Коммунистический университет трудящихся Китая им. Сунь Ятсена (КУТК) функционировал в 1925–1930 годах в Москве. В университет принимали представителей Коммунистической партии Китая и Гоминьдана, которые в то время работали в СССР.
В 1918–1924 годах были созданы коммунистические университеты в Петрограде, Омске, Екатеринбурге, Харькове, Казани, Смоленске, Ростове-на-Дону и других городах. В 1927 году в Москве создан заочный коммунистический университет всесоюзного значения, а некоторые коммунистические университеты открывали заочные отделения. К 1931 году действовали 45 центральных республиканских и краевых (областных) коммунистических университетов. Решением ЦК ВКП (б) от 21 сентября 1932 года большинство коммунистических университетов было реорганизовано в высшие коммунистические сельскохозяйственные школы. Коммунистические университеты прекратили существование с организацией в 1935 году Высшей школы пропагандистов при ЦК ВКП (б) и школ пропагандистов в республиканских, краевых и областных центрах»[20].
Если говорить честно, то Сталин отказался от коммунизма. Но порицать его за это сложно, поскольку он был вынужден это сделать. Сталин был реалист: нечему было учить. Учить Марксу и Ленину – возможно, хотя бы тексты были, а по коммунизму не было ничего. И к середине 30-х годов ситуация зашла в тупик – фантомов о будущем было столько, что ситуация вышла из-под контроля. Проще оказалось отменить.
Так и получилось, что остался Институт Марксизма-Ленинизма как религиозная организация по формированию системы мантр, которые учили все в стране. А Учения Коммунизма и учения коммунизму не было. Факт.
Стоит отметить пришедшиеся на это время религиозные искания Сталина и возрождение Православной Церкви. Интерес к православию продолжался у него, по сути дела, до самой смерти. Окончательное возвращение к православию у него не свершилось, всё-таки какие-то претензии остались, видимо, ещё с детства. Возможно, он искал какой-то синтез, возможно, некий третий, четвёртый путь, но это тоже, собственно, неважно. Важно то, что отход от марксизма в 30-е годы состоялся, разочарование состоялось точно.
По всей видимости, это разочарование было связано с необходимостью коммунистического строительства и строительства так называемого нового социалистического государства. Сталин, уже будучи руководителем страны во второй половине 20-х годов, понял, что никаких рецептов Маркс для него не оставил, что абсолютно всё из написанного Марксом, «Капитал» и прочее, не годится. Это всё хорошо для разрушения какой-то страны, но не работает для строительства.
Поэтому экономическая теория Маркса была отринута, и Сталин взялся за совершенно противоположную традицию, не за традицию, идущую от Адама Смита с его трудовой теорией стоимости, а за традицию, идущую ещё от средневековых меркантилистов, которых потом стали называть протекционистами, которая в немецкой философии была обозначена Фихте в работе «Замкнутое торговое государство». Потом эта традиция была продолжена Фридрихом Листом, немецким экономистом, который не любил Смита, и которого Маркс, в свою очередь, тоже не любил, даже посвятил ему свою работу с критикой его теории: «О книге Фридриха Листа “Национальная система политической экономии”». Кстати, довольно смешная работа. Лист, собственно, пишет о том, как нужно государству богатеть, а Маркс критикует его за то, что он стоит на точке зрения элиты этого государства, а так же предпринимателей, а не ставит себя на место рабочих. Вот такая интересная претензия. Потом выразителем протекционизма был Карл Баллод, российско-немецко-литовский ученый, и его работа «Государство будущего», которая легла в основу и плана ГОЭЛРО, и вообще практически всех преобразований Сталина. Там и коллективизация, и индустриализация, и ставка на артели, и всё, что касается энергетики, плановой экономики – всё это в книге «Государство будущего» Карла Баллода было изложено. Но при этом он вообще был не марксистом, спокойно несколько раз издавался в царское время и цензура его не запрещала. Более того, Витте его даже своим советником звал. Таким образом, это совершенно другая традиция. Поэтому Сталин порвал с марксистской традицией, перешел, так сказать, на противоположную экономическую традицию, протекционистскую, которая в одной из своих версий легла в основу строительства СССР. Таким образом, разочарование произошло в конце 20-х годов, когда сворачивали НЭП и начинали коллективизацию, индустриализацию и, собственно, строительство нового государства. Здесь уже никаких рецептов марксизма не использовалось.
Но важно ещё и другое. В конце концов, Сталин мог бы помнить, что Маркс всё-таки писал про то, как при капитализме необходимо сделать революцию, установить диктатуру пролетариата, что развитие капитализма неминуемо к этому ведет, поэтому Маркс мог далеко не заглядывать, как будут строить, собственно, социализм. Ничего страшного, это, мол, ему простительно.
