Коронная башня — страница 52 из 68

Иначе.

Ройс спустил оставшийся моток веревки и посмотрел вниз. Он ожидал, что к этому времени идиот уже сдохнет. Упорное желание Адриана остаться в живых не на шутку раздражало Ройса, но его упрямое карабканье по веревке само по себе неплохо могло устранить проблему.

Ройс вынул из складок плаща нож.

Он представил, как говорит Аркадиусу: «Я же тебя предупреждал. Он упал и разбился, как я и предсказывал». По крайней мере это не будет ложью.

Канат, за который держался Адриан, был привязан к зубцу башни и дергался, натянутый под весом его тела. Адриан раскачивался на нем, словно маятник. Ройс протянул руку с ножом, и лунный свет отразился от клинка Альверстоуна. От кинжала исходило серебристо-белое свечение, которое ударило по глазам, едва не ослепив вора. Это был хороший кинжал – превосходный кинжал, – но в эту минуту Ройс предпочел бы любой другой.

Ройс раздраженно покачал головой. «Я обещал не убивать только старика», – подумал он. Но яркое свечение кинжала в его руке не померкло от этой мысли. Он заключил сделку с единственным важным для него человеком. Это было глупо. Тот человек мертв. Нет смысла держать слово, данное призраку. Ройсу удалось отгородиться от большинства воспоминаний о тюрьме Манзант, но в руке он держал кинжал – прощальный подарок человека, который спас нечто большее, чем его жизнь, и просил всего лишь о скромном одолжении. Этим белым лезвием Ройс перерезал десятки глоток и ни разу не колебался, но теперь не мог перерезать одну несчастную веревку.

Он вспомнил, как Аркадиус сказал: «Такова плата, Ройс».

«И это все? После этого я избавлюсь от вас обоих?»

«Да. Но ты должен пообещать, что честно дашь ему шанс. Поступишь справедливо. Ты не можешь специально подстроить неудачу».

Ройс вздохнул, убрал кинжал в ножны и встал.

«Когда мы вернем книжку на место, я свободен от всех клятв», – успокоил он себя.

Хмурое выражение на его лице сменилось улыбкой. Назад он отправит Адриана первым – потом, если придется, развяжет чертову веревку. Если повезет, кто-нибудь внизу услышит его крик и обнаружит труп. Ройс же спустится с другой стороны башни, ближе к выходу, и исчезнет. Конечно, было бы куда лучше, если бы при Адриане нашли украденный дневник. Ройс снова выругал себя за глупость.

Вскоре ему надоело ругать себя, а поскольку Адриан все еще не достиг вершины, Ройсу оставалось лишь сидеть смирно и наслаждаться видом. Больше всего он любил хорошие крыши. Чем выше, тем лучше, а он никогда не бывал на крыше выше этой. Воздух здесь был свежее, луна казалась ближе, а люди – гораздо дальше. Он прислонился к зубцу, слушая кряхтенье Адриана, а над головой у него, несмотря на набегающие тучи, искрились звезды. Приближалась буря. Это хорошо. Тучи делали ночь темнее. Буря затруднит поиск. Ройс не привык к везению, но, похоже, Новрон был на его стороне.

Свою любовь к высоте Ройс находил забавной, учитывая, что большую часть жизни он провел в канаве. Теперь все изменится. Он покончил с городами. Ему больше некуда возвращаться – об этом он позаботился. Не просто сжег все мосты; он уничтожил их так, будто настал конец света. С прежней жизнью его связывала одна тонкая ниточка, которую необходимо разорвать, и сегодня он это сделает. Как ни странно, эта мысль доставляла ему не только удовольствие, но и горечь. Он снова обретет свободу, но в то же время останется совсем один.

«Мне лучше работается одному», – убеждал он себя.

Ройсу хотелось в это верить, но даже после всего, что произошло, он все еще скучал по Меррику.

Он встретил Меррика в начале пути, когда только прибыл в Колнору. Оба они были новичками в воровской гильдии «Черный алмаз». Как и у большинства людей, начало жизни Меррика не было столь ужасным, как у Ройса. Меррик происходил из состоятельной семьи, и хотя рано рассорился с родителями, те все же вырастили сына и дали ему образование, надеясь, что он пойдет по стопам отца и станет мировым судьей. Меррик избрал другой путь.

Гильдия сделала Ройса и Меррика напарниками, чтобы Меррик познакомил Ройса с городом, но тот всегда делал больше, чем от него требовалось. Ройс стал для него своеобразным проектом, и новый напарник всерьез взялся за его обучение. Он научил Ройса читать и считать, показал самые надежные пути отступления и укрытия. Однажды ночью на крыше он разделил с ним первую украденную бутылку «Монтеморси». С тех пор Ройс даже не смотрел на другое вино, а высота стала для него священна. Ройс ничего не знал о мире, и Меррик стал его проводником. Ничего удивительного в том, что они оказались так похожи, настоящие родственные души с одинаковыми устремлениями и отношением к жизни. У Ройса никогда не было семьи, и Меррик стал для него как брат. Они бы так и продолжали терроризировать улицы, переулки и крыши Колноры, если бы Меррик не предал Ройса и не отправил его в тюрьму. Это предательство убедило Ройса в том, что доверять нельзя никому. Люди заботились только о себе. Ни одно, даже самое незначительное действие не совершалось без какой-либо выгоды для того, кто его совершал. Даже доброта была плодом желания заслужить уважение или восхищение того, кому ты помог. Это был очередной урок, который Меррик преподал Ройсу, а Меррик знал все. Когда вокруг шеи затягивалась петля, когда дул холодный ветер, любой человек – не важно кто – заботился только о себе.

