— Нет, — Света вновь рассмеялась. — Я пошутила! Я же человек, а не монстр.
— Ну и шуточки у тебя! — обиженно проговорил Игорь.
— Какие уж есть.
— И вообще не понимаю: как в этой страшной ситуации, и в этом жутком месте можно шутить?
— А что ещё остаётся? — вздохнула Света, и теперь в голосе её прозвучала настоящая горечь. — Ты знаешь, сколько я страха за последние два дня и три ночи пережила? Я уж и рыдала, и едва с ума не сошла, и думала, что лучше уж умереть, чем такой ужас испытывать. А теперь вот пошутила, потому что решила вспомнить: как это — смеяться…
На глазах у Светы заблистали слёзы.
— Ладно, извини, — сказал Игорь.
— И ты меня извини. Напугала тебя, хотя ты и сам, наверное, страху натерпелся.
— Да уж, было дело…
— И, смею тебя заверить: впереди нас ещё больше всяких ужасов ждёт.
— Ну, ты расскажи, всё-таки, как сюда попала? — попросил Игорь.
— Сейчас расскажу, а ты пока подкрепись…
Девочка достала из-за гробницы рюкзачок. Оттуда она вынула пачку печенья, и бутылку с газировкой. Сказала:
— Съешь половину печений, и выпей половину бутылки. Еду надо экономить…
И Света начала рассказывать.
Глава 4. «О Свете и мраке»
Оказалось, что Света, также как и Игорь родилась и жила в Москве. И, что удивительно — жила в одном с ним районе, и что уж совсем невообразимо — в соседнем доме, так что они, при желании могли бы видеть друг друга, выходя на балконы, но почему-то за всё это время так ни разу и не встретились.
Света, также как и Игорь, поехала вместе с родителями на юг. Только, в отличие от Игоря, они не путешествовали с места на место, а сняли небольшой домик, в холмистой местности. Кстати, цену за этот домик попросили очень умеренную, и что было плюсом: никаких шумных курортов поблизости не было. А ближайшая деревенька отстояла от них на десять километров.
Пищу привезли с собой, на машине, и разместили частично в холодильнике, и частично в погребе. Помимо того привезли и недавно купленный горный велосипед, который, в отличие от прежнего полуразвалившегося «Школьника», был сущей прелестью.
Света гоняла по узким, неведомо кем вытоптанным тропкам среди холмов, и часто развивала такую скорость, что, если бы её увидела матушка, то, наверное, упала бы в обморок.
А Свете всё нипочём — стремительные поездки на велосипеде были её любимейшим времяпрепровождением. И с каждым разом она всё дальше отъезжала от их маленького, уютного домика.
И вот настал тот роковой день…
С утра выл пронзительный ветер. Девочка сидела на крыльце, и слушала, как шумит крона, росшего поблизости каштана-исполина. Странно так, непривычно шумела. Ветер явно принёс с собой какие-то слова, какой-то напев колдовской. А потом у Светы закружилась голова и она едва не потеряла сознание…
Ближе к вечеру ветер усмирился, а голова у Светы больше не болела. Зато девочка почувствовала сильнейшее желание усесться на велосипед, и мчатся далеко-далеко.
Хотя Света собиралась вернуться к полуночи, она всё же собрала в свой рюкзачок продуктов, которых при разумном потреблении хватило бы дня на три — это, в дальнейшем, её и спасло.
Но о том, что это желание было внушено ей ветром, Света не подумала. Она даже не предупредила родителей, что вернётся поздно, а вскочила, да и помчалась…
Сначала девочка катила по уже изъезженным тропкам, но потом попала в какой-то невообразимый лабиринт из холмов, тропок, склонов, ручейков, овражков, кустов. Она углублялась в этот густой лабиринт, а когда к ней приходила пренеприятная мысль, об обратной дороге, она отгоняла эту мысль, приговаривая:
— По солнцу определю. Мне возвращаться на закат…
Неожиданно холмы расступились, и Света вылетела на широкую, тянущуюся вдаль тропу, которую окружали исключительно мрачные, древние деревья.
Она обрадовалась этому прямому пути, и мчалась по нему, развивая скорость достойную, быть может, Олимпийских игр.
Она мчалась целый час, и за это время взмокла, устала, но всё никак не могла остановиться, так как некий безумный, лихорадочный азарт гнал её вперёд.
Потом Света почувствовала, что сверху на неё кто-то смотрит. Она задрала голову, и заметила нечто слишком большое и слишком жуткое для птицы. Впрочем, она видела это лишь мгновенье, так как руль сам собой резко крутанул в сторону, и велосипед перевернулся. Инерция была столь велика, что велосипед, а вместе с ним и Света взмыли в воздух, ещё несколько раз перевернулись, а потом пролетели в кусты.
Последовал удар, от которого девочка потеряла сознание…
А когда Света вновь смогла открыть глаза, и приподняться, то уже наступил поздний вечер. И хотя небо ещё хранило какой-то отблеск ушедшего дня, но из-за деревьев, которые нависали над ней, невозможно было понять, с какой стороны этот отблеск исходит, так что неясно было и в какой стороне находится её дом.
