Официант поставил на тарелку три стопки и налил в них из пузатой бутылки чачу. Шато, втянув воздух длинным носом, сказал:
— Вах, какая водка! Шик-блеск — градусов пятьдесят!
— Шестьдесят, — поправил директор ресторанчика толстяк Гиви. — Чтобы у вас все было хорошо! Чтобы вашему сердцу радостнее было! Будьте здоровы!
Мы с Шато выпили, Тинатин коснулась губами и сморщила носик. Закусили сыром, зеленью и хлебом.
— Ну, дорогие друзья, чем вас порадовать? — спросил Гиви. — Что скажете о жареном ягненке? Сам на базаре покупал, для лучших гостей! Отдал шесть рублей за кило, клянусь детьми!
— Отлично! — сказал Шато. — Годится! Тогда садимся.
Расторопный официант, которого все звали просто Адамчик, обслуживал нас, как старых знакомых. Сначала он притащил букет алых роз и со словами:
— Прекрасной даме, от таинственного незнакомца! — вручил их Тинатин.
По самодовольному виду Шато, я понял, что раскрыл инкогнито «таинственного незнакомца». Тем более, что до этого он, отведя меня в сторонку, поинтересовался нашими с Тиной отношениями. Я сказал, что отношения исключительно рабочие и он походу, воспарил духом. Ну-ну.
Девушка приняла букет без особого восторга (как я понял, сентиментальностью она не отличалась), вдохнув аромат, для вежливости, тут же отдала обратно, попросив поставить в вазу.
Пока ягненок жарился, Адамчик застелил новую скатерть, в центре стола поставил вазу с розами, а вокруг — блюда с зеленью, сулугуни, салатом из помидоров и огурцов, алычой, абрикосами, черешней и клубникой. Затем он подал паровую форель на большом блюде, извинился и ловко орудуя вилкой и ножом, отделил мякоть от костей и разложил по нашим тарелкам.
— Теперь можете не опасаться косточек, кушайте на здоровье.
— Виртуоз! — оценил его труд Шато, поднимая бокал.
— Спасибо! — чокнувшись и едва хлебнув вина, мы с Тиной набросились на форель, как дикие хищники — в горах нагуляли нешуточный аппетит.
Форель была исключительно нежной, а «Цинандали» ледяным.
— В жизни подобной вкуснотищи не ела! — выдохнула Тинатин, откинувшись на спинку стула, щипая поочередно черешню с клубникой и поглаживая свободной рукой слегка округлившийся животик.
— Дружба со мной, очаровательная мадемуазель Тиночка, имеет кроме всего прочего и кулинарные преимущества! — похвалился Шато.
— Где же вы, месье Шато, скрывались от меня до сей поры?
— Вел разведку по ресторанам и закусочным в поисках достойных блюд для вас мадемуазель. Имейте в виду, нас ещё ждет ягнёнок!
— Вах, как много я потеряла.
— Но, теперь-то мы знакомы и всё у нас впереди!
— А теперь скажи мне, Гриша, кто эта девушка? — шептал мне изрядно окосевший Шато.
— А что?
— Ничего. Просто так спросил. Красивая девушка. Очень красивая! Мечта поэта!
— Красивая, — согласился я.
Ухватив меня за воротник и притянув к самому лицу, Тинатин спросила с подозрением:
— О чем это вы там шепчетесь?
— Ни о чем, — ответил я ей на ушко. — Шато в тебя влюбился. Видишь страдает? Нальем-ка вина и выпьем за любовь.
— Да пошел он… козел, — отмахнулась безжалостное создание.
Шато курил сигарету за сигаретой и видимо страдал. Мне стало его жаль.
За одним из столов мужчины затянули песню. Её подхватили сидящие за другими столами. Шато не утерпел и вклинился в многоголосье, сразу обратив на себя внимание. Появившийся, Гиви подал бас, а Адамчик — второй голос.
Я восторженно слушал.
Тина презрительно улыбалась.
Последние звуки застольной повисли в воздухе, и зазвенели бокалы.
Кто-то крикнул:
— За здоровье уважаемого Гиви и его гостей!
Мужчины с шумом подхватили тост, и Гиви долго кланялся направо и налево.
От одного из столиков поднялся мордастый усатый мужчина подозвал Адамчика и что-то сказал ему. Официант включил магнитофон, раздалась зажигательная музыка и мордастый неожиданно пустился в пляс.
Музыка подхватила мужчин со всех столиков, и они образовали круг. Мордастый усач танцевал с пожилым золотозубым мужчиной, остальные хлопали в такт.
Шота увлёк нас к танцующим. Нам не пришлось протискиваться. Мужчины вежливо расступились перед девушкой и расширили круг.
Я шёл чуть позади Тины, оберегая ее от излишнего внимания. Она привлекала взгляды мужчин, вызывая прямо-таки физическое косоглазие.
Усач вызвал Тину на танец. Сперва она отказалась. Но мордастый не унимался, и она таки вошла в круг.
Как она танцевала! Грациозно, извиваясь всем телом и вытянутыми над головой руками, слегка смещаясь по невидимой окружности: ноги делали шажок вправо, вперед, влево, назад. Ее изящная гибкая фигурка, находящаяся в непрерывном движении, напоминала тонкую струйку дыма на ветру.
Усач отплясывал, вокруг неё, что-то типа Лезгинки, смешно скалясь, тараща глаза и восклицая: «Вах, вах!»
Шато сперва усердно хлопал в ладоши, а потом тоже впрыгнул в круг и утянул с собой меня. Я сначала растерялся, а потом спьяну стал выделывать коленца ногами, смешав твист, чарльстон и рок-н-ролл в танцевальный микс. Раздались смешки.
