– Ты хороший человек, – шепнула Гвен.
– А ты хорошая женщина. Знаешь, я думаю, это заведение ждет настоящий успех. Скорее всего, тебе не придется выполнять каждодневную работу, как остальным девушкам. Лучше тебе заняться другими делами.
– Я и так слишком ими занята.
– Вот об этом я и говорю. А раз такое дело… ну, кто-то может задуматься о том, чтобы сделать из тебя честную женщину.
– Кто-то вроде тебя?
– Ну… разве что мусорщик Рой выражал подобные намерения. Но если так, будет драка, – Диксон широко улыбнулся. Затем улыбка сошла с его лица, и он спросил серьезным голосом: – Что ты об этом думаешь?
– Не знаю, – ответила Гвен. Услышав ее слова, Диксон как-то сразу поник, и она почувствовала себя ужасно. Он весь словно съежился, рука упала с ее плеча, а взгляд переметнулся на улицу. – Ты мне очень нравишься. Просто я не уверена…
– Как ты это сделала? – спросил он.
Гвен не поняла, о чем он говорит.
– Как ты узнала, что задумал инспектор? – Диксон убрал руку и отошел чуть дальше, не сводя глаз с улицы.
– Ах это…
– Ага, как ты узнала… про Гру и Лэмпвика?
– Я… э… – Она колебалась. – Это… мой маленький секрет.
Диксон удивленно посмотрел на нее.
– Секрет? Ты не можешь мне сказать?
Обида явственнее проступила на его лице.
– Просто дело в том, что… Я боюсь, что ты… Большинство людей это бы напугало… Я не хочу тебе разонравиться.
Обида сменилась беспокойством.
– Это невозможно, ты всегда будешь мне нравиться. – Он слегка улыбнулся. – Так как ты это сделала?
– Я прочла по его ладони.
Диксон в изумлении уставился на нее.
– Что ты сделала? – с недоверием спросил он.
– В Калисе гадание по ладони не является чем-то необычным или предосудительным. Многие умеют гадать, и при этом никто не считает их ведьмами. Они в то же время занимаются каким-нибудь другим ремеслом, к примеру держат лавки, как сапожники, и являются уважаемыми членами общества.
Диксон вскинул руки.
– Я и не собирался называть тебя ведьмой.
– Нет?
– Нет.
– Тогда что ты собирался сказать?
– Я хотел узнать, как ты этому научилась.
– А-а… – Гвен смутилась. – Меня научила этому искусству мама, еще много лет назад. Говорю же, в Калисе многие умеют гадать. Кто-то лучше, кто-то хуже, а некоторых мать называла мошенниками. Но сама она очень хорошо знала свое дело.
– Как это происходит?
– Я вижу рисунок в линиях и читаю его, как ученые люди читают книги. В голове складываются впечатления, образы прошлого или будущего. Некоторые из них совсем размытые. Большая часть вообще не имеет смысла и становится яснее только потом. Потом оказывается, что все всегда имеет смысл. Но бывают и очень яркие образы, четкие, как в случае с Лэмпвиком. Мне повезло. В общем-то, я и сама толком не знаю, как это происходит. Как работают глаза человека? Ты ведь не знаешь – просто смотришь и видишь, верно? Это похоже на зрение. Просто способность видеть. Иногда мне еще снятся сны, в которых я вижу будущее, а иной раз достаточно просто посмотреть человеку в глаза, но это редко.
«И страшно», – подумала Гвен, но вслух этого не сказала. Она не хотела, чтобы Диксон задавал слишком много вопросов, на которые ей не хотелось отвечать.
– Значит, ты правда видишь будущее? Не шутишь?
– Не шучу.
Диксон протянул ей ладони.
Она посмотрела на них и мягко улыбнулась:
– То, что я вижу, не всегда приятно. Чаще всего я вижу дурное, поэтому так редко гадаю.
– Мне бы хотелось знать, что меня ждет, – настаивал Диксон. – Но ты должна пообещать, что скажешь правду.
Гвен знала, чего он хочет узнать. Улыбнувшись, девушка взяла его за руки, подвела к фонарю и посмотрела на его ладони. Главную линию всегда было проще прочесть, и пока она решала, которая из них главная, в глаза ей бросилось кое-что странное.
Девушка озадаченно подняла голову.
– Что ты видишь? – с интересом спросил возчик.
– Такого раньше не бывало…
– Чего?
– История твоей правой руки короче, чем история левой. Как странно…
– Ты меня разыгрываешь?
– Что? Нет, конечно, нет!
– А в чем разница?
– Пока не знаю. Надо прочесть.
Руки у Диксона были такие большие, а линии такие четкие, что даже при тусклом свете читать по ним не составляло труда.
Маленький мальчик в маленьком фермерском домике между двумя красивыми кленами. Его отец силен и управляется с плугом так, словно это часть его тела. Матери нигде не видно, и Гвен догадалась, что та скончалась в родах. Большая часть искусства основывалась на угадывании, на том, чтобы собрать общую картину из имеющихся деталей.
