Молния ударила в вершину последней башни. Небесную силу та отразить не смогла. И без окуляров было видно, как рваный кусок величиной с воловью шкуру сорвался и отлетел от башни, кружась кленовым семечком. Частые молнии разделяли падение на отдельные картинки, будто небесный художник делал наброски карандашом.
— Есть! — воскликнул Висмут.
— Они всё-таки уязвимы, — произнёс Жирмята. — Вот только бы научиться ещё метать громы.
— Главное не в этом, — поправил колдун. — Как только они пройдут, мы, наконец, заполучим образец их структуры.
— А… — дошло до Рыжего.
Мокнуть им пришлось ещё долго. Всю ночь и весь следующий день башни добирались до горизонта, но только во вторую ночь уползли достаточно далеко.
На рассвете, прихватив Тумлука и Парилу, Висмут правился к дороге. Втроём они притащили слегка изогнутый кусок из странного белого материала, твёрдого как камень и лёгкого словно пена. Возможно, это и была затвердевшая пена, подобная той, рождённой извержением вулкана, что встречается в море. Правда, добыча Висмута оказалась куда прочней.
— Теперь пойдёт дело, — улыбнулся колдун. — Уже ради одного этого стоило лезть в пекло.
Он не вытерпел и всю обратную дорогу пробовал ковырнуть трофей то ножом, то хитрой иглой, но к стоящим исследованиям колдун приступил, когда добрался до своей поклажи. Оказалось, что он таскал собой целую алхимическую лабораторию.
— Это фрагмент верхнего… м-м… Назовём его панцирем, — пояснил Висмут. — Вот тут и тут видны… м-м… сухожилия, соединяющие защиту с телом.
— С телом? — перебил Жирмята. — Так ты полаешь, что эти башни всё же живые?
— Вне всякого сомнения. Причём, судя по небольшому остатку плоти, что мне удалось соскоблить, она у них нежная, как у нашего Кощуна, и уязвимая, если, конечно, пробиться сквозь панцирь.
— И ты надеешься выяснить, как это сделать? — спросил Волошек.
— Мне нужно укрытое от ветра и дождя место и время, — заявил колдун.
Следующие несколько дней отряд занимался только тем, что обеспечивал работу колдуна, который устроился под тентом. Чабрец расставил охрану, Алейко носил кофе, воду и пищу по первому требованию алхимика.
Висмут колдовал на этот раз скорее в переносном смысле, нежели в прямом. Он возился с множеством склянок, пузырьков, реторт, — мешая жидкости, растворяя порошки, нагревая и охлаждая смеси. Из-под навеса то выползал вонючий туман, то доносились проклятия. Ночами что-то светилось, а однажды выпорхнула птица и, покружив по лагерю, скрылась в лесу.
Мужики поглядывали в сторону тента с большой опаской и недоверием. Они даже попытались роптать, но Чабрец придумал занять их упражнениями, и к вечеру загонял до такой степени, что на ропот не оставалось сил.
Наконец из-под навеса раздался радостный вопль. Вкусившие муштры воины только переглянулись. Даже репортёр лишь привстал, вытянув шею, но не двинулся с места. Под тент поспешили начальники и Алейко, который к воинским порядкам приучиться был не способен в принципе.
— Есть! — Висмут щёлкнул обожжёнными пальцами перед носами высокой комиссии.
Волошек с Жирмятой, осмотрев панцирь, нашли в нём дыру с оплавленными краями. Чабрец поцокал языком.
— Чем это ты? — не без уважения спросил Жирмята.
— Смесь нескольких кислот, растительных вытяжек с кое-какими магическими присадками, — как о чём-то обычном доложил колдун.
— Теперь будет чем снаряжать катапульты, — почти равнодушно заметил Волошек.
Но и его новость всё же обрадовала. По крайней мере, она означала конец безделью.
— Проблема вот в чём: как передать формулу Гарчи? — почесал переносицу Висмут. — Этот говорящий студень переиначит всё на былинный лад, а сложная рецептура не терпит вольностей.
— Тебе остаётся одно, — усмехнулся Жирмята. — Самому зарифмовать состав.
Висмут выругался, а Жирмята задумался.
— Не эта ли самая смесь была в тех пивных бутылкаx, что мы везли в Альмагард? — тихо спросил он.
Волошек поморщился. Предположение друга только усилило его собственные подозрения.
— Если так, то Тург знает больше, чем мне раньше казалось. Вот же гад, он мог бы помочь…
Как ни спешил Волошек продолжить путь, отрядупришлось задержаться ещё на день. Висмут загорелся идеей смастерить стрелы, способные повредить башенный панцирь, а отказываться от такого оружия было бы глупо.
Отряд обшаривал лес в поисках куколок древовошек, из которых колдун намеревался наделать капсул.Узким кривым ножом, о предназначении которого люди могли лишь с содроганием догадываться, Висмут вскрывал куколок и ловко извлекал студенистую начинку. Заметив, что за ним наблюдают, он усмехнулся и отправил одну из личинок в рот.
Селяне брезгливо скривились. Несколько человек метнулись к кустам.
