Космические скитальцы — страница 4 из 5

Глава 1

Внизу не было ничего, кроме облаков, и ничего наверху, кроме неба. Джо Кенмор взглянул в иллюминатор поверх плеча второго пилота. Он смотрел вперед, туда, где встречались небо и полоса облаков, и попытался представить себе предстоявшую работу. В грузовом отсеке находились четыре огромных ящика с гироскопами — высокоспециализированные, четко отлаженные приборы. Джо должен доставить их в пункт назначения, помочь установить и проследить за работой.

Джо представил себе, что восемнадцать тысяч футов — половина всего воздушного пространства Земли — находится под ним, и понадеялся, что оставшуюся часть преодолеет так же легко. Когда гироскопы установят, он отправится в космос. Гироскопы нужно доставить к искусственному спутнику, который будет установлен на орбите вокруг Земли. Это первая ступенька метафорической лестницы, при помощи которой люди совершат попытку достичь звезд. И пока эта Космическая Платформа не покинет Землю, Джо отвечает за гироскопы.

Второй пилот откинулся на спинку кресла и с наслаждением потянулся. Он отстегнул ремень безопасности и встал. Осторожно прошел мимо колонны между правым и левым креслами. На этой колонне расположена малая часть тех бесконечных шкал и органов управления, за которыми должны наблюдать и работать с ними пилоты современного многомоторного самолета. Второй пилот прошел к кофейнику и щелкнул выключателем.

Джо снова зашевелился на своем импровизированном сиденье. Он снова пожалел о том, что не летит в хвосте вместе со своими ящиками. Но было глупо настаивать на том, чтобы притулиться где-нибудь в багажном отделении.

В кабине слышался ровный гул двигателей. Слух человека привыкал к нему, и он слышался будто бы сквозь подушку. Вскоре кофейник почти беззвучно забулькал. Второй пилот прикурил сигарету, затем налил кофе в бумажный стаканчик и передал первому пилоту. Тот, казалось, беспечно разглядывал несколько дюжин шкал, и каждая была продублирована справа, на стороне второго пилота. Второй пилот взглянул на Джо.

— Кофе?

— Спасибо, — сказал Джо. Он взял бумажный стаканчик.

Второй пилот спросил:

— Все в порядке?

— В порядке, — ответил Джо. До него дошло, что второму пилоту хотелось поговорить. Он пояснил: — Эти ящики, которые я сопровождаю… Семейная фирма работала над этими устройствами несколько месяцев. Окончательная доводка производилась кисточками из перьев. Не могу о них не беспокоиться. Четыре месяца ушло только на притирку осей и балансировку маховиков. Мы когда-то делали основание для телескопа, для обсерватории в Южной Африке, но, по сравнению с этим устройством, ту мы могли бы сделать с закрытыми глазами!

— Управляющие гироскопы, да? — сказал второй пилот. — Так и было написано в путевом листе. Но если с ними все было в порядке на заводе, то ничего не случится и тогда, когда они прибудут к месту назначения.

— И все же я чувствовал бы себя лучше, если бы летел позади, вместе с ними, — уныло заметил Джо.

— Серьезный саботаж на заводе? — спросил второй пилот. — Круто.

— Саботаж? Нет. Откуда там взяться саботажу? — удивился Джо.

Второй пилот мягко заметил:

— Не все с нетерпением ждут взлета Космической Платформы. Не все! Как ты вообще думаешь, в чем заключается самая важная проблема на месте строительства Платформы?

— Не имею понятия, — признался Джо. — Снижение взлетного веса? Но ведь есть новое ракетное топливо, которое, как предполагается, подходит для того, чтобы поднять Платформу на орбиту. Разве не это было основной проблемой? Создать ракетное топливо с достаточной подъемной силой на фунт?

Второй пилот отпил кофе и скорчил гримасу. Тот был недостаточно горячим.

— Приятель, — сухо заметил он, — это было нетрудно! Это сделали парни с логарифмическими линейками. Но самая большая проблема в строительстве новой луны для Земли состоит в том, чтобы ее не взорвали еще до того, как она сможет подняться в космос! Существуют такие джентльмены, которые процветают, занимаясь силовой политикой. Они понимают, что как только Платформа поплывет в космосе вокруг Земли с набором управляемых ракет с атомными боеголовками на борту, политике с применением силы придет конец. Поэтому они делают все, что в их силах, чтобы сохранить мир таким, каким он был всегда — только с одной луной и со множеством армий. И они делают ради этого немало, если хочешь знать!

— А я слышал… — начал было Джо.

— Ты не слышал и половины всего этого, — заявил второй пилот. — В связи с этим конкретным делом Воздушный Транспорт потерял почти столько же самолетов и больше людей, чем в Корее, когда там происходили большие события. Но там, куда мы направляемся, идет строго локализованная горячая война. Драка без правил! Разве не слышал?

Это казалось Джо преувеличением, и он вежливо ответил:

— Я слышал, что там идет что-то в стиле политики плаща и кинжала.

Пилот допил свой стаканчик и отдал его второму пилоту. Сказал:

— Он думает, что ты его разыгрываешь, — и вернулся к созерцанию приборов и вида, открывавшегося за прозрачным пластиком окон кабины.

— Он так думает? — второй пилот обратился к Джо. — Вокруг вашего завода ведь бывают проверки секьюрити? Их не для развлечения туда поставили. А в том месте, где строится Платформа, все еще жестче.

— Секьюрити? — спросил Джо. Он пожал плечами. — Мы знаем всех, кто работает на заводе. Мы знали их всю жизнь. Они с ума начнут сходить, если мы станем вводить строгости. Мы ни о чем не беспокоимся.

— Хотелось бы мне посмотреть, — скептически заметил второй пилот. — И вокруг завода нет никакой колючей проволоки? И нет идентификационных бэйджей, которые вы носите на предприятии? И нет офицера-охранника, который каждые пять минут вопит: “Караул”? Для чего все это, как ты думаешь? Вы же построили эти управляющие гироскопы! У вас непременно должна быть служба безопасности!

— Но у нас ее нет, — настаивал Джо. — Совсем нет. Заводу уже восемьдесят лет. Мы начинали с изготовления повозок и плугов, теперь производим инструмент и прецизионное оборудование. Это единственная фабрика в округе, и каждый, кто там работает, вместе со всеми другими ходил в школу. И так же в случае наших отцов, и мы все знаем друг друга!

Второй пилот все равно не поверил.

— Без шуток?

— Без шуток, — заверил его Джо. — Во время Второй мировой войны единственный шпион, который сумел взбудоражить деревню, оказался агентом ФБР. Он разыскивал шпионов. Местный полицейский запер его в кутузку, отказываясь верить документам. Пришлось прислать кого-то из Вашингтона, чтобы вызволить его из тюрьмы.

Второй пилот неохотно ухмыльнулся.

— Может быть, такие места и существуют, — с завистью сказал он. — Вам следовало строить Платформу! Но здесь работа идет совсем по-другому. Мы даже с девицей не можем поговорить без предварительного разрешения службы безопасности, и не можем говорить с незнакомыми людьми или выходить в одиночку после наступления темноты…

Пилот крякнул. Тон второго пилота изменился.

— Не так уж все и плохо, — признал он, — но все же плохо! Все на самом деле плохо! На прошлой неделе мы потеряли три самолета. Думаю, ты бы призвал к акции против саботажников. Один самолет разлетелся на куски в воздухе. Саботаж. Он вез важное оборудование. Другой потерпел аварию на взлете; он нес невосстанавливаемое оборудование. Третий, снижаясь для посадки, потерял управление и воткнулся во взлетное поле. Остатки приходилось отскребать. Этот вот корабль подвергался тщательному осмотру две недели назад, и после этого мы четыре полета подряд летали, скрестив пальцы на удачу. Впрочем, похоже, с ним все в порядке. Мы прогнали его по всем проверочным тестам. Но я не могу надеяться на спокойную старость, пока Платформа не уйдет за пределы атмосферы! Кто-кто, но только не я!

Он прошел к выбрасывающему устройству и сунул туда пустой стаканчик.

Полет продолжался. Внизу не было ничего, кроме облаков, над головой — ничего, кроме неба. Облака виднелись далеко внизу, а здесь было просто небо. Джо посмотрел вниз и увидел слабую перемещающуюся точку. Похоже на ореол, заменяющий тень, когда самолет летит достаточно высоко над облаками. Пятно скакало по неровной поверхности облачного слоя. Самолет все летел и летел. Совершенно ничего не происходило. Они уже были в двух часах полета от поля, с которого самолет подобрал ящики с управляющими гироскопами. Это был последний пункт в списке принятых грузов. Джо вспомнил, с каким мрачным видом двое членов команды не позволяли никому даже приблизиться к стоявшему самолету, не считая грузчиков, и что ни один пилот ни на секунду не отвлекался, следил во все глаза.

Джо завозился на своем месте. Он плохо понимал, как следовало понимать слова второго пилота. Завод Прецизионного Оборудования Кенмора принадлежал его семье, но это было, скорее, гражданское предприятие, а не семейное. Молодые люди деревни вырастали с такой же фанатической приверженностью к искусству мастерового, какая в других местах придавалась вспашке земли или глубоководной рыбной ловле. Заводом владел отец Джо, и когда-нибудь и Джо его возглавит. Но он не мог рассчитывать на уважение работников завода, если не научится работать на любых станках и снимать тысячную долю миллиметра, по меньшей мере, пятью разными способами. А лучше десятью! И если ситуация на заводе останется такой же, как и сейчас, то не стоит беспокоиться о безопасности.

Хотя, если второй пилот говорил правду…

Джо представил себе картину, которая, по существу, являлась сновидением. Он видел нечто большое, яркое и нескладное, безмолвно плывущее в пространстве на фоне звезд. Звезды представляли собой крошечные точки света. Они не мерцали и были четкими, потому что там, где плыла эта штука, воздуха не было. Чернота между звездами была абсолютной, потому что это был сам космос. Плывущая вещь представляла собой луну. Рукотворную луну. Это был искусственный спутник Земли. Люди его сейчас строили. Вскоре она воспарит, и там, где на нее будут падать лучи солнца, она станет непереносимо яркой, а в тени совершенно черной — и лишь свечение планеты станет призрачно выделять ее.

В этой луне, плывущей в космосе, будут находиться люди. Она поплывет по изящной орбите над миром, который ее построил. Время от времени небольшие корабли станут прилетать к ней, выдыхая — как это воображал себе Джо — огромные струи ракетного дыма, доставляя команде пищу и топливо. А вскоре один из пыхтящих маленьких корабликов до отказа наполнит свои топливные баки, но все же этот кораблик останется невесомым. Так что он отдрейфует в сторону от большого, плавающего в космосе объекта, и внезапно его дюзы выбросят пламя и дым. Тогда он триумфально направится в сторону от Земли. И станет первым судном, которое когда-либо полетит к звездам!

В таком виде Джо представлял себе Космическую Платформу и ее значение. Может быть, это была романтика, но люди сейчас работали над тем, чтобы претворить эту романтику в жизнь. Их транспортный самолет направлялся к маленькому городку, называемому, как это ни забавно, Бутстрап [22], и вез одно из жизненно важных устройств для оборудования Платформы. В пустыне неподалеку от Бутстрапа располагался огромный конструкционный ангар. В этом ангаре люди строили в точности тот чудовищный объект, который рисовал в своем мышлении Джо. Они пытались реализовать проект, о котором человечество мечтало десятилетиями — построить эту необходимую в космосе платформу, которая станет и доком, и пристанью, и начальной точкой, откуда первые исследователи космоса отправятся в бесконечность. И та мысль, что кому-то хотелось помешать такому предприятию, разозлила его.

Второй пилот старательно затушил сигарету и взял управление на себя. Самолет летел ровно, ровнее, чем вагон. Пилот боялся врезаться в конструкционный Ангар. Он вспомнил, как однажды в самолет погрузили бомбу под видом груза. Людей-саботажников, которые ее пронесли, арестовали.

Джо с сомнением спросил:

— Но разве одна бомба могла бы разрушить Ангар и Платформу?

— Такая могла бы, — сообщил второй пилот. — Это была атомная бомба. Но она оказалась неисправной. Не сдетонировала, как надо. Просто зашипела.

Джо понял, что это означает. Сумасшедшие или маньяки не смогли бы раздобыть материалы для атомной бомбы. Для этого требуются ресурсы большой страны. Но нация, которая не решалась вести открытую войну, вполне могла бы попытаться забросить атомную бомбу, чтобы разрушить космическую станцию. Как только Платформу запустят, ни одна нация и мечтать не станет о мировом господстве. Соединенные Штаты вряд ли начнут большую войну, если Платформу уничтожат. Но может начаться горячая, локальная война.

Пилот резко заметил:

— Внизу что-то есть!

Второй пилот чуть ли не прыжком оказался в своем кресле и в мгновение ока пристегнулся.

— Посмотрим, — сказал он другим тоном. — Где?

Пилот указал.

— Я заметил что-то темное, — кратко сказал он, — там, где глубокий провал в облаке.

Второй пилот щелкнул переключателем. Через секунду в кабине возник новый звук. Бип-бип-бип. Это были тонкие писки с полусекундными интервалами. Они возрастали до предела слышимости в ту долю секунды, которую длились. Второй пилот схватил висевший над головой ручной телефон и поднес к губам.

— Это рейс двадцать два, — решительно заговорил он. — Нас облучают радаром. Мы его видели. Запеленгуйте нас и прилетайте быстро. Мы на высоте восемнадцать тысяч, — в этот момент пол кабины заметно наклонился, — и еще поднимаемся. Засекайте нас и спешите. Все!

Он опустил телефон и спокойным тоном заметил:

— Радар всегда вас выдает. Это не рейсовый самолет. Никогда бы не подумал, что кто-то пойдет на такой риск.

Джо сжал кулаки. Пилот стал работать с рычагами на колонке между креслами пилотов. Он сказал кратко:

— Приготовь стартовые ракетные ускорители.

Второй пилот сделал что-то таинственное и сказал:

— Готово.

Все это заняло несколько секунд.

— Я вижу его! — сказал пилот, и мгновенно началась быстрая, напряженная работа. Призыв о помощи по радио. Самолет стал подниматься, чтобы увеличить расстояние от облаков. РСУ готовы к действию. РСУ — это ракетные стартовые ускорители, которые на короткой или неровной взлетной дорожке на несколько секунд удваивают тягу двигателей. На прямом же полете самолет бросается вперед, как испуганный кролик. Но они действуют недолго.

— Мне это не нравится, — тусклым голосом проговорил второй пилот. — Я не вижу, что он мог бы сделать…

Затем что-то вынеслось из облака. Такая акция была совершенно невозможной. То, что появилось, не казалось страшным. Это был серебрянокрылый частный самолет из тех, что летают со скоростью в сто семьдесят пять узлов и при желании могут дать почти двести пятьдесят. Они были дорогими, но небольшими. Самолет выскочил из облака, затем лениво обогнул его горб и снова скрылся в слое облачности. Словно кто-то развлекается ради собственного удовольствия, совершая сумасшедшие трюки, для которых не существует объяснения.

Но в данном случае объяснение было.

На самом верху петли появились полосы белого дыма. На фоне облака их можно было не заметить. Но на мгновение они мелькнули на фоне серебряных крыльев. И это были не завихрения пара, а плотные, четко очерченные выхлопы ракет.

Ракеты метнулись вверх, расходясь. Они разгонялись с невероятной, постоянно возрастающей скоростью.

Пилот запястьем ударил по чему-то. После мгновения мучительного ожидания РСУ яростно заработали, и самолет рванулся вперед с захватывающей дух силой. Рев поглотил гул двигателей. Джо грохнуло о заднюю стенку кабины. Он боролся с силой, толкающей его в сторону хвоста. Он слышал, как пилот спокойно говорит:

— Самолет выстрелил в нас ракетами. Если они управляемые, то мы пропали.

Затем ниточки выхлопов ракет стали толщиной с кабель, с колонну! Они должны были окружить транспортный самолет. Но РСУ дико бросили его вперед, яростно разгоняя. Из-за ускорения у Джо заболели мышцы горла, потому что ему трудно было держать голову прямо.

— Они пройдут вблизи…

Затем самолет встал на дыбы. Вероятно, в этот момент были превышены все безопасные пределы нагрузок. Одна из ракет взорвалась. Другие — тоже. Ракеты были снабжены дистанционными взрывателями. Если бы они взорвались вблизи транспортного самолета, он бы уже падал вниз в виде кучи крутящихся обломков. Но РСУ выбросили самолет из области цели. Внезапно ускорители отключились, и самолет как бы затормозил. Но пилот бросил машину в крутое пике, чтобы сохранить скорость.

Второй пилот холодно сообщал в микрофон:

— В нас выстрелили ракетами. Похоже на армейские 3,5 с дистанционными взрывателями. Они промахнулись. Но мы совсем без защиты!

Полет продолжался; оба пилота мрачно наблюдали за полем облаков внизу. Они переместились поближе к окнам, чтобы не проглядеть что-нибудь такое, что следовало видеть. Они осматривались, и второй пилот ровно говорил в микрофон:

— Он не мог нести более четырех ракет и сейчас сбрасывает ракетные направляющие и оборудование для пуска. Но нападающий мог быть и не один. Летите сюда побыстрее, если хотите его схватить. Через минуту он уже окажется самым невинным пилотом частного самолета.

Затем пилот крякнул. Что-то быстро двигалось в гряде облаков далеко-далеко впереди. Три точки. Это были реактивные самолеты, и казалось, что они не столько приближаются, сколько растут в размерах. Они подходили со скоростью более пятисот узлов — а транспорт летел к ним на своей максимальной скорости в триста узлов. Транспорт и звено реактивных самолетов сближались со скоростью десять миль за четыре секунды.

Ровным голосом второй пилот сообщал:

— “Силвер Месснер” с красными кончиками крыльев. Первые цифры номера… — он назвал букву и первые цифры номера порта официальной приписки исчезнувшего самолета, без которых не смог бы ни взлететь, ни быть обслуженным на летном поле.

Джо услышал настойчивый, быстрый бип-бип-бип, говоривший, что на них направлены радары приближающихся реактивных самолетов. Джо не слышал ответов, которые получал второй пилот, беседуя с невидимыми личностями, которые передавали его слова реактивным истребителям.

Один из них отделился и опустился в слой облачности. Остальные продолжали приближаться. Они начали делать большие круги вокруг транспорта и под ним, так что показалось, что самолет вообще не движется.

Пилот, хмурясь, продолжал полет. Второй пилот говорил:

— Да. Конечно! Я слушаю! — Возникла пауза, затем он ответил: — Есть. Спасибо.

Повесил прибор на место, задумчиво потер бровь. Посмотрел на Джо.

— Может быть, — мягко проговорил он, — ты поверишь мне, если я скажу, что идет что-то вроде горячей войны, чтобы не дать Платформе взлететь?

Пилот крякнул.

— Третий самолет набирает высоту.

Так оно и было. Самолет, нырнувший в облака, возвращался с видом какой-то безразличной удовлетворенности.

— Они нашли этого типа?

— Да, — ответил второй пилот. — Он, должно быть, перехватил мой доклад. Не стал сбрасывать радар. Оставался в слое облачности. Когда реактивный самолет пошел на него, то легко обнаружил при помощи оборудования ночного истребителя, а нападающий попытался пойти на таран. Желал устроить столкновение. Поэтому истребитель с ним расправился. Разнес его в клочья. Не смог заставить приземлиться. Может быть, что-то можно будет определить по обломкам?

Джо облизнул губы.

— Я… видел, что произошло, — сказал он. — Он пытался разнести нас ракетами. Где он их достал? Как их провезли?

Второй пилот пожал плечами.

— Может, контрабанда. Может, украдены. Их могли перегрузить с подводной лодки в доброй тысяче миль от берега. Могли провезти по железной дороге куда угодно. Самолет был частным. Их летает вокруг множество. Их легко купить. Все, что для этого требуется, это какая-нибудь ферма, где самолет мог бы приземлиться, чтобы его оборудовали ракетами и радаром. И еще им потребовалась бы информация. Это, вероятно, прежде всего. Но ведь так много людей могли знать, что везет наше судно, каким курсом летит, и так далее. Службе безопасности придется начинать расследование.

На самолет упала тень. Над ними пронесся истребитель. Он покачал крыльями и изменил курс.

— Нам придется сесть, чтобы провести осмотр повреждений, — небрежно сообщил второй пилот. — Эти парни окружат нас и станут показывать курс.

Джо сник. Перед его мысленным взором все еще стояла пленительная и бесконечно чарующая картина Космической Платформы, величественно плывущей по своей орбите, освещаемой белым горячим солнцем или на фоне мириадов звезд. Кенмор задумался о том аспекте работы, который касался технических деталей. Как можно будет Платформу привести в рабочее состояние.

Теперь же он узнал и о другой стороне проблемы. Просчитать, как сделать какое-либо дело, — это только часть работы. Преодоление препятствий на каждом шаге — это девять десятых трудностей. Ему раньше казалось, что самым важным в строительстве Космической Платформы является сооружение конструкции, которая станет работать в космосе. Которую можно доставить в космос и жить в условиях, в которых никогда еще прежде не жили люди. Теперь же он понял, что доставка материалов к месту, где они нужны, требует не меньших усилий. Выявление шпионов и саботажников не менее важно!

Он почувствовал огромное уважение к людям, которые в процессе строительства Платформы выполняли свою обычную работу. И подумал о своей роли в этом деле.

Вскоре транспортный корабль стал снижаться к облакам и нырнул в них, ослепленный туманом. А затем внизу показалось маленькое летное поле, и пилоты начали свой обычный предпосадочный ритуал.

— Давление и подогрев крыльев? — спросил пилот.

Второй сделал два переключения.

— Отключены.

— Искровое упреждение?

Второй выполнил соответствующие действия.

— Поддув?

— Понижен.

— Переключатель топлива?

Второй пилот снова занялся переключателями, ставя их в нужное положение.

— Главный включен, — сказал он прозаично. — Поперечная подача отключена.

Транспортный самолет резко снижался к взлетному полю, которое поначалу казалось таким маленьким, но быстро увеличивалось.

Джо обнаружил, что хмурится. Он начал понимать, какая это огромная работа — даже просто подготовить Космическую Платформу к путешествию, которое, теоретически, будет длиться вечно. Подумать даже страшно о том, что перед тем, как космический корабль можно будет построить, обеспечить топливом и оборудовать приборами, нужно проработать такие детали, как проверка приборов управления кораблей с поршневыми двигателями, которые возят детали для сооружения. Бесконечное число тонкостей!

Но все же это стоило делать. Джо был рад, что он примет в этом участие.

Глава 2

День был просто туманный. Транспортный самолет стоял у дверей ангара военного авиаполя, и механики, держась на приличном расстоянии, оглядывали его. Один из них, забравшись на хвостовое оперение, обнаружил небольшую пробоину в стабилизаторе. Его пробил осколок, когда неподалеку взорвались военные ракеты. Пилот проверил, не повреждены ли какие-либо несущие конструкции внутри, и кивнул. Механик наложил очень аккуратные заплаты на два отверстия, верхнее и нижнее. Он продолжил осмотр фюзеляжа. Пилот отвернулся.

