В другой раз я убедился наверняка, что в нашем районе околачиваются нелюди, когда увидел ещё одно жуткое создание. Это произошло только год спустя.
Трудпосёлок был без света уже полчаса. Я вышел на улицу в надежде найти работающий магазин и купить свечи и батарейки. Не сидеть же весь вечер в темноте.
Наш район был погружён во мрак. За домами тянулась только бескрайняя степь. Железобетонные столбы и провисшие провода словно обозначали границу между человеческим миром и пустотой. На той границе я и встретил девушку в маске кошки.
Она была в куртке – рукава до самых плеч перемазаны кровью. В правой руке она сжимала что-то острое и блестящее. Похоже, небольшой нож.
Её маска была старая и самодельная, из бумаги и клейстера. В одной прорези была пустота, а из другой на меня смотрел светлый глаз. Она оглядела меня и убралась в темноту степи.
В то самое время в Трудпосёлке произошло несколько убийств. Жертвами всегда были бездомные, ночевавшие в подвалах и в канализационных люках. Бомжей закалывали ударом в сердце или перерезали им горло.
Я слышал, что психопаты часто выбирают нищих в качестве жертв. Они для них – лёгкая добыча. Многие думали, что в нашем районе завёлся маньяк. Я тоже так думал, пока не увидел одноглазую в кошачьей маске. Мне нутро подсказывало, что это создание – не из мира людей. Оно было чем-то другим и появлялось в «тёмные часы», когда в районе нет света.
Я не пошёл в полицию с рассказом о том, что видел маньячку, а стал писать жалобы в администрацию на частые перебои с электричеством. Там их, наверное, была уже целая стопка, но никто не собирался чинить изношенные сети.
Не дождавшись ответа, я даже пытался стыдить нашего депутата. Встретил его на улице и сказал:
– Вы пособничаете преступникам!
– Что?! – опешил депутат.
Я указал в сторону степи:
– Вы знаете, что самые криминальные районы – это те, где плохое освещение. Там и грабежи, и убийства. И то, что вы не добиваетесь ремонта электролинии, можно считать пособничеством!
– А, вот что… Сколько раз я вам говорил, что бюджет города ничтожно мал! Мы еле парковку сделали, откуда взять денег на новые сети? – угрюмо спросил депутат.
– Да пусть хотя бы пришлют пару электриков, которые натянут старые провода, чтобы они друг об друга не бились, – требовал я. – Видите, как провисли?
– Да вы хоть знаете, насколько эти столбы старые? Если с ними что-то делать, они попадают, а на новые денег нет!
Не было толка с этим старым козлом разговаривать… Только ругань одна. Но я уже разошёлся:
– Значит, если столбы сами повалятся, мы навсегда без света останемся?
– Если сами попадают, тогда будут новые ставить, откуда-нибудь достанут деньги, а пока стоят – ничего не сделают, и я тут повлиять никак не могу, понятно?! – сорвался депутат.
– Значит… пока гром не грянет, – я махнул рукой.
– А мы так и живём: пока гром не грянет! Не знали? Так знайте! – сказал старый депутат и потопал дальше, но, пройдя пару метров, обернулся и более мягким тоном добавил: – Только это у нас с вами был неофициальный разговор, поэтому прошу мои слова никому не передавать.
Коз-з-зёл…
Я подумал, что, пока в нашем районе не починят свет, тут так и будут разгуливать нелюди. И я оказался прав.
Кого только в нашем Трудпосёлке не видели. И я, даже стараясь избегать встреч с нелюдями, иногда на них нарывался. Все они являлись вблизи линии электропередачи.
Ветер качал провода, свет исчез. Степь за чертой города казалась чёрной пустотой. Оказавшись на тёмной улице, я стал свидетелем страшной сцены. Сначала из мрака вышло жуткое создание и преградило мне дорогу. У него было мощное, жилистое тело – мышцы как чугунные, а голова маленькая и физиономия глупая. Монстр был коротконогий и приземистый, как лысая горилла.
Я остановился. Даже не думал бежать. Не хотел будить в этой твари инстинкт охотника.
Позади заскрипел снег, и меня обошла старуха. Она ворчала себе под нос, что фонари опять выключили. Я ей сказал: «Стойте!», но она, видимо, была глуховата.
Я надеялся, что она пройдёт мимо этого урода и он её не тронет, но старуха подошла прямо к нему и заговорила:
– Извините, вы не могли бы… я без очков…
Бах! Кулак монстра был размером с голову той бабки, он влетел ей прямо в лицо, впечатав нос глубоко в череп. С женщины слетел платок, шея переломилась, и голова повисла за спиной.
Я сглотнул. Он убил её одним ударом. В ту же секунду окна домов посветлели и фонари ударили светом в землю. Жуткое создание исчезло вместе со старухой.
Никогда раньше я не видел эту женщину в нашем районе и потому не знал, была ли вся эта сцена миражом иной реальности, или чудовище кого-то убило на моих глазах, а затем прихватило труп с собой. Надеялся, что первое… Но кого я обманывал? Нелюди были агрессивны и кровожадны. Это факт.
