— Что? Ах, да. Дайте мне… вот этой. Немного.
На время отделавшись от навязчивого торговца, она снова обернулась. Эльф уже стоял у посудной лавки. Там, где она была минуту назад. «Да что ж делать-то с ним?»
— С тебя полкопейки, красавица, — пришлось снова поворачиваться на голос продавца, такой же прилипчивый и сладкий, как его товар.
— Вон тех орешков еще мне насыпьте, — когда торговец отвернулся, чтобы насыпать еще и орешков, она стянула с прилавка нож, которым он только что отрезал «сладость».
Ольха резко обернулась. Эльф быстрыми шагами приближался, расталкивая людей. От Ольхи его теперь отделяли лишь пара человек. Они увлеченно беседовали друг с другом и не замечали рвущегося прямо на них эльфа, при этом стояли к нему боком, и слишком близко друг к другу, чтобы эльф мог свободно пройти между ними. А обходить их он не собирался. Не сбавляя скорости, он тараном выставил перед собой согнутый локоть, если не успеют убраться с дороги, получат урок на будущее, — не забывать смотреть по сторонам.
Дальше случилось то, чего ни Ольха, ни крашеный эльф предположить не могли. Эти двое беседующих и стоящих в расслабленных позах, лишь едва заметно изменили положения тел, однако локоть Илериона попал в пустоту, а сам он налетел грудью на подставленное плечо, как на камень. Эти двое от молодецкого толчка не сдвинулись ни на волос, а вот эльфа отбросило назад.
— Куда так спешишь, родной? — с деланым участием спросил один из них ошарашенного эльфа, и насмешливо глядел, как тот хватает воздух ртом и пытается протолкнуть его в отбитую грудь. Впрочем, ответа он по всему видно и не ждал, и как ни в чем не бывало, обратился к своему товарищу, — Гляди, Ефим, какой знаменитый фингал ему отрисовали. Не будь мы в тридевятых землях, я бы готов об заклад биться, что из нашей деревни кто-то постарался.
— Эт, ты, Прохор, точно подметил, — согласился его собеседник, — Тока в нашей деревне умеют так с замахом из-под дюпы в скулу припечатать, точь-в-точь вол копытом лягнул.
Ольха сжимала нож побелевшими пальцами, она уже была готова, что, если придется прирезать эльфа, значит так тому и быть. Тот стоял в пяти шагах и смотрел на нее с ненавистью во взгляде, уж он-то убьет не задумываясь. И чтобы до нее добраться, ему осталось преодолеть одну единственную досадную помеху, в лице двух случайных хотя и наглых зевак.
Илерион довольно быстро оправился и оглядел этих двоих своим презрительным взглядом. Благо он имел богатый набор способов поставить их на место. Ольха и сама видела, что эти двое — не местные. Одеты как крестьяне, да они крестьяне и есть. Пожалуй, тут даже бежать за стражей не придется, Илерион сумеет подобрать нужные слова, чтобы эти двое пожалели, что встали на его пути.
Уже начал скривляться его рот, чтобы начать выплевывать привычные оскорбления, но видать что-то шепнуло ему чутье, и на всякий случай он переключился на тонкое видение, решив, видимо, прежде посмотреть какого они роду-племени. И вот тут Ольха отчетливо увидела, как в его глазах проявился страх. Не понимая, что его так испугало, она тоже перешла на «глаз» оборотня.
Эти двое были волками. Да какими! Оба матерые, оба опытные бойцы, послужная дорожка «от запястья до запястья» — образы ставить негде. В отличие от эльфа, ей не нужна была монета, чтобы увидеть нифриловые образы под одеждой. В груди плесканул сумасшедший всполох надежды: «неужели они мне помогут? — а следом пришла уверенность, — помогут обязательно».
Тот из них, которого товарищ называл Прохором, приблизил свои глаза к глазам эльфа:
— Ты ведь уже все понял, родной? — его голос звучал странно, тягуче, будто обволакивал. Ольха глазам своим не верила. Он насылал на эльфа заклятие безо всякого нифрила, — Иди-ка, ты, отсюда по-добру да по-здорову.
Эльф послушно повернулся и пошел. «И это все?» — Ольха была так потрясена, что не сообразила даже, как те двое оказались возле нее, как чьи-то сильные пальцы бережно отобрали у нее нож и вернули его на прилавок. Она пришла в себя, только обнаружив, что вместо ножа держит в руках кулек со сладостями, а сама идет с этими двумя с базара в сторону выхода. Не встречая никакого сопротивления, они миновали стражу и направились к причалам.
Когда ее совсем попустило, то прямо стало распирать от вопросов. Она подумала, что если сейчас их не задаст, то, наверное, лопнет. Тот из крестьян, что с такой легкостью избавился от Илериона, видимо, чувствовал ее состояние, и дружелюбно кивнул, будто приглашая, «давай-мол, спрашивай».
— А вы с князем пришли? — спросила она самое важное.
— Так точно, с князем, — подтвердил он, — Тебе, я так понимаю, к нему надо?
— Ага.
— Мы тебя отведем. Как звать-то тебя, дочка?
— Ольха.
— Вона как. Ну, меня зовут Прохор. А его вот Ефим.
— Как же удачно вы там оказались, — ее еще основательно потряхивало, — Спасибо.
Дядьки переглянулись и рассмеялись.
— Да, мы минут двадцать смотрели, как ты по базару круги нарезаешь, — сказал Прохор весело, — Стало нам любопытно, перед кем это ты след заметаешь.
