Первым с убийцами схватились Альфонсо Гаррини и Массимо. Те совершенно не ожидали нападения и в первые мгновения промедлили, что стоило жизней двоим из них. Первого проткнул Альфонсо, убийца, похоже, даже не понял, что с ним стряслось. Второго — прикончил незнакомец, при этом он повернулся так, что луч почти полной луны упал-таки ему на лицо и я узнал его. Это был Данте Фьеско граф Риальто, по прозвищу «Шпага Баала», мой учитель фехтования, один из лучших в Союзе Четырех шпаг[6]. Один из его основателей и лорд-командор его у нас, в Вероне, и Салентине вообще.
Не раздумывая более ни мгновения, я бросился к нему со шпагой и иберийской дагой — подарком одного страндарского знакомца. Первым на моем пути встал долговязый убийца, напомнивший чем-то Кровавого шута. Это воспоминание пробудило старый гнев в моей душе и я, приняв шпагу противника на эфес даги, изо всех сил ударил его по лицу закрытой гардой. Убийца покачнулся, хватаясь за скулу, я же коротко полоснул его дагой по горлу. На предплечье мне хлынула кровь. Продолжая движение, я развернулся, отмахиваясь шпагой от возможных новых врагов и в единый миг взгляд мой охватил все поле боя еще раз. Картина моим глазам предстала безрадостная. Студенты — мастера пера и чернильницы, а не шпаги и кинжала, они мало что могли противопоставить подлинным профессионалам этих предметов. Лишь немногие, вроде Альфонсо или Джованни фехтовали более чем сносно, большая же часть — редко держали в руках что-то серьезнее легкой рапиры. Они гибли один за другим. Массимо проткнули сразу три шпаги убийц и тут же убийца, прикончивший его бьет в живот длинным кинжалом кого-то из первокурсников. Альфонсо накинулся на убийц с диким ревом, в котором было очень мало человеческого, шпага его замелькала с невероятной быстротой. Однако одна шпага против трех — маловато. Я поспешил ему не помощь, хоть и не любил я этого кровожадного сокурсника.
Первый убийца парировал мой выпад, второй переключился на мою скромную полностью, за что и поплатился. Альфонсо глупцом не был, его кинжал, незаметно выскользнувший из рукава куртки, вонзился в глаз увлекшемуся убийце, а мгновением позже он принял на его изогнутую крестовину шпагу последнего его противника. Отбивший мою атаку враг плавным движением «перетек» в сторону, закрываясь от Альфонсо мной. Остроумный ход, но я был к этому готов. Я парировал его быстрый удар дагой и ответил не менее быстрым ударом шпагой. Убийца сгорбился, пропуская клинок над правым плечом, тут же весь подался вперед, наотмашь рубя меня на уровне пояса. Только тут я заметил, что вооружен он не шпагой, а коротким мечом с узким клинком, но все именно мечом, что было довольно странно, но и чрезвычайно опасно. Я был вынужден отпрыгнуть, лихорадочно размышляя как мне теперь противостоять ему. За меня все решил его величество Случай и, что бывает достаточно редко, решил в мою пользу. На обратном ходу клинок меча царапнул по мостовой, попал в щель между плохо пригнанными камнями. Убийца на мгновение замешкался, чем я не преминул воспользоваться, глубоким выпадом проткнув странного убийцу — любителя раритетного холодного оружия.
Образовалась еще одна возможность оглядеться. Господь свидетель, лучше бы я этого не делал. Поняв, что им противостоят достойные враги, убийцы начали применять все свои способности. Шпаги почти не звенели, в нас летели короткие дротики и метательные кинжалы, кто-то успевал их отбивать, большая часть — нет, тем более, что все — я в этом был уверен на все сто — клинки были смазаны разного рода ядами и прочими снадобьями, отнюдь не доброкачественного свойства. Малейшая царапина — и кто-то падает через минуту другую то ли без сознания, то ли вовсе мертвым. Один из убийц легко пробежал по стене, расположенной практически перпендикулярно к мостовой, нанося короткие и быстрые удары, ранящие не смертельно, но весьма болезненно, отвлекая моих собратьев по веселой жизни, а что многие платили чересчур высокую цену. Правда когда он попытался повторить этот трюк, на пути его встал граф Риальто. Обороняться ловкач не мог, поэтому через мгновение рухнул на мостовую с фирменной раной моего учителя на груди.
Этот был одним из последних. Все же нас было больше, да и Данте Фьеско по прозвищу «Шпага Баала» — более чем хорошее подспорье в борьбе с врагом. Через пару минут последний из убийц упал, пронзенный пятью шпагами, одна из которых была моей. Теперь настал черед считать наши потери и разбираться с теми, кто был ранен. Я получил шпагой в плечо — это была самая серьезная рана, остальное — так не стоящие упоминания царапины, результат маленьких глупостей и промашек. Однако были и те, кого навряд ли удалось бы живыми довести или донести до корпуса медицинского факультета.
От невеселых раздумий меня оторвал граф Риальто, отвесивший не хлесткую пощечину.
— Для чего?! — рявкнул он. — Для чего вы ввязались в эту драку?!
Голова моя ритмично дергалась в такт тяжелым оплеухам, обрушивавшимся на меня одна за другой. Остановил этот град наш лорд-прелат-декан, поймавший запястье моего учителя фехтования на очередном замахе.
