ом ножен упирающаяся в пол. Демьян попятился назад. И наконец, странная стрижка. Выглядела все крайне дурацкая.
– Нет! Стой! Ву-у-а-ля, сеньор Бруно, разрешите представиться! – закричал институтский друг и метнулся к прилавку из почерневших от времени досок. Потом он поднял руки в изящном па и замер истуканом, явно ожидая похвалы от эффекта.
– Ты полный кретин! – Демьян задыхался от злости, – ты потратил деньги, которые мы должны мафиозам и вырядился клоуном, – и, взвыв от отчаянья, закончил, – они сделают из нас по твоей милости мясной фарш.
«Может не все так плохо? Может он закупил какой-нибудь товар?» – подумал Демьян.
Но тут же отмахнулся от этой мысли – Бориска мог потратить последние деньги и, толком не разобравшись в недельном спросе, ухнуть остаток денег в непродаваемое барахло.
На всякий случай спросил, выгадывая время:
– Где товар?
В ответ молчание и восторженное лицо Бруно, по которому так хотелось ударить.
– Дай угадаю, – задумался Демьян, нерешительно поглаживая столешницу прилавка. Он скорее сказал так чтобы действительно удержаться и не вмазать своему другу.
– Дуб, – подсказал, кивая Бориска, – прилавок – это гордость нашей лавки. – Потом он вскинулся, смешно махнув пером, и повернулся, скрежетнув длинной шпагой по каменному полу, входя в роль. – Продолжайте, господин.
– Ты сегодня моряк, пират, разбойник? – отрешенно предположил Демьян.
– Какой моряк? – обиделся старый друг. – Это одежда торговца из пятнадцатого века. Думал, оценишь. – Бориска стал доставать из-под прилавка коробки. – Тебе.
– Мне? – насторожился Демьян, беря в руки первую коробку. Разорвал цветную упаковку. Извлек кафтан с кожаными полосками и с дутыми рукавами, тяжелую холщовую рубашку, длинную с завязками-затяжками на конце рукавов. Развернул шерстяные чулки. Запутался в ремешках «портупеи» небольшой сумочки и пустыми ножнами. Вначале он принял потертую кожу искусственную, так выглядела натурально и дорого. Но несло от нее каким-то перекисшим ароматом – китайской химией, как подумал Демьян.
Бориска, он же Бруно понимающе кивнул:
– Ничего привыкнешь, – немного замялся и сказал, – возникли непредвиденные затраты, – и тут же не давая открыть рот продолжил, доставая из-под прилавка новый сверток, – это лично от меня.
Судя, как он глухо стукнулся об столешницу, Демьян оценил тяжесть. Руки сами потянулись к свертку.
– Что это? – Бумага легко порвалась. Компаньон вертел в руках короткий кинжал. Лезвие угрожающе поблескивало. Обтянутая кожей ручка оканчивалась набалдашником в виде черепа.
– Свинокол. Сделали по спецзаказу! Давай. Одевайся…
Он не успел закончить, как Демьян взвыл, схватил все добро, что вывалил перед ним Бруно и швырнул на пол.
– Идиот, ты нас погубишь.
Потом развернулся и решительно шагнул к темному дверному проему за прилавком.
– Подожди Демьян! – крикнул где-то позади Бруно, – я не сказал тебе самого главного!
Но в ответ Демьян показал средний палец, рванул на себя дверь, почти выпрыгнул на улицу.
Демьян с недоумением смотрел на узкую улочку. Сзади тарабанил в дверь и что-то невнятно кричал Бруно. Демьян так сильно хлопнул дверью, что ее заклинило.
«Что за чертовщина?!» – пронеслось у него голове.
Он смотрел на узкую улочку и дорогу мощенную камнем. В воздухе стоял неприятный запах чужого незнакомого города. Вокруг его окружали дома с черепичными крышами и узкими окнами с мутными неровными стеклами, из некоторых труб валил дым, однозначно, там печное отопление или камин. Что в современном городе уже вряд ли встретишь. По улице ходили люди одетые по моде средневековья. Женщина в платке повязанным чепцом в грязном коричневом фартуке несла корзину сельдерея и свеклы. Какой-то мужик катил перед собой деревянную тачку с деревянным же колесом. Она подпрыгивала на каменных ухабах мощеной улицы, роняя с доверху нагруженных мокрых кож желтые капли. Мимо пробежали босоногие дети в грязной одежде. Внезапно раздался дробный стук, и все люди мгновенно прижались к стенам узкой улочки. Демьян один стоял посреди нее. На него скакал всадник одетый примерно, так же как и Бруно. Только одежда у него черного цвета и расшита, как успел заметить Демьян, поблескивающими нитями, а на груди, на цепи из металла желтого цвета подскакивал в такт движений всадника большой медальон в виде собаки. Однозначно видно, что актер отнюдь играет роль не простолюдина и во всем его виде первым планом присутствовало надменное отношение к окружающим. Демьян едва успел прижаться к двери, как всадник пролетел мимо, чуть не сбив лошадью, со словами.
– Attention au bâtard!
У Демьяна было высшее образование, он закончил престижный университет, на историческом факультете, знал три языка и автоматически перевел фразу, сказанную на странном французском языке и которая могла быть переведена, как «Поберегись мерзавец!». Он привык отвечать наглецам тем же и сам того не понимая ответил хаму на его же языке.
