Королева-девственница
Илья Бровтман
ISBN 978-5-0056-6034-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
I
Огнями разноцветными играл
Луч света в драгоценностях короны.
Придворными заполнен тронный зал.
Виконты, графы, герцоги, бароны.
Висят портреты предков с двух сторон.
Зеркальный пол начищенный сияет.
Стоит огромный золотистый трон,
И я на нём как глыба восседаю.
Мадонна наблюдает с потолка,
Вокруг неё резвятся Купидоны.
Стоят два бородатых мужика,
Протягивая грамоту с поклоном.
Их шубы из десятков соболей.
Они плечисты и огромны ростом.
Да! Отыскать таких богатырей
В Британии моей не так то просто.
У них ручища чуть не до земли.
Грудь как скала, и как колоны ноги.
Они б наверно запросто смогли
Медведя задушить в своей берлоге.
Вот грамота у канцлера в руках.
Он развернул её с большим почтеньем.
И перевёл знаток их языка
Московского Владыки предложенье.
Нет на земле других таких царей
Высоких гор, полей, лесов бескрайних.
И Цезарь предлагает руку ей,
Ввести в свой терем и опочивальню.
Не вежливо им сразу отказать.
С почтеньем распрощалась я с послами.
А вечером, когда легла в кровать,
Вся жизнь моя промчалась пред глазами.
II
Глупцы считают, что, садясь на трон,
Король кружит в потоке развлеченья.
На самом деле принимает он
Необычайно важные решенья.
Кто может подсказать, что делать мне.
Кто друг, кто враг никто сказать не может.
Враги вокруг, а больше всех в стране.
Как думаю об этом — дрожь по коже.
Пол века мне, я думаю порой
На что я жизнь и честь свою сложила.
Соединиться б с братом и сестрой,
Безвременно ушедшими в могилу.
Мой замок как застойный водоём.
Придворные в жабо на жаб похожи.
Кто нынче в окружении моём?
Плуты, глупцы и льстивые вельможи.
Я чувствую, что близок мой конец.
Устала я от этого немножко.
Мерзавцами наполнен весь дворец,
И каждый норовит подставить ножку.
Ещё не усмирённая пока
Блудливая шотландская волчица,
Смотрящая надменно свысока,
Готовая зубами в трон вцепиться.
Корону передать бы ей свою.
Пусть правит, для чего с кузиной вздорить.
Самой дожить свой век в чужом краю,
Уплыв куда-то за четыре моря.
В Московию. Владыка местный — Джон
Прислал послов со щедрыми дарами.
Своей супругой хочет сделать он.
Как поступить с заморскими послами?
А может дать согласие ему?
И жить спокойно, сколько мне осталось.
Но как оставить бедную страну
На растерзанье алчущих шакалов.
Хоть пару лет побыть самой собой.
Но сделать так конечно я не в праве.
Я не владыка над своей судьбой.
Вся жизнь моя принадлежит Державе.
Я — Королева, и немало лет
Забочусь о делах в британском флоте.
За Альбион безбрачия обет
Дала, убив желанье женской плоти.
Пусть думают циничные глупцы,
Что не мечтаю я о чувствах вечных.
Мне помниться, как нежному юнцу
Позволила коснуться струн сердечных.
III
Была тогда юна я и свежа.
Ещё отец не уронил корону.
К престолу не рвалась моя душа.
Был брат с сестрою между мной и троном.
А юноша дарил мне сладость мук,
Открыв передо мной ворота рая.
Тепло его горячих нежных рук
Я до сих пор на теле ощущаю.
Всё тело натянулось как струна,
И он на нём играл как на виоле.
Не помню я, как лопнула одна,
От страсти я не ощущала боли.
Не знала я в тот первый миг любви,
В плену объятий, сладостного стона,
Что мне велит Всевышний подавить
Все чувства женские в себе во славу трона.
Почил отец, за ним несчастный брат
Отправился в холодную могилу.
Как был к сестре немилосерден фат,
И вот она за ними вслед почила.
Испанский принц просил моей руки,
Когда Создатель сделал королевой.
Тогда порывам сердца вопреки,
Пришлось навеки мне остаться девой.
