— С Новым годом! С Новым счастьем! — неслось отовсюду под звон бокалов и радостное чмоканье.
— Пока часы бьют, надо гадать! — заявила Любовь Яковлевна, залпом опрокидывая свой бокал. — Есть холостые?..
— Есть! — вскинулась я, поскольку праздники мы с Данилой решили провести порознь — вернее, я решила, а ему ничего не оставалось, как укатить подальше — то ли нырять на Мальдивах, то ли кататься в Швейцарии, не знаю! — и на данный момент я была абсолютно холостой! Вчерашнее предложение от незнакомого парня в маршрутке вместе отметить Новый год я не считала, равно как и теплое рукопожатие пропавшего Джека… ой, Влада!
— Что надо делать? — я вскочила с дивана.
— Сними туфлю, — приказала Пашкина мама, брызгая помидором на колени. — Стань спиной к открытой двери, брось туфлю за спину и загадай желание! — она облизала пальцы, по которым тек рассол — мамуля его делает с сельдереем, вишневым листом, действительно пальчики оближешь!
Я уже бежала ко входной двери, прихрамывая и держа в одной руке черную «лодочку».
— Они исполняются, то, что ты желаешь! — услышала я, распахивая дверь. И…
— …давай, вставай! Ну что ты как ребенок? Надо же, почти поднялся, а тут… откуда хоть она взялась?!
Я выскочила в подъезд и свесилась вниз, перегнувшись через перила. Бетон холодил ступню через тонкий нейлон колготок, но я не замечала, в кого я там попала.
— Ногами, ногами упирайся и вставай! — я увидела, как на третьем этаже соседка возится с мужчиной, пытаясь поднять его на ноги. Рядом валялась моя туфля!
«Господи, как же я так в него попала, что он упал и еле идет?!» — не выдержав, я спустилась на пролет.
— Еще чуть-чуть, все… вперед, пошли! — я вжалась в стенку, пропуская соседку со второго этажа, женщину довольно крупную, которая тащила… соседа напротив! Стасик, кажется, его зовут…
Сосед был пьян в дымину, в зюзю, в хлам! — в общем, наглядно демонстрировал мою версию относительно того, что многие граждане и не думают ждать двенадцати, чтобы начать праздновать наступление Нового года!
— Ножками, раз-два, — командовала соседка.
— М-м-м, — вяло отвечал сосед, но ножками все-таки перебирал.
Захлопали двери, и на шум стали выглядывать другие соседи. Я, подняв свою «лодочку» для гадания, прыгала на одной ноге, стараясь удержать равновесие, и вскоре надела туфлю на замерзшую ступню.
— … быстренько, еще чуть-чуть… — упрашивала соседка. — Давай, Стасик, немного осталось…
Сжалившись, Стасик дополз до своей двери, что напротив нашей, и приклеился к косяку, отдав ключи соседке. Она сноровисто справилась с замком, но оставленный без присмотра Стасик, потеряв ориентацию, ввалился в проем спиной и рухнул на пол, правда, быстро выровнялся и промычал:
— Спасибо…
— Пожалуйста, — растирая поясницу, откозыряла соседка, затолкала Стасиковы ноги в квартиру, чтоб не торчали на площадке, и захлопнула дверь. — Фу… — выразительно сказала она, пробегая вниз, мимо стоящей столбом меня. Все другие жильцы нашего подъезда уже вернулись в квартиры.
А я очнулась и подумала, что пора возвращаться — ведь пьяный в зюзю, в хлам, в дымину Стасик вряд ли был моим так быстро исполнившимся новогодним желанием!
— Привет, — вдруг услышала снизу. Повернула голову и увидела… Джека! То есть Влада!
— Ты в порядке? — вновь несмело спускаясь, сразу же поинтересовалась я. — Ты не упал?..
— Да нет, — удивился он. — Друг позвонил, он ждал меня, поэтому, извини, я ушел, не попрощавшись, — Влад улыбнулся. — Зайдешь в гости? — предложил он. Я замерла на ступеньке.
— Да мы там… дома… а ты что, здесь живешь? — удивилась я, припоминая, что эта квартира уже год стоит пустая — хозяйка живет в деревне, что ли.
— Снимаю, — снова улыбнулся он, а я почувствовала, как кровь приливает к голове. Как-то неприлично он это произнес! Но ведь квартиру снимает, не трусы. — Приходи в гости… как тебя зовут, кстати? — снова предложил Влад, похожий на Джека. В его глазах плескалось виски, я же чувствовала себя кубиком льда… пока еще туда не добавленным!
— Юля, — призналась я. — Может, позже… ладно? Пока… — и я дунула наверх, к себе на четвертый.
Дома были танцы.
— Больше страсти! — кричала Любовь Яковлевна, подпрыгивая на ковре. Папа подпрыгивал рядом, на папе подпрыгивала мушкетерская шляпа, а чуть дальше — бокалы на сдвинутом в сторону столе. — Гена, поставь таку шикарну музыку, шоб за душу хватала! — громко требовала одесская гостья, вращая полными бедрами. На пол полетели декоративные шишки и бусы, любовно разложенные мамулей в качестве декора на полке под телевизором. — Давай, Гена!
— С Новым годом! — заорала я, хватая пакетик с конфетти и вскидывая вверх фонтан разноцветных кружочков. — С Новым сча…
— Юля, нет! — бросая недавно обхваченный обширный стан Пашкиной родительницы, закричал папа, пытаясь встать — лечь? — грудью на защиту любимого салата, но было уже поздно. Тем более что, в отличие от стола, грудь у папы не раскладывалась, и часть блюд осталась совершенно незащищенной! И если мамуля или Любовь Яковлевна какие-то из них не успели украсить, то я быстро восполнила этот пробел с помощью нехитрых новогодних украшений. А где там серпантин еще у нас был?..
