Я выдыхаю, понимая, что с исчезновением Цербера я будто снова могу здесь дышать.
После того как с пола убрали пропитанный кровью песок и стекло, он сверкает чистотой. В углу свалена груда мрамора, которая еще недавно была статуей, сидящей на троне. Я думаю, вряд ли Джейс заметил, что трон, на котором когда-то сидела статуя, был заменен креслом Аида. Возможно, он вообще захочет сжечь его, когда узнает, что на нем делал отец Вульфа.
Я хмурюсь, стараясь не думать о той сцене, свидетелем которой я однажды стал. Мне повезло, что Цербер был занят и не заметил меня, иначе бы он меня просто застрелил.
Но где же Кора?
Я решаю обойти Олимп, чтобы найти ее, и для начала выбираю коридор справа от лестницы. Солнце уже взошло, но на Олимпе все еще остаются уютные уголки, в тени которых можно укрыться. Смотря на эти ниши, я улыбаюсь и вспоминаю, как Кора прижималась ко мне, когда мы тайком выводили ее отсюда.
Я захожу в большую комнату, в которой раньше мы проводили тренировочные бои, и замираю. Первое, что я замечаю, – это стол, стоящий так криво, будто на него кто-то упал, а затем вещи, разбросанные по полу.
Внезапно мой взгляд падает на тело, также лежащее на полу, и я достаю пистолет. Я тихо подхожу и опускаюсь на колени рядом с Беном и вдавливаю два пальца в его горло, чтобы проверить пульс.
– Он мертв?
Услышав ее голос, я поднимаюсь и поворачиваюсь, опуская пистолет. Кора сидит у стены возле дверей, через которые обычно сюда заходили бойцы, а на ее коленях лежит винтовка.
– Что случилось? – спрашиваю я, но она лишь смотрит на меня в ответ и хмурится.
Ее взлохмаченные волосы рассыпаны по плечам, но не скрывают синяк на скуле.
Я снова смотрю на Бена и замечаю, что его нос искривлен, на горле проступили синяки, а в его руках…
В моей голове все переворачивается вверх дном, когда я тяну за бретельку и пытаюсь понять, почему держу в своей руке разорванный бюстгальтер Коры. Не услышав от нее никаких комментариев, я сжимаю челюсти, бросаю его на пол и снова опускаюсь на колени рядом с Беном, проверяя его пульс. Просто чтобы удостовериться…
Несмотря на все еще теплую кожу парня, я не чувствую биения пульса под пальцами, прижатыми к его шее, а судя по тому, что его глаза открыты, – у меня создается впечатление, что он умер, глядя прямо на нее.
Внезапно меня охватывает какое-то безумное желание вогнать лезвие в его глаз, поэтому мой верный нож мгновенно оказывается в руке. Но тут появляется Кора, и ее пальцы смыкаются вокруг моих.
– У него ничего не получилось! – вскрикивает она, дергая меня за рубашку свободной рукой. – Я смогла его одолеть.
Наблюдая за тем, как пристально она изучает лицо Бена, я не могу сдержать дрожь. Я бросаю нож рядом с трупом и, обхватив Кору за шею, поднимаю ее на ноги. Она не сопротивляется, лишь откидывает голову назад, не сводя с меня глаз. Чертова злость практически вибрирует под моей кожей, и будто на автомате я поднимаю руку и провожу большим пальцем по синяку на ее скуле. Кора слегка вздрагивает и жмурится от боли.
– Он сделал тебе больно! – заявляю я.
– Я сполна ответила ему за это.
Этого недостаточно!
Я должен осмотреть ее всю, но не буду этого делать у проклятого трупа.
Я беру Кору на руки, и она крепко обнимает меня, обвивая ногами мою талию. Мы проходим мимо атриума, запятнанного адскими псами, и направляемся прочь из Олимпа навстречу золотистому сиянию солнца.
Закаты в Стерлинг-Фолсе очень красивые, но рассветы, за которыми я сотню раз наблюдал со скалы, просто волшебны. К сожалению, сегодня мы пропустили рассвет. Солнце уже взошло, а розовые полосы, которые могли бы окрасить небо, исчезли. Май не спеша переходит в июнь, и совсем скоро прохладные ночи станут теплыми. Я останавливаюсь в нескольких футах от края обрыва и опускаюсь на землю. Несмотря на теплый воздух, Кора дрожит.
– Он пытался меня изнасиловать, – шепчет она дрожащим голосом, и во мне снова закипает гнев. – Его руки на мне…
На секунду она закрывает глаза, а когда открывает их, то в их голубизне я вижу бурю.
Иногда Кора для меня как открытая книга, и в такие моменты, как сейчас, она позволяет мне ее прочесть.
– Пожалуйста, сотри эти воспоминания.
Я нежно целую Кору, наслаждаясь мягкостью ее губ, и впитываю в себя ее боль и надежду. Наверное, мне бы следовало предугадать, что сейчас Кора не хочет от меня нежности. Я понимаю это, когда она впивается в мои плечи ногтями и дергает за рубашку, а затем засасывает мою нижнюю губу в рот. Я стону, пытаясь сохранить контроль над собой, но он слишком хрупкий. Да и к тому же Кора, похоже, не хочет, чтобы я сдерживался. Она кладет руки мне на грудь и снова дергает за рубашку, а я облизываю уголок ее губ. Словно услышав секретный пароль, она открывается для меня, и я проникаю языком в ее рот, чувствуя слабый привкус крови. Наши языки переплетаются, а затем мы разрываем поцелуй для того, чтобы я мог стянуть с нее блузку. Кора поднимает руки и позволяет мне снять черную ткань с ее тела. Меня не должно шокировать то, что на ней нет бюстгальтера, ведь, в конце концов, я сам бросил его на пол на Олимпе, но меня снова одолевает буря эмоций. От прохладного воздуха и моего внимания ее соски твердеют и наливаются кровью, поэтому, рыча, я наклоняюсь, чтобы втянуть один из них в рот. Я сжимаю его зубами, и дыхание Коры сбивается. Она выгибается мне навстречу и, расстегнув пуговицы на моей рубашке, грубо стаскивает ее с плеч. Снова притягивая девушку к себе, я чувствую, что мы вот-вот превратимся в пепел.
