— Мне — да. А ты вряд ли бы обрадовалась побудке в четыре утра, бешеной скорости тренировок, отсутствию сладостей и запрету на маникюр и педикюр.
— Ой, всё! Запугала и отвратила меня от вашего вертепа на веки вечные! — Подняла руки, признавая поражение Нарис. — Не знаю, что пугает больше, ранние подъёмы или отсутствие элементарных, безумно нужных девушкам уходовых процедур. Хотя всё перечисленное — ужас и кошмар! Вернёшься, я буду печь тебе торты и булочки на завтрак, обед и ужин, подарю поход в спа–салон… Ой, время ведь истекает. Так, давай к делу: ты, выходит, самая главная? Хотя чему я удивляюсь? Ты ведь у меня лучшая, самая–самая! Столько сил в тебя вложено, нервов, времени, — с материнской гордостью произнесла Нарис, прижимая руки к груди.
Чертовка умудрялась приписать себе все мои заслуги, но делала это до такой степени естественно, с такой любовью, что я никогда ей на то не пеняла. К слову, подруга здорово помогла мне с тренировками летом — по утрам, конечно, не вставала, но после обеда брала небольшой одноместный флай и, пока я бегала и тренировалась, засекала время, напоминала выпить воды, создавала тень, чтобы я не сгорела, и в целом морально поддерживала.
— Нет, я не самая главная, лишь заместитель командира отряда, — призналась неохотно.
— Ну, для семнадцатилетней девчонки и зам — прекрасное достижение. Или ты не рада? Хотела быть первой?
— Я не рада, что меня вообще выделили и поставили замом. В данном случае предпочла бы остаться незаметной.
Сказанное было чистой правдой. К нам с Киром, командиром отряда, предъявлялись ещё более строгие требования, чем к остальным, нас ругали за провинности ребят, и, хоть он пытался взять на себя львиную долю ответственности, доставалось обоим. Меня не щадили, не делали скидку на возраст или пол. С одной стороны это льстило, с другой, создавало дополнительную нагрузку, нервная система не резиновая.
— А вот это пугает по–настоящему, — шёпотом произнесла Нариссаль. — Ты ведь любишь быть на первых ролях. Что же ты мне не рассказываешь, Рика? Что вас там заставляют делать, что ты хочешь отсидеться в уголочке?
— Всё, что нельзя рассказывать, не рассказываю, — нарочито весело закончила я неприятную тему. — Давай лучше про себя расскажи, у нас осталось всего несколько минут.
Именно в этот момент дверь в мою комнатушку открылась с голосовым предупреждением системы: «Встать! Старший по званию!»
Я машинально подскочила, разворачиваясь и замирая по стойке смирно.
— Ой, это вот такие симпатичные у тебя начальники? — протянула Нариссаль заинтриговано.
Если бы учебные модели планшетов были не такими «деревянными», она бы точно высунулась по пояс в виде голограммы и рассмотрела Кира внимательнее, даже сделала вид, что щупает, знаю я эту паршивку.
Я словно увидела друга и командира её глазами: высоченный блондин с небесно–голубыми глазами и фигурой пловца. Кирилл загорелый, с обаятельными ямочками на щеках. Надо же, действительно красивый парень.
Староста посмотрел на меня сурово, затем перевёл взгляд на не скрывающую любопытства Нарис.
— У неё есть начальники ещё симпатичнее, — ответил он неожиданно весело и, подмигнув уронившей челюсть девушке, голосовой командой отключил связь. — Рика, нужно поговорить. Беда.
Я внимательно посмотрела на парня, который успел стать хорошим другом. Да и как не подружиться, когда плечом к плечу сражаешься за каждого одногруппника, прикрываешь друг друга, тащишь в медблок после очередной тренировки, на которой мастера–наставники «немного» перестарались.
Военная академия — не пансион благородных девиц.
Иногда казалось, нас не тренируют, а измываются и смотрят различные параметры для диссертации какого–нибудь учёного по предельно допустимым и запредельным нагрузкам на человеческий организм.
Итак, что может тревожить Кира? Он необычайно напряжён и… смущён? Лёгкое покраснение кожных покровов указывает на то, что беда личного характера.
— Признаться, думала, ты пришёл обсудить произошедшее на утренней тренировке, — деликатно начала прощупывать ситуацию, — но вижу, дело в другом. Влюбился? Боюсь, я ничего не понимаю в романтике, так что зря ты отключил связь с Нариссаль, она могла дать дельный совет.
Я внимательно следила за другом и видела, что он так же машинально отмечает реакции моего тела. Отлично нас натренировали, а ведь времени прошло всего ничего. Что из нас вырастет к концу обучения, если мы только недавно поступили, а уже есть, чем гордиться?
— Заметила, значит, — произнёс он тихо и уселся на единственный в комнате стул, понурив голову.
— Ты о чём конкретно? — уточнила неуверенно. У меня было минимум две темы для беседы.
— Не знаю, какая из проблем важнее, предлагаю обсудить обе, — прямо глядя в глаза, предложил друг.
Настоящий командир! Секундная слабость, мгновенный анализ ситуации, и он уже принял все необходимые решения.
— Давай по порядку. Моё слово! — дала я традиционное обещание–гарантию, стукнув кулаком по сердцу.