— Что это ваш друг танцует? — я услышал, как спросил кто-то у Шато.
— Что умеет, то и танцует, — ответил тот. — Он же русский, из Ленинграда.
— Из Ленинграда? Тогда он молодец, клянусь честью!
Известие о том, что я из Ленинграда, пошло по кругу. Смешки прекратились, и удары в ладоши стали сильнее. Когда танец закончился, круг смешался и меня подхватили под руки сразу несколько человек. Я чуть не стал яблоком раздора, потому что каждый тянул меня к своему столу, непременно выпить за дружбу народов. В итоге, я совсем окосел.
Выручила Тинатин. Она не только сама освободилась от посторонней опеки, но буквально, силой утянула из чужих рук, пьяного меня.
— Ваше благородие порядком нарезалось, — констатировала она, — чувствую, нам пора восвояси.
Когда мы вернулись к столу, тут же змеем искусителем нарисовался Гиви, спросил:
— Дорогие гости, чем вас еще угостить?
— Я бы выпила чаю, — бескомпромиссно заявила Тина.
— У нас еще полно вина! — запротестовал я.
— Дама хочет чаю, — мягко упрекнул меня Гиви.
— Гиви, он алкоголик, да? Только о вине и думает, — пожаловалась Тинатин, с фальшивым сочувствием.
— Какой алкоголик, — засмеялся Гиви. — Нормальный мужчина, да. Раз с такой, вах, красавицей приехал. Какой вам чай — крепкий или слабый?
— Крепкий, если можно, — попросила Тина.
Вернулся Шато.
— Я устала, — заявила ему Тина. — Можно уехать?
— Желание дамы — закон! — провозгласил Шато. — Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним…
Мне показалось, что он плохо держится на ногах. Как же мы поедем? Не то, чтобы я беспокоился, будучи сам сильно нетрезвым, но по инерции опасался.
— Едем. Где Гиви? — сказал Шато. — Надо попрощаться. Невежливо…
Как назло, Гиви не было видно в зале.
Адамчик примчался к нам с подносом, на котором стояли три бутылки шампанского, и ваза с конфетами.
— От них, — сказал он и показал глазами на щекастого с товарищами.
— Я никого из них не знаю, — удивился Шато. — Но, это не имеет значения. Адамчик! На тот стол ответных шесть бутылок шампанского! — он отсчитал пару десяток. — И чтобы все разом!
— Я не смогу отнести шесть бутылок за раз.
— Возьми тележку. Учить тебя, что ли?
— Это можно, — Адамчик умчался.
— Что за гусарство? — холодно удивилась Тина.
— Не осуждайте меня, мадемуазель! — сказал Шато. — Это наш древний, прекрасный обычай. Если мы сейчас же не уйдем, они нам пошлют двенадцать бутылок.
— В таком случае, поспешим, — сказала Тинатин с неприкрытым сарказмом, — не то в заведении Гиви иссякнут запасы шампанского.
Я взял бутылку и попытался читать этикетку. Чтение давалось с трудом, пытаясь сфокусироваться, я закрывал то один, то другой глаз, от чего бутылка смещалась по азимуту и пропадала из виду.
— Да ты совсем плох, надо выйти на воздух, — сказала Тинатин.
Когда мы выходили из зала, Адамчик осторожно катил к противоположному столику тележку, уставленную дребезжащими бутылками шампанского.
Проснулся я в мягкой постели. Не сразу понял, где. Первое время глаза никак не желали фокусироваться. Рядом кто-то сопел. Я протянул руку и нащупал, что-то мягкое и теплое, даже горячее. «Что-то» фыркнуло, сбросило мою руку и принялось сопеть дальше, а я почувствовал неудержимое желание сходить по-малому. К этому времени, сообразил, что, во-первых, нахожусь в собственном номере, а во-вторых, спал почему-то в брюках, хоть и босиком. Рубашка вместе с носками валялась на полу рядом с постелью. Обернувшись, обнаружил торчащую из-под одеяла женскую головку с копной растрепанных каштановых волос. Тем временем позывы к мочеиспусканию стали нестерпимыми и соскочив с ложа, я стремглав понесся в уборную.
Там, сделав все неотложные дела, преодолевая лень, забрался под душ, сполоснулся и почистил зубы, всё-таки гостья в номере. Кто же это? Неужели… мучимый любопытством, я собрался вернуться в зал и сразу по выходу из уборной чуть не налетел на Тинатин. Девушка была злая, голая и лохматая.
— Господи, долго как… думала обоссусь… да, дай же пройти.
Шествуя к ложу, я слышал её журчащий ручеек, пытаясь вспомнить обстоятельства вчерашнего вечера. Но всему мешал, только что увиденный кадр, прошмыгнувшей мимо, невероятно сексапильной особы — от того плоть моя неудержимо воспряла, а мысли сбились в кучу. Как мы оказались с Тиной в одной постели, что мы там делали? Во благо ли это мне было или во зло? Ничего неясно. Сколько в мире тайн. Непроницаемая завеса тайн.
Стих шум воды в ванной и через несколько секунд в комнате появилась Тина. Посвежевшая, улыбающаяся с приглаженными волосами цвета влажного каштана и по-прежнему голая. Излишней стыдливостью девушка, очевидно, не страдала. Вытереться она не удосужилась — оставляла за собой мокрые следы и все тело было в капельках воды. Подошла к окну, встала на носочки, закинула руки за голову и с наслаждением потянулась, аж застонала. Я жадно пялился на нее.