Наконец борьба закончилась. Команда деревни Джуффур победила с преимуществом всего лишь в один бросок. Победителей наградили копытами и рогами только что забитого вола. Большие куски мяса жарились на костре. Храбрых борцов-соперников пригласили на угощение. Незамужние девушки подвязали каждому борцу колокольчики к лодыжкам и предплечьям. И пока борцы угощались, мальчики второго кафо подмели и выровняли борцовскую площадку для последующей церемонии.
Жаркое солнце начало садиться, когда вокруг площадки для борьбы снова собрались люди, на этот раз одетые во всё лучшее. Под приглушённый бой барабанов обе команды борцов вошли в круг и начали прыгать и изгибаться в то время, как зрители восхищались их силой и грацией. Вдруг барабаны застучали громче. Теперь в круг выбежали девушки и закружили среди борцов под хлопки собравшихся. Потом барабаны зазвучали громче и быстрее, а ноги девушек плясали в такт барабанам.
Одна за одной, взмокшие и обессиленные девушки выходили из круга, бросая на землю свои яркие разноцветные головные наряды. Зрители жадно следили, не поднимет ли какой-нибудь молодой парень девичий убор, выражая тем самым своё особое восхищение танцем девушки. Это означало, что вскоре парень явится к отцу девушки, чтобы обговорить величину калыма в козах и коровах. Кунта и его приятели были ещё слишком малы, чтобы понять происходящее. Они решили, что самое интересное уже кончилось и пошли стрелять из рогаток. Но всё только началось, поскольку один из девичьих уборов был поднят борцом из другой деревни. Это было главным событием, и к тому же счастливым, но удачливая девушка станет не первой и не последней, кого замужество уведёт из родной деревни Джуффур.
Глава 13
В последнее утро праздника Кунта проснулся от громких криков. От увиденного всё внутри у него похолодело. У соседних хижин прыгали, дико кричали, потрясая копьями, с полдюжины мужчин в страшных масках и костюмах из листьев и коры. Кунта с ужасом наблюдал, как один из них вошёл в хижину и вытащил за руку дрожащего юношу третьего кафо. На голову каждого из ребят третьего кафо был надет мешок. Потом их передавали рабам, которые выводили ребят по одному за ворота деревни.
Кунта слышал, что старших ребят собирались забрать из деревни на обучение, где они станут мужчинами, но он не предполагал, что всё это будет происходить подобным образом. Уход юношей третьего кафо вместе с мужчинами, которые будут руководить их обучением, навело грусть на всю деревню. В последующие за этим событием дни Кунта и его друзья только и обсуждали подслушанные разговоры о таинственном и ужасном мужском воспитании. По утрам Кутну и его сверстников арафанг ругал за плохое изучение стихов из Корана, а по вечерам, возвращаясь с пастбища, мальчишки старались не думать о том, что в следующий раз в таких мешках поведут из деревни их самих.
Они слышали, что пройдёт полных двенадцать лун, прежде чем юноши третьего кафо вернутся в деревню уже мужчинами. Кунта говорил, что ему кто-то рассказывал, что ребят во время этого периода каждый день били. Парень по имени Карамо говорил, что юношей во время обучения посылали охотиться на диких животных, а Ситафа утверждал, что ребят третьего кафо отправляли ночью далеко вглубь леса по одному, и они должны были выбраться оттуда сами. Но самым страшным, о чём никто не упоминал, но что не давало всем покоя, было то, что во время этого обучения у каждого отрезали часть его мужской плоти.
Кунта и его сверстники теперь управлялись с козами гораздо увереннее. Они начали понимать, что самая трудная работа бывает по утрам, когда тучи гнуса не дают покоя животным и тогда приходится постоянно сгонять беспокойных коз в одно стадо. Но зато к полудню, когда солнце палит так жарко, что даже насекомые прячутся в тень, усталые козы начитают пастись по-настоящему, а ребята могут наконец-то отдохнуть и поиграть.
Они стали меткими стрелками и теперь часто охотились во время перерыва на мелких животных и птиц. Иногда ребята резвились с собаками вуоло, которых мандинго держали с незапамятных времён, поскольку эта порода собак считалась лучшей в Африке для охоты и охраны стада. Играя в охотников, Кунта и его товарищи мечтали о крупной добыче. В их богатом воображении они убивали в саванне носорогов и слонов, леопардов и могучих львов.
Глава 14
Несмотря на то, что солнце уже нещадно палило, пятимесячный засушливый сезон только-только начался. Люди теперь мокли от жары дома, почти так же как и в поле. Каждое утро Бинта следила за тем, чтобы Кунта перед уходом смазывал ноги красным пальмовым маслом, но каждый вечер он возвращался домой с пересохшими губами и потрескавшимися от раскалённой земли пятками. У некоторых ребят ноги даже кровоточили, но каждое утро они вновь уходили со стадом на пастбище, не жалуясь, как никогда не жаловались их отцы.
Когда солнце стояло в зените, ребята, собаки и козы просто ложились в тени низкорослых деревьев. Мальчишкам даже не хотелось охотиться и жарить для себя дичь. Они, в основном, просто сидели и болтали, пасти коз теперь им было не так уж интересно.
