– Это один из твоих многочисленных недостатков, но с идеальными людьми скучно.
– Ладно, но должна предупредить прямо сейчас: я не ела с завтрака.
– Детка, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы держаться на безопасном расстоянии, когда ты ешь. Помнишь тот раз, когда мы смотрели «Дневник памяти» и взяли одно ведро попкорна на двоих? Я тогда чуть пальца не лишилась.
– Жду не дождусь, когда ты постареешь и у тебя начнется деменция. Эта твоя идеальная память просто убивает.
– Овощи отказываешься есть ты, а деменция должна начаться у меня? Почему, интересно?
– Я сейчас съем пюре из авокадо. Это считается?
– Авокадо фрукт, дурочка.
– Он зеленый?
– Да.
– Значит, овощ.
Слоан качает головой.
– Ты безнадежна.
– Не отрицаю.
Мы улыбаемся друг другу. В этот момент я случайно бросаю взгляд в другой конец ресторана. Вот он: незнакомец, с которым я столкнулась. Сидит один, спиной к окну, с пинтой пива в руках, и глядит на меня.
Поскольку он снял свои очки, я вижу его глаза: насыщенного темного цвета «Гиннеса», глубоко посаженные под сурово сдвинутыми бровями и обрамленные бахромой черных ресниц. С пугающей сосредоточенностью сфокусировавшись на мне, эти глаза не двигаются и не моргают.
Но, боже, какой тьмой они горят!
2Нат
– Земля вызывает Натали! Ты с нами, Натали?
Я вырываю себя из удивительно цепкой ловушки глаз незнакомца и снова обращаю внимание на Слоан. Она смотрит на меня, приподняв бровь.
– Что? Извини, я тебя не слышала.
– Да, я знаю, отвлеклась на трахающего тебя глазами прекрасного монстра, который растоптал эго твоей лучшей подруги.
Я вспыхиваю и фыркаю:
– Нет на этой земле человека, способного растоптать твое эго. Оно сделано из того же материала, который НАСА использует для космических кораблей, чтобы они не сгорали при повторном входе в атмосферу.
Она покручивает локон своих темных волос и улыбается.
– Что правда, то правда. Он, кстати, до сих пор на тебя пялится.
Я ерзаю на стуле. Не понимаю, почему так горят уши? Обычно меня нельзя смутить красивым лицом.
– Может, я напоминаю ему человека, которого он не любит.
– Или, может, ты идиотка.
На самом деле нет. Это не вожделеющий взгляд. Скорее он смотрит так, будто я должна ему денег.
Официант возвращается с новой порцией напитков, и Слоан заказывает нам гуакамоле с чипсами. Как только парень отходит достаточно далеко, она выдыхает:
– О нет. Идет Диана Майерс.
Диана – главная городская сплетница. Думаю, она удерживает мировой рекорд как человек, который вообще никогда не затыкает рот. Говорить с ней – все равно что подвергаться пытке водой: она мучительно, непрерывно капает тебе на мозг, пока в какой-то момент ты не ломаешься и не сходишь с ума.
Даже не потрудившись поздороваться, Диана выдвигает свободный стул из-за соседнего стола, садится рядом со мной и подается вперед, обдавая меня запахами лаванды и нафталина.
Приглушенным голосом она сообщает:
– Его зовут Кейдж. Да, как того европейского актера, только непонятно, это имя или фамилия. Как по мне – очень странно звучит. Если только ты не в рок-группе, конечно. Или не какой-нибудь иностранец. И вообще, в мои времена у мужчин были респектабельные имена: Роберт, или Уильям, или Юджин, или…
– О ком мы сейчас говорим? – прерывает ее Слоан.
Пытаясь выглядеть непринужденно, Диана несколько раз дергает головой в том направлении, где сидит незнакомец. Ее залитые лаком кудри подрагивают.
– Аквамен, – провозглашает она театральным шепотом.
– Кто?
– Мужчина у окна, который выглядит как актер из «Аквамена». Как там его зовут? Здоровенный бугай, женатый на девочке из «Шоу Косби».
Интересно, что она сделает, если я вылью бокал вина на ее омерзительную химзавивку? Наверное, затявкает, как перепуганный шпиц.
Представляя это, я чувствую странное удовлетворение.
А Диана тем временем продолжает говорить.
– …очень, очень странно, что он платит наличными. Люди, у которых при себе столько наличных, редко бывают порядочными. Не хотят, чтобы правительство знало об их местонахождении, или что-то такое. Как там говорят? Залег на дно? Да, есть такое выражение. Исчезают из поля зрения, залегают на дно, прячутся у всех на виду, – ну, как бы то ни было, нужно повнимательнее следить за этим субъектом, Кейджем. Очень, очень внимательно следить, говорю я вам, особенно с учетом того, что он живет по соседству с тобой, Натали. Всегда проверяй, что у тебя накрепко заперты все двери и задернуты шторы. Никогда нельзя быть слишком осторожной, милая.
Я выпрямляюсь на стуле.
– Подождите, что? Живет по соседству?
Она смотрит на меня как на дурочку.
– Ты не слышала? Он купил дом рядом с тобой.
– Я не знала, что этот дом продается.
– А он и не продавался. Салливаны мне рассказывали, что этот Кейдж недавно постучал в их дверь и сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Чемодан денег – буквально.