Но дело-то в другом. Кажется, кроме этого, на Сталина повлияла международная обстановка, международная ситуация и само его положение как главы государства. Как говорил Гегель: «Кому Бог даёт должность, тому он даёт также и ум». Эта немецкая пословица иллюстрирует, что, находясь на определенном посту, человек приобретает и определенное видение. Многократно замечено, что, если человек, который в оппозиции находится, какое-то время поработает на государственной службе, то он резко меняет свои оппозиционные взгляды, понимает, как вообще государство работает, и приобретает совершенно другую точку зрения. Вспомним хоть сочувствовавшего декабристам Пушкина. И послужил-то он потом немного, но патриотом и государственником стал довольно быстро.
Так вот, и со Сталиным случается такая метаморфоза, он вынужденно стал заниматься международными делами, принимать большое количество международных решений. При этом у всех вокруг рушатся иллюзии в конце 20-х годов о «мировой революции», о том, что будущая революция обязательно победит в промышленных странах. Сталин увидел, что в промышленной Германии, на которую больше всего рассчитывали Маркс, Ленин и Троцкий, вообще победил нацизм. Видя, что всевозможные революции не состоялись, видя развал, к которому пришел, собственно говоря, международный Интернационал, видя идейное банкротство троцкизма, одновременно Сталин вникает в работу главы государства и классическую дипломатию.
Поскольку Сталин всегда был матёрым прагматиком и реалистом, он, конечно, не мог не начать постигать основы геополитики, как науки взаимоотношения между государствами. Что Сталин великолепнейший геополитик, что он её освоил и внёс в неё огромный вклад, свидетельствует дипломатическая деятельность Сталина опять-таки в 30-е годы. Мы видим, как он блестяще обыграл англичан, заключив знаменитый пакт Молотова-Риббентропа, разрушив при этом всю английскую стратегию. Мы видим по различным рукописям, по материалам конференций, как Сталин шикарно торговался, отстаивал интересы российского государства на конференциях в Тегеране, в Ялте, в Потсдаме и как великолепно, именно с точки зрения геополитики, он проводил нашу линию, как умел, где нужно, проявить волю, а где нужно аргументами доказывал, что необходимо принимать такие-то и такие-то решения. Всё это, безусловно, показывает его ювелирное и виртуозное владение геополитикой. То есть он стал к концу 30-х годов просто гроссмейстером международной политики. Обыграть англичан, которые преподавали там, где Сталин учился – это надо суметь!
Собственно говоря, и Рузвельт, и уж точно Черчилль ему и в подмётки не годились, потому что Черчилль свою-то империю как раз проиграл. Пока Сталин и американец Рузвельт свои империи построили и усилили, выйдя из войны, Великобритания из величайшей империи, в которой не заходило солнце, превратилась в заштатное третьесортное государство. Поэтому нужно всегда иметь в виду по поводу господина Черчилля, когда его цитируют, когда им восхищаются, ссылаются на какие-то его мемуары, мудрости, оценки, что это, вообще-то говоря, оценки и мудрости неудачника. Как говорится, послушай Черчилля и сделай наоборот. Но немудрено, что он проиграл такому противнику как Сталин, потому что Сталин английское оружие знал прекрасно. Игнорировать Англию Сталин не мог, так как она была еще империей к концу 20-х годов, когда он вынуждено стал заниматься вопросами международной политики. Произошло возрождение Германии и приход Гитлера к власти с абсолютно очевидными целями, которые Гитлер провозгласил в «Майн Кампф» и которые, естественно, не были тайной для Сталина, а именно поход на Восток за жизненным пространством. Что война с Германией предстоит, Сталин в 1931 году обозначил, заявил он об этом в своей известной фразе: «у нас есть 10 лет, чтобы догнать передовые страны, иначе нас сомнут».
Он всё прекрасно понимал, но также отдавал себе отчёт, что за германским фашизмом маячат уши тех же самых англичан и американцев, ещё маячат уши Ватикана, швейцарских банкиров и много всяких других ушей. Во всём этом нужно было разобраться и, конечно, для Сталина, который начал с азов, сразу стала очевидна та матрица и те правила игры, по которым всегда играли с момента создания английской империи, потом Великобритании, люди с этого острова.
Известный афоризм «разделяй и властвуй» любят приписывать древним латинянам, чуть ли не Цезарю, хотя ни у одного римского поэта или оратора, мы ничего подобного не находим, призыва divide et impera нет ни у кого. Иногда приписывают эти слова кому-то из французских Людовиков или другим французам, но опять-таки в оригинале мы нигде их не находим, то есть, об этом говорят поздние авторы, что когда-то кто-то из французских королей это сказал, но нет таких свидетельств у современников. А вот у кого мы находим это именно впервые в оригинале, так это у Фрэнсиса Бэкона. И там не divide et impera, a separa et impera, «разделяй и властвуй».