Не верилось, что ветки, которые они собирали, могут им понадобится для вечернего костра. Но как только солнце садилось, становилось так же холодно, как было жарко. И люди после ужина собирались у костров. Мужчины возраста Оморо сидели и разговаривали около одного костра, чуть подальше горел костёр старших. У третьего костра располагались женщины и незамужние девушки, а у четвёртого сидели бабушки и рассказывали истории малышам первого кафо.
Кунта с приятелями садились на корточки на некотором расстоянии от голых ребятишек первого кафо, чтобы их никто не спутал с этими шумными, хихикающими малышами, но чтобы слышать истории, которые рассказывали бабушки. Иногда до Кунты и его приятелей доносились разговоры у других костров; но там почти все обсуждали жару. Один из стариков вспоминал засуху, которая погубила урожай, и от которой погибло много людей и животных. Кунте казалось, что старики всегда помнили что-то ещё более тяжёлое и трудное, чем то, что происходило сейчас.
Потом в один из дней воздух вдруг стал горячим, как огонь, а ночью люди дрожали от холода. Утром следующего дня они опять обливались потом и не могли вдохнуть полной грудью. Это задул ветер харматтан. Он был несильным и непорывистым, что было кстати. Вместо этого он дул слабо, но постоянно; сухой и пыльный, он не прекращался ни днём ни ночью, почни пол-луны. И каждый раз бесконечный харматтан выводил из себя жителей деревни Джуффур. Матери начинали кричать на детей и наказывать их без причины. И хотя в другое время ссоры среди мандинго случались очень редко, в этот период не проходило и часа в любой день без громкой перебранки среди взрослых, особенно среди молодых пар, таких как Оморо и Бинта. Потом в дверях соседних домов собирались люди наблюдали, как в хижину вбегали матери супругов. Через мгновение шум усиливался, на улицу вылетали корзины, горшки, миски, одежда. Затем из дверей выбегали разъярённые жена с матерью, собирали вещи и уходили в хижину матери.
Спустя две луны харматтан так же внезапно прекращался. В течение следующего дня целая вереница жён возвращалась к своим мужьям, а матери молодых обменивались небольшими подарками и мирились. Но сезон засухи на этом не кончался. Это была только его середина. Хотя еды в кладовых ещё было много, матери готовили гораздо меньше, так как даже вечно голодные дети в это время не хотели есть. Люди слабели и выполняли только самую необходимую работу.
Шкура животных трескалась, и мухи откладывали в этих трещинах яйца. Тихими становились цыплята, которые обычно всегда бегали с громким писком по всей деревне. Теперь они лежали раскрыв клювы и распластав крылья. И козы, как заметил Кунта, меньше ели травы и стали тощими и беспокойными.
По какой-то причине — возможно, из-за жары, или потому, что стали взрослее, — Кунта и его товарищи, полгода проводившие каждый день вместе, теперь стали уходить каждый со своим небольшим стадом. Только спустя несколько дней Кунта понял, что никогда раньше не оставался совершенно один надолго.
Вытирая со лба пот, Кунта подумал, что люди всегда испытывают какие-нибудь трудности. Ему пришли на ум жаркие дни и холодные ночи, а потом он подумал о дождях, которые придут и превратят деревню в грязную лужу. Людям нужны и солнце, и дождь, но их почему-то всегда не бывает в меру. Даже когда козы были упитанными, а деревья сгибались под тяжестью спелых плодов, Кунта знал, что всё равно придёт время, когда запасы кончатся, и тогда наступит голодный сезон, когда люди будут мучиться и даже умирать, как его дорогая бабушка Йейса.
Теперь каждый вечер деревенский алим посылал Аллаху просьбы о дожде. А потом в деревню пришла радость, когда лёгкие ветры стали поднимать пыль — это означало, что скоро придут дожди. Утром люди собрались в поле, где земледельцы зажгли большие кучи сорняков. Жара была почти невыносимой, но взмокшие люди танцевали и радовались, а ребятишки первого кафо бегали и пытались поймать большие, как перья, хлопья пепла.
На следующий день ветер начал разносить золу по полям, удобряя землю для нового посева. Земледельцы начали обрабатывать участки мотыгами. Для Кунты это был седьмой посевной сезон в жизни.
Глава 15
Прошло два дождя, и живот у Бинты опять вырос, а сама она стала совсем раздражительной. Она постоянно шлёпала обеих сыновей, так что Кунта был рад, когда уходил с козами. А возвращаясь обратно, он не мог без жалости смотреть на Ламина, который был уже достаточно взрослым, чтобы попадаться под горячую руку, но недостаточно взрослым, чтобы уходить из дома одному. И вот однажды, когда Кунта вернулся с пастбища и застал младшего брата в слезах, он спросил Бинту, нельзя ли Ламину пойти вместе с ним. Бинта выпалила: «Можно!» Голый маленький Ламин едва сдерживал радость от столь удивительного доброго поступка. Но Кунте стало настолько противно от своего порыва, что он пнул своего брата, едва они отошли подальше. Ламин отстал, а потом пошёл за братом, как щенок.