Она молвила:
— Ну, ничего: выйду на тропу, и там всё пойму…
Она вытащила свой изрядно помявшийся, но всё-таки не сломанный велосипед на тропу, и тут поняла, что это вовсе не та тропа, по которой она приехала. Та тропа была прямой, а эта петляла из стороны в сторону.
— Наверное, я ошиблась, — пробормотала Света, и, вместе со своим велосипедом нырнула обратно в кусты.
Через кусты она пробиралась минут десять, а потом поняла, что совсем заблудилась. Вдруг ей послышался какой-то звук: вроде чей-то голос. Девочка замерла, стала вслушиваться.
Звук повторился. Это действительно был голос, и он прозвучал прямо возле её уха:
— Приди к нам. Останься с нами. Навсегда…
Это был такой леденящий, бесчувственный, нечеловеческий голос, что Света громко вскрикнула, и быстро обернулась.
В нескольких шагах за её спиной возвышался некто слишком высокий, чтобы быть человеком. Впрочем, из-за чрезвычайно скудного освещения не представлялось никакой возможности разглядеть этого незнакомца.
Тут руки Светы задрожали, она выронила велосипед, и побежала дальше.
Кусты цеплялись за её одежду, за её волосы, даже за руки и за ноги.
И Свете казалось, что это не кусты её хватают, а НЕчеловек. Она бежала с выпученными глазами, рыдала, и приговаривала: «Что же я такая глупая? Зачем я так далеко заехала?! И никто из людей не знает, где я! Даже я сама не знаю, где я!»
С пронзительным воплем пронеслось над её головой нечто, и девочка шарахнулась в сторону…
Света оказалась на поляне, окружённой кривыми, тёмными деревьями. А ещё на поляне были останки древней церкви. Каменные стены церкви были во многих местах проломлены — словно бы, истерзаны исполинским молотом. Что касается купола, то он был полностью разрушен, а покорёженные его останки наполовину ушли в землю, и обильно заросли мхом.
Что касается креста, то он был почти цел. Удивительный то был крест — из небьющегося стекла, которое источало тусклое малахитовое свеченье. Лишь несколько небольших стекляшек от креста откололось.
Девочка и сама не ведала, зачем ей нужны эти малахитовые стекляшки, но подхватила их, и сунула в карман.
Сначала она думала укрыться среди останков церкви, но, когда подошла к ним, то услышала угрожающее рычанье, которое из чёрных провалах в стенах раздавалось. И тогда поняла Света, что место это давно уже лишилось былой святости, и что, возможно, один только малахитовый крест от былого остался.
Она остановилась в нерешительности, дрожащая, не знающая, куда ей деться. Рычанье из разрушенной церкви усилилось. Тогда Света повернулась, и бросилась прочь с этой проклятой поляны.
Но в этот раз ей не пришлось долго бегать. Неожиданно заросли расступились, и она увидела широкую долину. Над долиной плыл туман, но сквозь туман этот проступали огни какого-то селения, и слышались человеческие голоса.
Девочка так обрадовалась, что даже рассмеялась, и поскорее бросилась от этого проклятого, жуткого леса к людям.
Света погрузилась в туман, и хотя со всех сторон доносились шорохи, и приглушённые завыванья, она уже не обращала на эти звуки внимания, и думала только о том, как бы поскорее среди людей оказаться.
И вот она увидела, что впереди, в тумане кто-то идёт. Света окликнула:
— Эй, извините…
Неизвестный обернулся к ней.
Девочка остановилась шагах в пяти от него, а ближе подойти не решалась. Она пристально вглядывалась в его лицо, однако не могла его разглядеть, так как туман всё размывал.
И у неё вырвалось:
— Вы человек?
Неизвестный хмыкнул, и ответил голосом весьма приветливым и вежливым:
— Да. Конечно, я человек.
И тогда Света разглядела его лицо, которое действительно было человеческим лицом, хотя и чрезвычайно худым. Незнакомец улыбнулся тоненькими белыми губами и вымолвил:
— Нечасто у нас бывают гости. Так что очень приятно видеть тебя, девочка.
— Почему же у вас гости — это редкость? — шёпотом спросила Света.
— А потому, что городок наш маленький, стоит на отшибе, и никто про него не знает. Тем не менее, жители его — существа добродушные. Они и накормят тебя, и напоят, а потом и спать тебя уложат. И будешь ты спать долго-долго…
— Насколько долго? — насторожённо спросила девочка.
— О, не беспокойся: когда понадобятся, тебя разбудят.
— А вы поможете мне найти моих папу и маму?
— Конечно. Даже и не сомневайся. Ведь они где-то здесь, в окрестностях, да?
— Да.
— Ну вот. Стало быть, завтра с утречка, как рассветёт, отправимся на поиски твоих родителей.
А Свете надоело бояться, она устала, ей хотелось расслабиться. И поэтому она почти доверилась этому неизвестному. Хотя она и пребывала в такой растерянности, что даже не спросила ни имени его, ни как этот городок называется.
Но всё же некая насторожённость осталась, и когда он предложил:
— Что же, давай руку, и я проведу тебя к нашему прекрасному столу.
То девочка ответила:
— Вы идите впереди, а я за вами последую. Так лучше будет…