— И так знаю, что никому не скажешь. Влюбился я, — произнёс Кир, заставив мои глаза счастливо округлиться.
— Когда только успел?! Кир, это так здорово! — защебетала я, припомнив все обороты, которые произносили молодые, впечатлительные девушки в фильмах, на которые меня заставляла ходить Нарис. Потому что в нашем случае влюблённость — это действительно беда. Точнее даже — Беда. С большой буквы.
Я ахала и охала, пока пальцы Кира порхали над виртуальной клавиатурой, взламывая систему контроля. По–другому поговорить без свидетелей в академии невозможно.
Мы отыграли ситуацию «двое хранят личную тайну, на которую охране на самом деле глубоко плевать» для вида, чтобы в случае возможной проверки комар носа не подточил. Отличное алиби, если поймают за руку, мы оба знаем, что говорить.
Почти сразу после поступления мы дружно сообразили, что наставники–адмиралы поощряют нарушение правил, если мы действуем незаметно для окружающих и не попадаемся системам слежения, и ни в чём себе не отказывали, даже в тайне от остальных тренировали ментальные способности.
Заранее! Совсем немножко заранее. Не такое уж это нарушение, поскольку уже со второго семестра мы начнём качать ментал официально.
Хитрый белобрысик показал на кровать, куда я тут же легла, а затем оформил свой «выход» из комнаты и изменил статус прослушки до «курсант спит, отключение всех систем, кроме датчиков спального места».
— Всё, лежи смирно и слушай, — велел друг.
— Так точно, командир! — в шутку ответила ему, хотя понимала, что речь пойдёт о крайне серьёзных вещах.
— Первое — тренировки. Как ты поняла? Я должен убедиться и…
Парень замолчал, по–настоящему смутившись. Он не мог так сразу поверить, что прокололся, но при этом верил мне, иначе не завёл бы сложный разговор.
— Я лишь подтвердила подозрения, Кир. Не сразу поверила ощущениям, списала на то, что ты командир, у тебя больше данных о территории, об одногруппниках… В конце концов, ведь всем известно, что ментальные способности не дружат… ну, ты понял.
— Я действительно обладаю не только ментальными, но и пси–способностями, — прервал мои метания вокруг да около Кир. — Не знаю, как. Не знаю, почему. Они просто есть.
— Ты должен был встать на учёт, — шёпотом произнесла я.
— И вылететь из академии, как не годный к прохождению воинской службы? — рыкнул Кир. — Я умею подавлять пси, научился давным давно. И прежде мне отлично это удавалось. Я прошёл все круги проверок и в школе и при поступлении, но почему–то здесь, в академии, они расцветают махровым цветом.
— А ты не думал, что адмиралы–кураторы в курсе твоей уникальной особенности? Может, они специально помогают тебе развивать свои таланты, как–то провоцируют их? Возможно, ты и не уникален вовсе и уже были подобные случаи, — предположила я самый вероятный вариант развития событий.
— Да откуда, Рика? Менталы — это скупые на эмоции аналитики, последовательные и уравновешенные, а пси — это взрыв эмоций, нестабильность, хаос, непредсказуемость. Шила в мешке не утаишь, мы бы узнали. Я бы узнал.
Кир кивнул на планшет, показывая, что всё, до чего смог дотянуться, уже взломал и прочитал.
Спорить было бессмысленно. Но идею об адмиралах я не стала отметать вот так сразу.
— Ты лучший из лучших, тебя не выгонят.
— Облепят датчиками и будут изучать, — фыркнул Кир недовольно.
— Но не выгонят, дадут доучиться. Посмотрят на тебя в различных ситуациях. Сегодня на полосе препятствий я поняла, что ты каким–то неведомым образом знаешь обо всех ловушках впереди. И это не могло быть предчувствием бойца. Ты сканировал территорию. За это умение любой вояка душу продаст. Таких спецов не отчисляют!
— Когда пси–способности берут верх и я не сопротивляюсь, вижу окружающее пространство словно сетку. Она мерцает. Знаешь, что–то вроде компьютерной трёхмерной системы. Люди выглядят, как скопления звёзд, ловушки — как тёмные зоны или слепые пятна, что–то вообще на уровне ощущений, чувствую опасность и не иду туда, — поделился друг.
— Мастер–наставник Тобс маскирует на славу каждую ловушку, — прокомментировала я, улыбнувшись.
— Да, он с величайшей любовью помогает нам ломать конечности, травиться и ползать в грязи, — с такой же довольной улыбкой согласился Кир.
Мастера мы обожали. Он из тех людей, кто находится на своём месте и подходит к работе со всей ответственностью. Он питал к нашей группе слабость и с маниакальным удовольствием перепрограммировал территорию, чтобы каждый нашёл для себя самую неудобную, неприятную и гадкую ловушку.
И сделал выводы!
И научился доверять интуиции!
— Проблема в том, что ты слишком очевидно предугадываешь ловушки и почти никогда не попадаешься. Первой теперь буду я, а ты — замыкать отряд. Если не вляпаешься, хотя бы спишут на то, что учёл ошибки впереди ищущих. Другого решения пока не вижу. — Я развела руками.
— Наверное, так и поступлю. У меня есть ещё один вариант, но пока нет возможности им воспользоваться. Расскажу потом, — предусмотрительно остановил он возможные расспросы.