Ферма горит; там, где должны зеленеть всходы, голая потрескавшаяся земля; наводнения и бури. Гвен не знала, в каком порядке что произошло; картины прошлого появлялись беспорядочно. Вот Диксон, молодой человек, стоит под дождем возле красивого ухоженного домика. Это не его дом; здесь живет рыжеволосая девушка. Он влюблен в нее, но отец девушки выдает ее за другого, богатого человека постарше. Диксон стоит под проливным дождем и наблюдает за свадьбой с дальнего конца каменной стены. Никто не видит, что он плачет. Проливной дождь всегда напоминает ему о том дне. Вот Гвен сидит рядом с Диксоном возле телеги под проливным дождем на Кривой улице – это день, когда она предложила ему работу. Он думает о рыжеволосой девушке.
Охромела лошадь Диксона, и ему пришлось ее убить. В тот день он тоже плачет. Потом он сам впрягается в телегу и тащит ее. Он шагает по деревенским дорогам. Телега катится прочь от него по склону холма, врезается в камень, ломается ось колеса. У него нет денег, чтобы починить ее. Снова идет дождь, и он стоит на середине Входного моста над Галевиром и смотрит на поток. Он близок к тому, чтобы прыгнуть в реку. Гвен не знала, что тому причиной: телега, рыжеволосая девушка или что-то еще. Она даже не была уверена, что это не часть его будущего.
Страшная битва, война. Диксон облачен в самодельные доспехи и сражается в Дворянском квартале у городских ворот. Он атакует противника и…
На этом месте руки начинали рассказывать разные истории.
– На правой руке линия заканчивается сражением, здесь, в Медфорде. А левая говорит, что ты погибнешь в другом сражении, в какой-то крепости, много лет спустя.
– Но я в любом случае умру в сражении? – уточнил Диксон.
– Похоже на то, но это случится через много лет.
– Это хорошо… наверное. А про тебя там ничего нет? – спросил он с надеждой.
– Мы с тобой на всю жизнь останемся добрыми друзьями, – кивнув, сказала Гвен.
– Только друзьями?
– Да, друзьями.
Он вздохнул.
– Ты не это хотел услышать? – неловко проговорила Гвен.
– Все равно это хорошая судьба. Я бы даже сказал, чертовски хорошая. Лучше, чем…
Девушка все еще смотрела на его ладонь. Увидев кое-что новое, она перестала его слушать.
Диксон и его телега, но теперь ее тянет лошадь, не та, что была раньше, другая. Они не в городе – где-то в другом месте, может, в деревне, на ферме. Блеют овцы, снова идет дождь, буря, страшный ураган. На земле лицом вниз в огромных лужах лежат какие-то люди. «За ними придут другие солдаты, – слышит Гвен. – Оставьте нас, или они узнают, что вы нам помогали».
Этот голос! Он донесся из будущего Диксона. Он говорил с ней.
«Сюда! – Старик машет рукой. – Помогите им – прошу вас. Вы должны увезти их отсюда. Просто сбросьте доски и спрячьте их на телеге. Увезите их».
Сверкает молния. Дождь кончился, но сейчас темно. Телега стоит на Кривой улице. Из нее выбирается какой-то человек. Небольшого роста, слабый, он колотит в дверь конюшни и зовет на помощь. Он весь залит кровью.
«Облаченный в собственную кровь…»
– В чем дело, Гвен? Что ты видишь? – тревожно спросил Диксон.
Гвен дрожала, как в лихорадке.
– Ты купил новую лошадь?
– Нет, я… э…
– Что?
– Я думал об этом. Деньги, которые ты мне заплатила, я пустил на починку оси на телеге, ну… а теперь коплю на… Один парень из Ремесленного квартала дешево продает лошадку. Она, конечно, уже старовата, но…
– Вороная, а одно ухо белое? – спросила Гвен, и Диксон ошарашенно уставился на нее. – Что ты будешь делать, если купишь лошадь?
– Ну, я собирался обсудить это с тобой попозже, но раз работы тут почти закончены, я думал снова заняться перевозками. Все равно я буду здесь большую часть времени – на случай, если вдруг тебе понадоблюсь. Но мне уже поступило одно выгодное предложение. Один из плотников хочет доставить на север древесину и говорит, что фермер, который ее заказал, пришлет шерсть ткачу сюда, в Медфорд. За одну поездку я заработаю больше, чем получал с тех пор, как испустила дух моя прежняя кобылка.
– Когда ты уезжаешь? – Она схватила его за плечи, повысив голос.
– Да я еще не знаю, поеду ли, – смущенно ответил Диксон. – Вообще-то у меня пока нет денег на лошадь. Я думал взять взаймы из тех, что получу за доставку дерева, но как-то боязно, и я не уверен…
– Так и сделай! – Гвен едва не закричала, но заставила себя успокоиться.
– Думаешь, дело стоящее? А вдруг что-то пойдет не так? Я ведь…
– Я покрою твой долг. Если нужно, я сама куплю лошадь.
– Правда?
– Ты даже не представляешь, как важно доставить эту древесину. Очень важно!
– Да? Почему?
– Просто поверь мне. Купи лошадь, возьми древесину и выезжай как можно скорее. Обещаешь?
– Обещаю.
– Спасибо, – Гвен коснулась руками его лица и, встав на цыпочки, поцеловала его. – И еще, Диксон, когда доберешься до места, если будет идти дождь и ты увидишь двух раненых мужчин, привези их сюда, хорошо?
– Конечно.
– Большое тебе спасибо…
Гвен снова посмотрела на улицу, где поднявшийся ветер, предвещавший ураган, трепал парусину.
«Он идет!»