— Я свяжусь с Бутстрапом, — сообщил он второму пилоту. — Ты тут следи за делами.

— Буду смотреть в оба, — заявил второй пилот.

Пилот отправился к контрольно-диспетчерскому пункту. Джо огляделся. Транспортный корабль казался очень большим, стоя на бетоне на трех своих выпущенных шасси. Он странным образом походил на какое-то гротескное насекомое, с трудом поднимающееся на неравных ногах. Его фюзеляж казался неподходящим для воздушного судна. Верхняя часть грузового отсека шла назад, к стабилизаторам, но нижняя не сходила на конус. Задняя часть выглядела, как неуклюжая бочка, закрывающаяся парой дверей. Он был построен таким образом, чтобы крупные грузы можно было грузить непосредственно в грузовой трюм. И это не добавляло ни плавности линий, ни грации.

— А в грузовой трюм ничего не попало? — внезапно встревожившись, спросил Джо. — Мои ящики не задело? В конце концов, четыре ракеты взорвались в опасной близости от корабля. Если попал один осколок, то могли и другие.

— Ничего серьезного, — ответил ему второй пилот. — Скоро мы все узнаем.

Но исследование показало, что других последствий того, что самолет недавно едва не разрушился, нет. Конечно, он подвергся перегрузкам, но самолеты строятся с большим запасом прочности. Выборочная проверка там, где крылья подверглись чрезмерному изгибу, показала, что никаких повреждений нет, — у больших кораблей крылья не совсем жесткие, иначе они разлетелись бы на куски. Корабль был снова готов к взлету.

Второй пилот мрачно наблюдал, как механик отходит от самолета. Механик не был дружелюбен. И он, и все другие неодобрительно относились и к кораблю, и к Джо, и ко второму пилоту. Они работали с истребителями, и им не нравилась мысль, что люди, которые работают с боевыми машинами, не достойны доверия. Второй пилот это заметил.

— Они считают меня подозрительным негодяем, — кисло заметил он Джо. — Но я должен таким быть. Чтобы мешать строительству Платформы, нанимают лучших в мире шпионов и саботажников. Если подготовят более опытных саботажников, их тотчас же пришлют сюда и займут делом!

Пилот вернулся с контрольно-диспетчерского пункта.

— Особые указания по полету, — сообщил он своему напарнику. — Мы заправляемся и летим.

Механики стали вытаскивать из люка заправочный шланг. Один из них забрался на крыло. Другие передали ему шланг. Джо хотелось сказать что-то в порядке комментария, но второй пилот читал новые полетные инструкции. Это был один из тех моментов, которые случаются со всеми и каждым. Эти двое, представляющие команду корабля, бесконечно подозрительно относились ко всякому, кто приближается к их кораблю. Но заправка — это такая стандартная операция, что в это время им просто пришлось отрешенно стоять рядом. К тому же они должны были прочитать и запомнить приказ.

Бак в одном крыле заполнили. Крупный ухмыляющийся мужчина с песочными волосами потащил шланг под нос самолета, чтобы подвести его ко второму крылу. Проходя мимо носового колеса, он поскользнулся и оперся о стойку колеса. Мгновение его поза была до абсурда неграциозной. Когда он выпрямился, то рука скользнула в колодец колеса. Но он дотащил шланг и передал его наверх. Затем и второй бак заполнили и завернули крышкой. Команда заправщиков сошла вниз и отправила шланг в пожравший его люк. Все было готово. Но каким-то образом Джо запомнил человека с волосами песочного цвета и его руку, поднявшуюся на долю секунды в колодец колеса.

Пилот снова перечитал часть полетных инструкций и аккуратно разорвал их поперек. К одной из половинок он поднес свою карманную зажигалку. Бумага сгорела. Он снова кивнул второму пилоту, и они поднялись в кабину. Джо последовал за ними.

Они устроились на своих местах в кабине. Пилот щелкнул переключателем и нажал кнопку. Один из винтов с трудом провернулся, затем мотор схватился. Второй. Третий. Четвертый. Пилот прислушался, остался доволен, затем потянул на себя многоклапанный регулятор. Самолет двинулся вперед. Через несколько минут перед ним оказалась длинная взлетная полоса, из динамика под приборами послышался жестяной голос, и самолет, взревев моторами, понесся по полю. Через несколько секунд он поднялся и пронесся вперед.

— В порядке, — сказал пилот. — Колеса поднять.

Второй пилот выполнил команду. Огоньки, показывающие, что шасси подняты, мигнули. Пилоты расслабились.

— Знаете, — заговорил второй пилот, — во время войны было много чертовских проблем с саботажем. В Бразилии находилось поле, с которого самолеты обычно взлетали, чтобы лететь в Африку. Но они взлетали, направлялись к морю, удалялись на несколько миль от берега и взрывались. Так мы потеряли, должно быть, с дюжину самолетов! Потом все раскрылось. Там был тип — сержант — в команде обеспечения, который совал ручные гранаты в колодцы носовых шасси. Немцем он был, и очень аккуратным, и никто его не подозревал. Все, казалось, было в порядке, и проверки ничего не давали. Но когда корабль взлетал, и команда поднимала шасси, они натягивали проволоку, а та вытаскивала чеку из гранаты. Она взрывалась… Мастер механиков наконец поймал его и чуть не убил. Остановила военная полиция. Нам нужно быть предельно внимательными, нравится это наземным службам или нет.

Джо сухо заметил:

— Вы и были внимательными, но не тогда, когда шла заправка. Вы ее принимали как что-то само собой разумеющееся. — Он рассказал о человеке с песочными волосами. — Хотя у него не было времени, чтобы сунуть что-нибудь в колодец колеса, — добавил он.

Второй пилот моргнул. Вид у него был обиженный.

— Проклятье! Я не смотрел! А ты?

Сжав губы, пилот покачал головой.

Второй пилот с горечью заметил:

— А я — то считал, что действительно в состоянии следить за безопасностью! Спасибо, что сказал, приятель. Вреда нет на этот раз, но все же это была промашка!

Хмурясь, он уставился на приборы перед собой. Полет продолжался.

Это была последняя часть полета, и до пункта назначения оставалось не более полутора часов. Джо почувствовал растущее воодушевление. Космическая Платформа представляла собой реализацию — или ее начало — мечты его детства. Много других маленьких мальчиков мечтали о том же. Космическая Платформа сделает возможными путешествия в космосе. Конечно, сама она не будет путешествовать к луне или планетам, но станет грациозно плыть по орбите в нескольких тысячах миль от Земли, облетая мир за четыре часа, четырнадцать минут и двадцать две секунды. Она будет нести управляемые ракеты с атомными боеголовками, и любой город мира будет беззащитен против нее. Никто и надеяться не сможет на мировое господство, пока она описывает свои небесные круги. Поэтому, естественно, и предпринимаются такие отчаянные попытки уничтожить ее до того, как она будет построена.

Но Джо, думая о Платформе, не думал о ней как об оружии. Она представляла собой первую ступеньку лестницы к звездам. С нее можно будет достичь Луны. Следующим, скорее всего, станет Марс. Потом Венера. А со временем — луны Сатурна и сумеречная зона Меркурия, а когда-нибудь и луны Юпитера. Возможно, можно будет решиться и сесть на эту гигантскую планету, несмотря на гравитацию.

Внезапно заговорил второй пилот:

— Как ты добился того, чтобы лететь на грузовом самолете? — с любопытством спросил он. — По большей части даже генералам приходится путешествовать сушей. У тебя большие привилегии. Откуда?

Джо оторвался от своих мечтаний. Ему не приходило в голову, что раз ему позволили сопровождать гироскопы от завода к месту назначения, то это в чем-то примечательный факт. Его семья построила приборы, поэтому полет казался ему естественным. Ему пришлось смириться с непривычной мыслью, что для офицера службы безопасности, занятой охраной Платформы, все без исключения кажутся подозрительными.

— Связи? У меня их нет, — сказал Джо. Затем добавил: — Хотя я действительно знаю кое-кого на этой работе. Там есть такой майор Холт. Он мог поддержать мою кандидатуру. Знает нашу семью многие годы.

— Да-а, — сухо сказал второй пилот. — Вполне мог. По сути дела, он — главный офицер безопасности всего проекта. Он отвечает за все — от охранников до радарных экранов и заграждения истребителей. Он проверяет людей, которые работают в Ангаре. Если он утверждает, что с тобой все в порядке, вероятно, так и есть.

Джо не собирался производить впечатления значимости. Он пояснил:

— Я не очень хорошо его знаю. Он знает моего отца, а его дочь, Салли, почти всю мою жизнь путалась у меня под ногами. Я учил ее стрелять, и сейчас она стреляет лучше меня. Маленькой она была приятным ребенком. Мне понравилось, что когда она упала с дерева и сломала руку, то даже не запищала, — он ухмыльнулся. — Когда я видел ее в последний раз, то она очень старалась казаться взрослой.

Второй пилот кивнул. Откуда-то послышался резкий щебечущий звук. Пилот протянул ладонь к ручке коррекции курса. Кабина повернулась, и ее залил солнечный свет. Самолет летел на автопилоте высоко над уровнем облаков на высоте с четным числом тысяч футов, как и полагалось самолетам, летящим на юг или запад. Теперь он гудел, двигаясь по своему новому курсу, отвернув под углом в сорок пять градусов. Джо предположил, что это одно из средств безопасности. Самолеты, приближающиеся к Платформе, возможно, не подлетают к ней по прямой, чтобы не давать информации любопытным на земле.

Шло время. Джо постепенно вернулся к своим медитациям по поводу Платформы. В его голове рисовалась картина рукотворного объекта, сверкающего в ослепительном солнечном свете между Землей и луной. Но сейчас он вспомнил о вещах, которым раньше не уделял особого внимания.

Оппозиция самой идее Космической Платформы. Все без исключения диктаторы отчаянно протестовали. Даже отставные политики находили в ней повод для возбуждающих толпы публичных речей. Националистические политические партии, разжигатели ненависти, постановщики несогласия — любой псих в мире с самого начала имел что-то сказать против Платформы. Если они сразу не объявляли ее нечестивой, то шумели, что это план, при помощи которого Соединенные Штаты собираются поставить себя в положение правителей всей Земли. По сути дела, Соединенные Штаты первыми предложили, чтобы этот проект стал проектом Организации Объединенных Наций. Поэтому все заявления, которые политики считали разумными, на самом деле не имели особого смысла. Но проект не прошел даже в Генеральной Ассамблее. Его так рьяно атаковали со всех сторон, что даже не представили на рассмотрение Совета. А там в любом случае на него наложили бы вето.

Но именно это яростное сопротивление помогло провести проект в Конгрессе США, которому пришлось найти деньги на строительство.

Джо, как и все те, кто надеялся на успех проекта с самого начала, считал, что величайшая ценность Платформы в том, что это — первый шаг к межпланетным полетам. Но в ней отчаянно нуждалось и большинство ученых — для своих собственных целей. Можно проводить низкотемпературные эксперименты, опыты по электронике, наблюдения за погодой, измерения звездных температур, астрономические наблюдения… Любой ученый в любой области науки мог бы привести свои доводы, почему Платформу следует строить. Даже у физиков-атомщиков была причина, и, может быть, даже самая важная. Их аргумент состоял в том, что последние достижения в теории ядра нужно проверить, но опыты нежелательно проводить на Земле. Существовали реакции, которые могли бы обеспечить всему миру неограниченное количество энергии, получаемой из материалов, имеющихся в изобилии. Но оставался один шанс из пятидесяти, что эти реакции окажутся небезопасными. Хотя бы просто потому, что материалов много. Ни один человек в здравом уме не пойдет даже на двухпроцентный риск уничтожения Земли и всех ее обитателей. Эти реакции следовало проверить в космосе. Скажем, в космическом корабле, находящемся в пустоте в нескольких миллионах миль от Земли. Эти реакции окажутся либо безопасными, либо нет. Но единственный способ отогнать космический корабль на безопасное от Земли расстояние — использовать Космическую Платформу как точку старта. Платформа должны быть построена, чтобы цивилизация могла устремиться вперед, к новым высотам!

Но, несмотря на эти великолепные резоны, Платформу строили именно ее враги. Американский Конгресс никогда не выделил бы фонды ради чисто научных исследований, независимо от того, какую бы пользу это ни принесло. Именно бешенство тех, кто ненавидел Платформу, и послужило средством продажи этой идеи Конгрессу — в качестве орудия национальной защиты. И в каком-то смысле так оно и было.

Таковы были иронические аспекты проблемы, о которых Джо до этого и не думал, так же как не думал о необходимости охранять Платформу во время строительства. Ее охраной и занимался отец Салли. Джо праздно подумал, как Салли живется в таком месте, где ведется самая важная на Земле работа. Она была хорошей девицей, и он с приятным чувством вспомнил, что она теперь очень даже миловидна. Он помнил ее, как сорванца, который обгонял его в плавании. А в последний раз, когда он ее увидел, поразился, насколько красивой она выросла. Он не знал никого, кто выглядел бы привлекательнее… Действительно, шикарная девица…

Джо снова пришел в себя. Вид неба впереди изменился. Горизонта, конечно, не было видно. Белая дымка незаметно переходила в облачный слой, так что невозможно определить, где кончается небо и начинаются облака или земля. Но вскоре в облаках появились просветы. Корабль летел вперед и внезапно пролетел над краем просвета. Глядя в иллюминатор, он подумал, что смотрит с края скалы на твердую землю бесконечно далеко внизу.

Просветы увеличивались. Затем исчезли, остались только отдельные облака, мешающие полному обзору земли внизу. А вскоре пропали и облака. Воздух был чист, и виделась коричневатая земля с небольшими зелеными участками. А за ними тянулось иссохшее коричневое пространство. С высоты в семнадцать тысяч футов деталей просто не разглядеть.

А затем возник новый звук, перекрывающий гул моторов. Джо услышал его, а затем увидел причину.

Что-то промелькнуло сверху вниз, взявшись из ниоткуда. Оно мелькнуло впереди и резко пошло вверх. Это был истребитель, и на мгновение Джо увидел, как пространство вдали, казалось, искажается и идет волнами в полосе выхлопа. Истребитель ходил кругами, наблюдая.

Пилот транспорта занялся управлением. Звук моторов изменился. Джо стал следить за взглядом второго пилота. Истребитель подходил сзади, выпустив тормозные закрылки, чтобы снизить скорость. Он очень медленно обгонял транспорт. И затем пилот транспорта осторожно коснулся одной из раздельных кнопок управления винтами, затем еще и еще. Джо, глядя на истребитель, видел его сквозь вращающиеся лопасти. Возник необычайный стробоскопический эффект. Один из винтов справа, видимый сквозь другой, внезапно из размытого приобрел вид вращающейся плотности. Это странное явление исчезло, затем возникло снова, исчезло, возникло и исчезло совсем.

Убрав тормозные закрылки, истребитель рванул вперед. Он сделал грациозный волнообразный неглубокий нырок, затем взлетел почти вертикально. Исчез из виду.

— Визуальная проверка, — сухо пояснил второй пилот. — Нам нужно было подать сигнал. Конкретно данному самолету. Тебе мы об этом не говорили. Ты бы не смог его продублировать.

Джо болезненно размышлял. Визуальный эффект от одного пропеллера, видимого сквозь другой, — это и было идентификацией. Не проинформированный заранее пассажир никогда бы и не подумал о таком типе сигнализации.

— Также, — продолжал второй пилот, — у нас есть телевизионная камера в панели управления. Сейчас мы ее включили. За внутренностью кабины наблюдают с земли. Чтобы не было больше трюков наподобие фальшивого полковника и атомной бомбы, которая не “взорвалась”.

Джо сидел тихо. Он заметил, что самолет постепенно снижается. Перевел глаза на шкалу и увидел, что снижение идет со скоростью где-то между двумя и тремя сотнями футов в минуту. Это делалось ради него. Кабина была герметичной, хотя никто и не думал поддерживать в ней давление, равное давлению над уровнем моря. И все же слишком быстрое снижение в любом случае означало дискомфорт. Две-три сотни футов в минуту — это почти нормально.

На земле начали выявляться детали. Небольшие овраги. Расцвеченные участки, слишком маленькие для того, чтобы их можно было увидеть с высоты. Ощущение скорости усилилось. Пилот перешел на ручное управление. Он, казалось, чего-то ждал. Послышался жалобный механический писк — бип-бип, и самолет изменил курс.

— Через минуту—две увидишь Ангар, — заметил второй пилот и раздраженно добавил, как будто бы это его давно волновало: — Жаль, что я не заметил того типа с песочными волосами, совавшего руку в колодец колеса! Ничего не произошло, но я не должен был этого упускать!

Джо наблюдал. Далеко-далеко в стороне высились горы, но до него только сейчас дошло, насколько плоской была местность, над которой они летели. От края мира позади и до самого начала этих отдаленных холмов земля казалась плоской. Имелись овражки и впадины то там, то здесь, но все было плоским, плоским, плоским…

Полет продолжался. Внизу Кенмор заметил крошечный отблеск солнечного света. Джо напряг глаза. Свет отражался от круглого пупырышка на коричневой земле. По мере приближения самолета тот рос. Он стал с половину вишневой косточки. С половину апельсина. Это была верхняя часть сферы, которая казалась просто слишком огромной, чтобы такую построил человек.

По земле цвета торфа бежала тонкая белая полоска, кончавшаяся у этого полушария. Магистральная дорога. До Джо дошло, что это полушарие и есть Ангар — чудовищное здание, возведенное для строительства Платформы. Ангар был гигантским. Колоссальным. Поистине, это самое невероятное строение, когда-либо созданное человеком.

Рядом с основанием Ангара Джо заметил крошечный выступ. Это было офисное здание для клерков, табельщиков и прочих “белых воротничков”. Он снова напряг глаза и увидел грузовик на дороге. Тот выглядел необычно длинным. Потом Джо разглядел, что это не один грузовик, а целый конвой. Сзади за ними на белом шоссе выделялась крошечная точка. Это был автобус.

Никакой деятельности не наблюдалось, а причина в огромности масштаба. Движущиеся объекты были слишком маленькими и незаметными по сравнению с Ангаром. Огромная, круглая, сияющая полусфера из металла невозмутимо стояла среди пустоты.

Она была больше пирамид.

Самолет продолжал полет, снижаясь. Джо вытягивал шею, но затем устыдился того, что разевает рот. Он взглянул вперед и различил точки, которые должны были быть зданиями. Бутстрап, город, специально построенный для людей, строящих Космическую Платформу. Там они спали, ели и веселились так, как обычно и развлекаются строительные рабочие.

Самолет заметно нырнул.

— Летное поле справа, — заметил второй пилот. — Это для города и для работы. У истребителей над ними постоянный воздушный зонтик, а летное поле в другом месте. У толкателей тоже свое поле там, где тренируют пилотов.

Джо не знал, что такое толкатель, но не стал спрашивать. Он думал об Ангаре, который был величайшим из всех когда-либо построенных зданий. Его построили просто для того, чтобы он служил шалашом для величайшей надежды человечества — на мир во всем мире. Вскоре и сам Джо окажется в этом Ангаре. Он будет работать, собирать детали, содержащиеся в ящиках в грузовом трюме, и, наконец, установит приборы на Платформу.

— Давление и подогрев крыльев? — спросил пилот.

— Отключены, — ответил второй пилот.

— Искра и упреждение…

Джо не слушал. Он смотрел на раскинувшийся внизу городок с покрашенными белой краской бараками, деловой секцией и тщательно разработанным рекреационным районом, которым никто никогда не воспользуется. Самолет летел по большому полукругу. Шум моторов Джо перестал слышать, когда погрузился в мысли, что скоро увидит Космическую Платформу и примет участие в ее строительстве.

— Остановите все! — резко сказал второй пилот.

Джо дернул головой, резко оглянувшись. Второй пилот держал руку на рычаге выпуска шасси. У него было напряженное выражение лица.

— Какое-то странное ощущение, — сказал он очень-очень тихо. — Может быть, я с ума сошел, но ведь был тот светловолосый тип, который сунул руку вверх, в колодец колеса на предыдущем летном поле.

Самолет полетел дальше. Летное поле пронеслось внизу. Второй пилот очень осторожно отпустил рычаг выпуска шасси. Он встал со своего кресла, крепко сжав губы. Пошарив по полу, нашел металлическую пластину и поднял ее, затем заглянул вниз. Через мгновение у него в руке появился фонарик. Джо заметил край зеркала. Внизу имелось два зеркала. С их помощью можно было заглянуть в колодец колеса.

Второй пилот смотрел долго, чтобы увериться. Он встал, оставив открытым люк в полу.

— В колодце колеса что-то есть, — сдержанным голосом заявил он. — Мне кажется, что это граната. К ней привязана проволока. Можно предположить, что тип с песочными волосами установил ее, как сержант-саботажник в Бразилии. Только… немного по-другому. И эта должна взорваться тогда, когда колеса опустятся. Я думаю, если придется садиться на брюхо… надо сделать еще круг, так?

Пилот кивнул.

— Сначала, — сказал он ровным голосом, — мы сообщим на Землю об этом песочноволосом типе, чтобы его арестовали.

Он снял висевший над головой микрофон и холодно заговорил. Транспортный самолет делал широкие низкие круги над пустыней вне взлетного поля, а пилот объяснял, что в колодце носового колеса граната, установленная так, чтобы взорваться, когда колесо опускается или когда самолет садится на брюхо.

Джо поразился тому, что ничуть не боится. Но его переполняла ярость. Он ненавидел людей, которые стремились уничтожить управляющие гироскопы из-за того, что они так важны для Космической Платформы. Он ненавидел их так, как никого в жизни. Его наполняла такая ярость, что ему просто не приходило в голову, что при падении или взрыве, который разрушит гироскопы, автоматически погибнет и он сам.

Глава 3

При помощи фонаря и двух зеркал пилот исследовал место под люком, до которого невозможно было добраться никаким инструментом. Джо слышал его доклад на землю по радио.

— Это граната, — холодно говорил он. — Потребовалось время, чтобы установить ее таким образом. Предположительно, корабль был заминирован во время последнего осмотра. Но дело устроено так, что ловушку надо включить, взвести курок при помощи какого-нибудь простого действия в другом месте и позднее. Мы две недели летали с этой гранатой в колодце колеса. Но она скрыта от глаз. Сегодня на том летном поле человек с волосами песочного цвета сунул руку и потянул за веревочку, которую он знал, где найти. Это освободило узел. Граната скатилась, заняв новое положение. Если теперь колесо опустить, чека будет выдернута. Вы можете представить, что произойдет.

Саботаж провернули ловко. Если корабль взорвется через две недели после осмотра, никому и в голову не придет, что бомбу установили так давно. Все решат, что гранату разместили недавно. И никогда не заподозрят человека, который просто сунул руку, потянул за веревочку и привел бомбу в рабочее положение. Дюжины самолетов могут сейчас носить с собой собственную смерть.

