Из неё словно воздух вышел, она безвольно дала увести себя в переулок и усадить на лавочку.
— У меня такое чувство, будто мы с разных планет, — сказала Джуна, закуривая сигарету. — Какой-то ты ненастоящий, загадочный, как марсианин, — невесело усмехнулась она.
Да уж, попала в точку.
— Зачем я тебе?
— Вот, это я и хочу обсудить. Но сперва, — я достал из планшета конверт с деньгами, — прими это в знак наших будущих дружеских отношений.
Она взяла конверт с опаской, словно там была змея или скорпион. Заглянула внутрь и тут же протянула конверт назад.
— Забери сейчас, же!
— Но, почему?
— Я тебе не шлюха, брать деньги.
Я пожал плечами, её упрямство стало мне надоедать.
— Шлюх обычно используют по назначению, а я с тебя ничего за них не прошу.
— Забери, я сказала!
— И не подумаю!
Тогда она швырнула конверт на лавку, вскочила и пошла прочь. Я тоже встал и пошел в другую сторону. Конверт остался лежать.
Долго идти мне не пришлось, сзади раздался дробный стук каблучков. Джуна догнала меня, ухватила за предплечье.
— Григорий…
Я не спеша повернулся, конверт был у неё в руке, как я и ожидал.
— Феликс.
— Что, Феликс? — опешила она.
— Не что, а кто! Зовут меня так.
Несколько секунд девушка смотрела на меня и напряженные черты лица её разглаживались.
— Да, теперь верно… Феликс, почему ты бросил деньги?
— Вот чудачка, это ты бросила, — засмеялся я, — я тебе их дал — они твои, делай с ними, что хочешь… можешь покрыть недостачу, а можешь выкинуть в мусорку. Только, Христом богом молю, избавь меня от своих концертов и истерик.
Думал, обидится, а она засмеялась.
— Я не христианка, а зороастрийка… ну и черт с тобой! — с этими словами, сунула конверт в сумочку, — пригодятся.
— Вот теперь, тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я…
— Наконец-то ты, грязнуля, — весело подхватила она, — Мойдодыру угодил!
— Теперь ты мне веришь? — уточнил я, она кивнула.
— Так зачем, всё-таки, я тебе понадобилась? Деньги даёшь, в номер зовешь, а как женщина, говоришь, не интересую…
— Меня интересуют твои экстрасенсорные способности, и я хочу их развивать, к твоей и своей пользе.
— Разве это возможно?
— Видишь ли… есть одно лекарство… оно усиливает психические возможности человека. Я сам им пользовался и, как видишь, результат, налицо. А ведь в отличии от тебя, у меня и вовсе никаких способностей не было.
Она задумчиво смотрела на меня.
— Вроде не врешь. Ладно, допустим. Но тебе-то какая с этого польза?
— Мне нужна твоя помощь, чтоб лечить людей. Больших людей. И через это влиять на очень больших людей к нашей и общей пользе. Видишь, ли будущее наше, как я его вижу, безрадостно и его необходимо скорректировать.
— А сам не можешь?
— Могу, но это нерационально и негарантированно. С твоей помощью будет намного проще добиться результата.
— Господи, — усмехнулась девушка, — кто-то мне б такое сказал еще вчера… в жизни бы не поверила… инопланетянин с лекарством, зовет меня изменять будущее… Ну, не чушь ли? А теперь я верю в эту чушь!
— Ты просто чувствуешь, что это правда. Потому что ты очень хороший экстрасенс! А я сделаю из тебя гениального. По крайней мере, попытаюсь сделать.
— Откуда ты взялся на мою голову? Ты ведь не врач и даже не медик.
— Ты ведь в магию веришь? Вот, считай меня магом, что недалеко от истины. Ладно, заболтались мы, в номер пойдешь?
— Пойду… — она тяжело вздохнула.
— Блин, да не вздыхай ты так тяжко, я ж тебя не в подвалы инквизиции зову.
— Только, давай завтра. Сегодня дела надо решить, — девушка похлопала по сумке, — деньги в кассу вернуть, пока ревизия не застукала.
— Завтра, так завтра, — согласился я, — не горит. Ты куда, сейчас?
— В «Метро»… Только не провожай… пожалуйста. Не надо, чтоб нас вместе видели. Он ревнивый, как черт… прибежит, тебя убивать.
— Меня так просто не убьешь.
— Уже поняла… а девчонку вчера ты подослал?
— Какую, девчонку? — удивился я, впрочем, уже догадываясь о ком идет речь.
— Ту, самую… рыженькую, в красном платье, на вид — лет семь. Не отнекивайся… а то перестану тебе верить.
— Я и не отнекиваюсь. Только я не посылал, она сама… инициативу проявила, а как ты догадалась?
— Вы с ней одинаковые… инопланетяне. А как её зовут?
— Кого? — не понял я, пораженный этой «одинаковостью».
— Да, девочку же!
— А… девочку… Ева.
— А она сказала: Женя… такая же вруша, как и ты. Кто она тебе, младшая сестренка?
— Она — фея. Послушай, Евгения, давай не будем сейчас, это обсуждать. Ева такая же девочка, как я архиерей. Поверь, это всё очень сложно…
— Да, ну, — пожала плечами Джуна, — фея, да и фея. Чего тут сложного?
Мы расстались, договорившись, что завтра во второй половине дня, она позвонит в «Иверию» и спросит Григория Орлова, нас соединят.
