— Это опал, — раздалось за спиной. Ведьма подошла ближе и опустилась на траву. В руках она держала букет полевых цветов. Кай видел, как она собирала их, придирчиво разглядывая каждый экземпляр. — Приносит удачу в любви. Знал ты об этом, солдат?
— Нет.
— Подари его своей невесте, и вы будете жить долго и счастливо много лет.
Кайден помрачнел и сунул камень в поясную сумку.
— Что? — девица мгновенно заметила перемену в его настрое. Вскинула бровь. — Мои слова опечалили тебя?
— Нет, — буркнул Кай.
— Расскажи, какая она. — Пленница устроилась поудобнее, поджав по себя ногу. Чуть склонила голову.
Прямо вот всерьёз слушать настроилась. Ну и наглость!
— Не суй нос в чужие дела, ведьма.
— И всё-таки?
— Зачем тебе? — Кайден нащупал какой-то камешек и зашвырнул в воду. Вздохнул. Он вполне мог осадить дерзкую девчонку. Да так, чтобы она больше никогда к нему не подошла. Но…
Ему не хотелось её прогонять. Совсем.
— Женское любопытство, — промурлыкала пленница.
Кай изобразил кривобокую улыбку.
— Моя невеста красива, юна и…
— Свежа, как майский ландыш, — закончила за него ведьма. — Это я уже слышала. Порадуй меня чем-то новым.
Кайден сморщил лоб.
— Ну… она благовоспитанная девушка из хорошей семьи.
— У неё доброе сердце?
"Чтоб ты сдох, проклятый ублюдок!" — прозвенел в ушах голос Айли.
— Добрее только у святой девы Марии, — сказал он и поймал внимательный взгляд. Выдержать его оказалось очень непросто.
— Пойдём. — Кай поднялся. Поправил ремень привычным жестом. — Кролики заждались. Слышишь запах?
— Ты… готов разделить со мной пищу? — с опаской спросила пленница.
— Я готов рискнуть, — хмыкнул он и протянул ей руку. — Ну так идёшь ты, или нет?
Восхитительным оказался не только запах, но и вкус. От пары кроликов почти мгновенно остались одни косточки, и Леот раздувался от гордости, в деталях описывая процесс поимки.
— Самое главное, когда ставишь силки на кроликов, это правильно завязать петлю, — вещал он, облизывая пальцы.
Бригг и Брох одновременно кивнули и взялись за фляжки с элем. Лысый Айван крякнул и ослабил ремень. Эд-красавчик уселся на бревно рядом с пленницей и вытянул длинные ноги.
— Как тебе угощение, милая? — спросил он, пожёвывая длинный стебель мятлика. — Сыта ли ты? Всем ли довольна? Быть может, я мог бы… побаловать тебя чем-то ещё, а?
Он потянулся её приобнять.
— Уж не свой ли отросток ты имеешь в виду? — огрызнулась ведьма, сбрасывая руку. — Если так, придержи его в штанах.
Эд тут же сгрёб её за волосы.
— Ах ты грязная шлюха! — прошипел он. — Сейчас узнаешь, как…
— Пусти её.
Кай говорил спокойно и тихо, а остриё его кинжала упиралось Красавчику аккурат в адамово яблоко.
Телячьи глаза близнецов Грэм стали круглыми, точно блюдца. Айван схватился за нож, да так и не вытащил его из ножен.
— Она оскорбила меня, — хрипло выцедил Эд, но хватку ослабил. Девушка тут же вырвалась и переместилась на противоположную сторону, ближе к Леоту. — Ты же сам всё слышал!
— В том-то и дело. — Кинжал отправился в ножны.
— Да брось, — не унимался Красавчик. — Она же чёртова ведьма! Да она…
Он вдруг осёкся, фыркнул и растянул губы в мерзкой улыбочке.
— А может… ты сам намеревался её…
Затрещину Эду дал Айван. Не затрещину даже, а подзатыльник, хотя и весьма внушительный. Солидный такой подзатыльник. С оттяжкой.
