После установки палаток и краткого инструктажа профессор разделил нас на группы. Мне «повезло» заниматься расчисткой участка у южной стены — это означало часы кропотливой работы: просеивать песок, сдувать пыль кисточками, аккуратно поддевать мелкие находки. Через пару часов мои колени ныли от камней, а в ведре лежало лишь несколько черепков и ржавый гвоздь неизвестной эпохи.
Спасение пришло от Алисы.
Она договорилась с профессором об особом графике: утром — раскопки, после обеда — «экскурсии». А для нас с ней и вовсе сделали исключение — якобы из-за моих «специфических тренировок». Фон Винтерсхаген согласился, но в его взгляде мелькнуло что-то… ревнивое? Или мне показалось?
После обеда мы отправились вдоль берега на арендованном внедоржнике, пока не нашли уединённый участок — скалистый выступ, с которого открывался вид на бескрайнее море. Волны внизу разбивались о камни, оставляя на них пену, как следы поцелуев.
— Сначала экзамен, — сказала Алиса, доставая методички.
Я с грехом пополам вспомнил теорию: принципы пространственных деформаций, уравнения сингулярностей, ограничения массы…
— Теперь практика. Сосредоточься на ядре Тьмы. Представь сжатие — не земли, а самого пространства.
Я закрыл глаза, пытаясь ощутить ту самую «черную дыру» из учебников. Ничего. Лишь ветер гулял между пальцами.
— Доспех, — мысленно позвал я. — Можешь помочь с контролем?
«Подключаюсь», — отозвался он, и вдруг мир стал четче. Я почувствовал, как энергия течет сквозь меня, как нити, сплетающиеся в узлы. Через час над моей ладонью зависло крошечное пятно тьмы — область, куда втягивались солнечные лучи, а вокруг крутились пылинки, словно в мини-урагане.
— Вундеркинд! — Алиса хлопнула в ладоши.
Я ухмыльнулся, повторяя упражнение снова и снова, прося доспех ослаблять поддержку.
— Теперь главное, — она начертила на земле две линии. — Создаешь сферу-сингулярность здесь, мысленно копируешь её туда, соединяешь червоточиной… и протаскиваешь себя через «горлышко».
— А зачем сфера? — я покосился на обрыв. — Нельзя просто шагнуть?
— Можно. Но если откроешь портал, скажем, вниз к воде, перепад давления превратит тебя в лепешку. Она ткнула пальцем в мою грудь. — Сфера — твой скафандр. Хочешь экспериментировать — представляй хоть кольчугу, хоть космический корабль. Но если забудешь защитить палец — будешь ходить без него.
— Значит, надо воображать себя в броне? — пошутил я.
— Если уверен, что помнишь каждый сустав, — её улыбка стала опасной. — Я пришивать то, что тебе не нужно, не буду.
Море внизу глухо вздохнуло, будто предупреждая: магия — не игрушка. Но я уже смотрел на черту на земле. Первый шаг в неизвестность.
Сердце бешено колотилось, когда я сделал шаг в сферу. В тот же миг мир вокруг растворился — не просто исчез, а словно никогда и не существовал. Я оказался в абсолютной пустоте, где не было ни света, ни звука, ни даже привычного ощущения собственного тела. Лишь холодная, бездонная тьма, обволакивающая со всех сторон.
Слепота. Беспомощность.
Мозг тут же подкинул паническую мысль: "А что, если я застряну здесь навсегда?"
Но в этот момент в сознании раздался механический голос доспеха:
«Носитель достиг управления подпространством. Рекомендация: создать индивидуальную сферу, привязанную к личности.»
— Да, создать, — мысленно ответил я, с трудом подавляя нарастающую дезориентацию. — Но что это вообще такое — индивидуальная сфера?
«Закрытый сектор подпространства, доступный исключительно носителю. Требует постоянного энергоподачи.»
В голове тут же вспыхнула идея:
— А можно ли для поддержания использовать энергию молний?
«Подтверждаю. Энергия молний совместима. Потребление зависит от объема сферы.»
Я мысленно представил пузырь размером с собственную голову.
— Сколько "съест" такой объем?
«Эквивалентно одной восьмой от суточного запаса энергии молний.»
— Отлично. Сократи накопленный запас наполовину, вторую половину направь на поддержание сферы.
«Принято.»
Весь этот диалог занял доли секунды — в подпространстве время текло иначе, растягиваясь и сжимаясь одновременно. И прежде, чем я успел осознать этот парадокс, тьма внезапно расступилась.
Я вывалился на землю, едва успев выставить руки, и тут же ощутил под пальцами грубую фактуру начерченной мелом линии — второй черты, той самой, что обозначала "финиш".
— Получилось! — вырвалось у меня радостное восклицание.
Алиса стояла в паре шагов, широко раскрыв глаза. Её губы дрогнули в едва заметной улыбке, но в глазах читалось нечто большее — смесь гордости и.. настороженности?
Я не стал рассказывать ей о диалоге с доспехом. Она ведь не знала, что этот древний артефакт был не просто броней, а своего рода проводником, ускоряющим мой прогресс. Пусть пока думает, что я просто талантливый ученик.
— Для первого раза — неплохо, — наконец произнесла Алиса, подходя ближе. — Но ты вышел слишком резко. Это опасно. Представь, если бы на месте черты был обрыв?