Холодным не остался будуар,
Я не была одна под одеялом.
Дарил мужчина мне любовный жар,
И счастье материнства я познала.
Когда-то станет явью вещий сон,
Который мне с годами чаще снится.
Уйду из жизни, и великий трон
Отдать придётся отпрыску блудницы.
Отдам я трон сопернице своей.
В то время, как любимый мой сыночек,
Итог любви, неистовых страстей,
Запретный сладкий плод горячих ночек
Не сможет унаследовать престол,
Не зная своего происхожденья.
В пере и шпаге он судьбу нашёл.
Его удел морские приключенья.
IV
Я помню, как отец мой был взбешён,
Когда ему посмел перечить кто-то.
Он отправлял своих законных жён
В монастыри и даже эшафоты.
Я думала, что был излишен гнев
Но как смирить иначе волчью стаю?
А он был настоящий смелый лев,
Кулак, на горле подданных сжимая.
Несчастного сгубила полнота.
Земля дрожала от его походки.
А брата подкосила суета
И злая неподкупная чахотка.
На трон пришла «кровавая» сестра,
Считавшая меня исчадьем ада.
Настала очень страшная пора,
Сестра меня сверлила злобным взглядом.
Я заговоров сети не плела,
И была недостойна порицанья.
Но за несовершённые дела
Познала и опалу и изгнанье.
Упрятана в холодный цитадель.
И Тауэр была моя обитель.
Но согревал тюремную постель
Любимый Роберт — сердца повелитель.
Я в каменный мешок заключена,
И с грохотом за мной закрылась дверца.
Но радовала вечная весна,
И цепь его любви сковала сердце.
Он пил нектар моих невинных уст.
Что большего желать влюблённой деве.
Однажды шевельнулся карапуз
В обласканном и чутком женском чреве.
Я вскоре разродилась малышом.
И мой тюремщик — доброе создание
Сказал, что он найдёт младенцу дом,
Отдав своей сестре на воспитанье.
Жила сестра тюремщика в глуши,
В краю далёком, близ Давона где-то.
И не было на свете ни души
Знакомой с этой тайною секретной.
Старик тюремщик вскоре, заболев,
Попал во власть паромщика Харона.
Супруг сестры, до срока поседев,
Вернулся из испанского полона.
Став для младенца, как родная мать,
Кэтрин его любила словно сына.
И силилась мальчонку обучать
Наукам и искусствам, как Дофина.
Когда ему исполнилось лет пять,
Объята была трауром столица.
Взошла на трон его родная мать,
Похоронив несчастную сестрицу.
Он видел, как уходят корабли.
Рос крепышом, и грыз гранит науки.
Живя почти, что на краю земли,
Читал, писал, играл, не зная скуки.
V
А на меня свалился тяжкий груз.
Несла я ношу августейшей жизни.
Решила навсегда от брачных уз
Отречься, для служения Отчизне.
Чума, разруха, голод был в стране.
Патриции страдали и плебеи.
А в опустевшей от войны казне
Я не нашла и четверти гинеи.
Промчалось четверть века с той поры,
Замешанных на крови и на страхе.
Немало потрудились топоры,
Смиряя заговорщиков на плахе.
Хвосты поджали полчища волков.
Не слышно вигов, и не воют тори.
А много тысяч каперских судов
Грызут испанцев в флибустьерском море.
Католики всё меньше говорят,
Бичуя ересь англиканской веры.
Под флагами британскими в морях
Флотилии отважных флибустьеров.
Ирландцы, наконец, усмирены.
Честь и хвала английскому солдату.
Стада овец обильны и тучны.
Наполнена казна до верха златом.
Пусть это результаты грабежей.
Иной дороги в волчьем мире нету.
За безопасность наших рубежей
Платить, готова я любой монетой.
Мой слух ласкает грозный звон мечей,
А дым пороховой милей парфюмов
Пусть где-то льются слёзы из очей,
И стон рабов доносится из трюмов.
Пускай весь мир лежит у наших ног.
У англичан единая задача —
Владеть всем миром. Так желает Бог.
Кто слаб и беззащитен, пусть поплачет.
Испила чашу горькую до дна,