Я с удивлением смотрю на Слоан.
– Кто расплачивается за дом чемоданом денег?
Диана щелкает пальцами.
– Понимаете? Это до крайности странно.
– Когда они переехали? Я даже не знала, что их нет!
Диана поджимает губы, взглянув на меня.
– Не пойми меня неправильно, милая, но ты как будто немножко в своем пузыре. Конечно, никто не может обвинить тебя в некоторой рассеянности после всего, через что ты прошла…
Жалость. Худшая вещь на свете.
Я смотрю на Диану исподлобья, уже готовясь отбрить ее каким-нибудь хлестким замечанием по поводу того, через что сейчас может пройти ее уродская химзавивка, но тут вмешивается Слоан.
– Значит, горячий богатый незнакомец будет жить по соседству с Натали? Везучая сучка!
Диана цокает языком.
– О нет, я бы не сказала, что везучая. Совсем не сказала бы! У него внешность преступника, вы не можете этого отрицать, а если кто-то и умеет хорошо разбираться в людях, так это я. Уверена, вы с этим согласитесь. Вы, конечно, помните, что именно я…
– Прошу прощения, леди, – прерывает ее официант, благослови его бог. Он ставит на стол миску с гуакамоле и корзинку с кукурузными чипсами и улыбается. – Вы сегодня ограничитесь напитками и закусками или принести вам меню с горячими блюдами?
– Спасибо, вместо горячих блюд предпочитаю горячительную выпивку..
Слоан бросает на меня кислый взгляд и говорит:
– Принесите посмотреть меню, пожалуйста.
– И повторите напитки, – влезаю я.
– Конечно. Сейчас подойду.
Не успевает он исчезнуть, как Диана снова открывает рот и с жаром обращается ко мне:
– Хочешь, я позвоню шефу полиции и попрошу присылать к твоему дому патрульные машины часам к девяти, чтобы проведывать тебя? Меня ужасает мысль, что ты будешь совсем одна в этом доме, такая беззащитная. Бедняжка, то, что случилось с тобой, ужасная трагедия.
Она хлопает меня по руке. Как же хочется сломать ей гортань!
– А теперь, когда этот сомнительный элемент переехал в наш район, за тобой и правда стоит присмотреть. Это меньшее, что я могу сделать. Твои родители были для меня дорогими, дорогими друзьями, прежде чем переехали на пенсию в Аризону из-за здоровья твоего папы. Наш маленький уголок рая находится на такой высоте, что с возрастом это становится проблемой. Шесть тысяч футов над уровнем моря – испытание не для слабого сердца, и, помимо всего прочего, тут сухо, как в пустыне…
– Нет, Диана, я не хочу, чтобы ты просила полицию меня нянчить.
Она выглядит оскорбленной.
– Не надо раздражаться, милая, я просто пытаюсь…
– Сунуть нос в мои дела, я знаю. Спасибо, категорически нет.
Диана оборачивается к Слоан в поисках поддержки, которой не обнаруживает.
– У Нат есть большая собака и огромное ружье. С ней все будет в порядке.
Окончательно выпавшая в осадок Диана смотрит на меня.
– Ты держишь дома ружье? Господи, а что, если ты случайно выстрелишь?
Я с каменным лицом отвечаю:
– Вот это будет везение.
Тут в разговор вступает Слоан:
– Кстати, раз уж на то пошло, не могла бы ты поделиться своим невеорятно авторитетным мнением по теме, которую мы с Нат обсуждали только что? Хочется узнать твою точку зрения.
Диана вновь расцветает, поправляя прическу.
– О, ну конечно! Как вы знаете, я обладаю широкими познаниями по самым разным вопросам. Спрашивайте!
Сейчас что-то будет. Я делаю глоток вина, пытаясь не улыбаться.
С совершенно невозмутимым лицом Слоан спрашивает:
– Анал. Да или нет?
Повисает звенящая тишина, и тут Диана взвизгивает:
– Смотрите, это же Марджи Холанд! Сто лет ее не видела. Пойду поздороваюсь!
Она вскакивает и убегает, еле выдавив из себя «пока!».
Провожая ее взглядом, я сухо комментирую:
– Ты же понимаешь, что через двадцать четыре часа весь город будет думать, что мы сидим здесь и обсуждаем все за и против анального секса.
– Никто не слушает эту старую драную ворону.
– Она лучшая подруга заведующей нашей школы.
– Что, думаешь, тебя уволят за аморальное поведение? Ты практически монашка.
– Не преувеличивай.
– Не преувеличиваю. За последние пять лет ты встречалась с тремя парнями и ни с одним из них не спала. Если бы ты действительно была монашкой, у тебя хотя бы был секс с Иисусом.
– Не уверена, что это так работает. К тому же у меня полно секса. С самой собой. И моими друзьями на батарейках. Отношения – это слишком сложно.
– Не думаю, что твои кратковременные, асексуальные, безэмоциональные гуляния под ручку можно назвать отношениями. Чтобы так их классифицировать, с парнем нужно переспать. Ну и еще, наверное, что-то к нему чувствовать.
Я пожимаю плечами.
– Если бы встретила подходящего, почувствовала бы.
Она внимательно на меня смотрит, понимая, что моя проблема заключается скорее не в том, что я не могу встрети