Он берет рацию и просит у парня на другом конце вызвать такси. Обычно парковки казино располагаются рядом с площадкой, где таксисты ждут клиентов, так что, надеюсь, мне не придется долго здесь стоять. Если не уберусь подальше от этого места и от Кейджа как можно быстрее, то, боюсь, просто рассыплюсь на миллион мелких осколков.
«Тогда садись мне на колени, и я отымею тебя пальцами, пока буду кормить ужином».
Его слова вновь и вновь прокручиваются у меня в голове. Чистая пытка.
Хуже того, я могу себе это представить. И моя киска тоже, потому что она вся промокла и пульсирует у меня между ног, с жалобным мяуканьем требуя, чтобы Кейдж поласкал ее своей большой и сильной рукой.
Когда я в двадцать лет встретила Дэвида, я почти не имела опыта. У меня не было тех диких экспериментов в старшей школе или бурных приключений в университете, которыми могла похвастаться Слоан после переезда в Аризону. Я жила дома и ходила в скромный и скучный Университет Невады в Рино, за холмами. Я была хорошей девочкой из маленького городка, девственницей… если не учитывать тот раз с репетитором по математике, но, наверное, десять секунд не считается.
Суть в том, что раньше мне не приходилось общаться с красивыми, опасными, зрелыми мужчинами в самом расцвете сил, способными говорить подобные вещи.
Лучше я остановлюсь в хозяйственном магазине по дороге домой и куплю побольше батареек. Мне нужно будет серьезно все это проработать.
– Я не хотел обидеть тебя.
Я замираю, испуганно вздохнув.
Кейдж говорит низким голосом, стоя за моей спиной – так близко, что я чувствую его аромат и тепло. Он не касается меня, но находится всего в нескольких сантиметрах. Кажется, жар его тела обжигает меня прямо через платье.
Я отвечаю, не поворачиваясь к нему:
– Это было не столько обидно, сколько шокирующе.
Его вздох щекочет волосы у меня на шее.
– Я не часто…
Он передумывает говорить то, что хотел, и начинает снова:
– Я нетерпеливый. Но это не твоя проблема. Если попросишь оставить тебя в покое, я пойму.
И что ему на это ответить? Уж точно не правду. Потому что, решись я высказаться искренне, мы бы уже валялись где-нибудь голые.
Но как-то отреагировать надо, вот я и начинаю:
– Я не из тех девушек, которые запрыгивают в постель к незнакомцам. Особенно к тем, кто уезжает из города через пару дней.
Все еще стоя за моей спиной, Кейдж наклоняется чуть ближе, почти касаясь губами моего уха. Ласкающим, как бархат, голосом он произносит:
– Хочу распробовать каждый сантиметр твоей кожи. Хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя и кончала так мощно, что забывала свое. У меня нет времени на ритуальные пляски, поэтому говорю прямо. Попросишь меня отвалить – и я отвалю. Но пока ты не попросила, должен сказать тебе, Натали, что хочу оттрахать тебя в киску, и в твою потрясную задницу, и в роскошный рот, и куда еще ты позволишь, потому что я в жизни не видел такой красивой женщины.
Он глубоко вздыхает, нависая над моей шеей, а я чуть не падаю в обморок прямо на улице.
Большой черный внедорожник притормаживает рядом со стойкой парковщика. Кейдж обходит меня, усаживается в водительское кресло, отдает чаевые сотруднику, который успевает к нему подбежать, и с ревом уезжает, ни разу не оглянувшись.
7Нат
– Он так сказал?
– Слово в слово.
– Мать моя женщина!
– У меня была примерно такая же реакция.
Слоан замолкает.
– И ты не упала на колени, чтобы расстегнуть ему ширинку и присосаться как рыба-прилипала?
Я закатываю глаза и вздыхаю.
– А еще говорят, что романтика мертва.
Сейчас утро. Я у себя и занимаюсь тем же самым, чем занималась всю ночь с того момента, как меня привезло такси. То есть хожу по дому взад и вперед.
Когда я вернулась вчера вечером, свет в соседнем доме не горел. Этим утром там тоже не было заметно никакого движения. Никаких признаков Кейджа – вообще. Я даже не уверена, что он там.
– Серьезно, детка, это, наверное, самое сексуальное, что я слышала в своей жизни. А слышала я практически всё.
Покусывая ногти, я разворачиваюсь и иду в обратную сторону.
– Согласна, это сексуально. Но еще это немного чересчур. У какой женщины была бы реакция типа: «Да, конечно, отымей меня во все дыры, мистер Незнакомец». Это звучит как надежный и абсолютно безопасный план?
– Ну, для начала… у меня.
– Ой, да ладно тебе! Ты бы на такое не пошла!
– Ты давно меня видела? Конечно, пошла! Если бы я его заинтересовала, то еще из бара поехала бы к нему домой, даже не узнав его имени!
– Думаю, пришло время пересмотреть свои жизненные взгляды.
Слоан фыркает.
– Слушай сюда, сестра Тереза…
– Она мать Тереза, и прекрати сравнивать меня с монашками!
– … это не тот мужчина, которого можно продинамить, если он предлагает прокатить на своем слоне.
Я наконец останавливаюсь, медленно качаю головой и смотрю в потолок.
