ти. Как их родители только отпускают…
— Здрасти! — сказала малявка.
— Привет, — я еле сдерживался, чтоб не заржать в голос, я её узнал.
— Чо, лыбишься? — сумрачно спросил мужик, видимо отнеся моё веселье к собственной внешности.
— Это я о своем, анекдот вспомнил, — успокоил я его. — Вышел Лев Маркович, по неотложному делу, скоро вернется.
— В общем, я её оставляю, обратно сами проводите.
— Что за балаган? — спросил я Еву, когда он удалился. — Детство вспомнила, фея Огонек?
— А что, мне гадать ему было? — дерзко отвечала она, возвращая себе привычный вид. — Я контролирую твою безопасность, должна быть в курсе всего, что происходит или должно произойти!
— Ну, и?
— Ничего подозрительного не зафиксировано, но выяснила любопытную вещь. Та фифочка, что тебе понравилась… Лейла…
— Уж, прям, понравилась.
— Ну, мне-то не ври! Ты ж любишь таких… — она сделала эффектную паузу, — похожих на меня.
— Ой-ё-ё-ёй, сколько самомнения у флуктуации мирового эфира!
— Знаешь, чья она дочь? — спросила фея, игнорируя иронию.
— Замер в ожидании?
— Её папочка начальник Азербайджанской железной дороги.
— Это, типа, большая шишка?
— Не маленькая, да. Что-то вроде генерала. Сам он азербайджанец, а мать у Лейлы украинка. Представляешь, какая взрывоопасная смесь характеров получилась? Дочка учится в Железнодорожном институте и возжелала проходить практику, как все однокурсницы — проводницей. На все уговоры, посидеть в Управлении — ни в какую! Поскольку папочка в дочке души ни чает, пошел у нее на поводу. Но под её практику выбил на маршрут спальный вагон, мол, там публика приличней и хлопот меньше. И надзирать за ней и помогать поставил сладкую парочку: Марию и мужа её Петра.
Я вспомнил анекдот про грузина, который поехал учиться в Москву, где он пишет домой, что в Москве все люди ездят в автобусах. А папаша ему отвечает: сынок, я продал немножко цветочков и купил тебе автобус, езди, как все люди.
Лев Маркович заснул сладким сном, похрапывая и посапывая и что хуже, попукивая. Пришлось даже приоткрыть окно.
Перед этим мы сыграли в шахматы. Две первые партии он обыграл меня, в одну калитку, хотя был столь милостив, что предупреждал, когда я собирался сделать очередной нелепый ход и предлагал переходить. Неудивительно — мои шахматные умения в основном, ограничивались знанием, как ходят разные фигуры.
Обозлившись, я привлек моих соратников и с их помощью сыграл, что называется, в «режиме бога». Ева знала все его ходы наперед, а Кир, все шахматные комбинации.
Поверженный Лев Маркович, недоумевал, каким образом очевидный профан, в моем лице, сумел так перестроиться, что нахлобучил его, как пацана.
Он предлагал сыграть еще, но я гордо отказался, сказав, что счет 2:1 в его пользу и это достойная победа в матче.
После того, как Лев Маркович уснул, я честно проворочался еще полчаса. На часах было двенадцать тридцать, а значит пора приступать к выполнению нашего с Евой, плана.
Встал и вышел в коридор, там было тихо и безлюдно. В мягком вагоне ехало человек пятнадцать и все они спали.
Я отправился в туалет. Проходя мимо купе проводников, заглянул в приоткрытую щель двери и увидел… хм, зашел в туалет, справил нужду, помыл руки одновременно размышляя… В служебном купе за столом сидела Лейла и она была одна. Отлично!
Вежливо постучал.
— Чего вам? — взгляд у Лейлы был болезненный и нелюдимый.
— Проходил мимо, и почувствовал, что у вас нелады. Что случилось?
— Мигрень… голова болит… сил нет, хоть на стенку лезь.
— Давно это у вас?
— Вы врач? — прошелестела она, держась ладонью за висок.
— В некотором роде, — кивнул, — я экстрасенс, я чувствую боль. Может слышали?
— Давно, лет пять… слышала, — последовательно ответила она, похоже не вникая в суть. — таблетки, как назло, забыла в Ленинграде… — она по-детски всхлипнула.
— Слушайте, Лейла, я могу помочь… Помочь?
— Можете? — она вскинула на меня глаза с надеждой. — Никто не может…
— Конечно, могу! — сказал я уверенным тоном. — проведем небольшую процедуру, но, чур, вы мне будете доверять!
— Так болит, — пожаловалась она, — я с поезда готова спрыгнуть…
— Не надо прыгать, сейчас всё будет в лучшем виде! — заверил её я. — Мне нужен стакан воды.
Она махнула рукой в сторону шкафчика и взялась ладонями уже за оба виска.
Открыв шкафчик, я обнаружил там початую бутылочку «нарзана». Вылил её, в тут же найденный стакан.
— Смотрите, Лейла, сейчас я заряжу воду (Чумак, блин), вы её выпьете и все пройдет, я вам обещаю!
Отвернувшись от неё и что-то бормоча, я незаметно вылил в стакан содержимое капсулы с наноботами. Ощущая себя идиотом, тихонько прошептал заклинание Бастинды: бамбара, чуфара, лорики, ёрики, пикапу, трикапу, скорики, морики! Явитесь передо мной летучие обезьяны.
Потом протянул стакан Лейле.