В «тёмные часы» во время отключений я видел на улице и более странных существ. Вдоль линии столбов расхаживали создания, сделанные из металлолома. Их тела были скопищем ржавого мусора, руки и ноги им заменяли старые железные трубы, а вместо голов – металлические сферы с глазами, нарисованными масляной краской. Когда они шли на несгибаемых ногах, слышался металлический грохот. Я назвал этих существ «пустоголовыми».
Почему я не переехал? Я задумался об этом ещё до появления нелюдей в своём районе и начал искать такую возможность с того самого дня, как встретил одноглазую убийцу в кошачьей маске!
Только вариантов не было. Я не мог продать свою квартиру и купить другую в районе получше. В Трудпосёлке всегда было самое дешёвое жильё. Покупатели для квартир в этом месте не находились годами. Тут никто не хотел жить: район на отшибе города, воняет парфюмерным заводом, да ещё и проблемы с электричеством. А уж когда прошёл слух, что тут завёлся маньяк, так наши квартиры стали и вовсе неликвидны, как говорят риелторы.
Я искал любую возможность переехать. Но со временем мой пыл ослабел. Смирился, что вокруг творится странная хрень, приспособился к обстоятельствам, следил за погодой: если обещают сильный ветер, значит, вечером по улице ходить не надо.
Не все могли избежать встречи с нелюдями, поэтому становились известны трагические случаи. Недалеко от степи нашли труп парня. Его забили до смерти, похоже, металлическими трубами. На теле даже остались следы ржавчины. Били его с особой жестокостью. Раскололи череп, переломали все кости.
Это ведь они убили его! Пустоголовые!
Об этом не только я догадался. Были и другие люди, которые знали, что происходит у нас в «тёмные часы». Подростки убеждали всех, что по району ходят «ржавые человечки» и это они убили парня. Такие истории перестали казаться местным жителям выдумками.
Мы в Трудпосёлке словно жили на стыке реального и нереального миров. Здесь соседствовали люди и нелюди.
Несколько месяцев спустя я узнал, что и в своём доме от них спасенья нет. Из степи прилетела песчаная буря. Я был рад, что успел запастись водой и вернулся в квартиру засветло.
Вечер коротал на диване с бумажной книжкой и фонариком. Прямо как в детстве! Я и забыл, что в «тёмные часы» по улицам гуляют нелюди, а потому чувствовал себя спокойно и уютно, пока мне не постучали в окно… второго этажа.
До моего окна можно дотянуться, если встать на козырёк над крыльцом. Но кому это нужно?
Я глянул в сторону окна и сразу отвёл взгляд. Там был старик в чёрном, как показалось погребальном, костюме. Этот дед стоял перед моим окном в полный рост, будто висел в воздухе.
Когда я отвернулся, он снова постучал.
– Погляди на меня! Слышишь? Просто погляди на меня.
Я отвернулся к спинке дивана, чувствовал, что смотреть на него нельзя: если посмотрю, то сам ему открою!
Он стучал ещё долго и настойчиво. Потом я догадался посветить фонариком в сторону окна, и стук не сразу, но прекратился.
После этого я решил, что в «тёмные часы» всегда буду задёргивать занавески.
Так продолжалось наше существование.
Лето, знойная погода, вечер. На скамейке прямо перед моим подъездом расположился бродяга. Уснул, да ещё и похрапывал, а соседи как будто не против.
Тогда ветра не обещали, но я всегда держал в голове, что заснувших на улице бездомных в этом районе не щадят, а потому стал будить бродягу.
Он открывал глаза, бормотал: «Шо?.. А?.. Ага… Щас уйду, щас уйду…» – и дальше спать. Мне наконец удалось его усадить, а потом поставить на ноги. Я указал, куда ему надо идти, а сам отправился домой.
Минут через пять поглядел во двор из кухни, а он опять лежит на скамейке. Тьфу!
Как назло, с наступлением сумерек налетел ветер. Лампы светили то ярко, то еле-еле. Я скрестил пальцы. Не помогло: свет погас.
Я достал фонарик, держа его как пистолет, отдёрнул штору. Никого… Посмотрел вниз, во двор – бродяга лежал на том же месте. И к нему уже приближалась эта тварь. Её кошачья маска белела во мраке.
Я решил, что это так не оставлю, ведь знаю управу на нелюдей. Свет! Они должны были пугаться света.
Я торопился как мог, но, когда оказался на улице, несчастный уже был заколот в сердце. Его голова свесилась со скамейки, а в глазах застыл ужас. Существо в бумажной маске стояло в нескольких метрах. С ножа капала кровь.
– Сгинь! – я посветил фонариком прямо в лицо убийце.
Но она не исчезла и даже не испугалась… Девушка в кошачьей маске просто смотрела на меня своим немигающим голубым глазом. Она не боялась света.
Теперь я перепугался и трусливо попятился в подъезд. Меня осенила догадка: провода и столбы огибают наш район дугой, как стена. Когда сеть под напряжением, она защищает нас, но стоит ей отключиться, из мрака приходят нелюди. Их мир от нашего отделяет электромагнитное поле. Наверное… Иначе не могу объяснить.
Я думал, что все жители Трудпосёлка даже с проблемными сетями будут в относительной безопасности, если станут следовать правилам: не ходить вечером по району, когда сильный ветер, не открывать шторы в «тёмные часы» и не смотреть в окна… Но почему мы должны соблюдать столько правил? По району не ходи, в окна не смотри… Что потом? Не дыши?