Обдумывая это, Ройс вдруг почувствовал, как подрагивает деревянный настил, опоясывавший корону. Это не могли быть шаги Адриана – тот все еще лез наверх.

«Ветер крепчает?» – подумал Ройс.

Возможно, но ему это не понравилось. До сих пор ему везло, однако по натуре Ройс был циником и знал, что боги переменчивы. Он прислушался. Завывание ветра, тяжелое дыхание Адриана, который наконец подтянулся к краю амбразуры, рухнул на мостки и так и остался лежать. Ройс снял ремни и жестом велел Адриану сделать то же самое. Затем молча махнул рукой направо, указывая направление, куда им нужно идти. Окно, через которое он влез в прошлый раз, располагалось на полпути отсюда. Теперь ему нужно было только одно: чтобы Адриан следовал за ним. Подрагивание деревянного настила встревожило его, и он не желал попусту тратить время.

Ройс шел медленно, хотя очень хотелось поторопиться. Если настил содрогался под чьими-то шагами, нельзя было допустить, чтобы стали слышны и его шаги. И все же он ускорил движение, глядя вперед, выискивая признаки чьего-либо присутствия за поворотом.

Иначе.

Раньше на парапете не было патруля, но своим прошлым визитом Ройс мог потревожить улей. А может, они нашли лошадей? Или кто-то в городе заметил, как Адриан пробирался по улицам? Может, кто-то увидел мотки веревок и догадался об их предназначении? Охрана уже могла понять, каким образом Ройс проник в башню в прошлый раз. Могла предпринять меры. И все же ему требовалось всего несколько минут. Ройс добрался до окна – все еще незаперто. «Это хорошо или плохо?» – не мог решить он. Вор толкнул створку и влез внутрь. Темно, но не совсем тихо: откуда-то доносился звук дыхания. В комнате Ройс никого не обнаружил. Дыхание доносилось из передней. Сделав несколько шагов, он увидел священника, который сидел на скамье и тяжело отфыркивался. Рядом проходила лестница, и, судя по тучной фигуре священника, он не привык по ней карабкаться.

Священник представлял собой лишь незначительное препятствие. Он сидел спиной к окну и дышал так шумно, что своим поведением чуть ли не просил перерезать себе горло. Ройс вынул кинжал и подался вперед.

Мгновение спустя в комнату ввалился Адриан. Еще через мгновение священник обернулся – и закричал.

* * *

Ройс прервал крик священника, но все же громкий пронзительный звук успел нарушить царившую в комнате тишину.

– Бросай книгу и беги к канату! – велел Ройс Адриану. – Все кончено. Теперь каждый сам по себе!

Вор промчался к окну и выпрыгнул наружу прежде, чем Адриан смог ответить, хотя ему нечего было сказать, кроме как согласиться.

Адриан выполнил указания. Он вынул дневник Холла и положил его на скамью, возле которой в расползающейся луже крови распростерся священник. Затем Адриан вылез в окно. Ройса нигде не было. Адриан понятия не имел, в какую сторону побежал вор, направо или налево, да теперь это и не имело значения. Он кинулся направо, туда, откуда они пришли.

Ройс бросил его. Адриан не смел и надеяться, что догонит его; вор был слишком быстр, слишком ловок. Он, наверное, уже перескочил через парапет и спускается где-то на середине башни. В лицо Адриану ударил свирепый ветер. Все еще пытаясь восстановить дыхание после тяжкого подъема, он замедлил бег и перешел на быстрый шаг.

Завывал не только ветер. Сквозь вой шквального урагана до него доносились гневные крики людей. Адриан точно не мог определить, где они раздаются – позади него или впереди. Наверняка он знал только одно: Ройс ушел, а он остался в башне один на один с последствиями работы вора. Он подумал о Пиклзе и стиснул зубы.

Тишина, ветер, тишина, ветер. Каменные зубцы стояли на пути у бури. Слева сверкали усеянные звездами кусочки неба, справа проходила сплошная каменная стена. Впереди Адриан заметил канат и два подъемника.

«Представь, что на тебя несутся двадцать стражников с острыми мечами, еще двадцать стреляют из арбалетов, и их стрелы отскакивают от камня. Самое главное, что тебе нужно спуститься не просто до того, как они зарубят или застрелят тебя. Тебе нужно спуститься до того, как они поймут, что им всего-то нужно перерезать веревку».

Адриан остановился возле самого края и подобрал свой подъемник.

«Сколько у меня времени? Несколько секунд?»

– Зачем я вообще его снял? – пробормотал он вслух, оглядываясь через плечо и натягивая ремни на ноги. И вдруг он замер. – Почему здесь два подъемника?

Адриан перегнулся через край. На ветру лениво покачивалась брошенная веревка. Вора нигде не было. При всей своей скорости Ройс никак не мог бы уже оказаться на земле. Разве что он упал. Адриан посмотрел на второй подъемник, закрепляя кожаные ремни вокруг плеч. Издалека по-прежнему доносились крики. Он почувствовал, как задрожал деревянный настил. На парапете показались люди.