— Остановитесь, граф! — бросил он, железными клещами пальцев стискивая руку Данте Фьеско. — За все действия нашей компании отвечаю я, как лорд-прелат-декан Студенческого братства.
— Тогда почему вы не остановили своих братьев? — Данте обратил свой гнев на него. — Или вы считали, что в состоянии противостоять десятку профессиональных убийц?
Он с силой вырвал свое запястье из ладони Джованни, отчего тот покачнулся, едва удержавшись на ногах. Раны его были куда серьезнее нежели он хотел показать. Я поймал его за плечи, не давая упасть, не смотря на вялые потуги освободиться.
— Данте, давай отложим разбирательства на потом, — пресек я их дальнейшие попытки препираться, — всем нам в той или иной мере нужна врачебная помощь, так что прямой резон всем отправляться к нам, на медицинский.
— Ну уж мне там делать нечего, — отмахнулся граф.
— Как раз лучше всего тебе временно укрыться там, — возразил я, подставляя плечо снова закачавшемуся Джованни. — На меде тебя никто искать не додумается, даже самый хитрый враг, с другой стороны, помощь тебе, как я уже говорил, не помешает.
Данте пожал плечами, признавая мою правоту. Он даже помог израненному Альфонсо, хотя и сам, казалось, едва держался на ногах.
Святой Каберник осуждающе смотрел на нас пока мы колотили в тяжелые ворота градами шпаг и даг, а кое-кто самый нетерпеливый даже ногами. Наконец, их отворил громадного роста страж, как всегда, с дубиной в руке и зверского вида тесаком на поясе. Имени его я не знал, только почти собачью кличку «Шас». Некоторые считали его слабоумным, хотя на самом деле это было не так, это я знал точно.
— Ну? — поинтересовался он, перекладывая дубинку на сгиб локтя.
— У нас почти все ранены, — ответил я, потому что Джованни к тому времени потерял сознание и висел у меня на плече. — Многие тяжело.
Шас кивнул и, открыв ворота пошире, пропустил всех внутрь, лишь раз недовольно удивленно покосившись на Данте, но ничего не сказав.
— Не говори о нем, — попросил я его, когда он, прислонив дубинку к стене, закрывал ворота. — Не стоит.
Шас пробурчал в ответ что-то неопределенное, но по опыту я знал, что большего мне от него не добиться и самыми изощренными пытками. Оставалось удовлетвориться результатом и скрепя сердце зашагал к госпиталю.
Глава 2
На следующее утро я стоял навытяжку перед ректором университета, слушая как он кажется уже в пятый раз вопрошает что нас дернуло ввязаться в драку и ради кого? Впрочем, ответа он не требовал, что оставляло для меня незавидную роль пассивного слушателя. Дело в том, что Джованни сейчас лежал в госпитале, изредка приходя в сознание, и «на ковер» к ректору отправился я, как самый здоровый из всех тех, кто участвовал в бою прошлой ночью.
— Не стану спрашивать кого вы прячете в госпитале, — сменил тему, как он обожал, наш ректор, — все равно, не ответишь. Надеюсь, он стоит тех жизней, что вы отдали за него.
Я молчал, вперившись в окно, за которым медленно падали на землю листья клена, росшего в парке, раскинувшемся под стенами ректората.
— Мне, по-вашему, мало Паоло, — по привычке сменил тему ректор, — которого ударили ножом, так теперь еще и вы. Как мне смотреть в глаза родителям убитых студентов? Может ты мне подскажешь, Габриэль, раз уж Джаккомо лежит без сознания у медиков.
— Я был против того, чтобы встревать в бой с профессиональными убийцами, — сказал я.
— Ах, вы еще и в убийцах разбираетесь, господин студент. — Вот теперь дело совсем плохо, раз уж ректор перешел на столь официальный тон!
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто такие люди со шпагами в масках смерти, — как свою голову произнес я.
— У вас и нет этих семи пядей! — хлопнул ректор ладонью по столу. — Так вот, — уже спокойнее сказал он, — перекладывать ответственность на ваше любимое Братство, как это делают некоторые мои коллеги, я не стану. В конце концов, я тут ректор. Но если нечто подобное повториться, отчислю всех виновных и, вообще, принимавших участие, — это раз. А во-вторых: о Братстве можете забыть, ничего подобного не попущу. Так и передай своему лорд-прелат-декану. И тому, кто в госпитале сидит, скажи, что если те, кто прислал по его душу убийц, попытаются достать его на территории университета, то пусть сам выроет себе могилу. Я не желаю, чтобы дела Союза распространялись сюда.
— Но как?.. — поперхнулся воздухом я.
— Не важно, молодой человек, — отмахнулся ректор, — не стоит вам знать всего, что твориться в подлунном мире. Знание не только источник многих печалей, оно еще и весьма основательно укорачивает жизнь. Поверь мне, Габриэль. А теперь ступай с миром.
Я вышел из его кабинета и, мало что понимая, двинулся через сад, шелестя опавшей листвой. Да кто же он такой, этот баалов адрандец, ставший ректором Веронского университета за неизвестно какие заслуги. До сих пор не могу понять, каким образом это могло произойти в нашей совершенно не космополитичной стране. Кто же ты такой, Франк де Ливарро? Уверен, что не я один задаюсь этим вопросом.