— Не хуже тигровых креветок, — весело сообщил колдун…
Пустых куколок он налаживал поверх наконечников стрел и, заполнив на две трети своей смесью, перехватывал суровой ниткой.
— Оболочка выдержит кислоту несколько часов, поэтому снаряжать их лучше всего перед боем.
Несколько пробных выстрелов показали неплохой результат. С сотни шагов куколки разлетались вдребезги, а колдовская смесь выплёскивалась на трофейный панцирь. Очень скоро тот оказался изъеден во множестве мест.
До сих пор колдуна в отряде не любили. Волошек проморгал момент, когда затаённая неприязнь вылилась в почти открытую ненависть. Все эти новобранцы из вчерашних мужиков притащили с собой суеверия, но ещё не восприняли армейский прагматизм, при котором человек готов держаться хоть чёрта, лишь бы выжить. Сам Волошек привык относиться к колдунам как к обычным людям, обладающим знанием и умением, но кроме этого ничем не отличающимся от прочих. Свою привычку он ошибочно распространял на других. Большинству же мужиков страх застилал глаза. Они видели в Висмуте не человека, но только его колдовское ремесло.
Отношение изменилось только теперь, когда воины увидели от чар конкретную пользу и уверовали в способности колдуна. Они радовались волшебным стрелам, как дети игрушкам, даже вечно хмурый Чернозуб выдавил подобие улыбки и приветливо кивнул Висмуту.
Вместе с Алейко, большим докой по части поэтических метафор, колдуну удалось составить шифровку для Гарчи.
— Генерал не дурак. Думаю, он найдёт среди ополченцев ценителя поэзии.
Висмут сказал это не слишком уверенно. То ли сомневался в догадливости Гарчи, то ли в социальном составе армии.
— Будешь передавать эту песню каждые два часа, — распорядился Волошек. — Не генерал, так кто-нибудь из его офицеров обязательно догадается, в чём тут суть.
Время, потраченное на изыскания колдуна, позволило вражеской стае обнаружить отряд. Будь мертвецы чуть посмышлёней, они могли бы устроить западню, но эти напали с ходу, наделав много шума и не получив результата. Потеряв всего двух человек, что отправились в лес за хворостом и наткнулись на самое логово, отряд ушёл в отрыв.
Вновь началась гонка. Допустив оплошность в самом начале, упыри постарались взять реванш во время преследования. Обременённый колонной тачанок, отряд вынужден был держаться дорог. Дороги петляли, ватаги нежити шли напрямик. Каким-то чудом они угадывали, куда повернёт отряд, и выдвигались наперехват. Только густой лес до поры сдерживал их, не позволяя обогнать добычу и отрезать ей путь к дальнейшему бегству. Но первый же степной участок должен был привести к окружению.
Висмут с нарастающим подозрением приглядывался к трёхногим, которые встречались всюду, где проходил отряд. Однажды он увидел, как два жирафопода, стоя на удалении версты, повернулись головками друг к другу, словно переглядываясь.
— Триангуляторы! — осенила догадка Висмута.
— Думаешь, они составляют карту местности? — пробурчал Волошек. — Но это не имеет смысла.
Он потряс собственной картой, как бы аргументируя невозможность нормального ориентирования.
— Они ищут путь, — пояснил колдун. — Это разведчики. А ещё они наводят на нас мертвяков.
С этих пор за трёхногими началась настоящая охота. Беззащитных тварей расстреливали из луков и рубили саблями. Возвращаясь из охранения, парни похвалялись друг перед другом отрезанными рожками, которые они придумали цеплять к поясам. Чабрец подогревал дух состязательности, награждая самых удачливых охотников лишней чаркой портвейна.
Дорога вывела отряд к крупному селению. Его можно было назвать укреплённой деревней, а то и маленьким городком. Угловые дома больше походили на башни, чем на сельское жильё. Между ними тянулся частокол с крепкими воротами посредине. Судя по всему, острожек не являлся импровизацией. Укрепления стояли здесь изначально, а теперь, ввиду угрозы, их лишь усилили баррикадами на улицах и проездах.
— Кажется, упырей здесь готовы встретить достойно, — заметил Чабрец.
— Тут что, дружина засела? — удивился Жирмята. — Чьи эти знамёна?
Волошек не смог узнать рисунка.
— Они составлены не по канонам геральдики, — сказал он. — Какой-нибудь местный самопровозглашённый князёк. Или удачливый разбойник. В любом случае будет нелишним сперва разведать, кто тут хозяйничает.
Чабрец отправился на переговоры. Ему навстречу из ворот вышло полдюжины местных жителей, которые совсем не походили на забитых пахарей. Облачённые в броню, с мечами на поясах или с топорами в руках, они выглядели настоящими воинами. Да, как теперь заметил Волошек, и возделанной земли вокруг селения было немного. Попадались тут и там подсобные огородики, но крупных посевов, за исключением обширного конопляного поля, на глаза не попалось.
Сержант, быстро переговорив, вернулся.
— Это слободка мастеров-оружейников, — доложил он. — До сих пор поставляли оружие и припасы Альмагардской дружине. Но, говорят, вот уже несколько месяцев закупщики не приезжают. Зато полезла нежить.
— Далековато для слободки, — по привычке возразил Рыжий.