Она проводит пальцами по моему животу, чуть выше пояса джинсов, и внутри меня разгорается пожар. Но это ощущение не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую, когда она засовывает руку в мои трусы и обхватывает мой твердый как камень член. Сначала Кора скользит рукой вверх и вниз по его длине, а затем опускает руку ниже и обхватывает мои яйца. Мое дыхание сбивается, и меня пронзает потребность оказаться внутри ее прямо сейчас. Я опускаю нас на землю, думая, что Кору не волнует впивающаяся в ее голую спину трава, и прокладываю дорожку из поцелуев и укусов от ее грудей до живота. Я чувствую, как Кору сотрясает крупная дрожь, пока расстегиваю пояс с золотой цепочкой, который, без сомнений, ей одолжила моя сестра, а затем пуговицу и молнию на ее белых брюках. Кора дышит так же часто, как и я, отчего в моей голове возникает вопрос: совпадает ли сейчас частота наших сердцебиений?
Кора приподнимает бедра, чтобы помочь мне стянуть с нее брюки и трусики, и я снимаю их вместе с туфлями и отбрасываю в сторону.
– Ты чертова богиня! – шепчу я.
Ее рыжие волосы разметались по плечам, на лице все еще сохранился вчерашний макияж, а синяк на щеке становится все темнее с каждой секундой. Кора раздвигает ноги, открывая для меня доступ к ее телу, и стонет, когда я беру ее за лодыжку. Кора не отводит пристального взгляда от моего лица, и когда я провожу ногтем по ее ступне, лишь вздрагивает и слегка улыбается. Я наклоняю голову и продолжаю гладить ее по икре, задней части колена и бедру. Проведя носом по ее безупречной и чувствительной коже, я приникаю ртом к местечку чуть выше колена и кусаю ее. Кора дергается, но затем стонет, впиваясь пальцами в землю. Наконец я добираюсь до ее киски и несколько секунд просто смотрю на то, как она идеальна. Каждый ее гребаный дюйм.
Если бы Бен хотя бы дотронулся до нее! Если бы он причинил ей боль похуже, чем синяк на щеке, то я…
– Аполлон! – хнычет Кора, и, улыбаясь, я наклоняюсь вперед.
Ее аромат подобен аромату чертового источника молодости. Раньше я никогда не думал, что чей-то вкус будет для меня настолько сладок. Ее вкус наверняка может сделать меня бессмертным, ведь она солнечный свет и дым, разлитый по бутылкам специально для меня. Я протягиваю руку и надавливаю ей на живот для того, чтобы она не шевелилась, пока я наслаждаюсь вкусом ее киски. Дыхание Коры неровное, а ее бедра дрожат, но, когда я сжимаю рукой ее грудь, она замирает. Подняв взгляд, я вижу, что глаза Коры закрыты, и это меня абсолютно не устраивает.
Я поднимаюсь и, нависая над ней всем телом, обхватываю рукой ее горло.
– Смотри на меня! – приказываю я.
– Я…
– Открой глаза, детка, – говорю я снова, но не так грубо.
Какой же я идиот! Из-за моих ласк она мыслями вернулась обратно в ту комнату.
Но теперь я собираюсь вычеркнуть Бена из ее памяти с помощью удовольствия или боли, а возможно, и того и другого.
Я сжимаю ее грудь, и Кора открывает глаза, наполненные слезами, которые вот-вот прольются. Я стараюсь не замечать их, потому что если сдамся, то снова стану нежным, а это не поможет ни одному из нас, ведь я тоже злюсь на нее. Во мне кипит гнев, вызванный предательством близкого друга. Я слышал, как Цербер сказал, что Кора стала женой Джейса, и старался не обращать внимания на эти слова, сосредоточившись на том, чтобы не дать моему лучшему другу истечь кровью, одновременно борясь с желанием зарезать его.
Я приспускаю штаны ровно настолько, чтобы освободить свой член, и, не став ждать каких-либо действий с ее стороны, вхожу в нее настолько глубоко, насколько могу. Кора пытается приподняться, но я хватаю ее за горло и вдавливаю в землю, пресекая любые движения.
Ее глаза расширяются, но я снова толкаюсь в нее и стону.
Я не знаю, откуда это берется, но я знаю, что Кора моя! И будь я проклят, если позволю этому ублюдку Бену попытаться забрать у меня хотя бы ее частичку. Он не получит ни ее тело, ни разум, ни гребаную душу.
Я снова тяну губами ее сосок, но на этот раз уже грубее.
– Это мое! – рычу я и впиваюсь в ее грудь зубами.
Кора вздрагивает, и я чувствую, насколько влажной она стала. Ее мышцы сжимаются вокруг меня, когда я покачиваю бедрами, но я стараюсь сохранить самообладание, потому что целиком отдаться удовольствию было бы слишком просто.
– И это мое! – снова рычу я, приникая губами к другой груди.
Я чувствую, как Кора резко сглатывает под моей рукой, лежащей на ее горле, и, приподнимаясь, завладеваю ее ртом. Этот поцелуй жадный, наполненный похотью, но благодаря ему Кора возвращается ко мне, а ведь на секунду я испугался, что потерял ее.