— Тогда я бы представил себе скафандр, — пошутил я, отряхивая колени.
— Шутки в сторону! — она резко схватила меня за плечо. — Подпространство — не игрушка. Один неверный шаг, и...
Её голос дрогнул, и я вдруг осознал: она действительно боится. Не за задание, не за репутацию — за меня.
— Хорошо, — тихо сказал я. — Покажи, как делать правильно.
Мы так увлеклись тренировками, что не заметили, как солнце опустилось за горизонт, окрасив небо в глубокие пурпурные и золотые тона. Первые звезды уже зажглись на темнеющем небосводе, когда мы наконец осознали, что провели на скалистом берегу целый день.
Воздух стал прохладнее, пропитанный соленым дыханием моря и ароматом степных трав. Ветер, днем ласковый и теплый, теперь дул с настойчивой резкостью, заставляя кутаться в куртки. Волны, игравшие у подножия скал, теперь накатывали с глухим рокотом, словно напоминая, что ночь — время иных законов.
Профессор фон Винтерсхаген, увидев нас, поднял бровь, но ничего не сказал — лишь кивнул в сторону полевой кухни, где для нас наверняка оставили еду.
Алиса потянулась, её тень причудливо изогнулась на освещенной костром земле.
— Завтра продолжим, — сказала она тихо, так, чтобы не слышали другие. — Ты сделал сегодня большой шаг. Но впереди ещё много работы.
Теплый вечерний воздух был наполнен ароматом дыма и жареного мяса. Угли потрескивали, отбрасывая оранжевые блики на лица собравшихся. Кто-то тихо смеялся, кто-то перешептывался, а одна из девушек — кажется, Лиза из группы антропологов — взяла гитару и запела старую балладу о любви, потерях и дорогах, что ведут в никуда.
Голос у нее был тихий, чуть дрожащий, но от этого еще более проникновенный. И почему-то от этих слов, от этого теплого света костра, от смеха, который еще несколько секунд назад звучал так беззаботно, у меня на душе стало тяжело.
Всего несколько недель назад я точно так же сидел у костра с ребятами из "Витязей". Мы жарили шашлык, пели те же самые баллады, смеялись, строили планы. А потом... Потом жизнь — или, вернее, ее обратная сторона — внесла свои коррективы.
Смерть всегда неожиданна. Даже если ты готовишься к ней годами.
Я закрыл глаза, пытаясь отогнать нахлынувшие воспоминания, но тут ночную тишину разрезал резкий свет фар.
Два черных внедорожника резко остановились на краю поляны, подняв тучи пыли. Двери распахнулись, и оттуда вышли люди в форме — не местные жандармы, а явно военные, судя по камуфляжу и подчеркнуто собранному виду.
— Кто здесь руководитель археологической группы? — спросил один из них, окидывая нас оценивающим взглядом.
Профессор фон Винтерсхаген медленно поднялся с бревна, отряхнул штаны и направился к военному.
— Я. Профессор Карл Густавович фон Винтерсхаген.
Офицер кивнул, затем задал следующий вопрос, от которого у меня похолодело внутри:
— Есть ли в вашей группе маги телепортации?
Профессор на секунду замер, затем обернулся и жестом подозвал Алису.
— Алиса Витальевна Ледянская.
Она встала, поправила волосы и подошла к военным.
— Что вас интересует? — спросила она, но ее голос звучал уже не так уверенно, как обычно.
— Присядьте в машину. Нам нужно поговорить.
Алиса бросила на нас быстрый взгляд, затем шагнула к внедорожнику. Мы все замерли, наблюдая, как через тонированное стекло мелькают тени — военные что-то проверяли, водили вдоль ее тела приборами, светились какие-то индикаторы.
Пять минут.
Ровно через пять минут дверь открылась, и Алиса вышла обратно. Ее лицо было невозмутимым, но пальцы слегка дрожали.
Офицер вышел следом и, скрестив руки на груди, спросил:
— Так, других магов телепортации нет?
— Нет, других нет, — ответила Алиса.
— Ясно. Тогда дайте мне, пожалуйста, список ваших студентов.
Профессор нахмурился.
— А что произошло?
— Простая формальность, — отмахнулся военный. — Я из пограничной службы. В этой области был зафиксирован странный магический всплеск.
Фон Винтерсхаген нехотя достал из папки список группы и протянул его офицеру. Тот пробежался глазами по именам, начал уже возвращать листок, но вдруг остановился, перечитал еще раз, хмыкнул и сказал:
— Каждый из этого списка — прошу по очереди пройти в машину.
Мое сердце упало.
Это из-за тренировок. Они засекли магию портала.
Один за другим студенты заходили в машину, выходили, перешептывались. Наконец очередь дошла до меня.
Я вошел, сел на жесткое сиденье, а офицер провел вдоль меня каким-то сканером. Прибор тихо пискнул, но мужчина даже не взглянул на показания. Вместо этого он убрал устройство в карман и, пристально глядя мне в глаза, спросил:
— Скажи, Петр Иванович... А кем тебе приходится Егоров Иван Максимович?
Глава 5
— Отцом, — шокировано вырвалось у меня.
Пограничник замер на мгновение, его пальцы слегка сжали края моего паспорта. Затем он медленно поднял взгляд, изучая мое лицо с новой, почти болезненной внимательностью.