Сильвия из машины успела заметить на верху ведущей к входу в дом лестницы Давиде. Рядом с ним были Глория и Нинни.
Глаза у мальчика вылезали из орбит от ужаса, он не мог вымолвить ни слова, и Глория тщетно умоляла его ей ответить.
— Ну, Нинни, скажи хоть что-нибудь… прошу тебя, дорогой… ответь мне, пожалуйста… мама здесь, с тобой, не бойся… все уже позади.
Давиде понял, что есть лишь одно средство вывести его из этого состояния:
— Ну-ка дайте мне его сюда.
Он посмотрел мальчику в глаза. Потом неожиданно дал ему пощечину. Нинни заплакал, наконец, выйдя из шока. Глория прижала его к себе.
— Нинни…
Давиде тяжело вздохнул. Глория тоже разрыдалась.
— Я хочу первой поблагодарить тебя… сейчас, не откладывая.
Давиде посмотрел на нее — она сжимала в объятиях ребенка.
— Да, да, теперь прижмите его к себе покрепче, изо всех сил.
Наступил уже вечер, когда Карта пришел со своим докладом.
— Фило только что отпустили из полиции. Я с ним уже поговорил, Он проверял мотор, когда на борт поднялись трое и его оглушили. Потом связали, а после, когда убегали, выбросили его на мол. Яхту нашли сожженной в Пунта-Стелле.
Карта стоял посреди кабинета. Больше всего он страдал оттого, что его не было там в момент нападения. По распоряжению Линори он отвозил в надежное место Тано. Поэтому-то другие убийцы, ворвавшиеся в охотничий домик, чтобы и там сделать свое черное дело, не нашли Тано и им пришлось убраться несолоно хлебавши. Но он, Карта, возвратился слишком поздно, когда все уже было кончено. И теперь ему оставалось лишь раскрыть, кто предал семейство Линори, кто сообщил день и час отплытия моторной яхты на остров Лампедузу.
Андреа сидел в английском кожаном кресле за отцовским письменным столом. Теперь главой семейства Линори стал он.
— Кто мог знать, что мы собираемся уехать?
— Знал я, все, кто живет здесь, на вилле. Знал Фило. И этот американец.
— Этот американец спас нам жизнь. Без него нас бы всех перебили, в том числе и Нинни.
Андреа провел ладонью по глазам.
— Как ты думаешь, кто хочет нашей смерти?
Карта ответил, ни минуты не задумываясь:
— Корво. И Купол. Твой отец не привык ни перед кем склонять голову. Он хотел отомстить за Миммо и для этого взял себе в помощь одного человека.
— Кто этот человек?
Карта пожал плечами.
— Да какая тебе разница, теперь уже всему конец.
— Это я решаю, конец или нет. Завтра же отведи меня к нему!
Карта вышел в коридор. Там его ожидали Давиде и Фило.
— Вы оба можете идти. Выспитесь как следует, приятных вам снов.
Фило покачал головой.
— Да разве можно спать спокойно с таким камнем на сердце! Если бы я отплыл чуть раньше, а не спускался вниз проверить этот чертов масляный насос, может, сейчас…
Карта бросил на него суровый взгляд.
— От судьбы, Фило, не уйдешь. У каждого она своя. И когда наступает твой черед, ничто тебя не спасет от смерти.
В кабинет вошла Глория, обвила руками шею мужа.
— Андреа, скажи мне, что происходит? Я не могу понять, я вообще уже ничего не понимаю…
— Сейчас постарайся немножко отдохнуть. А завтра мы с тобой обо всем поговорим.
— Я не хочу ждать до завтра. Я хочу поговорить сию же минуту, сейчас, требую, чтобы ты мне все объяснил. Здесь точно на войне…
— Глория, прошу тебя, все и без того так сложно… Глория отодвинулась от него.
— Много лет подряд ты не желал сюда приезжать. Всегда уклонялся. Хотя это твой дом, ведь тут жили твои родители, брат. Почему, что тебя заставило жить вдали от них?
— Я не ладил с отцом.
Глория сорвалась на истерический крик.
— Кто такой был твой отец? Что за человек? Почему имя Линори окружено такой ненавистью?
Андреа опустил голову.
— Не знаю.
От огней порта в номере гостиницы «Гибралтар» было достаточно светло и без включенного электричества. Фило сидел с бутылкой виски в руках и хохотал. Он уже порядком набрался, пытаясь забыть о том, что произошло в этот день.
— Весь фокус вот в чем: потихоньку, не спеша, но ни на секунду не останавливаясь, осушить всю бутылку до последней капли.
Давиде вытянулся на постели. Он тоже смеялся.
— Да это слишком крепкое. Больше сорока градусов, тебе не выпить.
— Вот посмотришь!
Фило присосался к бутылке. Давиде вскочил и приставил ему к горлу пистолет.
— Посмотри-ка лучше на это!
Фило уронил бутылку на пол. Поглядел на Давиде, но на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Говори, на кого ты работаешь! Скажи, кому вчера ты звонил по телефону из кабинета Линори! Ну, говори.
— Да какого хрена, что ты плетешь?…
Давиде ткнул стволом пистолета ему в челюсть.
— Ты меня еще плохо знаешь. Если ты мне все не расскажешь как на духу, тебя отсюда вынесут ногами вперед. Карте я, так и быть, ничего не скажу, но свою порцию сейчас от тебя получу. Ну, так кому же ты вчера звонил?
