Пробираясь за товарищем сквозь толпу, Рыжий прислушиваясь к разговорам, сплетням, а Волошек, не обращая внимания на болтовню, пытался найти кого-нибудь из членов Собрания. Прибыв в город, они обнаружили на дверях ратуши амбарный замок. Дом купеческой гильдии также оказался покинут.
— Что вы, господа хорошие, кого вы пытаетесь найти? — вздыхали люди. — Наши кровососы давно продались бы чернильникам, да вот беда, не знают, как это сделать.
— Кто не погиб, разбежались все, — говорили другие. — Один светлейший Перегар остался. Да и тот только потому, что не просыхает с самых весенних праздников. Он, верно, и не в курсе, что у нас тут война.
— Судя по затяжным кутежам, он даже не знает, что стал черниговским князем.
Волошек был обескуражен ответами.
— Не к князю же идти, — пробурчал он. — Чего доброго усадит за стол до самого утра. И от дома к дому ходить — времени много потратим.
— Да что мы ищем-то? — не выдержал Рыжий.
— Мне нужны адреса богатых людей. Желательно купцов, промышленников, аристократов.
— Хочешь потрясти их в пользу Гарчи? — ухмыльнулся товарищ.
— Нет, желаю купить имение.
В голосе Волошека не проскользнуло и тени иронии, поэтому Жирмята решил, что тот говорит серьёзно.
— Слышь, парень, — остановил он пацана, который с охапкой газет шастал среди людей. — Городская «вечёрка» выходит ещё?
— Так вот, вчерашняя, — паренёк тряхнул пачкой. — Полторы копейки…
— Давай, — Рыжий кинул ему пятак. — Сдачу себе оставь.
Поблагодарив господ, паренёк умчался. Пока Волошек стоял задумчиво на краю площади, Жирмята развернул газету и пробежался взглядом по заголовкам.
— Пошли, — ткнул он пальцем в последнюю полосу.
В редакции готовились к переезду. Через распахнутые двери кабинетов виднелись груды пустых ящиков, выпотрошенные столы, сотрудники вязали бумаги в кипы и сваливали вдоль стены коридора. Несмотря на беспорядок, работа над вечерним выпуском продолжалась. Носились с рукописями репортёры, корректоры; размахивая воронёными ладонями, ругался с выпускающим редактором наборщик.
Быстро разобравшись в людских потоках и вычленив главный, Рыжий потащил товарища к двери.
Главный редактор закричал на визитёров с порога:
— Объявлений о продаже недвижимости больше не принимаем! Всё завалено, — он показал на стол, покрытый бумажной грудой. — Не газета, а прайс-лист какой-то.
— А о покупке? — хмыкнул Рыжий.
— Шустрик, глянь! — крикнул редактор за спинy. — Дурни какие явились…
Он повернулся к Жирмяте.
— Проваливайте, господа хорошие, без ваших шуточек тошно.
— Мне нужно просмотреть их, — кивнул Волошек нa бумажные залежи и, не дожидаясь ответа, двинулся вперёд.
— Проще всего с ним не спорить, — шепнул Жирмята, сунув хозяину монету. — Пороется и уйдёт. Поверь мне.
Тот пожал плечами и отправился помогать Шустрику паковать арифмометр.
Волошек шуршал листками с заявками, как бывалый кассир ассигнациями.
— Вот подходящие, — он тряхнул жидкой стопкой отобранных объявлений. — До вечера обойти успеем.
Два дома он забраковал, едва заглянув в подпол. Третий, уже отчаявшись продать, разбирал на стройматериалы хозяин. Представители Гарчи скупали за копейки всё, что могло пригодиться на возведение линии. Взглянув на груду обломков, Волошек даже заходить не стал.
Заглянув в очередной листок, он прочёл:
— Некто Щеглан продаёт имение с каменным домом, большим винным погребом, вишнёвым садом и конюшней… Просит сущую мелочь — пятьдесят золотых.
— Вишнёвый сад? — хмыкнул Жирмята. — Вот же кретин! Вишню куда выгоднее просто загнать краснодеревщикам, вместо того чтобы отдавать и сад, и дом за бесценок.
Ворота оказались открытыми. Во дворе стояли подводы. Два десятка рабочих осторожно вытаскивали из подземелья бочки, секции дубовых стеллажей и бутылки с рукописными и печатными этикетками. Всё это аккуратно и с толком размещалось на подводах, перекладывалось ветошью и укрывалось тентом.
Полноватый седой человек присматривал за работой. Он не кричал на людей, лишь изредка давал указания ближайшим слугам. Те без лишней суеты передавали приказы дальше.
— Господин Щеглан? — спросил Волошек.
Тот торопливо кивнул и вернулся к надзору за погрузкой.
— Меня заинтересовало ваше объявление о продаже дома. С вишнёвым садом и винным погребом, если не ошибаюсь?
— Точно так, — ещё раз кивнул хозяин, присматриваясь к лицам и одежде гостей.
Покупателям он больше удивился, чем обрадовался. Видимо, с потерей имения уже смирился, а объявление подал просто так, для порядка.
— Цена за такое роскошное имение меня вполне устраивает, но прежде чем заключить сделку, я хотел бы взглянуть на погреб. Надеюсь, это не одна из тех дилетантских поделок, которые нынче в моде у нуворишей? Знаете, эдакие гнёздышки со столами, мягкими креслами, с оконцами в потолке и шкурами на полу, чуть ли даже не с каминами…
— Ну что вы, — хозяин улыбнулся. — Погреб добротный. Его завёл ещё мой прадед и, поверьте, всё сделал собственными руками. То, что наше дело продержалось на плаву четыре поколения, лучшее тому свидетельство.