Она взяла, покрутила недоверчиво в узких ладошках и решившись, выпила мелкими глотками.
Жалко было на неё смотреть, такую маленькую беззащитную, мучимую жестокими головными болями.
— Ждем десять-пятнадцать минут! — сказал я. — Уверяю вас, результат не за горами. А пока помассируем чувствительные точки на ваших ладонях, чтоб активировать процесс.
Как завороженная, она протянула мне руку.
— Кажется, становится лучше…
Ну, это чистое самовнушение. Я взял ладонь и с умным видом, стал водить по ней пальцем. Тут влезла Ева.
— Ну-ка дай я гляну… Угу… угу… всё понятно.
— Что тебе понятно?
— Потом расскажу, охмуряй дальше девицу!
— Причем тут, охмуряй? Просто помогаю.
Исчезающий смех был мне ответом.
— Контакт с периферией установлен, — наконец, сообщил Кир.
— Устранить мигрень! — скомандовал я.
— А теперь больная, — обратился уже к Лейле, — сеанс бесконтактного массажа.
Протянул руки и стал с важным видом водить ладонями по воздуху вокруг её красивой головки. Она покорно ждала.
— Проводится работа с молекулами-мессенджерами, — докладывал Кир, — нейтрализуется оксид азота, гидрокситриптамин, кальцитонин ген-родственный пептид медиатор агент болевой трансмиссии. Прогресс: 20%… 50%… 70%… процесс завершен!
— Дополнительно, плюс двадцать к эмпатии.
Лейла глянула на меня ясными, без боли, глазами.
— Правда, что ли? Как это?..
Глава 2
Я обольстительно улыбнулся.
— Не болит?
— Вообще… Как хорошо, легко, я щас взлечу, как воздушный шарик!
— Не надо лететь, останьтесь со мной. Давайте что ли, чайку попьем…
Она засуетилась, светясь от счастья. Насыпала чай — из импортной индийской пачки. Заварила. Достала какие-то пряники, баночку азербайджанского варенья из орехов.
— Скажите…
— Григорий. — подсказал я.
— Гриша… вы так все болезни лечить можете? — она говорила по-русски совершенно без акцента.
— Ну, все, не все… — поскромничал я. — Тут надо конкретно разбираться. Понимаете, Лейла… кстати, как вы предпочитаете называть вас по-дружески? Мы же друзья?
— Конечно! — энергично закивала девушка. — Можно, Лола.
— Класс! Лола — как красиво! Так вот, Лола, в лечении все зависит от индивидуальности. Кому-то впрок, а кому-то не впрок. Поясняю: отрезанную конечность вернуть не смогу.
Она рассмеялась хрустальным смехом.
— Вы скажете… Просто у меня это наследственное от мамы… У неё всю жизнь такие приступы… Лечили вроде, лучшие врачи и никак не вылечили. Помогают только импортные таблетки — притупляют боль. Но от них дуреешь. Сможете ей помочь?
— Это, дорогая Лола, надо смотреть персонально, очень не люблю обнадеживать понапрасну.
— Ой, Гришенька, может вы её посмотрите? Это мой последний рейс и практика заканчивается, вернусь в Ленинград и оттуда обратно в Баку самолетом. Давайте мы встретимся с вами, как прилечу? — тут она задумалась. — А чего время тянуть? Мы прибываем утром, а убываем вечером… давайте прямо сразу и съездим… Ой, — она мило зарделась, — я, получается, вам навязываюсь, а это так неприлично… Но, — спохватилась Лейла, — вы не подумайте, я же не просто так, мы отблагодарим! У папы есть все возможности. А вы, кстати, где хотите остановиться в городе? Еще не знаете? Папа вас устроит в ведомственную гостиницу… ну или в какую пожелаете. Он может!
— А кто у нас папа? — поинтересовался я, с понтом, не знал.
— А папа у нас Начальник дороги, — с достоинством сообщила Лейла.
Я смотрел на неё и ухмылялся. Лейла оказалась деловитой девахой — сходу брала быка за рога.
Мы пили чай с вареньем, а она все восторгалась.
— Ну, как ты так смог? (мы незаметно перешли на «ты») Раз и все прошло! Никакие таблетки не помогали, так, только пригасить, чтоб мозги не закипели. Врачи руками разводят.
Я многозначительно и многообещающе улыбался. Важно заяснял: биополе, мол, большая сила!
— Ой! — вдруг спохватилась Лейла, — А это навсегда вылечилось, или?..
Блин, я даже не подумал этим поинтересоваться, тоже мне лекарь-пекарь. Переадресовал вопрос Киру.
— Дал команду наноботам перестроить нервные цепочки, чтоб ликвидировать источник боли, — сообщил тот. — На это потребуется некоторое время, в течение которого возможны новые приступы меньшей интенсивности, но наноботы будут автоматически активироваться для их подавления.
— Ты мне мозги не парь, Склифосовский, навсегда или нет?
— Скорее, да, чем нет, шеф.
— Навсегда, — сказал я, насторожено глядящей на меня девушке.
— Слава Всевышнему! Иншаалах! — облегченно выдохнула она. — Слушай, а ты сейчас в себя ушел, сидишь, глаза остекленевшие…
— Общаюсь с космосом, — пошутил я, — А, кстати, где твоя мадам наставница? — поинтересовался, чтоб сменить тему.
— Мария? Так она с мужем своим у него в служебке спят. А я по ночам дежурю. Ночью спокойно, делать, считай, ничего не надо, сижу, книги читаю…