Подруга продолжает свою мысль:
– Если он сразу перешел на такой уровень грязных заигрываний, спорю на миллион баксов, что он доставит тебе тридцать оргазмов за десять минут, если ты ему позволишь.
– У тебя нет миллиона долларов, и это физически невозможно.
– С ним возможно. Черт, да я бы дюжину раз кончила, просто глядя на него! Это лицо! Это тело! Боже, Натали, он может растопить арктические льды одним взглядом, а ты его отшила?!
– Успокойся.
– Не успокоюсь. Я возмущаюсь от лица всех изголодавшихся по сексу женщин!
– Простите, но единственная изголодавшаяся по сексу женщина здесь – это я!
– Я к тому, что он – трах всей жизни! Ты будешь сладко вспоминать о нем и в восемьдесят, сидя в кресле-качалке в доме престарелых и пачкая подгузники. А вместо этого ведешь себя так, будто тебя каждый день осыпают первосортными сосисками!
Следует пауза, и я заливаюсь хохотом.
– Ох господи. Я представила. Нужно будет поискать этот мем в интернете.
– Перешли мне, если найдешь. Ты услышала хоть что-то из сказанного?
– Да, я не идиотка. Ты донесла свою мысль.
– Не уверена.
– Мне стоит присесть? У меня стойкое ощущение, что впереди еще целая лекция.
– Дай мне просто обрисовать тебе, насколько он идеален.
– Под «ним» ты подразумеваешь его пенис?
Слоан не обращает на меня внимания.
– Он великолепен. Это – божий дар. И он без ума от тебя. А еще он скоро уезжает.
– А значит?..
– А значит, никакой эмоциональной привязанности! Это же твое любимое, помнишь?
Я неохотно признаю, что отсутствие эмоциональной привязанности – галочка в графе «за».
– А еще это снимет с тебя ужасное ледяное заклятие. Или даже поможет двигаться дальше. Воспринимай это как терапию.
– Терапию?
– Для твоей вагины.
– О господи.
– Я лишь хочу сказать, что не вижу никаких минусов.
Увидела бы, расскажи я ей незначительные детали типа того, что он купил дом за наличные ради отмыва денег и крайне неопределенно ответил на вопрос, стоит ли мне его бояться.
С другой стороны, он бы, наверное, еще больше ей понравился. Судя по тому, что Слоан рассказала мне сегодня про Ставроса, его работа компьютерщика кажется прикрытием для настоящего бизнеса, а именно торговли оружием. Никому не нужно столько паспортов и грузовых самолетов.
– Мне просто кажется… Я ничего не знаю о нем. А вдруг он преступник?
– А ты что, баллотируешься в губернаторы? Что такого, если он преступник? Ты не замуж за него собираешься, ты просто попрыгаешь несколько дней на его члене, а потом он исчезнет. Не надо все так усложнять.
– А вдруг у него ЗПП?
Она тяжело и выразительно вздыхает.
– Слышала о такой новомодной штуке – презерватив? Детишки из-за них просто с ума посходили!
– С презервативом все равно можно заразиться.
– Ладно. Я сдаюсь. Наслаждайся своим целибатом. Пусть другие упиваются многообразием сексуальной жизни с самыми неподходящими партнерами как нормальные люди.
Какое-то время мы молчим, но тут Слоан говорит:
– О. Я поняла. Ты боишься не того, что у вас не возникнет эмоциональной привязанности, ты боишься… что она возникнет.
Я уже открываю рот, чтобы удариться в пламенные возражения, но вместо этого серьезно задумываюсь.
– Он первый мужчина, вызвавший у меня подобную реакцию со времен Дэвида. Остальные парни, с которыми я встречалась, были скорее как братья. То есть я считала их милыми и мне нравилось проводить с ними время, но не более. Тусоваться с любым из них мне доставляло такое же удовольствие, как сидеть дома с Моджо. И у меня точно не возникало желания с ними спать. С ними просто было… спокойно. Но Кейдж как будто разогнал мою эндокринную систему до максимума. Тогда, на парковке, казалось, что ко мне подключили электроды и заряжают током, как чудовище Франкенштейна. И это при том, что я его едва знаю.
– Ты не влюбишься в него, если вы пару-тройку раз переспите.
– Ты уверена? Потому что именно такие отвратительные вещи со мной обычно и случаются.
– А-а-а! Ты сама-то себя слышишь?
– Я просто говорю.
– А я просто говорю, что нельзя всю оставшуюся жизнь бояться того, что может произойти! Ну и что, если у тебя проснутся к нему чувства после секса? Что такого? Он вернется к своей жизни, ты – к своей, и ничего не изменится, только у тебя останутся приятные воспоминания и приятно ноющая вагина. Ничто не ранит тебя сильнее, чем то, что уже случилось. Ты пережила худшее из того, что только можно представить. Время снова начать жить. Хочешь, чтобы через двадцать лет мы вели такие же разговоры?
Мы обе тяжело дышим, пока я не отвечаю:
– Нет.
Слоан горестно выдыхает.
– Ладно. Я сейчас кое-что скажу. Будет неприятно.
– Неприятнее того, что ты уже наговорила?
– Дэвид умер, Нат. Он мертв.
Эта фраза во всей своей окончательности повисает в воздухе. У меня внутри что-то сжимается, и я изо всех сил пытаюсь не расплакаться.