Я слышу частый стук сердца Дарлинг, но не думаю, что она напугана – скорее заинтригована. Пора преподать ей первый урок.
– Вставай, – говорю я.
Она смотрит на Каса.
– Он тебе не поможет. Вставай, Дарлинг.
Девчонка поднимается. Она босая, тонкие кости выпирают на своде стопы, как иглы у рыбы-льва.
Что с ней сделала Мерри?
Ярость возвращается, но на этот раз она вызвана чем-то другим.
И мне это не нравится.
– Вейн, – окликаю я, и вот он уже идёт в ногу со мной. – Дарлинг. Следуй за нами.
– И не вздумай бежать, – предупреждает Баш. Говорит он непринуждённо, но серьёзно. Ей же будет лучше, если девчонка к нему прислушается.
Мы выходим на балкон, оттуда спускаемся по лестнице во внутренний двор. В каменном очаге горит огонь, а вокруг слоняются Потерянные Мальчики, пьют или заигрывают с девушками из города. Один тихо бренчит на гитаре.
Когда они замечают наше приближение, струны издают последний звук и затихают. Все поднимаются и склоняют головы, пока мы проходим мимо.
Дарлинг замедляет шаг.
– Не отставай, – подталкивает её Вейн.
Она продолжает путь.
Я делаю последнюю затяжку и выкидываю сигарету в ближайшую вазу. После вчерашней бури в ней полно дождевой воды, и тлеющий окурок с шипением тонет.
Камень внутреннего двора переходит в плотную утрамбованную землю. Среди пальм и буйной зелени вьётся покрытая корнями тропинка. Над дорожкой нависают плети русселии и яркие цветы гибискуса.
Дарлинг срывает цветок и растирает в пальцах лепестки, потом нюхает оставшееся масло.
Под холмом океанские волны плещут о берег. Чайки поймали встречный ветер и зависли в воздухе, расправив крылья в серебристом свете почти полной луны.
Вот чего ещё мне не хватает – полётов.
Мы спускаемся на пляж, белый песок скрипит под ногами.
Ветер дует с севера, и, клянусь, я чувствую оттуда пиратскую вонь.
– Оглядись вокруг, Дарлинг, – приказываю я.
Она стоит между мной и Вейном, сложив руки на груди.
Смотрит вдоль берега на юг, затем на север. Моя территория – вся южная оконечность острова, от мыса Серебряной бухты до крутых отрогов скалы Покинутых. Владения Крюка находятся на другой стороне, на севере, а земли Тилли вклиниваются между нами.
– Это Неверленд, – сообщаю я Дарлинг. – Этого места не существует в твоём мире.
Она так глубоко вдыхает, что у неё невольно расправляются плечи, но тут же сгибаются снова.
– Проплыви хоть сколько миль в любую сторону, но никуда не попадёшь, а особенно домой.
Чайки снова кричат, затем поворачивают по ветру и устремляются на юг. Волны поднимаются с приливом.
– Пути отсюда нет. Ты слышишь, что я тебе говорю?
Дарлинг нервно проводит языком по губам.
Вейн рядом со мной напрягается.
– Зачем я здесь? – спрашивает она, шагнув вперёд. – Почему ты забираешь женщин нашей семьи? – Девчонка худая, как жердь, но говорит с жаром и энергией. – Когда я смогу вернуться домой?
– Этого ты хочешь? – интересуюсь я. – Отправиться домой?
– А с чего мне этого не хотеть?
– Ответь на вопрос.
– Я не хочу оставаться в плену. – Она говорит всё громче, и терпение Вейна постепенно истощается. – Я не могу помочь тебе с тем, чего ты там хочешь. – Она опускает руки вдоль тела, сжав кулаки. – Значит, ты зря тратишь время, и… моя мать… я нужна ей.
– Неужто?
– Да!
– С этой мы ещё натерпимся, – комментирует Вейн. Его голос уже звучит как гортанный рык.
– Я не могу тебе помочь, так что верни меня домой и… – Она замолкает, широко распахнув глаза.
На языке горчит острый привкус серы.
– Вейн, – произношу я.
Дарлинг отступает, у неё бешено скачет пульс.
– Вейн!
Она разворачивается и бежит прочь.
Я хватаю Вейна за плечи, встряхиваю. Обе радужки у него почернели, и тени заполняют вздувшиеся вены вокруг глаз, превращая лицо в искажённую шевелящуюся маску.
– Ты не говорил мне, что всё так плохо.
Он с рыком вырывается у меня из рук.
– Я в порядке.
– Ты не в порядке.
Вейн внимательно следит за бегущей Дарлинг, чьи босые ступни гулко стучат по песку. Кофта развевается у неё за спиной.
– Мне теперь за ней гоняться, – укоряю я. – Браво, молодец.
– Незачем. Я поймаю её.
Я успеваю схватить его, пока он не сорвался вслед беглянке, и притягиваю к себе.
– Если её поймаешь ты, от неё ничего не останется. А она наш последний грёбаный шанс.
Тень делает чёрные волосы Вейна белыми, превращает резцы в острые нечеловеческие клыки.
Он не справляется со своей тенью, как бы ни пытался убедить себя и меня в обратном. У него своя охота на демонов.
– Ну же, – настаиваю я.
Стиснув зубы, Вейн издаёт протяжный разочарованный рык, наблюдает за Дарлинг ещё секунду, но всё же отворачивается. Пока он идёт по пляжу обратно в сторону дома, его волосы постепенно чернеют.
У меня мало времени, но, думаю, что и у Вейна не больше.