— А-ай! — воскликнул горе-ловелас и вскочил. — Совсем ополоумел, старый ты хрен?
— Убавь гонор, дружище, — примирительно сказал порядком захмелевший Леот. — Не доводи до греха.
Кай, как и Айван, воздержался от слов. Он смерил Красавчика тяжёлым взглядом и двинулся туда, где лежали седельные сумки.
— Ты делаешь глупость, защищая её, — крикнул Эд ему в спину. — При первой возможности эта тварь перережет тебе, спящему, глотку, и даст дёру!
Кайден обернулся.
— Мы давали клятву, Эд. Забыл?
— Да, — заявил Красавчик. — Доставить ведьму на Божий суд целой и невредимой. А уж там, поверь, её поджарят до хрустящей корочки, или задавят каменными плитами, или еще что похуже сотворят. Сам же знаешь — ей не выжить. Так отчего бы напоследок не попользовать её сладкую щель?
Кайден мельком глянул на пленницу. Она не сжалась от страха, нет. Наоборот, сидела прямо, точно проглотила палку. Только побледнела и стиснула кулаки.
— Сделай это, и я собственноручно оскоплю тебя, — спокойно, но твёрдо сообщил Кай и продолжил свой путь.
Луна светила холодным белым огнём, и озарённые призрачным светом ветви выглядели особенно зловеще. Казалось, будто сотни узловатых скрюченных пальцев тянутся к бледному лику ночного солнца.
Кай, погружённый в невесёлые раздумья, сидел на берегу и крутил в пальцах гладкий молочно-белый опал. Сейчас камень выглядел, словно уменьшенная копия луны.
Приносит удачу в любви… Надо же…
Он стиснул зубы и усилием воли прогнал мысли об Айли, её отце и предстоящей свадьбе. Думать об этом, всё равно что проворачивать в воспалённой ране ржавый нож…
Подари опал своей невесте, и вы будете жить долго и счастливо…
— Почему ты вступился за меня, солдат?
Кай не услышал, как она подошла, и ему стало стыдно.
— Я же сказал. — Он спрятал камень и нахмурился. — Мы дали клятву.
— Ты защитил ведьму от надругательства только ради клятвы? — девица склонила голову на бок.
— А ты ведьма?
— Нет. — Она протянула ему флягу. — А ты совсем не умеешь врать.
Кайден хмыкнул и сделал глоток. Во фляге оказался яблочный сидр. Сладкий и пряный, какой обычно подают на Рождество.
Он поднял на пленницу вопросительный взгляд. Она улыбнулась.
— Твой безволосый товарищ угостил меня, — сообщила девица. — Намекнул, что тебе это придётся по вкусу.
— Айван?
— Наверное. — Девушка уселась рядом.
— Но он же… — Кай убил комара, севшего на шею. — Он же никогда ни с кем не говорит.
— А он и не говорил. Я поняла без слов.
Кай вздохнул и снова пригубил сидра. Он чувствовал себя разбитым, словно фаянсовый умывальник на постоялом дворе.
Чёрт, а ведь это только первая ночь!
— Эд снова к тебе полезет, — сказал он, наблюдая, как лунные блики играют на воде.
— Знаю.
— Я не допущу насилия.
— Верю.
— Но если ты нарочно начнёшь провоцировать его, чтобы мы сцепились, словно дворовые псы, то…
И тут она коснулась его. Накрыла ладошкой руку. От лёгкого прикосновения прошило молнией, а зелёный взгляд заставил нервно сглотнуть.
— Я всё поняла, — сказала темноволосая колдунья. — А теперь идём спать, солдат. Я вижу, ты устал, да и полночь близится. Слышишь, как ухает филин?
ГЛАВА 7. Дикая чаща
Гром шарахнул так, что Бес дёрнулся, а мерин Леота взвился на дыбы. Пегая кобыла ведьмы испуганно заржала и шарахнулась в сторону, но наездница удержала лошадь. Кай видел, как пленница наклонилась и прошептала что-то своей коняге, ласково потрепав по холке.
