В груди становится тесно.
– Пожалуйста, побудь со мной, – жалобно хнычет Дарлинг.
– Хорошо. Только минуту, – соглашаюсь я.
– Спасибо.
Некоторое время мы молчим, и у меня легонько покалывает в затылке.
– Хочешь увидеть кое-что необычное? – спрашиваю я.
Она внезапно настораживается.
– Это что?
– Ложись на спину.
Цепь от её движения лязгает. Кровать скрипит.
Эта Дарлинг слишком доверчива. И я перехожу черту.
Я ложусь рядом с ней.
Серебристый свет льётся в окна у нас за спиной, полосами тянется вдоль стен.
Моя магия всегда оживает ночью. Как и прилив, растёт от луны.
Я почти не прикладываю мысленного усилия – иллюзия возникает на потолке будто сама собой.
Рядом со мной Дарлинг ахает, и я не могу удержаться от улыбки.
– Что это? – изумляется Уинни.
Над нами расстилается ночное небо, переливаясь всеми оттенками чёрного, синего и фиолетового, и в темноте мерцают звёзды.
Некоторым девчонкам Дарлинг нравится магия. Некоторым – нет.
Кто-то из них думает, что это просто обман зрения.
Но это настоящее волшебство.
Неверленд полон магии.
Или, по крайней мере, был когда-то.
Теперь он умирает.
Именно поэтому Дарлинг здесь.
Спасти короля, спасти остров.
Конечно, это нелепая идея, прошли не просто годы – столетия. Иногда я забываю, что Пэн – король, что здесь ещё есть чем править.
Он никогда не вернётся к тому, что было раньше, прежде чем он потерял свою тень.
Я даже не знаю, за что мы боремся, что именно хотим отыскать.
Магию, я полагаю.
Землю.
Но для Пэна, как мне порой кажется, главное – власть. Ему плевать на гибискусы, лилии и кусты морочных ягод.
Король не может стать кем-то другим. Он всегда будет королём. Без трона он ничто.
Уинни поворачивает голову посмотреть на меня. Звёздный свет над нами вспыхивает ярче, и я никак не могу скрыть, что иллюзия связана со мной.
Другие терпеть не могут, когда очередная девчонка Дарлинг приходит в Неверленд. А мне это всегда нравилось.
Это разбавляет нашу рутину.
– Что ты такое? – спрашивает она.
Я тихонько, себе под нос, смеюсь.
– Я очень много что, Дарлинг.
– Но вот это, – она вскидывает руку, указывая на потолок, – что это такое? Как ты это делаешь?
Баш и я не говорим о том, откуда мы родом. Потому что мы никогда не сможем вернуться домой.
– В твоём мире, – говорю я ей, – нас бы назвали феями.
Уинни смеётся, у неё на лбу переливается мерцающий звёздный свет.
– Но я не верю в…
Я немедленно зажимаю ей рот, из-под пальцев вырывается её сбившееся от испуга дыхание.
– Не говори так.
Она хмурится.
– Пообещай мне, что не будешь.
Она быстро кивает, и я убираю руку.
– А почему? – спрашивает Уинни. – Разве нельзя говорить, что не веришь в…
– Дарлинг. – Я почти рычу её фамилию, стук сердца отдаётся в ушах. – Если ты скажешь это вслух, я умру.
– Что? – удивляется она, в её голосе снова звенит смех. – Да быть не может!
– Но это так.
Я вдруг вспоминаю мать. Контуры её крыльев, сияние кожи.
– Если ты произнесёшь эти слова, фея умрёт. Да, вот так просто. Поэтому пообещай мне никогда этого не говорить.
Уинни усаживается на кровать.
– Обещаю.
Я ложусь обратно рядом с ней.
– Если ты фея, то где твои крылья?
– Я лишился их. – Это признание до сих пор звучит горько и гневно.
– Как же это случилось?
Я вздыхаю.
– Это очень долгая история.
Дарлинг смотрит на меня, нахмурившись. Думаю, она предполагала, что этот разговор пойдёт в совершенно ином направлении.
– Ты сказал, что в моём мире тебя бы назвали феей. А здесь как тебя называют?
– Фейри.
Не все мы – существа из света и звёздной пыли, как моя мать. Фейри здесь купаются в крови. Но у них есть одно правило: не убивать друг друга.
Баш и я его нарушили.
– А Пэн? – спрашивает Дарлинг.
– Он не фейри.
– А кто тогда?
Я зашёл слишком далеко. Звёзды на потолке мигают и исчезают.
– А это, Дарлинг, уже не моя история.
Она фыркает и заново устраивается рядом со мной. Кровать скрипит.
Мне уже слишком нравится эта новая девчонка. Возможно, я не так уж хорошо отдаю себе отчёт в том, что делаю.
Она поворачивается на бок, положив руки под голову.
За домом волны разбиваются о берег. В воздухе чувствуется приближение летней грозы.
– А твои татуировки? – Уинни дотягивается проследить пальцем изогнутую линию на моей коже. – Они что-то означают?
– Означали когда-то.
– А теперь?
– Теперь они просто напоминание.
Дарлинг ведёт пальцем вдоль чёрной линии у меня на шее вниз к воротнику рубашки, и я вздрагиваю. У фейри татуировки обозначают ранг и происхождение. Предполагалось, что мы с Башем займём место на самом верху иерархии.
А теперь мы всего лишь поучительная история.
Рука девчонки скользит по моей груди, вниз по животу, и мышцы пресса напрягаются.