— Дядя Прохор, а вы на него заклятием каким-то воздействовали?
— Если быть точным, чару наложил, — пояснил Прохор.
— Вообще-то тот эльф довольно силен…
Прохор сам себя хвалить не стал. За него ответил Ефим:
— Прохор у нас медведя-шатуна может от деревни отвадить, что ему этот прощелыга?
— Так ведь вы же без всякого нифрила!
— Ну и что? Отчего-то многие думают, что сила в самом нифриле, а на самом деле, он — просто лукошко.
— Какое лукошко?
— В которое ягодки в лесу собирают. Вот чтобы из лукошка ягодку взять, надо чтобы сначала, что…?
— Что надо? — Ольха начинала чувствовать себя полной дурой.
— Надо чтобы сначала эту ягодку в лукошко кто-то положил. Подумай сама, пока человек свою силу в нифрил не вложит, он будет оставаться обычной каменюкой.
— Так что сила — не в нифриле, что ли?
— Ну, наконец-то, поняла. Все верно. Сила в человеке. Потому у нас так и говорят, копеечка в хозяйстве нужна, а в остальном нифрил, — он только морок плодит.
«Ой-ей-ей, — сказала она себе, — вот тебе девочка еще одна короткая, но емкая и совершенно поразительная лекция по теории нифрила»…
* * *
Как вышел с базара, Илерион не помнил совершенно. Перед ним стоял один из воротных стражников и пытался привлечь его внимание:
— Вы в порядке, господин?
— Что?
— Вам чем-то помочь?
Хотя в этот раз он сознания не терял, но приходил в себя не менее мучительно. Он с большим трудом сосредоточился на стражнике. Тот показался ему знакомым, но эльф никак не мог вспомнить, чем именно: щеткой усов, бегающими глазками или запахом, составленным из запахов пота и вареного лука.
— Да, чем ты поможешь-то? — в сердцах бросил он и пошел прочь.
Илерион направился в офис. Камня он не добыл, зато добыл важные сведения. Возможно даже поважнее самого камня. Стычка на базаре помогла ему сложить, как он считал, полную картинку. Он понял теперь, что ведьма не просто так провела сутки в городе и наверняка отправила погоню по ложному следу, чтобы самой по-тихому ускользнуть. Те двое ее подельников, полагал он, оказались на базаре неслучайно. Хотя и только что сошли на берег, эльф это учуял. Всего и дел теперь осталось: послать людей на причалы, вычислить судно, а потом обыскать.
Вот только пусть этим занимается не безмозглая стража. Впрочем, это уже не его проблема. Он даст наводку, а кого и сколько компания отправит к причалам разбираться с волками, пусть сами решают. А с него хватит, сегодня он натерпелся достаточно. Мысль о том, что ему не придется соваться в волчье логово немного подняла настроение.
До главной площади он добрался быстро, только что не бежал. Ступив на знакомую площадную брусчатку, эльф сбавил шаг, до дверей головного офиса осталось рукой подать, так торопиться уже ни к чему. Он даже позволил себе оглядеться по сторонам. Внимание привлек купчижка, стоящий ровно посреди площади. Эльф таких здесь насмотрелся. Одет вроде и дорого, но за время путешествия изрядно просалился. А теперь вот добрался до главной площади Ойсбурга, стоит между двух офисов и размышляет, в какую из двух компаний ему податься.
Илерион знал, что разницы нет никакой. Обе торгуют одним и тем же по одним и тем же ценам. Ему даже захотелось поддеть незадачливого купца. Подойти сзади, хлопнуть по плечу, и сказать что-нибудь насмешливое, на вроде того чтоб не раздумывал слишком долго. А то здесь таких олухов любят, заставят расстаться с деньгами еще до того, как он доберется до одной из компаний.
Будто почуяв его намерение, тот, кого он со спины принял за купца, повернулся. Эльф встал, будто врос в землю. Он думал до этого, что сильней испугать его уже нельзя. Оказалось, можно. Ему отчетливо вспомнился из своего детства скрипучий голос старой и высушенной как вековое дерево прабабки: «Ох, Лери, ох баловник. Смотри, будешь озорничать, утащит тебя белый волк». А следом он вспомнил когда-то красивое, а после изувеченное безобразным шрамом лицо отца, когда тот опивался брагой, то всегда повторял одно и тоже: «никогда, ты понял меня, парень? Никогда не вставай на пути у красного князя».
Лери понял. Только теперь, но понял. Потому что увидел его. Никогда раньше не встречал, а вот узнал сразу. Моложавый, хотя и полностью седой человек, и такой же седой волк-оборотень. В его серых глазах было все что угодно, может быть даже вся мудрость мира, и только одного в них не было — жалости. Он удостоил эльфа одним единственным взглядом. Не ударил, как тот боец в подворотне, не сотворил заклятия, как тот матерый на базаре. Только посмотрел, но ему хватило и этого.
О том, чтобы идти в офис, больше не было и речи. Чаша терпения переполнилась. Он сначала попятился, а потом развернулся и побежал. Опять в сторону моря. Ему подумалось с тоской, что он просто мечется по кругу. Он ощущал себя заплутавшим в лесу одиноким путником, которого окружила волчья стая. А весь этот переполненный людьми город — всего лишь морок. Он перебегает от дерева к дереву, от куста к кусту, и везде натыкается только на ощеренные волчьи пасти.