Пилот сказал в микрофон:

— Вероятно… — он послушал. — Очень хорошо, сэр.

Отвернувшись, он кивнул второму пилоту, который управлял сейчас самолетом. Тот носился большими, низкими кругами, краем круга едва подходя к дальнему углу поля внизу.

— Нам разрешено прыгать, — кратко сообщил он. — Ты знаешь, где парашюты. Но есть шанс, что я все-таки смогу посадить самолет на брюхо без того, чтобы граната взорвалась. Я собираюсь попробовать.

Второй пилот сердито ответил:

— Я принесу парашют ему, — он указал на Джо и с яростью добавил: — Существуют еще два—три трюка, чтобы дело было вернее. Спроси, следует ли нам сбросить груз перед тем, как мы грохнемся!

Пилот снова поднял микрофон. Поговорил. Послушал.

— Разрешено сбросить груз, чтобы облегчить корабль.

— Я не стану выбрасывать свои ящики, — резко бросил им Джо. — И я останусь, чтобы проследить за тем, чтобы вы тоже их не выкинули! Если вы сможете сесть на этом самолете, то я тоже смогу!

Второй пилот встал со своего места и сердито уставился на него.

— Все, что я могу сдвинуть, летит наружу. Ты мне не поможешь?

Джо прошел за ним через дверь в грузовой отсек.

Помещение оказалось весьма большим и очень холодным. А ящики с Кенморского завода — самым тяжелым грузом. Остальные предметы были легче. Второй пилот пробрался в хвост и потянул рычаг. Открылись огромные изогнутые двери в хвосте самолета. Грохот моторов стал таким оглушительным, что разговаривать стало невозможно. Второй пилот достал пачку цветной бумаги и проверил, что за груз в ящике. Сделал пометку о проверке и начал толкать ящик к дверям.

На таком близком расстоянии от земли самолет рыскал. Выпихнуть массивный ящик через дверь так, чтобы он пролетел тысячу футов к пескам пустыни, казалось небезопасным. Кроме того, это скучная операция. Но Джо помогал. Они подтащили ящик к дверям и вытолкнули его. Тот, крутясь, полетел вниз. Второй пилот, вцепившись в раму двери, смотрел, как он приземлится. Потом выбрал другой ящик. Сверился с бумагами. Затем следующий. Джо помогал. Они подтаскивали ящики к дверям и роняли их в пустоту. Самолет продолжал летать кругами. Пустыня, видимая сквозь двери, казалось, неслась назад, затем наклонялась и снова начинала уноситься назад. Работа была тяжелой. Но все же второй пилот проверял каждый груз перед тем, как сбросить его.

Обшитый металлом ящик. Какой-то механизм, различимый сквозь щели. Ящик с обозначением “Приборы. Не кантовать”. Каждый проверяется. Каждый летит вниз тысячу или более футов. Небольшая динамо-машина. То одно, то другое. Ящик с пометкой “Канцелярские принадлежности”. Возможно, там печатные бланки для табельщиков. Но оказалось, что это не так.

Ящик полетел наружу. Самолет с ревом продолжал полет. И внезапно в пустыне внизу возник выброс бело-голубого пламени. Ящик, в котором должно было находиться нечто вроде табелей, содержал что-то взрывчатое. Самолет летел вперед, подпрыгнув от ударной волны взрыва, и Джо заметил кратер, облако кипящего дыма и летящего песка.

В грохоте моторов второй пилот выразился яростно и выразительно. Он тщательно отметил накладную на взорвавшийся груз. Но затем они снова вернулись к работе по сбрасыванию грузов. Они уже вполне сработались как команда. Через несколько минут в трюме не осталось ничего, кроме четырех ящиков с гироскопами. Второй пилот смотрел на них мрачно, и Джо сжал кулаки. Второй пилот закрыл двери, и опять можно было разговаривать.

— Во всяком случае, судно легче, — доложил второй пилот, добравшись до кабины. — Сообщи вниз, что именно взорвалось.

Пилот развернул листок бумаги. Взяв микрофон в точности так же, как кто-нибудь другой брал бы трубку межофисного телефона, он сообщил номер накладной и описание груза, в котором оказалась еще одна бомба. Самолет, несущий управляющие гироскопы, был заминирован — возможно, как и многие другие корабли. В него погрузили бомбу; и специальный саботажник на частном самолете стрелял ракетами. Управляющие гироскопы были жизненно важными устройствами. Их необходимо установить на Платформе — без них она не взлетит. А для их изготовления и балансировки требуются месяцы. Кто-то сильно постарался, чтобы они не прибыли на место!

— Я сейчас сбрасываю горючее, — сказал пилот в микрофон, — затем захожу для посадки на брюхо.

Самолет полетел по прямой. Он слегка покачивался. При сбрасывании топлива скорость необходимо снизить до ста семидесяти пяти узлов, тогда самолет станет лететь ровно. После сбрасывания нужно еще летать пять минут с открытыми задвижками. И все равно в баках остается топлива на сорок пять минут полета.

Самолет развернулся и направился назад к летному полю. Он медленно снижался все ниже и ниже и начал касаться небольших неровностей грунта. На такой малой высоте скорость его казалась ужасающей.

Второй пилот вспомнил кое о чем. Он быстро прошел в грузовой отсек и вернулся с охапкой одеял. Сбросил их на пол.

— На случай, если эта граната взорвется! — кисло заметил он.

Джо помог ему. За несколько минут до Бутстрапа они выложили пол кабины одеялами. Кучу одеял расположили над тем местом, где находилась граната. Это имело смысл. Мягкий материал, такой как одеяла, поглотит часть ударной силы взрыва. Но пилот считал, что граната может — и не взорваться.

— Держитесь крепче! — резко бросил пилот.

Закрылки были выпущены. Это слегка замедлило скорость. Самолет облегчили, и это помогло. Они проскочили над краем поля на высоте человеческого роста. Джо обнаружил, что конвульсивно сжимает поручень. Он заметил, как аварийная машина отходит от края поля. К линии, по которой двигался самолет, направилась пожарная машина.

Четыре фута над несущимся песком. Три. Пилот отвел штурвал. Выражение его угловатого лица было мрачным и очень жестким. Хвост самолета опустился и проскреб по земле. Машина подпрыгнула. Затем самолет накренился, заскользил, полуразвернулся, а затем мир, казалось, пришел к — концу. Грохот. Удары. Скрежет раздираемого металла. Удары, толчки, скрежет. Затем рев.

Джо выбрался оттуда, куда его отбросило. Ему казалось, что он отклеивает себя, и увидел, что пилот старается подняться, поэтому он схватился за него, чтобы помочь, а второй пилот потащил их обоих. Внезапно все трое оказались на открытом воздухе и со всех ног бросились от корабля.

Рев перешел в резкий грохот. Раздался взрыв. Возникли языки пламени. Трое мужчин, спотыкаясь, бежали. Но и на бегу второй пилот ругался.

— Мы что-то проглядели! — задыхаясь, кричал он.

Джо слышал крещендо взрывов, треск. Послышался еще один глухой взрыв. Но к этому времени он, должно быть, оказался уже достаточно далеко.

Кенмор обернулся, чтобы посмотреть, и увидел чернеющие остатки в окружении ревущего пламени. Пламя было чудовищным. Языки, казалось, вставали до небес — и огня было больше, чем мог бы дать сорокапятиминутный запас топлива. Пока он смотрел, что-то еще взорвалось, а огонь взревел с новой силой. Конечно, в таком жаре тонко настроенные гироскопы выйдут из строя даже в том случае, если не пострадали при ударе. Джо издавал хриплые, бессвязные вопли ярости.

От самолета оставался искореженный скелет, насквозь пробиваемый языками пламени. Рядом остановился аварийный грузовик.

— Кто-нибудь пострадал? Кто-нибудь остался внутри?

Джо качнул головой, не в состоянии говорить от распиравшей его ярости. С ревом подскочила туманообразующая машина — из ее сопел уже сочились ручейки. В ее баках содержалась вода, обработанная так, что при распылении под давлением в четыреста фунтов вода распылялась мельчайшими каплями. Она залила горящий остаток этим тяжелым туманом, в котором утонул бы и человек. Через несколько секунд остались только пар, белый туман и испарения от тлеющих веществ.

Затем послышался рев несущихся по полю мотоциклов, за ними мчалась черная машина. Она затормозила рядом с туманообразующей машиной, затем приблизилась к Джо, который отходил от своей дикой ярости и впал в тяжелую, черную депрессию. Он же отвечал за управляющие гироскопы и их доставку! В том, что случилось, его вины нет, но он не чувствовал себя невиновным. Его задача состояла в том, чтобы доставить гироскопы и установить их на Космической Платформе. Он свою задачу не выполнил.

Черная машина затормозила. В ней находился майор Холт. Джо встречался с ним за полгода до этого. Майор здорово постарел. Он мрачно уставился на пилотов.

— Что произошло? — требовательно спросил он. — Вы сбросили топливо! Что же могло гореть таким образом?

Джо хрипло пробормотал:

— Все было сброшено, кроме управляющих гироскопов. Но они не горят! Они были упакованы на заводе!

Второй пилот внезапно издал невнятный вопль ярости.

— Я понял, — хрипло заявил он. — Я знаю…

— Что? — резко бросил майор Холт.

— Они… установили эту гранату… во время общей инспекции, — второй пилот задыхался, от ярости даже не в состоянии ругаться. — Они… так ее расположили… чтобы любая проблема вызвала падение! А я… включил все огнетушители, когда мы упали! Во всех отсеках! Чтобы заполнить все углекислым газом! Но это был не СО2! Вот оно и горело!

Майор Холт внимательно смотрел на него. Он протянул руку. Кто-то материализовался с ним рядом. Он резко приказал:

— Запечатайте емкости от огнетушителей и отправьте в лабораторию.

— Да, сэр!

Подчиненный бегом направился к обломкам. Майор Холт холодно заметил:

— Это что-то новенькое. Нам следовало бы об этом подумать. Вы, двое, приведите себя в порядок и затем прибудьте в офис охранников в Ангаре.

Пилот со вторым пилотом повернулись, чтобы идти. Джо двинулся было следом, но тут услышал слегка дрожащий голос Салли:

— Джо! Поехали с нами, пожалуйста!

Джо не заметил ее сразу, но она оказалась в машине. Бледная, глаза широко раскрыты, испуганные. Джо неловко проговорил:

— Со мной будет все в порядке. Я хочу посмотреть на те ящики…

Майор Холт кратко сказал:

— Они охраняются. Пока все не будет сфотографировано, ничего нельзя трогать. И мне в любом случае нужен твой доклад. Поехали!

Джо осмотрелся. Мотоциклы были оставлены, и вокруг дымящихся обломков уже стояли вооруженные охранники, мрачно наблюдавшие за работниками туманообразующей машины, выискивавшими последние искры и язычки пламени. Было ясно, что теперь уже никто не приближался к обломкам. К краю поля возвращались чьи-то фигуры. Оказавшиеся поблизости гражданские вместе с дежурными механиками подошли посмотреть на обломки. Но охранники были начеку. К обломкам никого не пускали. Зрители расходились по своим местам.

— Пожалуйста, Джо! — с дрожью в голосе проговорила Салли.

С безотрадным ощущением Джо полез в машину. Как только он уселся, та двинулась. Она понеслась по полю, бибикнула, вышла на шоссе к городу, затем резко свернула налево, на широкую белую магистраль, идущую от города в пустыню.

Но не совсем в пустыню. Далеко на горизонте вставала огромная полусфера. Машина с гудением шла к ней, шины звенели. А Джо смотрел на Ангар и чувствовал стыд, потому что это был дом Космической Платформы, а он не смог привезти ей деталь, за которую отвечал только он.

Салли облизнула губы. Она достала небольшую коробочку. Открыла ее. Там были бинты и всевозможные пузырьки.

— У меня есть аптечка скорой помощи, Джо, — с дрожью сказала она. — Ты обожжен. Дай мне обработать хотя бы самые худшие ожоги!

Джо посмотрел на себя. Один рукав куртки обуглился. Волосы опалены. Штанина обгорела вокруг лодыжки. Как только он это заметил, ожоги заболели.

Майор Холт смотрел, как девушка наносит мазь на обожженную кожу. Он не проявлял никаких эмоций.

— Расскажи мне, что произошло, — приказал он. — Все, что было!

Рассказывать было, как казалось, почти нечего, но Джо смело стал говорить. Огромная металлическая полусфера становилась все больше и больше, но, казалось, не становилась ближе. Салли работала с его травмами. Они догнали конвой грузовиков, и машина гудела, объезжая и обгоняя их. Однажды они встретили конвой пустых машин, возвращающихся в Бутстрап. Один раз обогнали автобус. Машина шла дальше.

Джо мрачно подытожил:

— Пилоты делали все, что возможно. Даже проверяли груз, который сбрасывался. Мы доложили о ящике, который взорвался.

Майор Холт непреклонно заметил:

— Таковы были их приказы. В каком-то смысле даже из этой катастрофы мы извлекли кое-какую пользу. Пилоты, вероятно, правы насчет того, что самолет был заминирован после последней проверки и мины были взведены позже. Я немедленно прикажу провести инспекцию, и мы посмотрим, сможем ли мы определить, как это делалось.

— Есть еще тот человек, который, как ты считаешь, взвел мину. Приказ о его аресте отправлен. Я сказал своему секретарю. И… гм… Это дело, насчет СО2…

— Этого я не понял, — с беспокойством сообщил Джо.

— На самолетах располагаются емкости с углекислым газом, чтобы тушить огонь, — нетерпеливо пояснил майор. — При возгорании в полете на панели управления загорается красный предупредительный огонек, который указывает, где горит. Пилот поворачивает рычаг, и СО2 заполняет отсек, туша огонь. Когда этот самолет садился на брюхо, пилот — согласно приказам — заполнил все отсеки углекислым газом. Только это был не углекислый газ.

— О нет! — в ужасе воскликнула Салли.

— Емкости для углекислого газа были наполнены или горючим, или взрывчатым газом, — непреклонно заявил ее отец. — Вместо того чтобы сделать процесс горения невозможным, они его поддержали. Теперь нам нужно быть начеку и насчет этого трюка тоже.

Джо был слишком расстроен, чтобы ощущать вообще какие бы то ни было эмоции, кроме жестокой депрессии и еще более жестокой ненависти к тем, кто готов был совершить любое преступление — и уже совершил большинство из них — в попытках уничтожить Платформу.

Содержавший ее Ангар все рос на фоне неба. Он становился огромным. Он становился чудовищным. Он становился невероятным. Но Джо чуть не расплакался, когда машина подъехала к угловатому трехэтажному строению, построенному в основании Ангара. С воздуха это приличных размеров здание выглядело просто песчинкой. Машина остановилась. Они вышли. Часовой отдал салют, когда майор Холт повел всех внутрь. Джо с Салли следовали за ним.

Майор Холт обратился к сидевшему за столом человеку в форме:

— Раздобудьте какую-нибудь одежду для этого парня. Обеспечьте ему дальнюю телефонную связь с Компанией Прецизионного Оборудования Кенмора. Дайте ему поговорить. Потом снова приведите ко мне.

Он исчез. Салли попыталась улыбнуться Джо. Она все еще была очень бледной.

— Таков папа, Джо. Он желает добра, но он не сердечен. Я была у него в офисе, когда пришел доклад о саботаже в твоем самолете. Мы выехали в Бутстрап. По дороге увидели первый взрыв. Я… подумала, что это твой самолет, — она слегка вздрогнула. — Я знала, что ты на борту. Это было… плохо, Джо.

Она была очень напугана. Джо хотел ободряюще хлопнуть ее по спине, но внезапно осознал, что это неуместно. Так что он грубовато заметил:

— Со мной все в порядке.

Он прошел за человеком в форме. Начал выбираться из своей обугленной и разодранной одежды. Сержант принес ему другую, и он оделся. Он как раз перекладывал свое личное имущество в новые карманы, когда сержант появился снова.

— Кенморский завод на линии, сэр.

Джо подошел к телефону. По пути он обнаружил, что по причине кувыркания во время падения самолета все тело у него болит.

Он поговорил со своим отцом.

Позже Кенмор осознал, что это был какой-то странный разговор. Он чувствовал себя виноватым, потому что погибла работа, на которую ушло восемь месяцев и которую он сопровождал к месту назначения. Он сказал об этом отцу. Но отца, казалось, это не взволновало. По крайней мере, совсем не так, как должно бы. Отец задавал вопросы о самом Джо. Если у него травмы, то серьезные ли? В каких местах? Джо поражался тому, что отец, по-видимому, считал все эти темы более важными, чем управляющие гироскопы. Но он ответил на вопросы, точно обрисовал ситуацию и также выразил отчаянную надежду на то, что гироскопы все же можно еще будет починить. Отец дал ему несколько советов.

Когда он вышел, Салли ждала его. Она провела его в офис отца и представила секретарше. По сравнению с Салли эта женщина выглядела необычайно просто. У нее было скорбное выражение лица. Но она казалась очень деловитой.

Джо тщательно объяснил, что отец дал ему указание разыскать Шефа Бендера, работавшего где-то здесь, потому что он был одним из немногих, оставивших завод Кенмора, чтобы поработать в другом месте. Бендер — хороший специалист. Вместе с шефом он мог бы оценить нанесенные гироскопам повреждения.

Майор Холт слушал. Он был и военным, и клерком, и изнуренным, и немногословным, и усталым. Джо знал Салли и, следовательно, ее отца все свою жизнь, но с майором расслабиться было непросто. Майор проговорил несколько слов в пространство, и грустно выглядевшая секретарша тут же выписала Джо пропуск. Майор Холт отдавал резкие приказы по телефону и задавал вопросы, и Салли сказала:

— Я знаю. Я отведу его туда. Я знаю, где там что.

Выражение лица ее отца не изменилось. Он просто включил Салли, отдавая приказы по телефону. Повесил трубку и кратко сообщил:

— Самолет осмотрят и разберут, как только будет возможно. К тому времени, когда ты найдешь своего человека, наверное, сможешь осмотреть и ящики. Я обеспечу разрешение.

Секретарша достала из ящика стола необходимые для заполнения формы и дала ему на подпись. Салли потянула Джо за рукав. Они вышли.

Когда они оказалась снаружи, она заметила:

— Нет смысла препираться с моим отцом, Джо. У него ужасная работа, и он постоянно о ней думает. Он тоже ненавидит свою должность офицера безопасности. Это неблагодарная работа — ни один офицер секьюрити не вырастает старше майора. Его способности никогда не проявляются. То, что он делает, никто не замечает, кроме тех случаев, когда он терпит провал. Поэтому он огорчен. У него есть эта бедная мисс Росс — эта секретарша, ты знаешь, — и она просто слушает его указания и записывает их. Иногда он целыми днями не обращается к ней непосредственно. Но на самом деле все очень плохо! Это похоже на войну, когда нет врага, с которым можно было бы сразиться, кроме шпионов! А что они творят! Говорят, они как-то заминировали попавший в аварию грузовик, чтобы взорвались те люди, которые придут на помощь!

Она провела его в офис с дверью, открывавшейся прямо в Ангар. Несмотря на горечь своего положения, Джо ощущал мрачное стремление увидеть его изнутри. Но Салли еще нужно было идентифицировать его как Джо Кенмора, прибывшего по приказу ее отца. У него сняли отпечатки пальцев и на мгновение поставили перед рентгеновским аппаратом. Затем девушка провела его через дверь, и он оказался в Ангаре, где строилась Космическая Платформа.

Это была огромная пещера, крытая металлом на ажурных балочных перекрытиях, полная звуков и всевозможных конструкций. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы только начать воспринимать то, что он видел и слышал. В середине Ангар был высотой в пятьсот футов, и все это было открытое пространство без единой колонны или перекрытия. По краям горели дуговые прожектора, а где-то высоко наверху располагались стеклянные полосы, сквозь которые внутрь попадал бледный свет. Отовсюду слышалось множество звуков, отдававшихся звенящим эхом.

Работали заклепочные молотки, рычали передвигавшиеся повсюду грузовики, сухо трещали сварочные аппараты. Но огни сварки выглядели не ярче болотных огоньков, сине-белые и необычные на фоне всей массы сооружения, которое строилось.

Однако незаконченная Космическая Платформа различалась глазом не очень четко. Ее окружал какой-то туман, что-то вроде ореола, который отчасти объяснялся окружающими ее лесами. Но Джо смотрел на нее с такими эмоциями, которые заглушали даже его болезненные ощущение разочарования и стыда.

Платформа была гигантской, размерами с океанский лайнер. Она имела странную форму. Закрытое хрупкой системой лесов, виднелось блестящее покрытие выступающих частей, и оно неравномерно поднималось вверх, следуя странному принципу, и дальше над ним висели перекрытия, которые сами ярко сверкали в огне множества дуговых прожекторов. И они шли вверх и вверх до самой крыши Ангара. Платформа выглядела неуклюжей, пребывая под полой металлической полусферой, которая сама могла бы сойти за небо. Платформа имела более трехсот футов высоты, и на голых блестящих перекрытиях верхней части работали люди. И эти люди казались не более чем песчинками. В дальнем конце Ангара тоже работали люди, и они тоже казались не более чем пляшущими пылинками. И Ангар, и Платформа были чудовищными!

Джо заметил, что Салли смотрит на него. В ее глазах, казалось, затаилась гордость. Он сделал глубокий вздох. Она сказала:

— Пошли.

Они двинулись через целые акры пола, аккуратно мощенного блестящими деревянными блоками. Шли к объекту, который поможет человечеству сделать первый шаг к звездам. Когда они вышли на середину, большой шестнадцатиколесный тягач с прицепом, пятясь, выбирался из промежутка в ажурной путанице лесов. Он неловко развернулся, осторожно объехал леса и направился к боковой стене Ангара. Часть стены — с виду не больше кроличьей норы — поднялась внутрь наподобие клапана, и шестнадцатиколесник выехал на ослепительный солнечный свет. За ним поспешили еще четыре грузовика. Другие грузовики въехали внутрь. Секция стены закрылась.

Стоял запах выхлопов, горячего металла и озона от электрических искр. Это был тот запах, из-за которого человек может вдруг загрустить по дому, — запах металла, обрабатываемого человеком. Джо шел, как во сне, Салли рядом довольно молчала, пока леса, выглядевшие до этого как вуаль, не превратились в сетку, и он увидел проходы.

Они вошли в один из таких туннелей. Над ними нависала вся огромность Платформы. Здесь, в лабиринте поддерживающих леса колонн, урчали грузовики. Некоторые из них перевозили уже загруженные клетки, которые готовы были подхватить подъемники. Крановые захваты опускались вниз, крепко защелкивались на клетках, и те поднимались, исчезая из виду. Где-то работал дизельный мотор, и человек стоял и смотрел вверх, подавая сигналы руками, и дизель корректировал свою работу согласно его сигналам. Затем несколько пустых клеток с лязгом опустились в кузов ожидающего грузовика. Кто-то отцепил крюки, грузовик взревел и уехал.