Стояк у меня просто каменный.
Дарлинг опускает руку ниже.
Я ловлю её за запястье.
– Не надо.
– Что не надо?
– Я знаю, что ты делаешь.
– И что же?
– Ты пытаешься вызвать разлад среди нас. Ты не первая, кто считает себя умнее всех. Но это не так, Дарлинг. Ты думаешь, что изобрела выгодную стратегию, но мы уже видели такую же раньше. Мы наблюдали каждый ход, и все девчонки смирялись. В итоге.
Я хочу трахнуть её, только чтобы преподать ей урок.
Начинается прилив. Магия бьётся в рёбра.
Мы все так или иначе связаны с ночью.
Созданиям тьмы лучше и оставаться там.
– Мы не трогаем девчонок Дарлинг, – говорю я ей и поднимаюсь с кровати.
– Я не это… я хотела…
– Спокойной ночи, Уинни. – С этими словами я выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь.
Когда я поправляю член в штанах, мне почти больно.
Мне нужно хоть что-нибудь.
Прохожу через чердак на балкон.
– Ты куда? – обеспокоенно спрашивает Баш.
– Наружу, – бросаю я.
Остальные Потерянные Мальчишки сидят у костра, с ними с десяток девушек из города. Они всегда жаждут внимания короля и его людей.
Я выбираю одну. Подойдёт любая.
– Ты, – обращаюсь к девушке с тёмно-каштановыми волосами. – На колени.
Округлив глаза, она нерешительно оглядывается на остальных.
– Вставай на колени или уходи. Выбирать тебе.
Она облизывает губы, затем встаёт со стула и шагает во внутренний дворик. Расстёгивает на мне штаны, вытаскивает член, гладит по всей длине.
Твою мать.
Волосы на затылке поднимаются дыбом – в воздухе разливается магия.
Я могу заставить что угодно возникнуть въяве. Сделать любую иллюзию достаточно реальной, чтобы её можно было коснуться.
Но есть единственное, чего я не могу.
Не могу притвориться менее ненормальным, чем остальные.
Девушка берёт у меня в рот. Она медленная, нежная и неуверенная, я таких терпеть не могу.
Зарывшись рукой в каштановые волосы, я толкаюсь ей в горло. Она давится, глаза у неё наполняются слезами. Остальные смотрят, как я трахаю её в рот, жестоко, безжалостно.
Она заглатывает целиком.
Каждый дюйм.
И всё это время я не могу не представлять губы Дарлинг вокруг своего члена.
Возможно, она-то как раз знала, что делает.
Глава 10
Уинни Дарлинг
Длины цепи как раз хватает, чтобы встать с кровати и добраться до окон. Ставни открыты, так что мне слышно всё, что происходит внизу.
Я слышу, как Кас приказывает девушке встать на колени и она беспрекословно подчиняется, а остальная компашка у костра смотрит, как он её трахает.
Пока я наблюдаю за ними, в груди поднимается какое-то странное, чуждое чувство.
Между ног зудит, я уже вся влажная.
Я собиралась быть с ним. Там, на её месте, должна быть я. Но наблюдать за ним…
Какого чёрта меня это так возбуждает?
Девушка начинает задыхаться, но Кас не останавливается.
Я слежу за ним как зачарованная: покачивание его бёдер, отблеск лунного света на тёмных волосах, ровные чёрные линии татуировок, и…
Дверь спальни распахивается. Внутрь шагает тёмный силуэт и, схватив мою цепь, дёргает на себя. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, но Баш ловит меня и сжимает пальцы на моём горле.
– Что ты ему наговорила, Дарлинг?
– Что? Я не…
– Я знаю своего брата. Он, в конце концов, моя вторая половина.
Лунного света, льющегося в окна, хватает, чтобы разглядеть жёсткое хмурое лицо Баша. Близнецы, конечно, копия друг друга, но его черты всё же выглядят резче.
Должно быть, из них двоих он старший, защитник Каса, хотя я сомневаюсь, что тот нуждается в опеке.
– Я ничего не делала.
Хватка Баша становится крепче.
– Все вы, грёбаные Дарлинг, одинаковые. Строите из себя невинных жертв…
– Мы и есть жертвы!
Он фыркает.
– Повторяй себе это почаще.
– Это вы меня похитили. Я не хочу тут оставаться!
Баш разворачивает меня и впечатывает в стену с такой силой, что из груди вышибает остатки воздуха.
– Думаешь, мы этого хотим? – шипит он. – Думаешь, всё это очень весело? Видеть, как Пэн медленно умирает у нас на глазах? Чувствовать, как бунтует остров, будто хочет вышвырнуть нас отсюда? Думаешь, мы хотели, чтобы вы, девчонки Дарлинг…
Он осекается на полуслове и делает долгий глубокий вдох, раздувая ноздри.
– Пэн умирает? – переспрашиваю я.
Баш морщится. У него дёргается глаз.
– Почему он умирает?
Он перестаёт меня душить, но задерживает руку у меня на плече, нажимает большим пальцем на ложбинку между ключицами.
Меня и без того распалило зрелище, как его брат трахает в рот какую-то девушку.
Сердце колотится в груди.
Баш встречается со мной взглядом и прищуривается.
Слушая, как учащается его дыхание, я понимаю, что совершила ошибку, пытаясь первым добраться до Каса. Я думала, что у меня получится, потому что он самый добрый из всех. Но именно поэтому он не тронул м