Ходили даже слухи, что британцы конфискуют у рыбаков и торговцев их суда, а если владельцы пытаются сопротивляться, без всяких сантиментов действуют силой. Так это или нет, никто доподлинно не знал, но некоторое количество без вести пропавших намекало, что дыма без огня не бывает.
Расстояние от Лумпар-фиорда до Ледзунда всего двенадцать морских миль, лишенные артиллерии канонерские лодки вполне могли за ночь наведаться к нему, успев к утру вернуться под защиту родных берегов.
Всего для атаки было выделено шесть лодок, разделенных на два отряда. Оставшиеся две «шанцевки» имели какие-то мелкие неисправности, так что де Ридель решил не рисковать и оставить их на базе.
Уже темнело, когда «будущий адмирал» лично вывел свои утлые корабли в море и направился к Зюйду. При всех своих недостатках бравый гвардеец не был трусом и всей душой рвался в бой. Где-то там, за пеленой ночи его ждала судьба. Громкая слова или героическая гибель, все равно…
Увы, как часто бывает в таких случаях, сразу после выхода начались неприятности. Сначала на шедшей концевой канонерке «Проказник» упало давление в котле, и командовавший ею лейтенант Сухопрудский решил, что в его положении лучше вернуться. Затем еще две лодки, командирами которых оказались недавно назначенные молодые и неопытные офицеры, ухитрились отстать в темноте и вместо Ледзунда вышли немного восточнее, только с рассветом разобравшись, что их вынесло на другую сторону пролива, к островку Соммару.
В итоге к застывшей в ночи вражеской эскадре вышло всего три импровизированные миноноски. Несмотря на потерю товарищей, настроение экипажей было приподнятым. Предстоящее дело — ночная атака шестовыми минами — знакомым, а враг привычным. Побили в прошлый раз, небось, побьем и сегодня! — рассуждали занявшие свои места матросы. А что не всем суждено вернуться из боя… значит, планида такая, дело служивое!
Несмотря на то, что британцы не ждали нападения, кое-чему предыдущие поражения их все же научили. Вокруг эскадры ходили дозоры, а на самих кораблях дежурили усиленные вахты. И все же маленьким канонеркам удалось подойти к вражеским кораблям и…
— Что вы там возитесь! — прошипел управлявшим шестом матросам офицер.
— Сей секунд, вашскобродь, — чертыхаясь, ответил унтер. — Застряла треклятая…
— Да это же лайбы рыбацкие! — ахнул кто-то из моряков, разглядев в темноте, что борт вражеского линкора окружают конфискованные у местных мелкие суда, в снастях которых запуталась сейчас русская мина.
Между тем, вахтенные на неприятельском корабле заметили, что возле их борта творится что-то неладное и подняли тревогу. Запели горны и боцманские дудки, загремели барабаны и матросские ботинки по палубе, а еще через полминуты начали открываться орудийные порты.
— Бросьте его к черту! — распорядился де Ридель и, убедившись, что его приказ выполнен, замкнул рубильник.
Раздавшийся взрыв был так силен, что буквально разорвал несчастный рыбацкий баркас, оглушив заодно всех, кому «посчастливилось» оказаться рядом. Но вражеский линкор, а точнее двухдечный винтовой блокшип «Пембрук», остался невредим, а большего от импровизированной защиты и не требовалось.
— Уходим! — скомандовал барон, но было поздно.
Их уже обнаружили, но что еще хуже, на винты канонерки намоталась какая-то дрянь, после чего их маленький корабль оказался обездвижен. Уже потом выяснилось, что заграждение не ограничивалось только лайбами. В дело пошли и рыбацкие сети, поставленные рядом, в одну из которых угодил «Забияка» лейтенанта Хоменко.
Угодившая в западню миноноска была совершенно беззащитна и могла быть легко захвачена, но оказавшиеся у пушек английские канониры как будто сошли с ума. Напрасно офицеры оттаскивали их от пушек, не жалея при этом ни ругани, ни ударов кулаком, ни угроз выпороть. Когда огонь все же стих, на взбаламученных доброй полусотней ядер и бомб волнах качались лишь немногочисленные обломки.
Другим русским канонеркам повезло немного больше. Мина подчиненных лейтенанта Эйлера также подорвала только рыбацкий баркас, но сумела при этом избежать знакомства с сетями, а быть может, их там не было вовсе. Во всяком случае, им удалось отойти в сторону, после чего попытались скрыться в темноте. Поначалу им это почти удалось, но потом их заметили на одном из дозорных шлюпов и бросились в погоню.
Третий же участник атаки — «Коршун» лейтенанта Савича — немного замешкался и после того, как поднялась стрельба, понял, что атака провалилась, сразу же отвернул и… застопорил ход. Благодаря этой уловке прошедший мимо фрегат его не заметил. После чего «Коршун» смог уйти. Вернулся он, правда, только на следующую ночь, когда уже все считали его погибшим.
Уже светало, когда… возвращавшуюся на Аланды канонерку наконец-таки нагнал «Розамунд». Для не слишком скоростного колесного шлюпа это был почти подвиг, но тем не менее время шло, а расстояние между беглецом и преследователем понемногу сокращалось. Англичане уже несколько раз пытались покончить с затянувшейся погоней, стреляя из погонного орудия, но пока что не преуспели.