— Не-е-т! — снова простонал папа, спешно выковыривая конфетти из бокала и из своей тарелки. Мокрые кружочки липли к пальцам и расставаться с оливье никак не хотели! Я же говорю — мамуля классно готовит… Дети заливисто смеялись, и даже Игорь улыбался прилипшей к переднему зубу синей блесточкой от конфетти.
…Часам к трем все стали успокаиваться. Пашкина мама убирала со стола, бормоча себе под нос что-то вроде: «Як оно уже буде…», папа дремал в кресле, подрагивая шляпой.
— У вас мушкетеры не падали из окна? — еще один соседский визит несколько нарушил наше праздничное затишье.
— Нет, а что? — ответила мама, с испугом поглядывая на кресло. Шляпа мерно вздымалась.
— У нас только мешок с деньгами, — припомнила Даша, убаюкивая детей.
— Шла от Лидки, а мимо окна что-то пролетело, а потом — стук! — соседка округлила глаза. — Я побежала во двор, а там — шляпа!
— Нет, наш мушкетер на месте, — снова убедившись в присутствии под шляпой мужа, заверила соседку мамуля.
— А вин шо, похож на него? — обернувшись на шляпу, подключилась к беседе Любовь Яковлевна. — Если на то дело пошло…
— И шляпа тоже! На месте! — невежливо перебила я, и соседка наконец ушла.
Мамуля уселась за компьютер, доступ к которому немного закрывала елка, слишком широко раскинувшая пахнущие праздником ветки.
«А кликни во-о-н на ту ссылочку!» — просила она, хватая маму за руку лапкой с острыми ноготками.
Я с ногами устроилась в кресле и загрустила. Пашка с Ирой уже скрылись в спальне — видимо, чтобы, не откладывая надолго, опробовать многочисленные пожелания здоровья и счастья в личной жизни. «Когда я уже налажу свою личную жизнь настолько, чтобы не страдать каждый раз?» — совсем расстроилась я, тупо пялясь в телевизор.
«Как хорошо быть маленькими — никаких тебе проблем» — ныла про себя я. Нет, проблемы, конечно, были, но они были такие же маленькие, как мы с Иркой.
У бабушки с дедом было лучше всего… Родители считали, что на лето нужно обязательно сменить обстановку, поэтому нас с Иркой на каникулы отправляли то в оздоровительный лагерь, то мы ездили на море, но именно у бабушки мы расслаблялись по полной программе.
Дед, будучи военным, сменил немало гарнизонов, поэтому наше с сестрой детство прошло в маленьком военном городке.
Дом, в котором жили бабушка с дедом, стоял прямо за забором военной части, и мы очень неплохо развлекались в связи с этим!
Некоторые солдаты, проходящие службу молодыми, неопытными пацанами, наверное, до сих пор поглаживают седую прядь, полученную в то время, и вздрагивают. Еще бы — мы взрывали в кострах, разведенных за домом, все, что могло взорваться, и затем, замерев от восхищения, наблюдали, как во двор вбегают встревоженные бойцы. Но кто подумает на двух малюток, невинно хлопающих глазами? Конечно, в нашей компании были и мальчишки, но они сразу же прятались…
Мы отбирали у солдат пилотки, нападая неожиданно, сзади, и требовали взамен значки. И они давали как миленькие! Потом мы снова обменивали их на пилотки…
Мы залегали в окопе у дороги и пробовали свое новое оружие на новобранцах — а у нас было много разного оружия! Рогатки, плевательные трубки — и это самое… гуманное.
Конечно, приходилось терпеть наказание за свои шалости. Но ведь тогда бабушка никогда бы не познакомилась со всеми офицерами части, которые приходили к нам жаловаться!
Местным тоже доставалось — зимой мы заливали каток прямо перед гаражами (а другого места не было!) и потом целый день слушали «Бум!», а потом «Блин!» или даже чуть грубее. Грубее — даже чаще.
Естественно, наш каток был ликвидирован, и тогда мы в отместку залили из шприца воду в замки, висящие на гаражах. Вода замерзла…
«Да, зимой, пожалуй, было не хуже, чем летом», — я с удовольствием вспоминала, как каждый вечер бабушка сажала нас с Иркой на санки, и мы шли встречать деда с работы. А перед этим она нажаривала на толстой сковородке сало с прорезью с большим количеством порезанного крупными кольцами лука. Потом отрезала по большому куску черного свежего хлеба, сверху накладывала уже поджаренное сало и давала нам.
Как здорово было есть эти самые вкусные в мире бутерброды, слушая, как трещит мороз в высоких ветках и скрипит снег под полозьями санок!
А еще скрипел часовой за колючим забором, мимо которого мы ехали — шагая с автоматом взад-вперед в белом тулупе, он напоминал нам Деда Мороза.
У нашего деда тоже был тулуп, только черный. Будучи маленькими, больше всего на свете мы любили, когда этот тулуп овчиной наружу стелился под новогоднюю елку. Мы заваливались туда с кулечками найденных там же подарков. От Деда Мороза и Снегурочки, разумеется!
Под елкой все казалось сказочным — в изрядно облупившихся игрушках отражались принцессы и их принцы, мигающая гирлянда создавала наш личный звездный небосвод, а ватные шарики, лежащие на колючих, сильно пахнущих лесом лапах казались крошечными трусливыми зайчишками.