Салли обратилась к занятому человеку с бэйджем на повязке у плеча. Он тщательно рассмотрел пропуска, которые она принесла, для пущей уверенности пользуясь фонариком. Затем провел их к колодцу, по которому проходили тали. Там было очень шумно. Где-то над головой грохотал заклепочный пистолет, и пластины покрытия Платформы звенели при этом, и эхо визжало, и для Джо этот бедлам казался просто музыкой. Мужчина с повязкой на рукаве заорал в микрофон телефона, и вниз спустилась клетка на талях, Джо с Салли шагнули на нее. Джо крепко взял Салли за плечо, и клетка взвилась вверх.

Огромность Ангара и Платформы становилась еще более явной по мере того, как клетка с ускорением возносилась к крыше. Пространство пола, казалось, расширялось. Паутинообразные стропила лесов неслись вниз. У боковой стены строились какие-то устройства. Джо заметил, как мимо этих загадочных объектов движется автотягач. Это был крошечный тягач, не более четырех футов высотой, с двенадцатидюймовыми колесами. Он тащил за собой плоские металлические пластины с загнутыми вверх краями. Они ехали по полу наподобие санок. Таинственные грузы перевозились на этих пластинах, и тягач остановился у массы скрепляемых вместе стальных труб и начал разгружать пластины.

Затем подъемник внезапно замедлился, и Салли слегка вздрогнула. Подъемник остановился.

Здесь — на высоте в две сотни футов — бригада сварщиков работала над внешней оболочкой Платформы. Здесь контур закруглялся внутрь, так что образовалось большое плоское пространство, параллельное земле. За ним зиял огромный провал. Хотя балки шли еще выше, покрытие здесь пока кончалось. Этот провал, как предположил Джо, станет в конце концов дверью воздушного шлюза, а плоская поверхность предназначена для того, чтобы тендерные ракеты прицеплялись к ней магнитами. Когда с Земли придет ракета с припасами, или со сменной командой для Платформы, или с топливом, которое будет запасаться для исследовательского корабля, она пристанет здесь и затем понемногу станет продвигаться к шлюзу…

Бригада сварщиков состояла из полудюжины мужчин. Им бы работать, но двое, бросив инструменты, дико мутузили друг друга. Один был высоким и тощим, с морщинистым, искаженным непереносимой яростью лицом. Другой — приземистый, смуглый, с отчаянным выражением на лице. Третий мужчина откладывал свою сварочную горелку — он аккуратно выключил ее перед этим — с намерением вмешаться. Еще один мужчина смотрел, разинув рот. И еще один взбирался по лестнице с нижнего уровня лесов.

Джо переложил руку Салли на вертикальный трос, инстинктивно освобождаясь для действий.

Тощий мужчина нанес ужасающий удар. Он попал, но приземистый устоял. На мгновение Джо ясно увидел его лицо. Но выражение не было яростью. Нет, лицо человека как отчаянного, так и отчаявшегося.

Затем тощий поскользнулся. Он потерял равновесие, и кулак коренастого попал в него. Тощий полетел назад.

Салли взвизгнула. Тощий едва балансировал на краю плоского пространства. Позади него покрытие уклоном шло вниз. Дальше зиял провал в две сотни футов вниз, до земли, сквозь лабиринт стальных труб лесов. Если бы он сделал хотя бы еще шаг назад, то неизбежно оказался бы на наклонной поверхности, на которой нипочем не смог бы удержаться.

Он сделал этот шаг. Лицо коренастого внезапно застыло от ужаса. Тощий конвульсивно напрягся. Он не мог остановиться. Он знал это. Он съедет назад, через край, и упадет. Может быть, он сможет дотянуться до лесов. Но они его не остановят. Они лишь закрутят его тело, пока оно будет падать, снова и снова задевать леса.

Смотреть, как этот тощий человек пятится к своей смерти, — это был ужас, показываемый как бы в замедленной съемке.

Затем Джо прыгнул.

Глава 4

На мгновение, еще находясь в воздухе, Джо совсем не к месту осознал все шумы Ангара. Темный потолок с балками все еще в трехстах футах над ним. Выступающая, изгибающаяся, блестящая поверхность внизу. Потом он ударился. Он приземлился рядом с тощим мужчиной, вытянув левую руку, чтобы разделить с ним момент движения. Если бы он был один, то у него хватило бы инерции, чтобы перенести человека через край пропасти, куда тот уже начал съезжать. Но теперь он поделился моментом инерции. Они вместе упали вперед. Их руки располагались на плоской поверхности, а тела свисали. Ощущение силы гравитации, тянущей их в сторону и вниз, было чистым кошмаром.

Но затем, когда внутренности Джо болезненно сжимались, тот же коренастый мужчина, который сшиб тощего, начал отчаянно вытягивать их обоих на безопасное место.

Затем тянули уже двое. Лицо коренастого посерело. Его ужас доказывал, что он не задумывал убийства. Мужчина, отложивший свою сварочную горелку, тянул. Тот, который забирался по лестнице, навалился всем весом, чтобы вытащить их на место, где они могли бы обрести опору для ног. Они выбрались на безопасное место. Джо поднялся на ноги, но в верхней части живота у него осталось неприятное ощущение. Коренастого внезапно начало ужасно трясти. Тощий с яростью приблизился к нему.

— Я не собирался убивать тебя, Хейни! — задыхаясь, говорил смуглый.

Тощий резко бросил ему:

— Ладно. Не собирался. Но теперь давай! Закончим это…

Он наступал на рабочего, который чуть не стал причиной его смерти. Но тот опустил руки.

— Я больше не дерусь, — хрипло сказал он. — Не здесь. Если ты убьешь меня, то ладно. Я не дерусь.

Тощий мужчина — Хейни — зарычал на него.

— Вечером, значит, в Бутстрапе. Теперь возвращаемся к работе!

Коренастый подобрал свои инструменты. Его трясло. Хейни повернулся к Джо и нелюбезно заметил:

— Весьма обязан. Что здесь у вас?

Джо все еще чувствовал тошноту. Воодушевление редко возникает после того, как кто-то рискует своей жизнью ради кого-то другого. Он чуть не пролетел две сотни футов до пола Ангара вместе с Хейни. Но он глотнул.

— Я ищу Шефа Бендера. Вы — Хейни? Бригадир?

— Главарь банды, — ответил Хейни. Он посмотрел на Джо, затем на Салли, которая конвульсивно вцепилась в вертикальный трос, на который Джо переложил ее руку. Глаза у нее были зажмурены. — Да, — сказал Хейни. — Шеф взял сегодня отгул. Что-то в стиле индейцев могавков. Похороны, может быть. Хочешь, чтобы я ему что-нибудь передал? Я увижусь с ним, когда сменюсь.

Где-то на этой части Платформы возникло непонятное движение. Крошечная фигура выбралась из провала, который в свое время станет воздушным шлюзом. Джо даже не взглянул туда. Он неловко проговорил:

— Просто скажите ему, что Джо Кенмор в городе и нуждается в нем. Он вспомнит меня, я думаю. Вечером я постараюсь его найти.

— Ладно, — ответил Хейни.

Джо перевел глаза на крошечную фигуру, появившуюся из-за обшивки. Это был карлик в мешковатой, запятнанной рабочей одежде, как и остальные мужчины здесь. Миниатюрный защитный щиток для сварки он откинул назад. Джо, конечно, мог догадываться о роде его занятий. Всегда существуют уголки, куда человек нормальных размеров не пролезет, чтобы вогнать заклепку или сварить сочленение. Наверняка есть места, которые мог бы осмотреть только человек крошечных размеров. Карлик посмотрел на Джо без всякого выражения.

Джо повернулся к подъемнику, чтобы снова спуститься. Хейни помахал ему рукой. Карлик важно поднял руку в виде салюта.

Подъемник двинулся вниз по шахте. Салли открыла глаза.

— Ты… спас жизнь этого человека, Джо, — нетвердо проговорила она. — Но ты перепугал меня до смерти.

Джо попытался проигнорировать это замечание, но он все еще ощущал под собой наклон металла и провал в две сотни футов. Это было кошмарное ощущение.

— Я ни о чем не думал, — неловко пробормотал он. — Конечно, так делать — это сумасшествие. К счастью, оно сработало.

Салли взглянула на него. Подъемник все еще быстро опускался. Уровни лесов неслись мимо них вверх. Если бы Джо соскользнул с того загибающегося вниз металла, он бы пролетел мимо всего этого. Думать об этом было неприятно. Он снова сглотнул. Затем подъемник притормозил. Остановился. С каким-то ощущением абсурдности он помог Салли ступить на твердую землю.

— М-м… мне кажется, — заметила Салли, — будто ты решил заставить меня увидеть, как кто-нибудь погибнет. Джо, ты не мог бы некоторое время вести не такую рискованную жизнь? Пока я рядом?

Джо удалось ухмыльнуться. Но он все еще чувствовал себя не в своей тарелке.

— Я ничего не смогу сделать, пока не осмотрю самолет, — заметил он, меняя тему, — и Шефа раньше вечера не найду. Может, мы совершим небольшую экскурсию?

Она кивнула. Они вышли из-под сложных конструкций, поддерживавших Платформу. Салли указала на боковую стену.

— Пошли посмотрим толкатели. Они восхитительны! Снова бросилась в глаза огромные пространства Ангара.

На высоте вдоль загибающейся стены проходил узкий мостик. Кто-то, опираясь на перила, осматривал внутренность Ангара. Скорее всего, это охранник. Кулачную драку на Платформе, может быть, видели, а может, и нет. Человек на мостике выглядел не более чем точкой, и Джо пришло в голову, что высоко на внешней оболочке должны находиться и другие посты наблюдения, откуда можно было бы осматривать залитую солнцем пустыню, выискивая признаки опасности.

Но он обернулся и с тоской посмотрел на чудовищный объект, покрытый туманом лесов. Поначалу он не мог уяснить себе его форму. Тот отчасти походил на яйцо, но на самом деле не походил ни на что такое, чему можно было бы придумать название. По сути дела, он не походил ни на что в мире, кроме как на самого себя. И когда он окажется в космосе, на Земле не останется ничего ему подобного.

В какой-то мере это будет мир в себе, независимый от Земли, которая его построила. Там будут резервуары для гидропоники, где будут выращиваться растения для очистки воздуха и для питания команды. Там будут телескопы, при помощи которых люди смогут изучать звезды так, как они никогда не могли изучать их со дна земного океана турбулентного воздуха. Но этот мир будет служить Земле.

Там будут передатчики. Они станут принимать микроволновые сообщения и передавать их к местам назначения, расположенным за изгибом Земли, либо же будут записывать их и передавать на другую сторону планеты час—два спустя.

Платформа станет хранилищем топлива, при помощи которого люди вскоре полетят к звездам и в пустоту космоса для проведения ядерных экспериментов, которые нельзя проводить на Земле. В конце концов Платформа будет вооружена смертоносными ядерными ракетами, с которыми не сможет поспорить ни одна нация. И таким образом Космическая Платформа станет хранить мир на Земле.

Но она не смогла воспитать у людей добрую волю.

Салли все шла и шла. Они добрались до таинственных объектов, которые строились вдоль половины боковой стены Ангара. Простые по дизайну и не слишком большие. Первые из них представляли собой просто систему металлических труб, которую строители намертво сваривали вместе. Они были не больше… скажем… половины шестикомнатного дома. Немного дальше они заполнялись сложной системой резервуаров и соединений, а еще дальше — там сейчас как раз находился грузовик, и подъемник переносил массивный предмет. Огромные двигатели вставлялись в предназначенные для них места. Затем объекты покрывались металлической оболочкой.

На самом конце этой линии сборки кран грузил готовый объект на трейлер. Когда объект оказался в воздухе, Джо понял, что это такое. Их можно было бы назвать реактивными самолетами, по типу они отличались от всех когда-нибудь ранее существовавших. Больше всего они смахивали на жука. Они ни для чего больше, по идее, не годились, кроме как для завершающего этапа операции “Ступенька”. Сотни этих неуклюжих объектов соберутся вокруг Платформы, наподобие роя пчел. При помощи своих реактивных двигателей они станут толкать ее вверх. Они поднимут ее с основания, на котором она построена. Таща, напрягаясь, задыхаясь, они вытащат ее из Ангара. Но их работа на этом не закончится. Держа на весу, они понесут ее на восток, без усилий поднимая. Они пронесут ее настолько далеко и быстро, насколько хватит силы их двигателей. Затем наступит очередь последнего яростного толчка, который обеспечат укрупненные ракетные стартовые ускорители, встроенные отдельно в каждый толкатель, когда они все одновременно вступят в действие.

В конце концов эти неуклюжие объекты отвалятся и беспорядочно полетят на землю, в то время как собственные ракеты Платформы включат свои двигатели с выхлопом длиной в милю — и она направится вверх, в пустоту.

Но ни изготовление толкателей, ни какая-либо другая деятельность, идущая в Ангаре, не будет иметь никакого смысла, если содержимое четырех ящиков среди обломков самолета нельзя спасти и снова привести в рабочее состояние.

Джо проговорил с беспокойством:

— Я хочу все это осмотреть, Салли, но, может быть, все, что я делаю, — бесполезно, потому что мне нужно узнать, что случилось с гироскопами, которые я сюда вез!

Салли ничего не ответила. Она повернулась, и они двинулись по долгому, долгому пространству пола из деревянных блоков к двери, через которую входили. И теперь, когда Джо увидел Космическую Платформу, к нему вернулось его ощущение вины и подавленности. Оно казалось непереносимым. Они прошли сквозь охраняемую дверь, Салли сдала пропуск, а Джо снова тщательно проверили перед тем, как пропустить.

Затем Салли заметила:

— Ты ведь не хочешь, чтобы я путалась у тебя под ногами, не правда ли?

Джо честно ответил:

— Дело не совсем в этом, Салли, но если приборы действительно разбиты, то… лучше бы меня никто не видел. Не сердись, пожалуйста, но…

Салли тихо сказала:

— Я понимаю. Я найду кого-нибудь, кто тебя подвезет.

Она исчезла, затем вернулась с мужчиной в форме, который вез майора Холта. Девушка на мгновение положила руку на предплечье Джо.

— Если дело действительно плохо, Джо, скажи мне. Ты же не станешь плакать, но я поплачу за тебя, — она взглядом искала его глаза. — В самом деле, Джо!

Он слабо ухмыльнулся и пошел к машине.

На пути к летному полю он чувствовал себя плохо. Поле находилось милях в двадцати от Ангара, и Джо боялся того, что должен увидеть. Черная машина быстро поглощала расстояние. Она свернула с белой магистрали направо на короткую изогнутую подъездную дорожку — и прибыла на поле.

Там и находилось то, что осталось от транспортного самолета, — все еще на том же месте, где он разбился и сгорел. Вокруг все еще стояла вооруженная охрана, но люди уже работали с обломками, разрезая их на части горелками. Частично обломки уже были разъединены.

Джо прошел к остаткам четырех ящиков.

Самый большой из них был скособочен силой удара или взрыва — Джо не знал, чего именно. Самый маленький представлял собой искореженную массу древесного угля. Джо, глотнув, принялся за них при помощи позаимствованных инструментов.

Управляющие гироскопы Космической Платформы должны обеспечивать вращающий момент, который бы заставил главные гироскопы поворачивать Платформу в любое желаемое положение или же держать ее абсолютно неподвижно. Они должны были функционировать в качестве рулевого устройства при взлете и сохранили бы свое полезное значение и в космосе. Если бы потребовалось сфотографировать звезды, то важно, чтобы во время экспозиции Платформа оставалось совершенно неподвижной. Если нужно выпустить управляемую ракету, то она должна вылетать в нужном направлении, и для этого нужны управляющие гироскопы. И чтобы повернуться для приема прибывающей с Земли ракеты…

Управляющие гироскопы представляли собой “рулевое колесо” Космической Платформы. Они должны быть совершенными! Даже при взлете от них зависело все. Без них Платформа и надеяться не могла достичь орбиты.

Джо отковыривал обугленные планки, открывал обгоревшее дерево. Он снимал превращенные в уголь обертки — некоторые не нужно было даже снимать, они рассыпались от прикосновения — и через двадцать минут уже представлял себе всю картину. Муфты, соединяющие управляющие и основные гироскопы, подверглись нагреву до красного каления, закалка стали пропала; их размеры изменились. Но это было не так ужасно. Серьезно, но не трагично.

Трагедию представляли сами гироскопы. Вся работа Платформы зависела от абсолютной точности их изготовления и идеальной уравновешенности. А маховики оказались сбиты на сторону, оси погнуты. Если устройство зазубрено и погнуто, то никакой точности от него не жди. С потерей прецизионности устройство становится бесполезным. А ведь только для того, чтобы добиться идеальной балансировки, потребовалось четыре месяца!

Это самое точное устройство, когда-либо изготовленное на Земле. Оно было уравновешено с точностью до микрограмма — до миллионной части веса трех таблеток аспирина. Гироскопам положено вращаться со скоростью в 40 000 оборотов в минуту. Значит, их нужно идеально уравновесить, иначе устройство начнет вибрировать. А при любых биениях устройство или разнесет себя в куски, или, если это ему не удастся, по всему веществу Платформы будет рассылать разрушительные звуковые волны. Если оно будет вибрировать с амплитудой даже в долю десятитысячной дюйма, то начнет изнашиваться, отчего вибрация усилится, возможно, разрушая себя и Платформу. Устройство нуждалось в точности, с которой делают линзы для астрономических телескопов! Но оно было погнуто. Оно стало таким же бесполезным, как если бы его и не делали.

Джо чувствовал себя так, как чувствовал бы человек, отвечавший за зеркало самого большого телескопа на земле, если бы оно разбилось. Как если бы сгорела самая бесценная картина в мире, находившаяся под его ответственностью. Но он чувствовал себя еще хуже. Его это была вина или нет — а это была не его вина, — но устройство уничтожено.

Подкатил грузовик, который остановили охранники. После разговора охранник его пропустил. От ангаров приехал небольшой кран. Обычно он использовался для перемещения моторов самолетов. Теперь же прибыл, чтобы подобрать бесполезные куски оборудования, над которым непрестанно в течение восьми календарных месяцев работали лучшие работники и лучшие мозги Компании Прецизионного Оборудования Кенмора. Теперь оно превратилось в металлолом.

Джо смотрел, окаменев от огорчения, как стрела крана заняла положение над когда-то драгоценными предметами. Рабочие приподняли тяжелые объекты, подвели под них планки и приладили тросы. День уже клонился к вечеру. Длинные тени зашевелились, когда моторы крана взревели, слабина тросов была выбрана, и первый из четырех обугленных предметов поднялся и закачался, медленно вращаясь, переносясь к прибывшему из Ангара грузовику.

Джо застыл, глядя на него. Он стал смотреть на второй ящик. Третий не вращался. Он просто раскачивался. Но четвертый… Тросы, идущие к стреле крана, перекрутились. Когда самый большой из четырех ящиков приподнялся, он выпрямил тросы. И стал крутиться. Крутился все быстрее и быстрее, а затем все медленнее и медленнее, и остановился, и начал крутиться в другую сторону.

Затем Джо перевел дыхание. Ему казалось, что он не дышал несколько минут. Большой ящик не был сбалансирован. Он вращался. Он не вибрировал. Он вращался вокруг собственного центра тяжести, который был безошибочно определен гибкой подвеской.

Он смотрел, как ящик погрузили в грузовик. Затем на негнущихся ногах Джо подошел к водителю машины, которая его сюда привезла.

— Все в порядке, — сказал он, поразившись собственным словам. — Я вернусь в Ангар вместе с оборудованием, которое привез. Оно не слишком пострадало. Я смогу его починить с одним или двумя помощниками, которых найду там же. Но мне не хотелось бы, чтобы с оборудованием еще что-нибудь произошло!

Так что он поехал обратно в Ангар, устроившись в кузове грузовика, который вез ящики. Пока он ехал, солнце село. Джо был измазан и растрепан. В носу першило от запаха обгорелого дерева, жженой изоляции и паленой упаковки. Но все же ему хотелось петь.

Ему пришло в голову, что следует послать Салли сообщение о том, что ей нет необходимости рыдать вместо него. Он чувствовал себя прекрасно! Теперь он знал, как выполнить работу, которая даст Космической Платформе возможность взлететь! Он скажет ей об этом при первой возможности.

Это было очень ценно — чувствовать себя ожившим.

Глава 5

Не было таких людей, кто относился бы к Космической Платформе безразлично. Для Джо и для великого множества таких же людей, как он, она являлась мечтой, давно и упрямо лелеемой, которая претворялась в реальность. Для одних она представлялась перспективой мира и надеждой на спокойную жизнь: дети, внуки и безоблачный взгляд на будущее. Некоторые ревностно молились об успехе этого предприятия, хотя и не принимали в нем участия. И, конечно же, имелись такие люди, которые добились власти и не могли держаться на своих постах, не применяя насилие. Эти люди понимали, какую угрозу несет Платформа их виду. Потому что, едва установится мир во всем мире, их перебьют те, кем они правили. Из-за того-то они и посылали мрачных отчаянных людей, чтобы те любой ценой разрушили Платформу. Они были готовы платить за это или совершить любое преступление, чтобы только уничтожить Космическую Платформу и нормой жизни на Земле по-прежнему оставался бы беспорядок.

И имелись люди, которые занимались ее постройкой.

С такими Джо тем вечером ехал на автобусе в Бутстрап. Сменилась средняя смена — с двух до десяти вечера. Множество автобусов катили от небольшого городка в двадцати милях — процессия парных огней в темноте. Они заезжали на остановку, где выпускали позднюю смену — с десяти до шести. Охрана ее осматривала и пропускала в Ангар. Затем пустые автобусы двигались туда, где их ждал Джо вместе с освободившейся сменой.

Автобусы останавливались и открывали двери. Ожидавшие их люди врывались внутрь, энергично толкаясь, перекликаясь и стремясь занять места или же просто позволяя внести себя вместе с толпой. Тот автобус, в котором оказался Джо, за секунду оказался набитым до отказа. Джо, держась за поручень, ничего не замечал вокруг. Он погрузился в размышления, как отремонтировать управляющие гироскопы. Моторы заменить легко. Он поначалу отчаялся, думая, что устройство должно работать целиком: иначе невозможно достичь абсолютной точности, которая так жизненно важна. Каждый из гироскопов имел четыре фута в диаметре и весил пятьсот фунтов. Каждый вращался со скоростью в сорок тысяч оборотов в минуту. Их нужно было изготавливать из особой стали, чтобы они не разлетелись от центробежной силы. Каждый был покрыт иридием, чтобы не возникало ни пятнышка ржавчины. Она может вывести гироскоп из равновесия. Если ось и держатели не будут отцентрированы точно по центру тяжести маховиков, то пять сотен фунтов стали, неуравновешенные на сорока тысячах оборотов в минуту, могут натворить черт знает что. Гироскопы могут буквально разнести саму Платформу. И “точно по центру тяжести” означает именно “точно”. Ось не должна отклониться от центра на тысячную дюйма. Точность должна быть абсолютной.