Лишенный артиллерии русский корабль не мог сопротивляться, но зато довольно-таки успешно маневрировал, не давая вражеским канонирам пристреляться. И, тем не менее, финал становился все ближе. Весь прошлый год Фортуна неизменно благоволила русским морякам, позволяя одерживать верх в самых безнадежных и отчаянных схватках, но сегодня капризная девка переметнулась на другую сторону, и пришло время платить по счетам.
Лейтенант Эйлер уже подумывал, как вернее утопить свой гвардейский «Дождь», чтобы его не успел захватить противник, как вдруг перед носом «Розамунда» один за другим поднялись четыре всплеска. Оказалось, что командиры «константиновок» решили выйти навстречу своим товарищам и не прогадали. К встрече с таким противником капитан британского шлюпа оказался не готов и тут же приказал разворачиваться.
В общем, первый настоящий бой в этой кампании остался за британцами. Мы не смогли повредить ни одного корабля противника, потеряв одну из канонерок вместе со всем экипажем и находившимся на ней командиром отряда. Избежать гибели удалось лишь командиру лодки — лейтенанту Хоменко и трем его матросам, выловленным англичанами после окончания боя из воды и попавшим в плен.
Но на этом наши неприятности не окончились. Буквально через пару дней «Летучая эскадра» Хоупа отметилась на противоположном берегу Балтийского моря. Первой под раздачу попала Либава [1], в которой британцы захватили несколько мелких судов и подожгли склады. Затем пришел черед древней Виндавы. [2] Потом их шлюпы прошли до мыса Колка и углубились внутрь залива, после чего оказались перед Ригой.
Всего под началом Хоупа имелось два винтовых линейных корабля «Виктор Эммануил» и «Маджестик», три фрегата «Империус», «Горацио» и «Амфион», три корвета «Тартар», «Коссак» и «Пилад», двенадцать канонерских лодок, а еще несколько шлюпов крейсировали в это время вдоль Рижского залива, разоряя рыбацкие деревушки и мызы местных баронов. Судя по всему, на сей раз «просвещенные мореплаватели» решили не обращать внимание на обычаи войны и громили все, до чего могли дотянуться.
Рига в этом смысле представляла собой достаточно лакомый кусок. Единственной ее защитой с моря был древний ливонский замок Динамюнде. Несмотря на то, что его несколько раз модернизировали, к середине XIX века крепость безнадежно устарела. Более или менее боеспособным оставался построенный чуть менее века назад форт Комета, но стоявшие на нем старые пушки малого калибра не могли противостоять подошедшей с моря эскадре.
И тогда на помощь артиллеристам береговых батарей и поднятым по тревоге ополченцам пришло находившееся в рижском порту соединение из восьми канонерских лодок под командованием капитан-лейтенанта Бухвостова. Увидев приближающиеся к устью Западной Двины вражеские корабли, опытный, отслуживший на флоте почти три десятка лет офицер ничуть не растерялся. И когда англичане начали обстрел форта, он без колебаний привел свой маленький отряд в боевую готовность и отдал приказ выдвигаться вперед.
Восемь маленьких канонерок против двух линейных кораблей — это даже не Давид против Голиафа и не триста спартанцев в узком проходе Фермопил. Конечно, окажись на их месте оснащенные бронированным бруствером «константиновки», английской эскадре могло бы не поздоровиться. Но в наличии были только «шанцевки». 24 пушки на небольших и неустойчивых судах против более чем семидесяти в бортовом залпе у мощных линкоров. И, тем не менее, они вступили в бой.
При виде канонерских лодок Хоуп приказал приданным ему линейным кораблям развернуться к ним бортом и встать на шпринги, что и было немедленно выполнено. Несмотря на и без того подавляющее преимущество британского флота, адмирал предпочитал действовать наверняка. Как только дистанция сократилась до пяти кабельтовых, загрохотали пушки с обоих дек «Виктора Эммануила», после чего к ним присоединился «Маджестик». Еще через минуту им ответили русские.
Со стороны могло показаться, что результаты сегодняшнего противостояния предрешены заранее, уж больно несопоставимые силы были у противоборствующих сторон. И, тем не менее, бой получился тяжелым. Благодаря небольшим размерам и прекрасной маневренности русские канонерки оказались довольно-таки неудобными мишенями. Напрасно мощная артиллерия посылала по ним залп за залпом. Маленькие кораблики то и дело скрывались среди поднимаемых вокруг них всплесков, но пока оставались невредимыми.
А вот ответный огонь оказался на удивление точным. Не прошло и четверти часа, как одна из удачно выпущенных канонеркой «Толчея» лейтенанта Киткина бомб разорвалась на батарейной палубе «Маджестика», заставив его на время замолчать. При виде этого русские моряки начали кричать ура и усилили огонь. Вскоре еще одно попадание превратило в щепки фальшборт на «Викторе Эммануиле», изранив обломками около дюжины матросов. Казалось, еще немного, и англичанам ничего не останется, как выйти из боя…