряли последнюю, третью коробку с нерасстрелянной лентой. Для нас всё обошлось без потерь, а у соседей из 16 человек осталось только трое…
Никакого опыта уличных боев у нас не было, выбить немцев мы могли, но удержаться не удавалось. После этого стали готовить подручные противотанковые средства: брали пять обычных ручных гранат РГД, у четырёх свинчивали ручки и прикручивали эти гранаты к пятой телефонным проводом. Так получалась связка, которая, попав под гусеницу, могла её перебить и остановить вражеский танк.
29 октября 1-й и 3-й батальоны ночью штурмовали кварталы северо-восточной окраины Калинина. Немцы бросили в контратаку танки и авиацию. Уже днём пришлось отойти на исходные позиции. В этом бою, как рассказывали, командир полка майор Казак личным примером воодушевлял бойцов.
На следующую ночь новая атака — и всё вновь повторилось, опять противник восстановил положение. 2-й батальон, который мы поддерживали, тоже должен был идти в наступление, но приказ отменили, послали другой батальон, а нам приказали спешно заняться изготовлением связок гранат. Как впоследствии выяснилось, командир дивизии получил сведения, что немцы попытаются танками протаранить нашу оборону у шоссе на Бежецк, и наш батальон оставили как резерв командира дивизии, как противотанковый заслон. Но, видимо, немцам было не до наступления на этом участке фронта.
Сковав немцев под Калинином, 185-я стрелковая дивизия, не добившись большого успеха, тем не менее вместе с другими соединениями помогла другим фронтам.
…”Калининское сидение”, как потом называли бойцы почти месяц боёв под Калинином, закончилось. 15 ноября началось новое наступление немецко-фашистских войск на Москву. Одним из направлений главного удара был Клин. И нашу дивизию, числившуюся в резерве командующего Калининским фронтом, перебросили туда».
Неудача октябрьского наступления на Калинин имеет много причин. Военные историки называют и весьма распространённую в 1941 году практику введения в бой сил и огневых средств не единой мощной группировкой, согласованной по времени, а частями. Именно начальный период войны оставил в истории множество примеров того, когда даже крупные группировки, вводимые вдело «пачками», терпели поражение от противника, который уничтожал их так же последовательно, частями.