Рассказывать тебе, — зло подумал Харин, — сам поди, уже все знаешь, черт номенклатурный.
— В общем, они его упустили…
— Знаю, что упустили, — поморщился тот, — подробности давай.
— В час пятнадцать объект вышел из дома. Один. При себе имел спортивную сумку. Вышел на дорогу, стал ловить такси. Поймал. Люди Леонова поехали за ним. На Советской, возле Универсама, на красный свет светофора перед машиной на дорогу выскочил ребенок. Чтобы избежать наезда они резко свернули, выскочили на встречку и там лоб в лоб столкнулись с самосвалом груженым щебенкой. К счастью, скорости были не велики́, и топтуны остались живы и относительно целы.
— А ребенок?
— Что, ребенок? — не понял Харин.
— Что с ним?
— Она куда-то делась, больше её никто не видел.
— Девочка, значит?
— Ну, да… такая рыжая.
— Значит, он срисовал слежку.
— Почему? Может случайность?
— Не многовато случайностей? Провод под напряжением, панелевоз, теперь вот девочка на проезжей части… Ладно, продолжай.
— Таксиста, который вез клиента, нашли через несколько часов. Он показал, что высадил клиента на Автовокзале. Сразу же взял другого пассажира и уехал. За это время от Автовокзала отправилось пятнадцать междугородних автобусов, объект мог уехать на любом из них. Леонов отправил следом людей на машинах, а в пункты назначения передали его портрет.
— А вот скажи мне, Саша… — ты бы на его месте поехал, зная, что тебя ищут?
Харин на секунду задумался.
— Нет. Использовал бы Автовокзал, как фальшивую цель, сам бы взял другое такси и уехал на Вокзал и там сел на поезд. Можно опросить всех таксистов, кто был на смене.
— А если он уехал на частнике, или, вообще, на троллейбусе. И где его теперь прикажешь искать?
Харин развел руками.
— Может, тряхнуть этих его корешей, с кем он общался? Вдруг чего прояснится.
— Ничего не прояснится, — отмахнулся сигарой босс, — не идиот же он, рассказывать им о своих планах. Кроме того, существует предположение, что в них оставлены некие закладки — только тронь и он сразу об этом узнает и примет меры.
— Какие еще закладки? — поразился Харин. — Он что, шпион инопланетян, что ли?
— Хорошо, если только шпион, а может чего и похуже… Короче, никого трясти не надо, а надо подъехать к этой… Лалетиной, Скворцову и с кем он там еще общался, тихой сапой, через друзей подружек. Исподволь. Может, что-то и удастся выяснить.
— Не мое, конечно, дело… может в розыск его объявить?
— Идиот, ты Саня. Как есть! — босс брезгливо поджал тонкие губы. Тебе сказано, все неофициально! — он встал и раздраженно прошелся по комнате. Харин, видя такое дело, тоже соскочил со стула, предано провожая глазами, мечущегося туда-сюда шефа.
— Ты с чего-то, вот решил, что объект уехал, а если он затаился в Обнорске? Сидит сейчас и хихикает, отслеживает твоих людишек. На тебя Саша, бетонная панель не падала?
— Да что вы, босс, — испугался Харин, — я там вообще не при делах! С Леоновым, мы лично не знакомы, только по телефону общались…
— Квартиру обыскали?
— Тайно, как вы велели, все перерыли… ничего интересного, просто квартира.
— Шмотки?
— Со шмотками проблемы. Аналогов пока не найдено. Странная ткань… джинса, но с эластичной нитью. Эксперты говорят, что у буржуев такого нет. У кого тогда?
— Что с двойником?
Харин достал справку.
— Неверов Феликс Константинович, 1952 года рождения, проживает в Новосибирске, улица Академическая, дом 15, квартира 9, вместе с родителями. Студент Новосибирского государственного университета, переведен на пятый курс. Характеризуется положительно, приводов нет. В настоящее время находится по месту жительства. Новосибирск не покидал. Собирался в стройотряд, но вывихнул на тренировке ногу.
— Интересное кино… — задумался босс, — обнорский Феликс Неверов, не просто похож на новосибирского, он его копия. Он знает друзей детства, а те в свою очередь признали его. Откуда он свалился на нашу голову?
Глава 23
По адресу, указанному в записке, располагалось фотоателье с незатейливым названием «Фотоателье». В табличке на двери указывалось время работы с 11 до 18. На часах было сорок минут восьмого, но я уверено нажал кнопку звонка. Трезвонил пару минут с перерывами и это возымело действо. Зашаркали шаги и дверь приоткрылась.
— Чо надо? — неприязненно спросил небритый тип подозрительной наружности. — Закрыты!
— Я от Миши, — представился я.
— Так бы сразу и сказал, — тон типа́ сменился на любезный. — Милости просим. Ты Гриня?
— Гриня, Гриня. А ты Витек?
— Кому Витек, а кому Виктор Павлович! Пошли, щелкну тебя на фото.
Мы прошли в павильон, он включил свет и усадил меня на стул перед здоровенным ящиком с объективом, сам встал за ним и накрыл голову пыльной черной тряпкой.
— Голову чуть левее! Замер, птичка! Все, приходи завтра в это же время.
— Так быстро? — удивился я.
— А чего тянуть, дело налажено. Стой, как тебя записать-то?
— Э-э… — я на секунду задумался. — Григорий Орлов… Григорьевич.