Радуясь решению, которое он нашел, Джо висел на поручне и смотрел, как отходит другой автобус, скрежеща коробкой передач. Он вышел на магистраль и покатил дальше. За ним последовал другой, потом еще один. Автобус Джо пристроился в линию вслед за ними. Они последовали к Бутстрапу длинной линией машин с зажженными фарами, идущими одна за другой.

Снаружи было темно. Ангар располагался в двадцати милях от города, где его рабочая сила спала, ела и веселилась. Это было сделано ради безопасности. Одна смена уходила, проходила контроль охраны, и в это время Ангар пустовал, лишь офицеры-секьюрити шныряли по нему в поисках неприятностей. Иногда они их и находили. Приходящая смена тоже проходила контроль охраны. Никто не мог попасть в Ангар без идентификации. Стадия бэйджей с фотографиями давно уже стал пройденным этапом на строительстве Космической Платформы. Служба безопасности была крутой!

Длинная процессия автобусов катила сквозь ночь. Снаружи темнела пустыня. Над головой — множество звезд. Внутри переполненного автобуса качающиеся фигуры стояли в проходе; все сидячие места были заняты. Пахло потом, машинным маслом и табаком. Раздавался гул голосов. Кто-то спорил из-за мест. Гудел мотор, и слышался специфический вой крутящихся шин. Людям приходилось повышать голоса, чтобы их слышали в этом назойливом шуме.

Джо заметил, что кто-то пробирается из задней части автобуса вперед. Проход был узким. Джо цеплялся за поручень и размышлял о балансировке гироскопов. Она должна быть точной. Любая вибрация недопустима…

Фигуры откачнулись, чья-то рука легла ему на плечо.

— Здорово.

Он резко обернулся. Это оказался тощий мужчина, Хейни, которого он удержал от падения.

— Привет, — сказал Джо.

— Мне казалось, что ты важная шишка, — заметил Хейни, крича ему прямо в ухо. — Но важные шишки не ездят на автобусах.

— Я собирался найти Шефа, — ответил Джо.

Хейни крякнул. Он оценивающе смотрел на Джо. Его взгляд перешел на руки Кенмора. После возни с ящиками Джо вымыл руки, но упаковочную смазку трудно смыть. В смеси с сажей и углем она плохо смывается. Хейни расслабился.

— Мы обычно едим вместе, — заметил он, удовлетворенный тем, что Джо нормальный человек, имеет рабочие руки и мыло для механиков не смогло их полностью отмыть. — Шеф — хороший парень. Присоединишься к нам?

— Конечно! — ответил Джо. — И спасибо.

Откуда-то из-под колен Хейни послышался раздраженный голос. Джо с испугом посмотрел вниз. Карлик, которого он видел на Платформе, кивнул ему. Он пробрался сквозь толпу вслед за Хейни. Джо посторонился, чтобы освободить ему место.

— Со мной все в порядке, — сварливо заявил карлик.

Хейни формально представил их друг другу.

— Майк Скандиа. — Он ткнул большим пальцем в Джо. — Джо Кенмор. Он поужинает с нами. Хочет найти Шефа.

Никто не вспоминал о том риске, которому подвергался Джо, удерживая Хейни от падения с высоты в двести футов. Но сейчас Хейни одобрительно заметил:

— Во всяком случае, я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты держал рот на замке. Ты здесь новичок?

Джо кивнул. Из-за шума разговаривать в автобусе оказалось затруднительно. Хейни же, казалось, был к этому привычен.

— Видел тебя с… э-э… дочерью майора Холта, — заметил он. — Поэтому я и подумал, что ты — важная шишка. Посчитал, что одна или другой накапают на Брауна. Вы не накапали, иначе поднялся бы шум. Но я справлюсь с этим делом.

Браун, должно быть, быт тот, с кем Хейни подрался. Если Хейни собирался сам разобраться, значит, Джо это не касалось. Он промолчал.

— Браун — хороший парень, — продолжал Хейни. — Сумасшедший, только и всего. Он начал эту драку. Начал! Прямо там! Я мог бы его сшибить — и оказался бы в беде! Я встречусь с ним сегодня вечером.

Карлик произнес что-то колкое своим странно трескучим, ломаным голосом.

Автобус ехал и ехал. Это были долгие двадцать миль до Бутстрапа. Пустыня за окнами автобуса казалась совершенно черной и невыразительной, но один раз мимо прошел конвой грузовиков, направлявшихся к Ангару.

Вскоре, однако, в ночи замерцали огоньки. Автобус замедлил ход. Затем появились похожие на бараки строения, следующие одно за другим, затем все вокруг вспыхнуло ярким светом. Автобусы подходили к изгибу дороги и останавливались, и всем внезапно потребовалось поспешно выйти. Они без нужды толкались, и Джо позволил толпе вынести себя наружу.

Он оказался на тротуаре; вдоль улицы шли яркие неоновые вывески. Джо находился среди только что освободившейся второй смены. Толпа металась и рассеивалась, но, казалось, ничуть не уменьшалась. В основном она состояла из мужчин, женщин почти не встречалось. Неоновые вывески провозглашали, что здесь можно выпить пива, там находится “Кабачок Фреда”, а тут — “Бифштексная Сида”. Боулинг. Бассейн. Магазин, все еще открытый для прибывшей смены, продавал цветные рубашки, практичную рабочую одежду и весьма эксцентричные украшения. Кинотеатр. Второй. Третий. Расположенный где-то магазин пластинок заполнял ночной воздух повторяющимися ритмами. Везде было движение, толкотня и давка, но середина улицы оставалась почти пустой. Было еще несколько велосипедов, но практически никакого другого колесного транспорта. В конце концов, Бутстрап находился под строгим присмотром секьюрити. Уехать отсюда можно было куда угодно, но существовали формальности, и личных машин почти не было.

— Шеф будет там, — сказал Хейни на ухо Джо. — Пошли.

Они стали проталкиваться сквозь толпу. Все прохожие здесь были строителями. Кое-кто принимал участие в строительстве каждого небоскреба, каждого моста и каждой дамбы. Удержать их от работы по строительству Космической Платформы мог бы только резкий отказ в допуске со стороны службы безопасности.

Хейни с Джо двинулись к “Бифштексной Сида”; карлик воинственно шагал между ними. Люди кивали им, когда они проходили мимо. Джо выстраивал в голове слова, которые собирался изложить Шефу. Он придумал прием балансировки управляющих гироскопов. Их могло испортить пятно ржавчины, а они прошли через крушение самолета, пожар и взрывы, но его прием сработает. Дней за десять он добьется того, чего дома, на заводе, достигли только за четыре месяца. Этим стоило восхищаться.

Они вошли в “Бифштексную Сида”. Играл музыкальный автомат. В отдельном кабинете четверо мужчин жадно ели, а телевизионная машина с прорезью для бросания монет показывала матч по борьбе, проходивший в Сан-Франциско. Официант нес огромный поднос, от которого шел пар и чувствовались аппетитные ароматы.

Там сидел Шеф, смуглый и замкнутый с виду, и его прямые черные волосы блестели на свету. Он был индейцем могавком и вместе со своим племенем давным-давно занимался работами по строительству стальных конструкций. Могавки были хорошими специалистами. Не так уж много значительных строительных работ, на которых нельзя было бы обнаружить соплеменников Шефа. Сорок человек из них погибли, когда произошла самая серьезная катастрофа: обрушился почти готовый мост, — но где-то дюжина или больше индейцев сейчас работали на строительстве Космической Платформы. Шеф трудился на машинах завода Кенмора и слыл хорошим работником. Он был питчером (подающим) в бейсбольной команде завода, пел басом в церковном хоре, но поблизости не нашлось никого, кто мог бы говорить по-индейски, и ему стало одиноко. Тогда он и ушел, потому что началось строительство Космической Платформы, и даже дикие лошади не смогли бы удержать его от участия в такой работе!

Он держал столик для Хейни и Майка, и глаза его расширились, когда он увидел Джо. Он широко ухмыльнулся и чуть не перевернул столик, когда встал и приветствовал его.

— Ах, ты, пешкин сын! — тепло проговорил он. — Ты что здесь делаешь?

— Прямо сейчас, — ответил Джо, — я ищу тебя. У меня есть для тебя работа.

Шеф, все еще ухмыляясь, покачал головой.

— Не для меня; я никуда не уйду, пока Платформа не будет сделана.

— Это с ней и связано, — сказал Джо. — Мне надо создать команду, чтобы отремонтировать кое-что. Гироскопы, я привез их сюда сегодня, но они разбились при приземлении.

Они уселись за стол. Подбородок Майка едва возвышался над поверхностью стола. Шеф махнул рукой официанту.

— Бифштексы всем! — гаркнул он. Затем он склонился к Джо: — Выкладывай.

Джо рассказал свою историю. Вкратце. Саботажники особо охотились на управляющие гироскопы, которые должны быть идеальными. Нападение при помощи предположительно украденных ракет с дистанционными взрывателями. Самолет оказался заминированным, и кое-кто на летном поле имел возможность взвести ловушку. Отсюда и падение. Устройства разбились и сгорели при приземлении.

Шеф зарычал. Хейни сжал губы. Глаза Майка горели.

— Этого саботажа навалом, — прорычал Шеф. — Трудно схватить этих мать-их-так. Разбить гироскопы, и взлет задержится, пока не изготовят новые.

Джо осторожно заметил:

— Я думаю, с этим можно справиться. Послушайте немного, пожалуйста.

Шеф уставился на него.

— Гироскопы нужно перебалансировать, — начал Джо. — Они должны вращаться вокруг собственного центра тяжести. На заводе их устанавливали на место, крутили и определяли, какая сторона тяжелее. Затем снимали металл, пока гироскоп равномерно вращался со скоростью пятьсот оборотов в минуту. Затем крутили на тысяче. Он вибрировал. Отыскивали неравновесие, слишком маленькое, чтобы проявиться раньше. Его убирали. Затем раскручивали быстрее. И так далее. Они пытались подвести центр тяжести к центру оси, срезая лишний вес, который переводил центр тяжести куда-нибудь в другое место. Верно?

Шеф с раздражением заметил:

— Нет другого способа это сделать! Другого способа нет!

— Я придумал один способ, — сказал Джо. — Когда разбирали обломки на летном поле, ящики поднимали при помощи крана. Тросы были перекручены. Каждый ящик крутился при подъеме. Но ни один не вихлялся! Они сами нашли свои центры тяжести и крутились вокруг них!

Шеф нахмурился, погрузившись в размышления. Затем его лицо стало непроницаемым.

— Ради святой земляной черепахи! — буркнул он. — До меня дошло!

Джо сказал, прилагая все силы, чтобы его голос не звучал триумфально:

— Вместо того чтобы крутить ось и подрезать маховик, мы будем крутить маховик и подрезать ось. Мы сформируем ось вокруг центра тяжести, вместо того чтобы пытаться переместить центр тяжести к середине оси. Мы будем крутить маховики на гибкой подвеске. Думаю, это сработает.

Как это ни удивительно, именно карлик Майк тепло заметил:

— Ты ухватил все правильно! Да, сэр, ухватил!

Шеф сделал глубокий вдох.

— М-да! И ты знаешь, откуда я это знаю? На заводе однажды строили высокоскоростную центрифугу. Помнишь? — он ухмыльнулся с триумфом, который Джо пытался скрыть. — Это была просто пластина с осью посередине. На пластине имелись лопасти. Ось помещалась в отверстие, которое было слишком большим для нее. В отверстие оси поддували сжатый воздух. Он приподнимал пластину, воздух ударял в лопасти, и пластина закрутилась как по маслу! Она уравновесилась и ничуть не вихлялась! Мы сделаем что-нибудь подобное этому! Несомненно!

— Ты будешь работать со мной? — спросил Джо. — Нам потребуется что-то вроде команды, трое или четверо. Мне нужно уяснить, какие сотрудники нам потребуются. Я могу запрашивать кого захочу. Я запрошу тебя. Ты подбери остальных.

Шеф широко ухмыльнулся.

— Какие-либо возражения, Хейни? Ты, и Майк, и я, и Джо в этом деле? Смотри!

Он достал из кармана карандаш. Начал было рисовать на пластике столешницы, затем взял бумажную салфетку.

— Что-то вроде этого…

Прибыли бифштексы, шипя на тарелках, на которых их приготовили. Снаружи они были прожаренными, а внутри — горячими и изысканно сырыми. Интеллектуальные упражнения по разработке машинных операций не могли соревноваться с такими ароматами, видами и звуками. Вся четверка занялась едой.

Но и во время еды они говорили. Часто с полным ртом, часто с невразумительной артикуляцией, но по мере того, как бифштексы исчезали, в их головах формировался способ, которым они собирались воспользоваться. Конечно, это будет не так-то просто. Когда маховики станут крутиться вокруг своего центра тяжести, то подгонка оси изменит положение этого центра. И это куда проще, чем подгонять края маховиков. Если они раскрутят маховики и применят абразив к выдающейся части оси при ее вращении…

— Возникнет прецессия! — предупредил Майк. — Потребуется полирующая поверхность. Поворот на четверть за режущим инструментом. Это ее ограничит.

Джо поразился тому, что Майку известна теория гироскопов. Но он просто быстро глотнул, чтобы дать выход рвущимся наружу словам.

— Верно! А если мы срежем слишком много, то можем нарастить стойку пластиной нужной толщины и срезать снова…

— Пластиной из иридия, — добавил Шеф. Он взмахнул ножом для бифштексов. — Приятель! Это будет весело! Никаких допусков, ты говоришь, Джо?

— Никаких допусков, — подтвердил Джо. — Точно в пределах измерений.

Шеф сиял. Платформа представляла собой вызов для всего человечества. Управляющие гироскопы были жизненно важны для ее функционирования. Добиться такого вопреки невероятным препятствиям — это представляло собой вызов для всей четверки, которая приняла вызов.

— Ну и веселье! — с блаженным видом повторял Шеф.

Они ели свои бифштексы, беседуя. Они поглощали огромные куски яблочного пирога с абсурдно большими горами мороженого наверху, все еще рьяно споря. Они пили кофе, перебивая друг друга, чтобы чертить диаграммы. Они использовали все бумажные салфетки и все еще продолжали обсуждать подробности, когда кто-то тяжелым шагом подошел к столику. Это оказался коренастый мужчина, который сегодня дрался с Хейни — Браун.

Он хлопнул Хейни по плечу. Все четверо подняли головы.

— Мы дрались сегодня, — проговорил Браун тихим голосом. Он был до странности бледен. — Мы не закончили. Ты хотел бы закончить?

Хейни зарычал.

— Это было дурацкое дело, — сердито заявил он. — Это не место для драки — прямо на работе! И ты это знаешь!

— Да, — ответил Браун таким же странным голосом. — Ты хочешь сейчас закончить?

Хейни со значением заметил:

— Я никогда не избегаю драки. Я и тогда не стал ее избегать. Не избегаю и сейчас. Ты ее начал. Это было сумасшествием!

Браун улыбнулся весьма своеобразной улыбкой.

— Я все еще сумасшедший. Так мы закончим, да?

Хейни толкнул назад стул и встал с мрачным видом.

— Ладно, закончим! Ты мог меня убить. Я тоже мог тебя убить, когда рядом провал, готовый для любого из нас.

— Конечно! Плохо, что никто никого не убил, — заметил Браун.

— Вы, парни, подождите, — сердито сказал Хейни Джо и остальным. — В задней части есть кладовая. Сид разрешит ею воспользоваться.

Но Шеф толкнул назад свой стул.

— Не-а, — сказал он, качая головой. — Мы на это посмотрим.

Хейни заговорил с преувеличенной любезностью:

— Ты не возражаешь, Браун? Может, хочешь пригласить каких-нибудь своих друзей тоже?

— У меня нет друзей, — заявил Браун. — Пошли.

С властным видом Шеф прошел к владельцу “Бифштексной Сида”. Он оплатил счет, беседуя. Владелец небрежно ткнул большим пальцем назад. Эта просьба не была необычной — воспользоваться кладовкой, чтобы двое мужчин могли без помех отмолотить друг друга. Бутстрап был законопослушным городом, потому что оказаться уволенным с работ по сборке Платформы означало потерять место В самой значительной стройке истории. Поэтому утрясать конфликты втихую стало обычной практикой.

Под предводительством Шефа они прошли через кухню. Кладовая была дальше. Шеф вошел и включил свет. Оглядевшись, он удовлетворился осмотром. Кладовая была почти пуста, если не считать картонных коробок, сложенных в углу. Браун уже снимал куртку.

— Ты хочешь выпить, и надо ли объявлять раунды? — спросил Шеф.

— Я хочу драться, — хрипло ответил Браун.

— Тогда ладно, — резко бросил ему Шеф. — Не лягаться, не выбивать глаза. Если человек упал, он может подняться. Вот и все правила. Верно?

Хейни тоже снял куртку и согласно крякнул. Он передал свою куртку Джо, затем встал лицом к противнику.

Это была необычная обстановка для драки. Вокруг простые дощатые стены кладовой с единственной лампочкой под потолком и неметеным полом. Шеф стоял в дверях, хмурясь. Что-то здесь не так. Чтобы оправдать драку, не хватало ненависти. Было достаточно упрямства и решимости, но Браун смертельно бледен. И если его лицо искажено, то не от стремления молотить, наносить травмы и уродовать. Дело в чем-то другом.

Двое мужчин стояли лицом друг к другу. Затем коренастый, смуглолицый Браун замахнулся на Хейни. В этом ударе была только угроза, не более того. Похоже, что Браун пытался завести себя на драку, на окончании которой он настоял. Хейни ответил круговым ударом, который вскользь задел Брауна по щеке. И затем они стали молотить друг друга, навешивая плюхи без всякой науки и умения.

Джо смотрел. Браун провел болезненный удар, но после ответного удара Хейни он, спотыкаясь, отлетел назад. Но снова попер вперед, размахивая руками, хотя не имел ни малейшего понятия о боксе. Он просто лупил кулаками. Так он и делал. Хейни, который поначалу скорее был раздражен, чем сердит, начал разгораться. Он стал серьезно принимать бой.

Хейни сбил Брауна с ног. Браун поднялся и бросился на него. Дико летящий кулак припечатался к уху Хейни. Ударом в солнечное сплетение тот заставил Брауна согнуться. Браун пришел в себя, размахивая кулаками.

От удара Хейни один глаз у него заплыл. Он снова напал. Ударом в грудь Хейни встряхнул его. Тот снова попер вперед. Хейни разбил ему губу и раскачал зуб. Но тот упрямо пер вперед.

Шеф кисло заметил:

— Это не драка. Прекрати, Хейни! Он ничего не умеет!

Хейни попытался отойти, но Браун бросился на него, дико молотя кулаками. Тогда Хейни снова уложил его на пол. Браун с трудом поднялся и бросился на Хейни, и снова был сбит с ног. Яростно дыша, Хейни встал над ним.

— Хватит, ты, дурак! Что с тобой такое?

Браун снова начал вставать. Шеф вмешался и придержал его, в то время как Хейни сердито на него смотрел.

— Он не будет больше драться, Браун, — твердо сказал Шеф. — У тебя нет никаких шансов. Эта драка окончена. Тебе достаточно.

Браун был окровавлен, лицо у него ужасно разбито, но он, задыхаясь, спросил:

— Ему достаточно?

— У тебя крыша поехала? — требовательно спросил Шеф. — На нем и царапины нет.

— Мне… недостаточно, — задыхался Браун, — пока ему… не будет достаточно.

Дыхание у него выходило с хрипом в результате ударов по корпусу. Это была не драка, а битье со стороны Хейни. Но Браун упрямо поднимался на ноги.

Карлик Майк сказал своим скрипучим голосом:

— Тебе достаточно, Хейни. Ты удовлетворен. Так ему и скажи.

— Конечно, я удовлетворен, — фыркнул Хейни. — Не хочу больше его бить. Мне этого достаточно!

— Ладно! Ладно! — тяжело дыша, проговорил Браун.

Шеф позволил Брауну встать на ноги. Он, качаясь, направился к своей куртке. Попытался ее надеть. Майк поймал взгляд Джо и со значением кивнул. Джо помог Брауну надеть куртку. Наступила тишина, если не считать тяжелого, трудного дыхания Брауна.

Браун неуверенно двинулся к двери. Затем он остановился.

— Хейни, — с усилием проговорил он. — Я не говорю, что жалею о том, что подрался с тобой сегодня. Я бью первым. Но теперь я говорю, что мне жаль. Ты хороший парень. Я был не в своем уме, у меня… есть причины.

Покачиваясь, он вышел через дверь и исчез. Все четверо ошарашенно уставились друг на друга.

— Что с ним такое? — тупо спросил Хейни.

— Он свихнулся, — сказал Шеф. — Если он собирался извиниться…

Майк тряхнул головой.

— Он не стал бы извиняться, — раздраженно сказал он, — потому что думал: а вдруг вы решите, что он испугался? Но когда он доказал, что он не боится быть побитым, — тогда и смог сказать, что ему жаль. — Майк замолчал. — Я встречал людей, которые нравились мне гораздо меньше, чем он.

Хейни, хмурясь, надел куртку.

— Не понимаю, — пробурчал он. — Когда в следующий раз его увижу…

— Ты ничего не сделаешь! — резко бросил ему Майк. — Никто из нас не сделает. Могу побиться об заклад.

Но он ошибался. Все вышли из кладовки и вернулись в “Бифштексную Сида”, и Шеф вежливо поблагодарил владельца за предоставление кладовки для частной драки. Затем они вышли на залитую неоном деловую улицу Бутстрапа.

— Что теперь будем делать? — спросил Джо.

— Ты где ночуешь? — радушно спросил Шеф. — Могу устроить тебе комнату там, где я живу.

— Я живу рядом с Ангаром, — неловко ответил Джо. — Моя семья давно знает майора Холта. Я живу в его доме за Ангаром.

Хейни поднял брови, но ничего не сказал.

— Тогда тебе лучше отправляться, — заметил Шеф. — Уже полночь, и они могут запереться на ночь. Вон твой автобус.

Освещенный автобус стоял у изгиба дороги. Двери у него были открыты, но пассажиров не наблюдалось. Одиночные автобусы то и дело ходили к Ангару, но конвоем они ходили только во время пересменок. Джо прошел к автобусу и забрался в него.

— Мы появимся рано, — сказал Шеф. — Эта работа не будет посменной. Мы осмотрим эти штуки, сообразим, что нам надо, и примемся за работу, да?

— Верно, — сказал Джо. — И спасибо.

— Мы будем как штык, с заплетенными в косички волосами, — проскрипел Майк. — А теперь — стакан пива и спать. Спокойной ночи.

Хейни махнул рукой. Они ушли — две огромные фигуры Хейни и Шефа с воинственно идущим между ними Майком, который казался им по колени. Многоцветные неоновые огни освещали их странным сиянием. Они завернули в столовую.