Фило решил, что лучше все выложить начистоту.
— Аннибале Корво.
— А кто это такой?
— Очень важный человек, один из тех, кто держит тут все в руках.
— Как давно ты работаешь у Линори, как ты к ним попал?
— Уже двадцать лет. Когда-то меня позвал мой брат Саверио: надо было убрать трех пастухов.
— Почему? Что они такое сделали?
— Они перебили отряд полицейских и слишком много знали. Они сами подписали себе смертный приговор.
Давиде побледнел. Во рту у него пересохло, глаза лихорадочно заблестели.
— Что это были за полицейские?
— Да каких-то пятеро мудаков, фамилия их начальника была Джорджи.
— Приказ исходил от Линори?
— Да, но он это сделал, чтобы оказать услугу кому-то другому. Мне рассказывал об этом брат.
— Кому же?
— А вот чего не знаю, того не знаю. Клянусь тебе. Моего брата потом заела совесть, и он исчез. Я сказал, что мне пришлось убить также и Саверио, потому что он, мол, грозился пойти в полицию и все рассказать.
— И куда же подевался твой брат в действительности?
— Да укрылся в сотне километров отсюда, в монастыре в горах, в одном из таких, где нельзя ни с кем видеться и ни с кем говорить. От него на память мне осталось только вот это.
Фило показал перстень на мизинце левой руки.
— Дай мне это кольцо.
Фило сдернул кольцо с пальца и протянул Давиде.
— Так, значит, вот как ты приобрел славу верного слуги! Человека, который из преданности хозяину мог отправить на тот свет собственного брата…
Фило скривился.
— Нам-то пенсии не платят. Главари обжираются, закатывают банкеты, а нам достаются крошки с барского стола… Поэтому, когда Аннибале Корво посулил мне земельный надел с тракторами и сто миллионов лир в придачу, я ответил: ладно, по рукам.
Иуда
— Куда это ты так рано собрался?
Голос у Глории был совсем еще сонный. Андреа обернулся. Он был уже в плаще и закрывал ящик комода.
— У меня назначена встреча. По важному делу.
Глория откинула одеяло и потянулась обнять его.
— Андреа, прошу извинить меня за вчерашнее. Однако прошу тебя, ну скажи мне хоть что-нибудь. Не копи все внутри себя.
Андреа направился к двери.
— Извини, мне пора идти. — И вышел.
Глория встала с постели и подошла к комоду. Открыла его. Под рубашками Андреа лежал пистолет.
Андреа прошел пустыми коридорами палаццо Кардано. Карта остался ждать во дворе за рулем «мерседеса».
В глубине палаццо, в самой последней комнате — гостиной, стены которой украшали зеркала и лепнина, а потолок — фреска, изображавшая охотничью сцену, Андреа увидел Тано. Тот сидел спиной к нему за длинным столом, перед ним стояло несколько мониторов, связанных с компьютером.
Услыхав скрип паркета, Тано и не подумал встать, а лишь повернулся вместе с креслом. И когда Андреа приблизился, указал ему на один из дисплеев:
— Подойдите поближе и садитесь вот здесь. Тут на экране подытожены данные об общем финансовом положении вашей семьи в настоящий момент. Можете посмотреть.
Андреа резко прервал его:
— Не желаю я ни на что смотреть, я хочу лишь одного: поскорее избавиться от этого кошмара. И пришел сюда узнать, можете ли вы мне в этом помочь.
Тано решил проявить максимум терпения и разъяснить ему свою точку зрения. А это он делал лишь в очень редких случаях.
— Люди обычно думают, что самое трудное в жизни — достичь вершины. Вы же — живой пример обратного: смерть отца вознесла вас, без всяких усилий с вашей стороны, на самую верхушку высочайшей денежной горы. Теперь перед вами стоит проблема — как с этой горы спуститься. И это, поверьте, задача не из легких.
Андреа ответил без колебаний:
— Я готов даже лишиться части своего капитала.
— Но готовы ли вы лишиться также и вашего сына, вашей жены?
Андреа застыл в молчании. Тано почувствовал, что не обойтись без дальнейших объяснений.
— Двадцать лет назад ваш отец провернул одно крупное дело вместе с мафией. Дело, принесшее ему много миллиардов. А теперь мафия вновь напомнила о себе. Она предложила, чтобы Корво вошел в «Сицилтекноплюс», но ваш отец ответил отказом. Каковы последствия этого, вы сами видите. Пытаться уклониться от прежних отношений с мафией равнозначно объявлению войны. А на войне гибнут люди.
— Что же мне делать?
Тано ответил кратко, с таким видом, словно у него в руках ключик, способный разом решить проблему:
— Очень просто. Вы должны победить. Вы в силах сделать все, что захотите. Но для этого надо бороться.
— Как?
— Есть много способов. Прибегнуть к силе — использовать вооруженных людей. Сыграть на сердечных привязанностях — постараться поразить врага в самое сердце. Ну, например, его жена, дети… Или же напрячь свой ум, употребить всю хитрость, — наверно, самое эффектное, когда имеешь дело с таким противником, как Корво.
— Не понимаю.
— Сейчас надо притвориться, что вы сдались. Нам необходимо выиграть время. Пусть Корво думает, что он одержал победу, а потом, когда он немного расслабится, нанесем удар мы… Пригласите его на похороны отца, а когда он придет, дайте ему понять, что отказываетесь от борьбы.