Кто-то может спросить, а чего, собственно, я разводил с ней политесы? Отравленная иголка и инъектор в шею — сама за мной будет бегать, как собачонка, радостно повизгивая.
А вот, нет! Кир объяснил, что с экстрасенсом такое не прокатит — разом потеряет все свои способности. Только нежно, добровольно и с песней. Так победим!
— А вас спрашивали, — сообщил мне администратор, когда я забирал ключ от номера.
Интересно, кому я понадобился.
— Он представился?
Почему я решил, что «он», а не «она»?
— Да, — портье заглянул в свои записи. — Шота Квиридзе, от Арчила Вахтанговича. Сказал, перезвонит попозже.
Ясно, активизировался мой неизвестный благодетель.
А в номере меня ждал сюрприз.
Это я понял, еще в коридоре, по запаху хорошего табака.
Зайдя в комнату, застал следующую картину, в мягком кресле, с сигаретой в одной руке и бокалом вина в другой, закинув ногу на ногу, вольготно расселась Тинатин.
— Как ты сюда попала? — поинтересовался я, без особого интереса, всё равно не ответит.
— Взяла и попала, — ожидаемо сказала она.
— А ключ?
— Ключи для слабаков. Где ты шлялся?
— Что значит шлялся? Работал.
— Понятно, работничек… какие планы? Встретился с Джуной?
Я не успел ответить, как зазвонил телефон.
— Слушаю.
— С вами хочет связаться товарищ Квиридзе. Соединить?
Обернувшись к Тине, я приложил палец к губам.
— Соединяйте.
— Григорий, дарагой, — закурлыкал в трубке кавказский акцент Шато, — заскучал небось? Арчил Вахтангович сказал: развлечь дорогого гостя нужно. Собирайся, поедем… вкусный еду кушать будем, солнечный вино пить будем, на красоту смотреть будем! Выходи дарагой, машина подана, я жду!
Я глянул сперва на циферблат, шел четвертый час, потом, вопросительно на Тинатин.
— А, поехали, — сказала девушка, поднимаясь с кресла, слух у неё был исключительным. Сегодня она была одета по-простому — но не менее сексуально — тертые джинсы в облипку и белая водолазка с красными сердечками. Вернее, сперва я так подумал, а приглядевшись понял — половинки сердечек, это скрещенные серпы.
Кто-то бы сказал про аграрную тему, но мне почему-то так не показалось.
За рулем черной «волги» сегодня был сам Шато.
Завидев Тинатин, он выскочил из машины, как черт из табакерки, церемонно раскланялся и поцеловал ручку.
Я представил ему девушку, и он сходу задвинул цветастый комплимент её красоте и молодости.
Шота было поручено, показать мне Джвари.
— «Джвари» по-грузински означает «крест», — объяснял он нам по дороге. — Грузия приняла христианство в четвертом веке. Вскоре после этого на горе установили крест. В шестом веке вокруг креста стали строить монастырь. В начале десятого века пришли арабы, и разгромили монастырь. С тех пор, его так и не восстановили.
Сам Шота в горы с нами не пошел, сказав, что видел развалины много раз и подождет нас в ресторане у основания горы.
На экскурсию мы отправились в сопровождении проводника, бронзово-смуглого поджарого парня с копной черных, как смоль волос, с узким, интеллигентным лицом. Был он студентом исторического факультета и во время каникул подрабатывал экскурсиями. Держался он свободно, на грани развязности, с откровенным восхищением смотрел на Тинатин. Несмотря на вызывающую смуглость, проводник прекрасно говорил по-русски. Но, сразу было видно, что гид он не профессиональный — слишком нерасчетливо тратил себя на восхваление окружающих красот и достопримечательностей. При таком энтузиазме настоящий гид давно бы выдохся и онемел, а этот тарахтел без умолку, то и дело взбегал на какие-то кручи летучим шагом, что-то выглядывал с высоты и длинными скачками устремлялся вниз. Он упоенно любил эту знойную каменистую землю и хотел, чтоб мы прониклись его любовью.
Несмотря на вечерний час, солнце палило нещадно, от тропы веяло сухим жаром. Бледной синевы небо подернулось белой рябью, будто в нем что-то закипало от перегрева.
Пока мы с Тиной карабкались по тропке к монастырю Джвари, Каха, так звали проводника, успел взбежать на вершину и вернуться к нам. Он был очень возбужден, декламировал стихи и беспрерывно что-то рассказывал. Вскоре я перестал его слушать.
Наконец, мы достигли вершины и взору открылись великолепная картина: голубая лента Арагвы и желтая Куры, Военно-Грузинская дорога, уходящая в горы, плоские крыши Мцхеты, сверкающий белизной собор Светицховели.
Мы стояли на крохотном балконе над утесом.
— Помните «Мцыри» Лермонтова? — сказал Каха.
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь…
Потом мы вошли в прохладное, источающее легкий запах тлена нутро монастыря и осмотрели узкие высокие кельи с просквоженными солнцем щелями окон похожих на бойницы.
Каха долго демонстрировал нам следы разрушений, мы бродили по руинам, а он исполнял обязанности гида.
— Посмотрите, какие интересные скульптуры. — говорил он. — Особенно на портале южной стороны. Барельеф изображает двух летящих ангелов с крестом. В монументальной архитектуре вы нигде больше не встретите такой скульптуры в раннехристианских сооружениях.