Джо в одиночестве сидел в автобусе. Водитель куда-то ушел. Звуки города четко слышались в ночи. Шаги, велосипедные звонки, голоса, гремящее где-то радио, динамик магазина пластинок в другом месте. Фон едва ощутимого шума празднества.

Послышался резкий стук в окно. Джо испуганно дернулся и выглянул. Браун — в синяках, со струйкой крови, текущей из угла рта, — взмахами руки настоятельно приглашал его подойти к двери автобуса. Джо пошел.

Браун смотрел на него совершенно по-новому. Теперь он не казался ни упрямым, ни рассерженным, ни отчаявшимся. Несмотря на побои, он казался как-то пугающе спокойным. Он был похож на человека, который дошел до конца мучений и который не чувствовал ничего, кроме облегчения от страданий.

— Ты… — сказал Браун. — Эта девица, с которой ты был сегодня. Ее папаша — майор Холт, да?

Джо нахмурился и сдержанно подтвердил, что с ней он и был.

— Ты скажи ее папаше, — отрешенно заговорил Браун, — что это горячая наводка. Горячая наводка. Пусть посмотрит в двух километрах к северу от Ангара завтра. Найдет кое-что плохое. Горячее! Скажи ему. Два километра.

— Д-да, — ответил Джо, хмурясь все сильнее. — Но послушай…

— Не забудь сказать “горячее”, — повторил Браун. Как это ни невероятно, он улыбнулся. Затем повернулся и быстро ушел.

Джо вернулся на свое место в пустом автобусе и стал ждать, пока тот тронется, пытаясь вычислить, что означает это сообщение. Поскольку оно было предназначено майору Холту, то имело какое-то отношение к безопасности. А безопасность означала защиту от саботажа. И “горячее” могло означать просто значительное, или могло означать что-нибудь другое. По сути дела, оно могло означать что-нибудь такое, от чего у вас волосы встанут дыбом, если подумать об этом в связи с Космической Платформой.

Джо уверился в том, что использованное Брауном слово “горячий” не означало просто “значительный”. У того на уме было другое значение.

Зубы Джо начали стучать.

Он сомкнул рот.

Глава 6

Майора Хорта он не нашел, когда добрался до Ангара. Его не было и в доме позади Ангара, где жили офицеры. Джо встретила домохозяйка, которая подчеркнуто зевала, впуская его. Салли предположительно давно уже спала. И Джо не знал, каким образом отыскать майора. Он уверял себя, что Браун хороший парень, — если бы это было не так, он не стал бы настаивать на том, чтобы подраться перед тем, как извиниться. И он не говорил, что дело спешное. Завтра, сказал он. Так что с неспокойной душой Джо позволил отвести себя в комнату с койкой и, казалось, уже через секунду спал. Но все равно он очень тревожился.

Он проснулся неестественно рано с сообщением Брауна, стучащим ему в мозг. Джо ждал внизу, когда появилась домохозяйка. Она, казалось, была поражена.

— Где майор Холт? — спросил он.

Но майор уже ушел. Тот спал, должно быть, не более трех-четырех часов. На столе стояла чашка из-под кофе, которую майор выпил перед тем, как отправиться в офис секьюрити.

Джо прошел к проходу в колючей проволоке вокруг жилища офицеров и объяснил часовому, куда ему нужно. Сонный водитель провез его полукругом длиной в милю, и Кенмор нашел дорогу к офису майора Холта.

Простоватая и мрачная секретарша тоже уже была на работе. Она провела его к майору. При виде Джо тот моргнул.

— Хм… у меня есть некоторые новости, — заметил майор. — Мы проследили тот груз, который взорвался, когда его сбросили с самолета.

Джо об этом уже почти забыл. Столько всего произошло с тех пор.

— У нас есть двое пленников, скорее всего, связанных с этим делом, — сообщил майор. — Они могут заговорить. Также срочная инспекция других транспортных самолетов обнаружила еще три гранаты, заложенные в шахту переднего колеса. Э-э… в емкостях для углекислого газа оказалось кое-что взрывчатое. Отличная работа! А человек с песочными волосами, который заправлял ваш самолет… э-э… он исчез. Это плохо!

— Ничего, сэр, — вежливо заметил Джо.

— В общем, благодаря тебе мы предотвратили много случаев саботажа, — заявил майор. — Это плохо для тебя, конечно… Ты нашел тех людей, которых искал?

— Я нашел их, но…

— Я переведу их на работу под твое руководство, — живо сказал майор. — Их имена?

Джо назвал имена. Майор записал их.

— Очень хорошо. Сейчас я занят…

— У меня есть для вас наводка, — заявил Джо. — Думаю, ее следует проверить прямо сейчас. Это меня очень тревожит.

Майор нетерпеливо ждал. И Джо рассказал о драке на Платформе за день до этого, о том, как Браун настоял, чтобы закончить драку в Бутстрапе, и о намеке, который Браун высказал ему, когда все было кончено. Он воспроизвел сообщение слово в слово.

Майор, следует это признать, не перебивал. Он слушал с выражением, варьирующимся между мрачностью и усталостью. Когда Джо закончил, он взял трубку телефона. Кратко поговорил. Джо почувствовал какое-то невольное одобрение. Майор Холт был не таким человеком, к которому можно ощущать какую-то близость, и работа, которой он занимался, не способствовала его популярности. Но все же он умел мыслить здраво и быстро. Он тоже не думал, что “горячее” означает “значительное”. Когда он повесил трубку, то спросил:

— Когда твоя рабочая команда прибудет сюда?

— С утра. Но для них еще рано, — ответил Джо. — Еще есть время.

— Поезжай с пилотом, — сказал майор. — Надеюсь, ты сможешь понять, что Браун имел в виду. Смотри в оба.

Джо встал.

— Вы… думаете, это прямой намек?

— Это уже не в первый раз, — отрешенно заметил майор Холт, — когда человека путем шантажа заставляют заниматься саботажем. Если у него есть семья и родным угрожают пытками или убийством, коли он не сделает того-то и того-то. Вот ты и попал в серьезную переделку. Такое случалось. Конечно, он не мог сказать об этом мне! За ним следят. Но иногда люди находят выход.

Джо был озадачен. Это отразилось у него на лице.

— Он может попробовать заняться саботажем, — конкретно пояснил майор, — но может устроить так, чтобы его на этом схватили. Если его схватят — значит, он пытался; и угроза шантажа уже не является угрозой, пока он держит рот на замке. Что он и делает. И… э-э… ты удивишься, когда узнаешь, как часто человек, который не был рожден в Соединенных Штатах, скорее идет в тюрьму за саботаж, вместо того чтобы на самом деле заниматься им… здесь.

Джо моргнул.

— Если твоего приятеля Брауна схватят, — продолжал майор, — его накажут. Строго. Официально. Но в частной беседе кто-нибудь… э-э… упомянет об этой его наводке и скажет “спасибо”. И ему скажут, что он будет выпущен из тюрьмы, как только сочтет, что это безопасно. И его выпустят. Это все.

Он вернулся к своим бумагам. Джо вышел. Пока он шел встречать пилота, который собирался проверить его наводку, Кенмор размышлял. Он начинал ощущать какую-то неоформившуюся, но вполне определенную гордость. Он и сам не знал, чем конкретно гордится. Но это имело какое-то отношение к тому, что он — часть нации, к которой люди совершенно иного воспитания могли испытывать глубокую лояльность. Если человек, которому угрожают, требует, чтобы его наказали за явное преступление против страны, вместо того чтобы и на самом деле совершить преступление, то это уже неплохо. У самой нации может быть много минусов, но если человек, принадлежащий другой нации, может ощущать к ней подобный вид лояльности, значит, совсем не плохо быть гражданином такой страны.

На этот раз с Джо вместо Салли шел охранник. Они двигались по огромной, залитой дуговым светом внутренности Ангара мимо отбрасывающего блики растущего чудища, представлявшего собой Платформу. Они прошли весь путь до огромных качающихся ворот, через которые въезжали грузовики с материалами. Охранники на входе очень тщательно проверяли каждого водителя перед тем, как впустить его грузовик. Но почему-то это не раздражало. Тут не было презрительной подозрительности. Конечно, в силах безопасности встречались и злобно-язвительные, придирчивые личности, самодовольные и развязные. Но ведь и они охраняли то, за что люди — некоторые люди — с готовностью отдали бы свою жизнь.

Джо со своим охранником дошел до одного из огромных входов, когда в него въезжал десятиколесный грузовик с грузом блестящих металлических пластин. Они вышли наружу и стали ждать. Солнце только что встало. Оно казалось огромным, но очень далеким, и Джо внезапно понял, почему это место выбрали для строительства Платформы. Грунт здесь был ровным. До самого горизонта на востоке над равниной не возвышалось ни единого холмика. Равнина представляла собой голую, иссушенную солнцем пустыню. Из растительности там были только шалфей, мескитовые кусты и высокие тонкие стволы юкки. Но почва была плоской. Она могла служить взлетной полосой. Это было идеальное место для старта Платформы. Она не должна будет касаться грунта вообще, когда покинет Ангар, и здесь она, по крайней мере, не встретит никаких препятствий во время своего движения к горизонту.

Легкий самолет шел по дуге вокруг внешней поверхности Ангара. Он приземлился и подрулил к дверям. Ловко развернулся; сбоку открылась дверь. Перевязанная рука махнула Джо. Он забрался внутрь. Летчиком этого легкого, хрупкого самолетика оказался второй пилот вчерашнего транспортного самолета. Именно ему Джо помогал сбрасывать груз.

Джо забрался внутрь и устроился в кресле. Небольшой мотор отважно затрещал, самолет рванулся вперед по плотно утрамбованной почве пустыни и, покачиваясь, взлетел.

Пилот весело крикнул ему, перекрывая шум:

— Привет. Тоже не спалось? Ожоги ноют?

Джо покачал головой.

— Тревожили, — крикнул он в ответ. Затем спросил: — Я должен как-нибудь помогать, или я здесь просто ради поездки?

— Сначала мы посмотрим, — прокричал пилот поверх шума мотора. — Два километра к северу от Ангара, да?

— Именно так.

— Посмотрим, что там такое, — заявил пилот.

Самолетик поднимался все выше и выше. На пяти сотнях футов — почти на уровне крыши Ангара — он ушел в сторону и стал совершать казалось бы беспорядочные броски туда-сюда. По сути дела, это была схема поиска. Джо смотрел вниз со своей стороны небольшой кабины. Самолет этот действительно был маленьким, и, как следствие, его мотор производил в кабине гораздо больше шума, чем более мощные двигатели больших самолетов.

— Эти ожоги, которые я заработал, — крикнул пилот, не отводя глаз от земли внизу, — не давали мне спать. Так что я встал и просто слонялся вокруг, когда пришел вызов. Нужен был пилот, чтобы вести эту штуку. Я и пошел.

Туда и сюда, туда и сюда. С высоты в пять сотен футов ранним утром пустыня выглядела очень оригинально. Самолет летел достаточно низко, так что виделись все природные особенности местности. И каждый куст или бугорок отбрасывали длинные, тонкие тени. Земля казалась полосатой, но все полосы располагались в одном направлении.

— Что это там? — крикнул Джо.

Самолет круто развернулся и полетел назад. Он снова развернулся. Пилот внимательно осматривал местность. Протянув руку вперед, он нажал кнопку. Джо почувствовал небольшой толчок под ногами. Еще один крутой разворот, и Джо заметил облако дыма в воздухе.

Пилот крикнул:

— Это человек. Похоже, он мертв.

Он пронесся над объектом, и возникло еще одно облачко дыма.

— Из Ангара за нами следят в дальномеры, — прокричал пилот через двухфутовое пространство, отделявшее его от Джо. — Я пометил место. Теперь посмотрим, есть ли в твоей наводке действительно что-нибудь “горячее”.

Он потянулся назад, за кресло, и достал короткий стержень, похожий на удочку с очень большой катушкой. Там же были головные телефоны и что-то очень похожее на большую алюминиевую рыбу на конце лески.

— Ты знаком со счетчиками Гейгера? — крикнул пилот. — Надевай эти наушники и слушай!

Джо натянул головные телефоны. Пилот что-то переключил, и Джо услышал щелчки. Они не подчинялись какой-либо определенной системе или частоте. Щелчки возникали с совершенно произвольными интервалами, но, по сути, можно было говорить о какой-то средней частоте щелканья.

— Высунь счетчик из окна, — сказал пилот, — и слушай. Дай мне знать, если шум усилится.

Джо так и сделал. Алюминиевая рыба болталась снаружи. Ветром ее относило к хвосту самолета. Леска изогнулась между удочкой и алюминиевой подвеской. Пилот искоса взглянул вниз и начал облетать широким кругом место, где лежал явно мертвый человек и теперь плавали облачка дыма.

Внезапно отдельные щелчки превратились в грохот.

— Эй! — воскликнул Джо.

Пилот развернул самолет и полетел назад. Он указал на кнопку, которую до этого нажимал.

— Ткни, когда снова услышишь усиление.

Щелчки… Затем рев. Джо нажал кнопку. И ощутил небольшую встряску.

— Еще один заход, — сказал пилот.

Он подлетел ближе к месту, где лежал мертвый человек. У Джо возникло тошнотворное предположение, кто это мог быть. В наушниках треск внезапно возрос, и он снова нажал кнопку.

— Теперь сматывай! — прокричал пилот. — Наша работа окончена.

Джо сматывал “леску”, пока самолет возвращался к Ангару. В воздухе висели облачка дыма. В Ангаре кто-то уже знал, что в определенном месте находится нечто такое, что необходимо исследовать. Два более поздних столбика дыма сообщили, что вдоль линии, соединяющей эти облачка, отмечен всплеск радиоактивности. Стало ясно, что Браун имел в виду, когда предупреждал, что “оно горячее”. Оно было “горячим” в том смысле, что речь шла о радиоактивности!

Самолет снизился и приземлился у огромных дверей. Подрулив к дверям, пилот выключил мотор.

— Мы уже месяцами используем счетчики Гейгера, — с довольным видом заметил пилот, — но никогда не обнаруживали и признаков радиоактивности. Но на этот раз мы кое-что нашли.

— А что? — спросил Джо. Но он и так это знал.

— Атомная пыль — одно из возможных предположений, — сообщил пилот. — О ней говорилось как о вероятном оружии еще в Докладе Смайса. Правда, раньше никто еще не пытался ею воспользоваться. Но мы думали о том, что ее могут использовать против Платформы. Если бы кому-нибудь пришло в голову рассыпать вокруг Ангара немного действительно горячей радиоактивной пыли, то все три смены могли бы получить смертельные ожоги еще до того, как эту пыль обнаружат. Но тот парень, который, как предполагалось, должен был ее рассыпать, открыл банку, чтобы заглянуть внутрь. И это его убило.

Он выбрался из самолета и прошел к воротам. Взяв у охранника телефон, он твердым голосом заговорил. Затем отключился.

— За тобой кто-нибудь придет, — дружелюбно сказал он. — Жди здесь. Увидимся.

Он вышел; мотор затрещал и схватился, и крошечный самолет отрулил в сторону. Через несколько секунд он взлетел и развернулся к югу.

Джо ждал. Вскоре ворота открылись и со звоном выехала странная конструкция. Это был трактор с удивительно тяжелой защитой. В нем ехали люди, надевшие доспехи особого рода, в пути подгоняя их. Трактор тащил усеченную платформу для грузовика, на которой располагался кран и стоял очень большой, покрытый свинцом бак с крышкой. Трактор проворно двинулся в северном направлении.

Джо удивился, но понимал, в чем дело. И экипаж, и люди были защищены от радиоактивности. Они приблизятся к мертвецу с наветренной стороны, подберут его тело и поместят в выложенный свинцом бак и рядом сложат все его смертоносные радиоактивные материалы. Именно это оборудование, должно быть, использовалось при обращении с негодной атомной бомбой несколько месяцев назад. Для этого оно и было подготовлено. Люди были готовы к таким непредвиденным ситуациям. Кто-то пытался заранее предугадать любые ситуации, которые могли возникнуть на строительстве Платформы.

В этот момент за Джо пришел охранник и отвел туда, где у еще неполностью разобранных ящиков его ждали Шеф, Хейни и Майк. У них возникли некоторые новые идеи по поводу непосредственной задачи. Кое-какие детали оказались лучше первоначальных. Все четверо занялись тщательным осмотром, чтобы оценить повреждения деталей, которые придется заменять, и таких, которые можно будет отремонтировать. То, что они обнаружили, раньше привело бы Джо в ужас. Теперь же он просто записывал, какие детали нужно будет заменить новыми, и думал о времени, которое потребуется для балансировки маховиков.

— Тут, конечно, все переворочено, — печально заметил Хейни, когда они принялись за работу. — Дня два потребуется на то, чтобы все это отчистить!

Шеф осматривал маховики. Их было два — огромные четырехфутовые диски с короткими, толстенькими осями конической формы. В отверстиях опор были искусно проточенные каналы для подачи масла. При работе гироскопов особое силиконовое масло будет подаваться под высоким давлением. Оно образует пленку, которая станет удерживать коническое окончание оси от непосредственного контакта с металлом опор. По сути дела, маховики будут плавать в масле, а высокоскоростная центрифуга, о которой упоминал Шеф, плавала на сжатом воздухе. Но все необходимо идеально уравновесить, потому что иначе ось проткнет эту масляную пленку и коснется металла опор. А на сорока тысячах оборотов в минуту опасно касаться чего бы то ни было. И ось, и опора за доли секунды раскалятся до белого каления. И придется платить контрибуцию еще нескольким дьяволам типа “из машины”.

— Воспользуемся токарным станком, — серьезно заметил Шеф. — Опоры придется оставить те же, потому что никакие другие такой скорости не выдержат. И маховики нам придется вращать, располагая ось вдоль земной оси.

Майк кивнул с мудрым видом, и Джо понял, что это именно Майк напомнил об этом остальным. И правильно сделал. Высокоскоростной гироскоп может вращаться в одном направлении не больше нескольких минут, если его опора закреплена неподвижно. Если бы при вращении прецизионного гироскопа его ось была бы направлена, к примеру, на солнце, то она и стремилась бы следовать за солнцем. Гироскоп бы старался не поворачиваться вместе с Землей и разрушился бы. Приходилось использовать конические оси, чтобы не повредить тонкие каналы для масла; нужно будет на низких скоростях пользоваться прокладками конической формы. Конические окончания осей придется обрабатывать по новой. Опоры должны быть фиксированными, но все же гибкими.

Предыдущим вечером они извели множество бумажных салфеток, пытаясь представить все эти тонкости. Теперь же, когда они чистили сам аппарат, возникали новые проблемы.

Они работали часами, счищая сажу и обуглившийся материал. Список Джо, в котором он перечислял детали, которые нужно заказать на родном заводе, стал длиной с руку. Моторы, конечно, нужно было вынуть и заменить новыми. Учитывая, что моторы высокоскоростные, это означает круглосуточную работу на заводе Кенмора.

За Джо явился курьер. Его требовали в офисе секьюрити. Мрачная секретарша майора Холта даже не подняла голову, когда он вошел. Сам майор выглядел усталым.

— Вы обнаружили мужчину, — кратко сказал он. — Думаю, что это твой приятель Браун. Тебе нужно посмотреть и идентифицировать его.

Джо так и предполагал. Он молча слушал и ждал.

— Он открыл контейнер с порошком кобальта. Контейнер был изготовлен из бериллия. Там было полфунта порошка. Это его убило.

— Радиоактивный кобальт, — пробормотал Джо.

— Определенно, — мрачно заявил майор. — Полфунта этого порошка излучают такую же радиацию, как одна восьмая тонны чистого радия. Можно предположить, что от него требовали, чтобы он забрался в Ангаре как можно выше и рассеял порошок в воздухе. Если бы его разнесло по всему Ангару, то многие годы им уже нельзя было бы пользоваться. Не говоря уж о том, что погибли бы все, кто находился бы внутри.

Джо глотнул.

— Он, значит, обжегся.

— У него был эквивалент двухсот пятидесяти фунтов радия, — непреклонно заявил майор, — и, естественно, это оказалось вредным для здоровья. По сути дела, и сам контейнер не мог служить для него достаточной защитой. Даже если он носил его в кармане всего нескольких минут, то уже был бы мертвецом.

Джо понимал, что от него требуется.

— Вы хотите, чтобы я на него посмотрел, — заметил он.

Майор кивнул.

— Да. И после этого сам пройдешь проверку на радиацию. Очень маловероятно, что он… э-э… носил порошок с собой вчера вечером, в Бутстрапе. Но если носил, то тебе… э-э… потребуется профилактический медицинский уход. Тебе и тем людям, которые были с тобой.

Джо понимал, что это означает. Брауну передали сравнительно небольшой контейнер самого смертоносного радиоактивного материала на Земле. Когда несколько миллиграммов этого вещества переправляли для научных исследований из лаборатории Оак Ридж, то упрятывали в толстостенные свинцовые сундуки. А Браун носил двести пятьдесят граммов вещества в контейнере, который мог положить в карман. Пока он ходил с ним, то не только смертельно облучился; он представлял такую же смертельную угрозу для всех, кто находился рядом.

— В любом случае, мог засветиться и кто-нибудь еще, — отрешенно проговорил майор. — Я собираюсь устроить учебную тревогу по радиационной опасности и проверить облучение каждого человека в Бутстрапе. Велика вероятность, что человек, который доставил Брауну этот контейнер, тоже обжегся. Но ты, конечно, никому об этом не станешь рассказывать.

Он махнул рукой, отпуская Джо. Джо повернулся, чтобы идти. Майор мрачно добавил:

— Кстати, нет никаких сомнений по поводу минирования самолетов. Мы уже нашли восемь таких, которые готовы были упасть, когда мины взведут. Но люди, которые минировали, исчезли. Они исчезли внезапно прошлой ночью. Их предупредили! Ты ни с кем не говорил об этом?

— Нет, сэр, — ответил Джо.

— Хотел бы я знать, — холодно заметил майор, — как же они узнали, что мы разгадали их трюк?

Джо вышел. Он ощущал сильный холод в низу живота. Нужно идентифицировать Брауна. Затем следует самому провериться на радиоактивность. В таком именно порядке. Сначала идентифицировать Брауна, потому что если вчера вечером в “Бифштексной Сида” у Брауна в кармане лежало полфунта радиоактивного кобальта, то Джо конец. А также конец и Хейни, и Шефу, и Майку, и всем, кто оказывался поблизости от Брауна. Поэтому Джо должен сначала опознать Брауна, пока его самого не оглоушили сообщением, что он фактически — мертвец.

Он опознал Брауна. Брауна уложили в свинцовый гроб; над лицом у него располагалось окошко из свинцового стекла. Джо не заметил никаких травм, кроме тех, что остались после драки с Хейни. Радиационные ожоги не оставили собственных отметок. Браун умер до того, как проявились внешние симптомы.