— Может сразу Потемкин? — саркастически усмехнулся фотограф, проявив похвальное знание исторических персонажей. Ладно, Орлов, так Орлов, мне без разницы, хоть Кукушкин. Дату рождения, какую написать?
Немного подумав, я решил, что самая лучшая ложь, это полуправда и прибавил себе пару лет.
Вечером в баре играл магнитофон. Жались друг к другу местные влюбленные парочки, грустили транзитники, какая-то компания что-то отмечала. Фактически, это была такая лайт-версия ресторана, где можно выпить после закрытия магазинов и скудно, но дорого закусить.
Время было одиннадцатый час, я сидел за барной стойкой попивал коньяк и наблюдал за Зоей в ожидании окончания смены.
Она, кстати, наливала мне из отдельной бутылки.
— Те «Старкой» бодяжат, — непонятно пояснила на мое удивление, — Ну, «Старка» по цвету, как коньяк, а стоит в два раза дешевле.
Она уже изрядно замученная к концу смены, пыталась вразумить пьяного клиента желавшего продолжения банкета.
— Слушай парень, я тебе человеческим языком объясняю, через полчаса бар закрывается, ступай домой!
— Еще сто грамм коньяка! — требовал выпивоха.
— Хватит с тебя! И так уже лыка не вяжешь!
— Вот ты, красивая девушка… чо такая злая? Я тебе как девушке официально заявляю, я еще недобрал! — он с силой стукнул бокалом по стойке.
— А ну, выметайся немедленно! — повысила голос Зоя. — А то сейчас дядю Сережу кликну!
Дядя Сережа, могучий мужчина из бывших борцов, числился в баре подсобным рабочим на полставки. А на самом деле выполнял роль вышибалы. По вечерам он сидел за служебным столиком, потягивая минералку, время от времени оглядывая орлиным взором посетителей — не бузит ли кто. С бузотерами разговор был коротким, разом выставлялись взашей.
Угроза проняла пьяницу.
Не надо Сережу… — он полез за кошельком и шлепнул на стойку пятерку, — Лапушка, — проникновенно попросил он Зою, — еще писят и испаряюсь… сдачи не надо.
Хмыкнув, Зоя плеснула гуляке полсоточку, небрежно смахнув бумажку в кассу. Он опрокинул коньяк в рот, и тяжело сполз с высокого барного табурета.
— А ведь, наверное, семья есть, — укоризненно сказала Зоя, глядя ему вслед. — А он тут нахрюкивается.
Она обращалась ко мне, но клиент услышал и обернулся.
— У меня все есть, как у людей, — жена, дети, собака и кот-кастрат.
Зоя иронично усмехнулась.
— Кот у него… Домой-то сам дойдешь?
— Женщина, ты меня обижаешь! Я трезв, как стеклышко!
— Ага, вижу… остекленевший!
Поздним вечером, когда в баре уже шла уборка, мы с Зоей вышли в зал ожидания.
— Попробуем тебя устроить в подменный вагон… ну это купешки, когда линейный состав бракуют — подменяют. Чем тебе не отель? Жди здесь, карауль сумки, пойду поговорю с проводницами.
Вернулась она минут через пятнадцать с сумрачным видом.
— И что? — спросил я.
— Да что, что… проводники не дураки, шныряют по вокзалу бездомную публику на ночлег устраивают… рубль за ночь, считай полтос заработка. Все места заняты! Раньше надо было… а когда раньше, я работала…
— Зай… — сказал я застенчиво, — а может к тебе? Обещаю, приставать не буду, просто переночевать.
Она смотрела на меня долго. Ну, как долго — секунд двадцать. И сказала:
— Ладно. Поехали.
— А куда идем? — запоздало поинтересовался я, когда мы вышли на остановку общественного транспорта.
— Дежурный автобус, — пояснила Зоя. — Одиннадцать пятнадцать.
— Смеёшься? Пошли на площадь — такси возьмём.
— Такси к нам не ездят — глушь.
— Поедут, куда денутся! Три счетчика дам и поедут. Идем.
Она глянула на меня с уважением.
— Пошли.
Такси бодро катило по пригородному шоссе.
— А ты с кем живешь? — наконец додумался поинтересоваться я.
— С дочкой. Она сейчас в пионерлагере. И сестрой — она в рейсе. Домик от родителей остался. А муж свалил на север зарабатывать и с концом. Так мы и живем с Элькой. Эльвира — дочь моя.
— А родители?
— Умерли, — вздохнула девушка. — Сперва отец — он же фронтовик… капитан, батальонная разведка, как в песне: от Москвы до Берлина по трупам фашистским шагал… Ранения, контузии, то-се. В итоге осколок в сердце сдвинулся и все, а потом мама от рака мозга сгорела за полгода.
Я скроил сочувственную рожу.
— Дело давнее, — отмахнулась Зоя, — семь лет прошло — Эльке тогда год был.
— Подожди… а сколько тебе лет? Извини, конечно…
— А сколько дашь? — кокетливо прищурилась девушка.
— Я думал, лет двадцать четыре — двадцать пять. А тут оказывается, ребенку уже восемь.
— Двадцать девять.
— Вообще бы не дал! — сказал я почти честно, вызвав у неё горделивую улыбку.
— А тебе сколько?
— Двадцать пять, — не раздумывая соврал я, чтоб не пробуждать женских комплексов.