Чёрт побери. Никакого терпения на это всё не хватает.
Дарлинг уже пробежала половину пляжа, лунный свет расцвечивает её фигуру синими и серебряными пятнами.
Может быть, я и не могу летать, зато до сих пор отлично играю в догонялки, и у девчонки против меня нет ни единого шанса.
Глава 7
Уинни Дарлинг
Я задыхаюсь. Совершенно не умею бегать.
Песок под ногами неровный, и каждый шаг кажется вдвое тяжелее предыдущего. Слёзы текут по лицу.
Я ненавижу плакать.
Я не плачу.
Сколько я ещё продержусь?
И почему вообще бегу?
Разве они не предупреждали меня раз за разом даже не думать об этом?
Паника возвращается, и сейчас это моё собственное чувство. Возможно, из нынешнего сложного положения я не смогу выпутаться болтовнёй.
Вдалеке в лунном сиянии виднеется скала. Над волнами стелется туман, ночной воздух кажется плотным.
Внезапно Питер Пэн оказывается передо мной, и от ужаса у меня пресекается дыхание.
Я резко торможу, чтобы не врезаться в него. Он с лёгкостью ловит меня, грубо хватает за руки и спрашивает жёстко, зло:
– Что, мать твою, тебе было сказано, Дарлинг?
– Я не знаю… я… – не могу отдышаться. И не понимаю, что происходит. – Мне стало страшно, – выпаливаю я, хотя не помню сам момент испуга.
Просто внезапно меня поразил ужас – точно так же было, когда я впервые проснулась в этом доме и Вейн вошёл в комнату.
На долю секунды Пэн смягчается.
Я чувствую, как из его тела вытекает напряжение.
– Это из-за Вейна, – поясняет он. – У него есть способность заставлять людей чувствовать ужас.
– У него… что?
– Если тебя это утешит, он не нарочно.
Я смеюсь и на мгновение слышу в своём голосе мамины интонации. Этот смех буквально сочится безумием.
– Меня это не утешит, – говорю я. Стираю слезу со щеки. – Это какая-то… магия или что-то в этом роде?
– Что-то в этом роде. Ну всё, пойдём. – Пэн указывает назад, на дерево.
– Нет. Я хочу вернуться домой.
– Почему?
– Потому что… потому что вы все мудаки.
– И что?
– И… и я не хочу, чтобы меня ломали.
Я говорю чересчур эмоционально. Я не хотела показывать, что чувствую, но интонация выдаёт меня с головой, и с этим ничего уже не сделать.
Пэн хмурится.
– Только от тебя зависит, до какой степени ты сломаешься, – говорит он. – Чем больше ты сопротивляешься, тем тяжелее будет.
Я фыркаю.
– И правда. Нет простого пути. Я помню.
Он снова тянется ко мне. Я отпрыгиваю.
– Дарлинг, – говорит он с нажимом. – Если понадобится, я перекину тебя через плечо и отнесу обратно.
– Когда я смогу вернуться домой?
– Как только я узнаю, сумеешь ли ты мне помочь.
Ветер усиливается, и волны шумно бьются о берег, поэтому мне приходится кричать, чтобы убедиться, что Пэн меня слышит.
– А когда это будет?
– Ты всегда задаёшь такую грёбаную уйму вопросов?
– Когда меня похищают – да!
– Господи. – Он проводит рукой по волосам и отворачивается. – Я уже думаю, что это какое-то проклятие.
– Просто скажи мне…
– Нет. – Подойдя вплотную, Пэн хватает меня за руку, подставляет плечо к моей груди и закидывает меня себе за спину.
– Эй!
– Будешь вырываться – оттащу тебя обратно в дом связанной.
Он придерживает меня за бёдра сзади, и хватка у него крепкая. На мне всё ещё короткое платье-футболка, оно задирается, и любую секунду я могу остаться практически в чём мать родила.
Но если я начну барахтаться, подол поползёт ещё выше.
Пэн идёт обратно вдоль пляжа, я мешком свисаю с его плеча, болтаясь вдоль широкой спины.
– Рискни сбежать ещё раз, Дарлинг, – говорит он, – и я позволю Вейну догнать тебя.
Сердце громко стучит в ушах. Мне кажется, что я вот-вот задохнусь от ужаса. И вообразить невозможно, каково это, когда тебя преследует Вейн, пока его… магия… вот так на тебя воздействует.
Я что, правда начинаю во всё это верить?
Питер Пэн появился в мой восемнадцатый день рождения, как и предсказывала мама.
Пришёл и забрал меня.
Я больше не могу отрицать, что всё это реально. Чем раньше я приму это как факт, тем быстрее пойму, как мне сбежать отсюда.
Пэн тащит меня обратно к дому, минуя толпу мальчишек, собравшихся у костра. Я чувствую, как все они смотрят на меня – я вишу на плече, словно добыча охотника.
Пэн не говорит им ни слова, и как только мы поднимаемся на балкон, внизу снова начинает играть гитара.
В доме меня бесцеремонно бросают на диван, и платье задирается до талии.
Близнецы, конечно, это замечают.
Я не слишком тороплюсь поправлять одежду.
Двинувшись к барной стойке, Пэн наливает себе ещё выпить. Возвращается со стаканом в руке, опускается в одно из шикарных кожаных кресел напротив меня. Если там такая же обивка, как и на диване, то на ощупь она гладкая и мягкая.
В этом доме нет ничего нарочито претенциозного, но некоторые признаки явственно указывают на богатство. Та же мебель, барная стойка, бутылки спиртного, выстроившиеся в ряд, как трофеи.