Джо подписал протокол опознания. Потом пошел выяснить, каковы его собственные шансы выжить. Он испытывал странное ощущение. Самое любопытное, что он не боялся. Он не знал — обожжен внутри или нет. Просто не испытывал страха. Никто и никогда не верит, что умрет — в том смысле, что прекратит существование. Самый последний трус, стоя у стенки перед расстрелом или уже привязанный к электрическому стулу, обнаруживает, как это ни поразительно, что полагает: что бы ни случилось с его телом, это не убьет его как индивидуума. Поэтому множество людей умирают с относительным достоинством. Они понимают, что вряд ли стоит поднимать шум.

Но когда его с головы до ног проверили счетчиком Гейгера, а температура оказалась нормальной и рефлексы — здоровыми, а потом заверили, что он не подвергался воздействию радиации, то Джо определенно ощутил слабость в коленях. И это тоже нормально.

На заплетающихся ногах он вернулся к разбитым гироскопам. Его друзья ушли, но нацарапали ему записку. Они отправились за инструментами, чтобы продолжить работу.

Он продолжил осмотр гироскопов, с каким-то отрешенным состраданием думая о том, что бедняга Браун стал жертвой людей, которые ненавидели саму идею Космической Платформы и ее значения для человечества. Люди такого типа считают себя выше человечества, а об остальных людях думают как о рабах. Они организовывали падения самолетов, убийства, занимались шантажом. Они платили, чтобы уничтожить Платформу, потому что она не позволит разрушить мир и править над руинами.

Джо, который совсем недавно думал, что находится на грани смерти, сейчас ощущал ледяное отвращение, которое было гораздо глубже злости. Злость может остыть, но его чувство к людям, которые готовы убивать других ради достижения собственных целей, остыть не могло. Он думал об этом, пока работал на фоне лезущих в уши шумов Ангара.

— Джо, — проговорил чей-то голос.

Подпрыгнув, он обернулся. Салли стояла позади него, глядя очень серьезно. Она попыталась улыбнуться.

— Папа мне рассказал, — сообщила она, — что проверка показала: с тобой все в порядке. Я могу тебя поздравить с тем, что ты еще некоторое время не покинешь нас, уйдя в иной мир? Или с тем, что кобальт не оказался поблизости от тебя? Или от всех нас?

Джо не знал, что ей ответить.

— Я иду внутрь Платформы, — заметила она. — Хочешь пойти со мной?

Он вытер руки ненужной тряпкой.

— Естественно! Моя банда ушла подбирать инструмент. Без них я практически ничего не могу сделать.

Они направились к Платформе. И опять та казалась волшебной, независимо от того, как часто Джо ее видел. Платформа была огромной до невероятности, хотя в своих пропорциях массивной не казалась. Яркий металл оболочки сверкал сквозь тюль лесов. В воздухе стоял слабый синеватый туман; то там, то здесь посверкивали “маршевые огни” сварочных аппаратов. Шум Ангара постоянно звучал у него в ушах. Впрочем, он к нему уже привыкал.

— Каким образом ты можешь везде так свободно ходить? — внезапно спросил он. — Меня все время проверяют и перепроверяют.

— Ты получишь полный пропуск, — сообщила она ему. — Он еще должен пройти по инстанциям. А у меня есть влияние. Я свободно прохожу мимо секьюрити и воспитала охранников у дверей. И у меня действительно есть дело в Платформе.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на девушку.

— Интерьеры, — пояснила она. — И не смейся! Это не украшательство. Это психология. Платформу конструировали инженеры, физики и люди с логарифмическими линейками. Они создали прекрасное окружение для машин. Но там будут жить люди, а они — не машины.

— Я не совсем понимаю…

— Они разработали гидропонный сад, — заметила Салли с легким презрением. — Они очень точно подсчитали, что одиннадцать квадратных футов листьев тыквы могут очистить воздух, который требуется человеку во время отдыха, и сколько квадратных футов нужно, чтобы очищать воздух для человека, занятого тяжелой работой. Поэтому они спроектировали сады для эффективного производства возможно большей поверхности листьев — листьев тыквы! Но ты можешь себе представить живущих на Платформе людей, которые плывут среди звезд, а питаются дегидратированной пищей? Как жадно они набрасываются на тыквы, потому что это — единственная свежая пища, имеющаяся в их распоряжении?

Джо понял иронию, содержащуюся в ее словах.

— Они думают только о механической производительности, — возмущенно заметила Салли. — Я не разбираюсь в машинах, но можно считать, что потратила впустую огромное количество времени, учась в школе и в других местах, если не разбираюсь в человеческих существах! Я стала спорить, и сад теперь не будет выдавать такое количество зеленой массы, зато человек с удовольствием войдет в него! Сад не будет все время пахнуть тыквами. Я даже заставила их включить туда немного цветов!

Они уже приблизились к Платформе. Она была близка к завершению. Джо смотрел и вдруг понял, что ему хочется ускорить строительство. Он попытался мысленно убрать леса и представить Платформу гордо парящей в пустоте, блестящей на горячем белом солнечном свету, на фоне немерцающих звезд.

— И я устроила настоящую драку за жилые помещения, — продолжала Салли. — Все стены внутри они решили покрасить в серебристый алюминиевый цвет! Я заявила, что будь то в космосе или нет, но самым важным для людей является домашнее хозяйство. Платформа же станет их домом! И они должны чувствовать себя в ней людьми!

Они зашли в лабиринт вертикальных стоек. Везде сновали грузовики, пыхтели механизмы, летали подъемники. Джо оттащил Салли от огромного трейлера, который привез какую-то чудовищную деталь внутреннего интерьера. Салли провела Джо к временной деревянной лестнице с двумя секьюрити внизу. Девушка резко с ними поговорила; они ухмыльнулись и махнули Джо, чтобы он проходил. Он прошел к лестнице, которую снесут перед взлетом Платформы, и в первый раз оказался внутри.

Для него это стало одним из самых ярких впечатлений. Еще час назад он отрешенно думал о возможности собственной смерти, а затем узнал, что еще поживет. Салли испугалась за него, а ее деловой вид — лишь поза.

А теперь он впервые входил в космический корабль, который покинет Землю, чтобы отправиться в путешествие без возврата.

Глава 7

Немногие смогли бы пройти через такие бури эмоций, которые испытал Джо этим утром, и остаться в полном рассудке. На него подействовал вид мертвого человека, который почти намеренно убил себя, чтобы не пришлось убивать Джо. Затем он понял, что этот человек мог опоздать с самоубийством. Если бы Джо оказался облученным радиацией, то успешно бы загнулся в течение трех—четырех дней, а когда узнал, что не засвечен, то и это тоже оказалось чем-то вроде испытания. И Салли — конечно, ее переживания не могли быть такими яркими, как его собственные, но ему приятен факт, что она боялась за него. И когда, сверх всего прочего, Джо впервые оказался внутри Космической Платформы, то определенно был взвинчен.

Но он обсуждал технические детали. Перед тем как пройти сквозь временный вход, он осмотрел внутреннюю обшивку и ее подложку. Обшивка Платформы была, по сути дела, двойной. Внешний слой служил противометеорным буфером — частицы космической пыли, ударяя в нее, будут взрываться без всякого вреда для внутренней обшивки. Они даже могут проникать сквозь нее, не вызывая утечки воздуха. Во внутренней обшивке располагался слой стеклошерсти для теплоизоляции. Внутри стеклошерсти был слой материала, служащий той же цели, что и покрытие пуленепробиваемого бензинового бака. Ни один метеор размером меньше четверти дюйма не сможет его пробить, даже летящий со скоростью сорок пять миль в секунду, что является теоретическим максимумом для метеоров. Но если и пробьет, то самозатягивающийся материал мгновенно перекроет утечку. Джо был в состоянии объяснить систему защиты металлических обшивок. Этим он и занимался.

— Если снаряд движется достаточно быстро, — увлеченно говорил он, — то повышенной пробивной способности у него не возникает. На скорости больше мили в секунду удар не может передаваться от передней к задней части. Задний конец снаряда оказывается на месте удара до того, как ударная волна успеет пройти назад. Это похоже на то, как если бы поезд натолкнулся на препятствие — он не может остановиться весь сразу. И метеорит, ударяющий в Платформу, телескопически сложится сам на себя, как вагоны поезда, сталкивающегося с другим на полной скорости.

Салли слушала с загадочным видом.

— Поэтому, — говорил Джо, — пробойного аффекта уже не получается. Метеорит, попавший в Платформу, не пробьет обшивку. Он взорвется. Частично он испарится — превратится в металлический пар, если состоит из металла, и в каменный — если он каменный. И он снесет с обшивки такую же массу вещества, сколько весит сам. Масса за массу. И если учесть этот принцип — масса за массу, то гороховый суп окажется такой же эффективной защитой от метеоров, как и закаленная сталь.

— Бог ты мой! — воскликнула Салли. — Ты, должно быть, начитался газет!

— Теория вероятности говорит, что пробой от метеорита не угрожает Платформе в ближайшие двадцать тысяч лет, пока она будет вращаться вокруг Земли.

— Двадцать тысяч двести семьдесят, Джо, — заметила Салли. Она пыталась дразнить его, но ее лицо отчасти выдавало напряжение. — Я тоже читаю статьи в журналах. Правду говоря, я иногда провожу тут экскурсии для наших прирученных журналистов, когда им разрешают увидеть Платформу.

Джо слегка вздрогнул. Затем он криво ухмыльнулся.

— Поставила меня на место, да?

Она ему улыбнулась. Оба почувствовали себя не в своей тарелке. Они прошли внутрь огромного космического корабля.

— Здесь огромное пространство, — заметил Джо. — Могли бы сделать и поменьше.

— При взлете она будет на девять десятых пустой, — сказала Салли. — Но ты и так это знаешь, не так ли?

Джо это знал. Причины, почему ракеты, стартующие с земли, делают обтекаемыми, к Платформе не имели отношения. По крайней мере, не в такой степени. Ракетам нужно было сжечь свое топливо, чтобы выбраться из плотной атмосферы у поверхности. Им нужны обтекаемые формы, чтобы пронизывать плотную часть атмосферы, обладающую большим сопротивлением. Но Платформе это ни к чему. Она будет подниматься сама. Ее необходимо поднять на малой скорости до точки, где реактивные двигатели будут наиболее эффективны, и они пронесут ее еще выше, до тех мест, где их эффективность упадет. И только тогда, когда сопротивление воздуха почти исчезнет, включатся ее собственные ракеты. Поэтому она почти ничего выиграет, имея обтекаемую форму, но потеряет на этом много. Прежде всего, такой процесс запуска позволит построить корпус Платформы на Земле, и когда она окажется на орбите, об этом можно будет не беспокоиться. Исчезнут спекулятивные разговоры по поводу сборки огромной структуры в мире невесомости.

Джо с большой осторожностью пытался провести Салли по коридорам Платформы, и они дошли до машинного отсека. Но привод располагался не здесь. Здесь находились служебные моторы, система циркуляции воздуха и привод помп перекачки жидкостей. Рядом с машинным отсеком уже были установлены главные гироскопы. Они дожидались только управляющих гироскопов, которые станут управлять ими так же, как приводная система земного корабля управляет рулевым механизмом. Погрузившись в свои мысли, Джо смотрел на систему сборки гироскопов. Это все он знал из рабочих чертежей. И не стал останавливаться, чтобы посмотреть их поближе, позволив Салли вести дальше. Она показала ему жилые помещения. Те размещались в большом открытом пространстве шестидесяти футов длиной и двадцати шириной. Там имелись книжные шкафы, два балкона, стулья. Личные комнаты открывались в это общее пространство на разных уровнях, но лестницы отсутствовали. Зато установили удобные кресла с ремнями, чтобы в невесомости человек мог пристегнуться. Там были даже пепельницы, остроумно сконструированные так, чтобы выглядеть именно как пепельницы, но пепел не будет в них сбрасываться, его засосет. Пол и потолок покрывал ковер без рисунка.

— Все это будет смотреться немного необычно, — сказала Салли, странно притихшая, — когда окажется в космосе, но все же оно будет выглядеть вполне нормально. Мне кажется, что это важно. Эта комната больше всего станет похожа на большую частную библиотеку. Все, что человек увидит вокруг, не будет постоянно напоминать, что он живет в искусственном окружении. Он не почувствует себя стесненным. Если бы все комнаты были маленькими, человек чувствовал бы себя как в тюрьме. А так он хотя бы сможет сделать вид, что все нормально.

Но Салли никак не могла полностью сосредоточиться на том, что говорила. Она еще не отошла от своих переживаний за него. Джо это понимал, потому что и сам ощущал странное последействие от последних событий.

— Нормально, — сухо заметил он, — если не считать того, что человек ничего не будет весить.

— Это тоже меня беспокоило, — согласилась Салли. — Большой проблемой станет сон.

— К этому непросто будет привыкнуть, — подтвердил Джо.

На мгновение они замолчали. Потом просто стали скользить глазами по огромному помещению. Салли беспокойно пошевелилась.

— Скажи мне, как думаешь, — спросила она, — ты когда-нибудь бывал в лифте, который начал падать как утюг? Когда Платформа окажется на орбите, то в ней все время люди станут чувствовать то же, только еще хуже. Никакого веса. Джо, если бы ты оказался в лифте, который, казалось бы, падает, и падает, и падает, целыми часами без передыху? Как думаешь, ты бы смог там спать?

Джо это и не приходило в голову. И эта мысль его поразила.

— Наверное, к этому трудно будет привыкнуть, — согласился он.

— К этому трудно привыкнуть и в бодрствующем состоянии, — заметила. Салли. — Но во сне это еще труднее. Ты когда-нибудь просыпался оттого, что падал во сне?

— Конечно, — ответил Джо, затем он свистнул. — Ого! Понятно! Как только ты заснешь, начнешь падать. И поэтому просыпаешься. И все на Платформе будут падать, вращаясь по орбите вокруг Земли! Как только они задремлют, то начнут падать и просыпаться?

Ему удалось это осмыслить. Бодрствующий человек может напоминать себе, что падение ему только кажется и опасности нет. Но что произойдет, когда он попробует заснуть? Падение — это один из самых изначальных страхов, известных человечеству. Любой человек в мире когда-либо просыпался, задыхаясь от того, что ему приснилось, что он падает в пропасти. Это один из врожденных страхов. И как бы хорошо человек ни сознавал, что отсутствие веса — нормальное явление в пустоте, во сне его сознание об этом забудет. Тогда власть берет в руки примитивное подсознательное мышление, и оно остается неудовлетворенным. Оно может лихорадочно будить человека каждый раз, как он задремлет, пока тот не свихнется от бессонницы… или позволит ему заснуть только тогда, когда свалится в бессознательное состояние, но такой сон не означает отдыха.

— Это будет круто! — с тревогой сказал он, подмечая, что Салли все еще не отошла от недавних переживаний. — Но, с другой стороны, с этим ничего не поделаешь!

— Я предложила кое-что, — сказала Салли, — и такую штуку соорудили. Надеюсь, что она сработает. — Она неловко продолжила объяснение: — Это что-то вроде одеяла: его верхняя часть пристегивается, а нижнюю можно надувать. Когда человек ложится спать, то надувает одеяло, и оно прижимает его к кровати. А голова остается свободной, и он может вертеться.

Джо обдумал ее слова. Ему пришло в голову, что они стоят очень близко друг к другу, но все же он переключил свои мысли на дело.

— Не будет ли это похоже на то, будто бы человек плывет? — спросил он. — На плаву можно и поспать. Ощущения веса тогда нет, зато присутствует давление со всех сторон. Так что человек сможет спать, если будет чувствовать, что плавает. Да, это хорошая идея, Салли! Она сработает! Человек будет думать, что он не падает, а плавает!

Салли слегка покраснела.

— Я смотрела на это по-другому, — неловко призналась она. — Когда мы засыпаем, то возвращаемся в прошлое. Мы как дети со всеми их детскими страхами и нуждами. Человек, конечно, может почувствовать себя, будто бы он в воде. Но… я как-то испытала такую кровать. Ощущение, будто бы во сне… будто бы кто-то держит тебя на руках, обеспечивая полную безопасность. Как будто бы ты был ребенком и… в восхитительной безопасности. Но, конечно, я не испытывала такую кровать в невесомости. Просто… я надеюсь, что это сработает.

Как бы смутившись, она резко повернулась и стала показывать ему кухню. Каждая сковородка была закрыта. Верх плиты выложили полосами из сплава альнико [23] для магнитного крепления. Сковородки будут к нему притягиваться. А крышки имели любопытную гибкую подложку, назначения которой Джо не мог понять.

— Это гибкий пластик, огнеупорный, — сказала Салли. — Он надувается и прижимает пищу к горячему дну сковородки. Ожидалось, что команда будет питаться готовой пищей. Но я заявила, что это будет достаточно плохо, если пить из пластиковых бутылок вместо стаканов. Одну из этих печек повесили вверх ногами, и на ней я и приготовила яичницу с ветчиной вверх ногами. Они сказали, что психологическое воздействие того стоит.

Джо был тронут. Он вышел вслед за ней из кухни и тепло заметил, подумав, что ее вклад в дела Космической Платформы накладывался на ее личную тревогу насчет него самого:

— Ты, должно быть, первая девица в мире, которая подумала о ведении домашнего хозяйства в космосе?

— Девушки ведь полетят в космос, разве не так? — сказала она, не глядя на него. — Если будут колонии на других планетах, то это необходимо. А когда-нибудь… и к звездам…

Она стояла совершенно тихо, и Джо захотелось что-то сделать, как-то выразить свое отношение к ней и к миру. Внутри Платформы было очень тихо. Где-то далеко, где изоляция из стеклошерсти была еще неполной, слышались звуки работ, но внутренние стены Платформы не резонировали. Их покрыли особым материалом, который должен создавать впечатление, что это не просто металлическая оболочка, искусственный мир, который будет парить в пустоте. Здесь и сейчас Джо и Салли оказались в условиях какого-то интима и одиночества, и Кенмор ощутил какое-то чувство неотложности.

Он с тоской посмотрел на девушку. Цвет ее лица показался ему немного интенсивнее, чем обычно. Она уже не тот приятный ребятенок, она была великолепна! И на нее приятно смотреть. Джо и раньше это замечал, но теперь вспоминал, как она боялась за него, когда он был в опасности, как тревожилась, что он может погибнуть. И вспомнил о ее весьма абсурдном, но искреннем предложении поплакать за него.

Джо поймал себя на том, что крутит кольцо на пальце. Он снял его и заметил, что на нем все еще осталось немного сажи и масла. Он знал, что она видела, чем он занят, хотя и смотрела в сторону.

— Послушай, Салли, — неловко проговорил он, — мы очень давно знаем друг друга. Ты мне… всегда очень нравилась. И у меня есть дела, которые нужно совершить прежде всего, но… — Он прервался. Глотнул. Она повернулась к нему и улыбнулась. — Послушай, — в отчаянии сказал он, — что, если я спрошу тебя, не хотелось бы тебе это поносить?

И протянул кольцо.

Она кивнула; ее глаза сияли.

— Конечно, Джо, с удовольствием.

Они поцеловались, затем она как-то не к месту всплакнула и пояснила, что он должен быть более осторожным и не рисковать жизнью так часто! А затем послышался слабый звук извне Платформы, это был лающий звук сирены, выходящий короткими толчками, пока она разогревалась. Затем звук выровнялся и начал завывать и завывать.

— Это тревога! — воскликнула Салли. Глаза у нее все еще были затуманены. — Все на выход из Ангара. Пошли. Джо.

Тем же путем они двинулись обратно. Салли подняла на Джо глаза и внезапно ухмыльнулась.

— Когда у меня будут внуки, — сообщила она, — я буду им хвастаться, что я самая первая девушка в мире, которую когда-либо целовали в космическом корабле!

Но не успел Джо что-либо ответить, как она уже была на лестнице, на виду у всех, и спускалась вниз. Так что он за ней последовал.

Ангар пустел. Голый пол из деревянных блоков был усыпан фигурами людей, ровно двигающихся к выводу безопасности. Никто не спешил, потому что охранники во всеуслышание оповещали, что это не тревога, но мера предосторожности, и нет необходимости толкаться. Каждого секьюрити проинформировали по миниатюрному переговорному устройству, которые они носили с собой. По такому устройству каждому охраннику можно было сообщить все, что ему нужно знать, независимо от того, находился ли он на полу Ангара, или на балюстрадах вверху, или даже в самой Платформе.

Грузовики собрались в линию, чтобы пройти через поднимающиеся ворота. Люди спускались с лесов, сложив инструмент, как это полагалось при пересменках — для подсчета и осмотра. Другие спокойно шли от линии сборки толкателей. Если не считать огромного объекта посередине и того, что все люди были в рабочей одежде, сцена удивительно напоминала зал ожидания очень большого вокзала с множеством людей, поспешно двигающихся туда-сюда.

— Нет никакой спешки, — заметил Джо, услышав одного из охранников. — Пойду посмотрю, что там накопала моя банда.

Вся троица — и Хейни, и Майк, и Шеф — только что прибыла к куче обожженных, но теперь распакованных остатков. Салли слегка покраснела, заметив, что Шеф уставился на кольцо Джо на ее пальце.

— Остаток дня — выходной, да? — заметил Шеф. — Слушай, мы нашли большую часть того, что нам нужно. Нам дадут мастерскую для работы. Мы перетащим туда эти железки. К токарному станку, что мы выбрали, надо приварить дополнительную раму, а затем вырезать опорную пластину, чтобы гироскопы помещались между опорами. Установить его в правильном направлении.

Это означало, что оси маховиков должны быть параллельны оси Земли. Джо кивнул.

— Мы сможем устроиться уже утром, — добавил Хейни, — и приняться за работу. Ты передал список нужных запчастей на завод, чтобы твои люди занялись делом?

Салли быстро сказала:

— Он сейчас вышлет его по факсу, затем…

Шеф расплылся кроткой, насмешливой улыбкой:

— Что ты собираешься делать вечером, Джо? Если остаток дня у нас свободен?..

Салли поспешно вставила:

— Мы собирались… он собирался поехать вместе со мной на пикник. На Озеро Красного Каньона. Вам действительно нужно говорить о делах… весь день?

Шеф расхохотался. Он знал Салли, по крайней мере — в лицо, еще со времени своей работы на заводе Кенмора.

— Нет, мадам, — сообщил он ей. — Просто спрашиваю. Я работал на строительстве этой дамбы в Красном Каньоне много лет назад. Там теперь очень красиво. Ладно, Джо. Увидимся, когда приступим к работе. Утром, скорее всего.

Джо повернулся, чтобы уйти вместе с Салли. Карлик Майк позвал его хриплым голосом:

— Джо! Погоди минуту!

Джо вернулся. На морщинистом лице карлика застыло выражение тревоги. Он проговорил своим странным голосом:

— Вот тебе информация к размышлению. Кто-то прилагал очень большие усилия, чтобы не дать тебе довезти сюда эти гироскопы. Они также могут прилагать большие усилия к тому, чтобы предотвратить их починку. Поэтому мы и потребовали отдельную мастерскую для работы. Мне пришло в голову, что один из способов остановить работы по ремонту — остановить нас. Не каждый бы догадался, как можно перебалансировать эти штуки. Ты меня понимаешь?