Тяжёлые брюхатые тучи опростались дождём. Да таким сильным, будто кто-то наверху опрокинул гигантский ушат воды. Тракт мгновенно раскис, а землю сотряс новый раскат небесного гнева.
— Ну? — Леот подъехал ближе и орал во всю глотку, стараясь перекрыть шум ливня. — Что скажешь? Лучше тебя никто этих мест не знает, дружище!
Кай натянул капюшон. Действие это было лишено всякого смысла: он уже успел вымокнуть до нитки, как и все остальные.
— До постоялого двора часов пять, — гаркнул он в ответ. Струи дождя били в лицо, а удерживать Беса становилось всё сложнее. Конь фыркал и плясал, точно гном на раскалённой сковороде. — Укроемся в лесу. За мной!
— Кайден! — голос, позорно сорвавшийся на фальцет, принадлежал Бриггу Грэму. — Ты что? Это же Дикая чаща! Проклятое место, сам знаешь. Нельзя туда идти! Нечего праведным путникам делать в обиталище нечисти!
— Нечего! — поддержал его брат, и близнецы порывисто перекрестились.
— Боитесь, вас заберут феи? — хохотнул Эд-красавчик. — Слишком уж вы здоровы для этого, ребятки!
Бригг и Брох переглянулись и нахмурились, а Кайден, не говоря ни слова, направил Беса в чащу. В том, что остальные последуют за ним, он не сомневался ни секунды.
Лес сомкнулся над головами зелёным альковом. Изумрудный туман сочился сквозь ветви, наполняя воздух гулкой тишиной. Такой вязкой, что её хотелось потрогать. Густые кроны предохраняли от ливня, однако Кай знал, что даже в самый солнечный день в чащобе царит полумрак.
— Этот лес кишмя кишит злыми духами, — не унимался Бригг. Парень говорил шёпотом, будто опасаясь, что эти самые духи его услышат.
— В канун Самайна сюда даже лихой народ не суётся! — добавил Брох, а мерин его фыркнул и дёрнул ушами.
— Не волнуйтесь, други! — Леот растянул губы в улыбке. — С нами самая настоящая ведьма! Такая любого духа одним взглядом в морской узел скрутит!
Кайден бросил короткий взгляд на пленницу. Та явно не оценила шутки. Насквозь мокрая, измученная и дрожащая ведьма, казалось, вот-вот свалится с лошади, точно мешок с мукой.
— Хватит, — скомандовал Кай и натянул поводья. — Переждём грозу и вернёмся на тракт. А сейчас займитесь делом. Это куда полезнее, чем молоть всякую чушь.
Лагерь разбили за час с небольшим. Сложнее всего вышло с костром: ветки и сучья пропитались влагой и ни в какую не желали разгораться, только дымили почём зря. Конвоиры уже совсем отчаялись, когда Айвану каким-то чудом удалось запалить ломкую хворостину. Эд и Леот принялись раздувать искру, и, когда трепетный сполох заплясал в сердцевине кострища, Кай вздохнул с облегчением.
У них будет огонь.
Тёмной ночью, в зловещем прибежище духов и фей, у них будет огонь, который развеет все страхи этого места.
О Дикой чаще знали все, но бывали здесь немногие. Этого леса боялись. Редкий путник рисковал зайти дальше опушки, а те, кто заходил, рассказывали такое, что кровь стыла в жилах. Говаривали, будто в сердце чащобы обитает дух-людоед. Огромный, мохнатый, с рогами оленя и зубами, острыми как иглы. Вместо глаз у него чёрные дыры, на ногах копыта, а руки такие длинные, что волочатся по земле. По ночам он воет и скулит, мучимый неутолимым голодом, а всякий, кто увидит его, лишается души. Служат чудовищу феи и тролли. Они заманивают странников в глухие дебри, и несчастным уже не суждено вернуться назад…