— Больше всего меня беспокоит солнечный свет.
— Ни единого кванта… — заверил хозяин.
— Температура? Влажность? Вибрация?
— Четыре сажени в глубь глины и известняковой породы! Идеальный режим и, заметьте, никакой там магии или гномьей техники. Не признаём мы, Щегланы, этого. Да и не нужны они здесь. Сама природа позаботилась о благоприятной среде для выдержки…
— Очень рад найти, наконец, нужное мне имение.
— В свою очередь рад встретить здесь знатока. Жаль, что время не слишком доброе. У вас виноградники, погреба или занимаетесь торговлей?
Хозяина вроде бы вовсе не интересовало, зачем кому-то вздумалось покупать имение в городе, который вот-вот падёт.
— Я скорее потребитель, — улыбнулся Волошек. — Не такой фанатичный, как ваш князь, конечно.
— Не откажитесь отведать кое-что из моей коллекции? — предложил хозяин. — Несколько бутылок я оставил на утро. Хотел, так сказать, попрощаться с родовым гнездом, но раз такое дело… предпочитаете декантированное?
— Боюсь разочаровать вас плебейскими привычками, но я всегда отдавал должное бутылке на столе. Визуальные ощущения неплохо дополняют вкус и аромат. Пыль снаружи и рубашка внутри, есть в этом нечто такое… Однако сперва мне хотелось бы заглянуть в погреб. Не сочтите за недоверие, но слишком многое поставлено на карту.
— Ну что вы! Понимаю!
Хозяин с Волошеком сошли по ступеням, а Рыжий остался среди рабочих и слуг, которые из-за неожиданного визита получили отдых. Доверить им погрузку без присмотра Щеглан не решился.
Четверть часа спустя Рыжего позвали в дом. На веранде стоял небольшой столик с четырьмя бокалами и парой тёмных бутылок.
Волошек достал кошелёк и передал его виноделу. Тот, не считая, упрятал деньги среди складок роскошного платья. Затем составил купчую. Рыжий и управляющий Щеглана выступили свидетелями сделки.
Затем все четверо выпили.
— Коллекционные вина я вывез, большую часть марочных тоже, а ординарные… — он махнул рукой. — Пейте на здоровье или вон людям раздайте. К вечеру я закончу с погрузкой. Тогда и вселяйтесь. Если что, ключи оставлю на гвоздике.
— Что ж, не будем вам мешать. Мы с товарищем пока прогуляемся.
Они осматривали недостроенный бастион, прикидывая возможность его использования по назначению, когда со стороны рыночной площади послышался шум. Он быстро приближался, и скоро из переулка на башенную площадь вывалила возбуждённая толпа. Парни в первых рядах решительно сжимали колья, но остальной народ, судя по всему, сорвался с рынка внезапно, увлечённый призывом. Одни держали корзины с покупками, плечи других оттягивали лотки с товарами, но большая часть людей бежала с пустыми руками.
Посреди площади толпа встала. Отсюда расходились несколько улиц, и зачинщики, вероятно, размышляли, какую из них выбрать.
— Остроухий не пробегал здесь? — спросил один из них, увидев нижегородцев.
Волошек принялся разглядывать заваленное мусором углубление едва начатого рва, будто его заинтересовал кирпичный бой и забракованные доски.
— Стащил что-нибудь? — равнодушно поинтересовался Жирмята.
— Ловим его… — парень замялся. — Конторку ихнюю возле рынка разгромили, а этот улизнул. Чужой вроде бы, здешние ещё неделю назад убрались восвояси.
— Это они, уроды, на нас беду навели, — пояснил его дружок. — Через них и нашествие вышло.
— Ясно, — Рыжий кивнул и задумчиво потёр подбородок. — Полагаю, на реке искать надо. Беглый эльф первым делом к воде бежит. Такая уж у них, остроухих, натура.
Толпа притихла. Народ внимал, словно повстречал проповедника после долгих веков блуда. Жирмяту, привыкшего играть на публику, это только раззадорило.
— Вообще я вам вот что посоветую. Словить эльфа — дело нехитрое, если с умом подойти, — он пошарил по толпе взглядом. — Ловят остроухих на вкусняки всякие. Вяленой вишней подманивают, колбасой краковской, а лучше всего сырными булочками. Но только свежие они должны быть, чтобы аромат шёл. Выкладываете их кучкой на камушек, поближе к воде, а сами с дрекольем в засаде хоронитесь. Обязательно на запах выползет.
— Такие пойдут? — вынырнул из толпы торговец с целой корзиной сырных булочек.
Рыжий взял несколько штук. Надкусил.
— Вполне… — кивнул он. — Только обязательно до заката успеть нужно. Потом труднее с этим зверьём сладить, да и альфа ненароком привлечь можно. А его дрекольем не возьмёшь.
Толпа укатила к набережной.
— Хочешь? — Рыжий протянул товарищу один из трофеев.
— Какого чёрта тебе приспичило разговаривать с ними? — удивился тот. — Да ещё нести всякую чушь про воду, про беглых эльфов? Булочек дармовых захотелось?
— Давно таких не пробовал, — согласился Рыжий. — Но дело не в булочках. Просто я приметил того, за кем он