– Va te faire foutre![1]
Сначала Бруно с его проклятой развалюхой теперь это происшествие. Окончательно ошалевший от окружающего Демьян продолжал стоять посреди незнакомой улицы – его рациональный ум отказывался верить в происходящее и в то, что видели глаза.
«Я, наверное, окончательно рехнулся! Господи да что же происходит?»
Он начал размышлять, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему.
«Наш город очень старый, почти ровесник Суздаля, и в нашем городе часто снимают исторические фильмы. Да, да это просто декорация, о которой мне еще неизвестно. Да все просто. Какой же я дурак!»
Он даже улыбнулся от этой мысли и немного успокоился.
Но тут он увидел, что всадник возвращается и на ходу вынимает из ножен предмет очень похожий на шпагу. Демьян пошел к нему на встречу.
– Так товарищ, э-э-э простите. Я не хотел вмешиваться в съемочный процесс. Я тут совершенно случайно оказался. Это все мой друг Бруно, будь он не ладен…
Но всадник даже ухом повел, надвигаясь на обидчика, словно огромная гора со словами:
– Vous allez payer pour cela![2]
Он ловко ткнул шпагой в сторону Демьяна, который едва успел увернуться, но шпага прошла всего паре сантиметров от тела, распоров джинсовую куртку, скользнула по щеке и сильно оцарапала ее.
– Ты что делаешь! Я тебя в полицию сейчас сдам!
Всадник спешился, выставил вперед шпагу и попрыгивая на ногах, стал грозно надвигаться на Демьяна. На смуглом лице, из под широкополой войлочной шляпы, сверкали гневные глаза, а усы, распушенные на кончиках яростно подрагивали.
На острие шпаги краснела кровь.
У бедного Демьяна пересохло от страха во рту, он понял, что его противник совсем не шутит, вокруг все возможные свидетели исчезли.
– Оставь меня или тебе хуже будет!
И путая слова французского языка завизжал.
– Loin de moi fou! Sinon, vous serez pire[3].
Всадник, от этих слов яростно вращая глазами, взревел как раненый бык и кинулся на Демьяна. Но Демьян в кармане куртки уже нащупал спасительный балкончик с перцовым спреем, он быстро выхватил его и направил струю в багровое от злости лицо, идущего в атаку противника. Тот выронил шпагу и заорал от бессильной ярости, изрыгая проклятья и ругательства на старинном французском языке. Демьян не стал долго думать, размахнулся посильнее и что было мочи, врезал всаднику ногой в пах. Поверженный враг с воплем упал и откатился на другую сторону улицы. Он, лежа на спине, бессильно крутился на месте, тер красные глаза, из которых градом лились слезы. Наконец сзади раздался звук открываемой двери, и кто-то с силой втащил дрожащего от страха Демьяна вовнутрь. В полумраке помещения он пытался отбиваться, клацал зубами стараясь укусить человека, держащего его, пока не услышал.
– Ты что горе историк, так ничего и не понял! Да успокойся уже, наконец!
Бруно, закадычный друг Бруно!
Демьян сидел на деревянном табурете рядом с дубовым прилавком. Бруно вытащил откуда-то стеклянный бутыль с кривым горлышком. Налил ее содержимое в жестяной стакан.
– Вот возьми выпей.
И почти насильно всунул его в дрожащие руки товарища. Демьян не без труда поднес жестяной стакан к губам и выпил. Напитком оказалось вино. Вино хорошее, правда, с некоторым привкусом затхлости, которая свойственна старым винным бочкам.
– Ну как? – Бруно с довольным лицом стоял рядом, – это тебе брат не какое-то вино из Дютика с консервантом диоксида серы, это настоящее вино, – он хлопнул в ладоши и потер ими друг об друга, – натур продукт.
– Что это только что было?
Демьян наконец-то пришел в себя. Бруно облегченно вздохнул и сел напротив друга на такой же деревянный табурет. Не спеша налил себе вина, выпил и сказал.
– Я хотел тебе сразу все рассказать, но ты бы мне не поверил. Поэтому пришлось импровизировать.
– Хорошая, черт побери, импровизация! Сначала я узнаю, что деньги, которые мы должны отдать Сёме Молотку ты потратил на покупку какой-то вонючей развалюхи, потом ты вырядился в костюм пятнадцатого века, потом какой-то полоумный француз из массовки пытался растоптать меня лошадью и довершение всего хотел меня проткнуть шпагой… Мне очень понравилась твоя импровизация. Ты наконец-то объяснишь мне, что происходит вокруг и почему ты одет как последний городской сумасшедший?
Бруно задумчиво покрутил жестяным стаканом в воздухе.
– Временная дыра, – коротко сказал он, – я так думаю.
– Что? – переспросил Демьян.
– Это временная дыра, брат. Мы в другом времени. Ты еще этого не понял?
Демьян понял другое, что его друг окончательно спятил. Наверное, он, таким образом, хотел закосить под сумасшедшего и уйти от ответственности за растрату денег принадлежащих бандитам. Демьян уже хотел открыл рот, чтобы сказать, что такой номер с Семой Молотком не выйдет и он, Демьян, сейчас же ударится в бега пока не поздно. Но Бруно его остановил.