— Конечно! — ответил Джо. — Вам троим следует быть начеку.

Майк уставился на него, затем сделал гримасу.

— До тебя не доходит, — раздраженно заявил он. — Ладно. Может быть, это я просто с ума схожу.

Джо вернулся к Салли. Мысль о пикнике была совершенно новой для него, но он полностью ее одобрил. Они прошли к небольшому выходу к зданию секьюрити. Их впустили. Дела там шли с необычайным спокойствием и эффективностью, хотя привычная рутина и была нарушена, ведь пришлось приостановить все работы. Пока они шли к офису майора Холта, Джо услышал, как кто-то деловым тоном диктовал: “…эта попытка атомного саботажа была предотвращена вне Ангара, но она не имела никаких шансов на успех. Счетчики Гейгера мгновенно зарегистрировали бы любую попытку пронести в Ангар радиоактивные материалы…”

Джо искоса взглянул на Салли.

— Это что-то вроде пресс-релиза для публики? — спросил он.

Она кивнула.

— И это, кстати, правда. Все, что перемещается из Ангара или внутрь него, проходит мимо счетчиков Гейгера. Они реагируют даже на часы со светящимися циферблатами, хотя сирены при этом не начинают завывать.

— Я отправлю по факсу свой заказ на новые детали, — сказал Джо. Но ему пришлось просить секретаршу майора Холта показать ему, куда засовывать лист. Послание пойдет на восток до ближайшего факсимильного приемника, затем специальный курьер доставит его на завод.

Мисс Росс угрюмо включила аппарат и набрала реквизиты доставки документа, который прошел через сканер и снова вылез наружу.

— Вы с Салли, — с грустным вздохом заметила секретарша, — можете пойти и расслабиться сегодня. Но для майора Холта расслабление невозможно. Как и для меня.

Джо заметил без всякой надежды:

— Я уверен, что Салли была бы рада, если бы вы поехали с нами.

Простая и непривлекательная помощница майора Холта покачала головой.

— С тех пор как я начала здесь работать, у меня не было ни одного выходного дня, — хмурясь, ответила она. — Майор Холт зависим от меня. Никто больше не сможет делать то, что делаю я! Вы поедете на Озеро Красного Каньона?

— Да, — подтвердил Джо. — Салли считает, что там должно быть приятно.

— Здесь ужасно сухо, — грустно заметила мисс Росс — На сотню миль отсюда больше нет других водоемов. Надеюсь, там красиво. Я его никогда не видела.

Она вынула из факсимильного аппарата оригинал списка Джо и вернула ему. Точная копия списка, написанного его рукой, существовала теперь более чем в полутора милях к востоку и в течение нескольких часов прибудет на Завод Прецизионного Оборудования Кенмора. Об ошибках при передаче не могло быть и речи! Лист копировался один к одному!

Салли вышла, улыбнулась секретарше отца и повела Джо к выходу.

— Я получила машину, — весело сказала она, — а дома нас ждет корзинка с ленчем. Впрочем, я согласилась с тем, что озеро слишком холодное, чтобы в нем купаться. Оно питается снеговой водой. Но на него приятно посмотреть.

Они вышли из дверей, в то время как работники Ангара только начинали загружаться в ожидавший их караван автобусов. Но черная машина тоже ждала. Джо открыл дверь, и Салли вручила ему ключ. Она стала смотреть на мужчин, атакующих автобусы.

— По всему Бутстрапу распространят бюллетень, — заметила она, — в котором говорится, что Браун собирался засыпать Ангар радиоактивной пылью. Там будет сказано, что он мог носить кобальт с собой, так что мог облучить и других людей — в ресторане, в кино, где угодно, но пока он носил пыль и умирал, даже не зная об этом. Поэтому все должны зайти в госпиталь и провериться на радиацию. Некоторые люди действительно могут оказаться обожженными. Но папа считает, что если ты не задет радиацией, то, значит, Браун не носил пыль с собой. Если кто-то и обожжен, то это может быть тот человек, который принес кобальт сюда, чтобы отдать ему. И… э-э… ему придется прийти, потому что все пойдут, а из-за того, что он окажется засвеченным, ему зададут множество вопросов.

Джо нажал на стартер, затем на акселератор, и машина покатила вперед. Они остановились у дома в городке офицеров по другую сторону Ангара. Салли прихватила корзинку с ленчем, которую домохозяйка ее отца приготовила согласно указаниям, полученным по телефону. Они поехали дальше.

Красный Каньон располагался в восьмидесяти милях от Ангара, и единственная дорога туда вела через Бутстрап — существовала только одна дорога к этому маленькому синтетическому городу. Хотя у них не было никакого графика, но раздражало, что на этом двадцатимильном участке дороги они оказались в хвосте длинной процессии автобусов. Автобусы ехали нос к хвосту и занимали дорогу на полмили или более. Такую длинную линию едущих плотно друг к другу машин обогнать невозможно. В противоположном направлении тоже двигались машины, так что не стоило и пытаться.

Им пришлось тащиться за автобусами до Бутстрапа, а затем пробираться по запруженным толпами улицам. Оказавшись за городом, они наткнулись на пост охраны. Здесь сработал пропуск Салли. Затем они помчались по пустой, сухой, выжженной солнцем местности по направлению к холмам на западе. Местность казалась совершенно покинутой. Спохватившись, Джо впервые подумал о бензине. Он осторожно взглянул на датчик топлива. Салли покачала головой.

— Не беспокойся. Бензина сколько угодно. Секьюрити об этом заботятся. Когда я сказала, что нам нужна машина и куда мы собираемся ехать, папа приказал все проверить. Если я все это переживу, то могу поспорить, что на всю жизнь останусь фанатиком бдительности!

Джо с неудовольствием заметил:

— Думаю, это достает всех и каждого. Майк — этот карлик, ты знаешь — позвал меня только для того, чтобы навести на мысль, что люди, которые пытались уничтожить гироскопы, могут попытаться нанести вред нам четверым, чтобы помешать их чинить!

— Это не просто глупость, — согласилась Салли. — Мы все испытываем сильное напряжение, особенно если ты знаешь, что к чему. Ты заметил, что папа седеет. Это из-за напряжения. И мисс Росс почти так же напряжена. Информация просачивается совершенно непостижимым образом, а папа не может обнаружить утечку. Как-то раз был случай саботажа, и он мог бы поклясться, что нужной для этого информацией не обладал никто, кроме него самого и мисс Росс. У нее случилась истерика. Она требовала, чтобы ее посадили под замок, чтобы ее уже никто не мог заподозрить в том, что она кому-то что-то рассказывает. Она уволилась бы прямо сейчас, если бы могла. Это отвратительно, — поколебавшись, она слабо улыбнулась. — По сути дела, чтобы папа обо мне не очень беспокоился сегодня…

Джо оторвал глаза от дороги, чтобы взглянуть на нее.

— Что?

— Я пообещала, что мы не будем купаться, и… — Затем она неловко продолжила: — Там два пистолета в перчаточном отделении. Папа тебя знает. Поэтому я пообещала, что на озере ты положишь один из них в карман.

Джо сделал глубокий вдох. Она открыла перчаточное отделение и передала ему пистолет. Он бросил на него взгляд — 38-й калибр, бескурковый. Хорошее, надежное оружие. Он сунул его в карман куртки. И все же он хмурился.

— Я с нетерпением ждал момента… когда можно будет ни о чем не беспокоиться, — недовольно сказал он. — А теперь мне придется все время оглядываться через плечо!

— Может быть, — заметила Салли, — ты сможешь смотреть через мое плечо, а я через твое? И время от времени мы сможем поглядывать и друг на друга.

Она рассмеялась, и ему тоже удалось улыбнуться. Но все же вертикальная морщина у него на лбу не исчезла.

Они ехали и ехали. Один раз они пересекли очень маленький городок. Там, должно быть, было не больше сотни обитателей. Там стояли газонасосные вышки, ресторан и два-три торговых центра, что, несомненно, было слишком много для местных жителей. Но у магазинов кто-то привязал несколько лошадок, виднелись и автомобили. Местность здесь была не такой ровной. Горы уже выросли до неприступных ликов на фоне неба. Джо осторожно проехал по единственной улице городка, обогнув собаку, спавшую на территории, предназначенной для передвижения транспорта.

Наконец они доехали до подножья холмов, и дорога стала извилистой, огибая их. И через два часа после Бутстрапа они достигли Красного Каньона. Находясь ниже по течению, они сначала увидели дамбу. Чудовищное сооружение из камня, одиноко затесавшееся среди гор. Сверху сливался широкий поток воды.

— Дамба предназначена для ирригации, — со знанием дела пояснила Салли, — и она обеспечивает Ангар электричеством. Это один из кошмаров моего отца: что кто-то взорвет дамбу и оставит и Бутстрап, и Ангар без электричества.

Джо ничего не ответил. Он ехал вверх по дороге, взбиравшейся вдоль стены каньона в виде узкого серпантина. Это была опасная езда. Затем внезапно они достигли верха каньона, и дамбы, и уровня озера. Водное пространство здесь на многие мили простиралось среди бесплодных холмов, скрываясь из виду за поворотом. Поверхность озера покрывали мелкие волны, по краям росла трава. Встречались и молодые деревца. Сама гидроэлектростанция представляла собой небольшое приземистое здание посередине дамбы. Нигде не было видно ни души.

— Вот мы и на месте, — сказала Салли, и Джо остановил машину. Он обогнул машину, чтобы открыть дверь для нее. Но она уже выходила с корзинкой дня ленча в руке. Он потянулся к корзинке, но она ее не выпустила, и они пошли от машины, таща корзинку вдвоем.

— Вон там удобное место, — указала Салли.

Небольшая гряда скал уходила в озеро, затем поднималась и расширялась, образуя что-то вроде миниатюрного островка футов пятидесяти в диаметре. На нем росло несколько молодых деревьев. Джо и Салли спустились по склону и прошли скалистый перешеек, соединявший островок с берегом.

Салли поставила корзинку с ленчем на камень и рассмеялась без всякой причины, в то время как ветер раздувал ее волосы. Это был прохладный ветерок, дувший с воды. И Джо внезапно поразился, что у этого воздуха и ощущение другое, и запах другой — после того, как он проходил над открытой водой. До этого ему и в голову не приходило, насколько сухой воздух в Бутстрапе и в Ангаре.

Корзинка с ленчем слегка наклонилась, Джо приподнял ее и установил прочнее. Затем он спросил:

— Проголодалась?

В его сознании не было совершенно ничего, кроме роскошного, довольного ощущения, что он находится в месте, где есть трава, и озеро, и Салли, и еще целый день впереди.

Ему было хорошо. Так что он поднял крышку корзинки с ленчем. Там лежал пистолет. Это был второй пистолет из двух, лежавших в перчаточном отделении. Салли о нем не забыла. Джо посмотрел на него и с иронией заметил:

— Счастливая, беспечная молодость — это про нас! Которые тут сэндвичи с ветчиной, Салли?

Глава 8

День начался великолепно. Джо поставил бутылки в озеро, чтобы они охладились. Затем они с Салли подкреплялись, разговаривали и смеялись. Джо сегодня в особенности был настроен развлекаться. Он пережил двадцать четыре тревожных часа, но теперь дела, похоже, пошли на лад. И было это свидание с Салли, что радовало само по себе, Салли была великолепна! Если бы она не была такой прекрасной, она бы все равно ему нравилась — просто чтобы с ней поговорить и провести время. Но она была красивой и носила его кольцо. Чтобы оно не болталось на пальце, с внутренней стороны она намотала на него нитку.

Единственной проблемой было то, что время от времени Джо вспоминал о тяжелом предмете в правом кармане его куртки.

Тем не менее они провели не меньше часа в приятном, бессмысленном ничегонеделании, которое никто не в состоянии описать, но все любят вспоминать впоследствии. Время от времени Джо поглядывал в сторону берега, когда вес в его кармане напоминал ему об опасности.

Но он поглядывал недостаточно часто. Когда он доставал из озера бутылки с напитками, то краем глаза заметил движение. Он резко развернулся, сунув руку в карман… Это был Шеф с Хейни и карликом Майком. Они переходили скалистый перешеек.

— Все в порядке? — резко крикнул ему Хейни.

— Само собой! — ответил Джо. — Все прекрасно! А что за проблемы?

— У Майка возникло предчувствие, — сказал Шеф. — И я… э-э… вспомнил, как я работал на строительстве этой дамбы двенадцать-пятнадцать лет назад. — Он огляделся. — Тогда она выглядела по-другому.

Затем он поймал взгляд Джо и почти незаметно дернул головой в сторону, Джо понял его сигнал.

— Посмотрю еще напитков, — сказал он. — Пойдем, поможешь мне вылавливать бутылки.

Салли улыбнулась двум другим. Она уже инспектировала корзинку с ленчем.

— У нас еще есть сэндвичи, — радушно сказала она, — и торт.

Хейни неловко двинулся вперед. Майк приближался к Салли с некоторой враждебностью. Джо знал, что у него на душе. Если Салли начнет обращаться с ним, как с неполноценным… Но с чувством глубокого удовлетворения сознавал, что она не будет так делать. Он прошел к краю воды.

— Что такое, Шеф? — тихо спросил он.

— У Майка было предчувствие, — прогудел Шеф. — Кто-то пытался разбить приборы, которые ты привез. Это им удалось. Но мы стали их чинить, так что же им придется предпринять? Им надо убрать нас. Если они собирались засыпать атомной пылью весь Ангар и каждого человека в нем, то не остановятся еще перед четырьмя убийствами.

Джо выловил бутылку шипучки.

— Майк говорил что-то об этом в Ангаре, — заметил он.

— Да. Но именно ты вычислил, как помочь делу. Ты стал первой целью. Хейни, и Майка, и меня — нас будет непросто свалить в толпе в Бутстрапе. Но с ней вы уехали сами по себе. Майк посчитал, что вам может угрожать опасность. Поэтому мы проверили.

Джо вытащил из воды одну бутылку, затем другую.

— С нами все в порядке. Мы не видели ни души.

— Это не значит, что ни одна душа не видела вас, — пробурчал Шеф. — Из Бутстрапа выехала машина примерно через двадцать минут после вас. Там было трое парней. Она припаркована ниже дамбы, так что ее не видно. Мы ее заметили. А когда мы приблизились, то заметили троих парней, прячущихся за теми скалами. Лично мне кажется, что они ждут кого-то, кто, гуляя, вернется от берега, причем так… э-э… чтобы их не видели из здания станции. Это, стало быть, вы с ней, так?

Джо похолодел. Но не за себя. За Салли.

— Вокруг больше никого нет, — сказал Шеф. — Кого же они ждут, кроме вас двоих? Допустим, у них будет шанс убить вас. Они заберут ключи от машины. Ваши два тела сбросят где-нибудь бог-знает-где. Вас будут упорно разыскивать. Майор Холт весьма расстроится. Служба безопасности может разболтаться. Могут возникнуть дополнительные лазейки для тех, кто хочет устроить саботаж — сверх того, чтобы мешать ремонту управляющих гироскопов. Тогда они могут попытаться вывести из строя Хейни, и Майка, и меня.

Джо холодно ответил:

— У меня есть пистолет, и у Салли тоже. Может, мы возьмем эти пистолеты и пойдем спросим ту троицу, не хотят ли они устроить свару?

Шеф фыркнул.

— Ты только подумай! Хотя это хорошо, что у вас пистолеты. Я захватил из тира винтовку двадцать второго калибра. В спешке больше ничего не смог сделать. Но зачем нарываться на неприятности? Приятель, я хочу увидеть, как взлетит эта Платформа! Теперь я беру дело в свои руки. Здесь у нас хорошее расположение. Чтобы приблизиться, им придется идти по открытой местности. Ничего не говори Салли. Но мы будем держать глаза открытыми.

Джо кивнул. Он понес охлажденные, истекающие каплями бутылки к месту, где Хейни с торжественным видом поедал сэндвич, сидя по-турецки спиной к озеру и оглядывая берег. Шеф вытащил винтовку из-за пояса, где она висела внутри брючины. С небрежным видом пройдя к Майку, он уронил винтовку.

— Ты вроде хотел попрактиковаться в стрельбе, — мягко проговорил он. — Вот твое оружие. Есть еще сэндвичи, мэм?

Салли с улыбкой передала ему последний сэндвич. Верх корзинки она оставила открытым. Пистолета там уже не было. Встретившись взглядом с Джо, Салли поняла, что трое его друзей появились здесь не просто для того, чтобы стать непрошеными гостями. Но она отнеслась к этому спокойно. Для Джо это была еще одна причина восхищаться Салли.

— Что касается меня, — с важным видом заявил Шеф, — то я собираюсь купаться. Я так давно уже не видел воды, кроме как в душе. И хочу помокнуть и поплескаться. Я пойду вон туда и булькну.

Он ушел, на ходу откусывая от сэндвича, затем исчез из виду, Хейни прислонился к деревцу и смотрел на берег, скалы и линию кустов за ними.

Майк говорил своим высоким, трескучим голосом:

— Но все равно это сумасшествие! Бороться с саботажем, в то время как мы, маленькие люди, могли бы за неделю взять дело в свои руки, и любой саботаж станет глупостью! Мы можем сделать все, что нужно, под самым носом у саботажников!

Салли с интересом спросила:

— У вас есть цифры? О них когда-нибудь сообщалось?

— Один раз я потратил месячную зарплату, — сардонически заметил Майк, — чтобы нанять акулу-математика, чтобы он их проверил. Он нашел одну ошибку. Это повысило границу того, что мы могли бы сделать!

— Джо! — воскликнула Салли. — Ты только послушай? Майк говорит, что у него имеется реальный ответ о саботажах и, в какой-то мере, на космические путешествия. Послушай!

Джо улегся на землю.

— Выкладывай, — сказал он.

Но все равно он был начеку. Были люди, которые ждали, когда они соберутся отправиться обратно к своей машине. Эти саботажники были вооружены, и они намеревались убить его и Салли. От всех мрачных мыслей, которые приходили ему в голову, у него сжимались челюсти.

Но Майк уже рассказывал.

— Забудьте на секунду о Платформе, — говорил он, встав, чтобы иметь возможность жестикулировать, потому что он был всего три с половиной фута ростом. — Просто представьте себе ракету, летящую прямо к луне. В случае старомодных ракет отношение масс будет сто двадцать к одному. Нам пришлось бы сжечь сто двадцать тонн старого топлива, чтобы доставить на луну одну тонну. Сейчас это можно сделать с шестьюдесятью тоннами топлива, а когда Платформа окажется на орбите, то эта цифра еще уменьшится! Ладно! Вы собираетесь отправить человека на луну. Он весит две сотни фунтов. Он использует двадцать фунтов еды, воды и кислорода в день. Дайте ему жратвы и воздуха на два месяца — тысяча двести фунтов. Кабина в семь футов высотой и десять футов шириной. Тысяча шестьсот фунтов, включая изоляцию и конструкции, обеспечивающие прочность. То есть, полезный груз составит полторы тонны, и вам придется сжечь сто восемьдесят тонн горючего — считая по-старому — для того, чтобы доставить этот груз на луну, и еще сто двадцать на каждую тонну, составляющую вес ракетного корабля. Вы смогли бы послать человека на луну на ракете, весящей тысячу двести тонн. Это со старым топливом. Он прибудет туда, проживет два месяца, затем умрет от недостатка воздуха. Нового топлива вам потребуется девяносто тонн, чтобы доставить туда этого парня, и еще по шестьдесят тонн на каждую тонну веса ракеты. Так что можно считать: для переправки человека на луну потребуется шестьсот тонн.

Салли задумчиво кивнула.

— Я встречала такие цифры, — согласилась она.

— Но возьмите такого парня, как я! — горько сказал карлик Майк. — Я вешу сорок пять фунтов, а не двести. В день мне требуется четыре фунта пищи и воздуха. Размеры кабины для меня будут четыре на пять футов. Поскольку она меньше, ее конструкцию можно сделать легче. Скажем, она будет весить двести фунтов. Триста фунтов — жратва и воздух, пятьдесят — я сам. Шестнадцать тонн горючего, чтобы доставить меня прямо на луну! Чтобы нести вес ракеты — она же меньше! — максимум пятьдесят тонн!

— Я… понимаю… — хмурясь, сказала Салли.

Он бросил на нее подозрительный взгляд, но не заметил на ее лице и следа насмешки.

— Я ничего не имею против шестисоттонной ракеты, которая доставит полномерного человека на луну, — с неожиданной дерзостью заявил он, — но человек моего размера смог бы сделать ту же работу в шестидесятитонном корабле. Учитывая, что при отсутствии атмосферы возвращаться будет легче, я мог бы полететь туда, прилуниться, произвести наблюдения, собрать образцы минералов, и вернуться — и все в шестидесятитонной ракете. Это только десять процентов от того, что потребуется для полета на луну нормального человека, причем — только туда!

Он топнул ногой. Затем холодно заметил:

— Хейни, ты сидишь на месте, как подсадная утка!

Этот комментарий был справедлив. Джо понимал, что Салли находится на стороне этого маленького островка ближе к озеру и между ней и землей — переходимые скалы. Но Хейни сидел, скрестив ноги, чтобы иметь возможность наблюдать за берегом, и он давно уже не двигался с места. Если кто-то намеревался совершить убийство на расстоянии, то Хейни представлял для этого прекраснейшую мишень. Он переместился.

— Да! — заявил Майкл с тонкой иронией, возвращаясь к своей теме. — Я мог бы показать вам множество цифр! Есть и другие парни, такие же, как я! И у нас мозгов не меньше, чем у полноразмерных людей! Если бы большие шишки рассчитывали на нас, маленьких людей, они бы сделали Платформу размером с дом на четыре семьи, и она бы уже прямо сейчас висела бы в небе, и такие люди, как я, обслуживали бы ее. Парни моего размера могли бы водить грузовые ракеты, доставляющие топливо для хранения, а четверо из нас могли бы взять шестисоттонную ракету, и слетать к Марсу, и вернуться к весне ~ уже следующей весне! — со всеми данными и фотографиями! Бог ты мой…

Он яростно и беспомощно махнул рукой.

— Но это все только мечты, — горько проговорил он. — Прямо сейчас, в данную минуту, мы можем облегчить строительство Платформы! Где-то в другом месте строятся грузовые ракеты. Вы о них знаете?

Салли ответила извиняющимся тоном:

— Да. Я знаю, что они будут меньше ракетных кораблей, которые полетят к Платформе. Они перевезут топливо, запасы и сменные команды. Да, я знаю, что строятся транспортные ракеты.

— Эти транспортные ракеты, — сардонически проговорил Майк, — ведут четыре человека, плюс две подменные команды. Запас воздуха у них на десять дней. Но посадите четверых из нас, маленьких людей, в транспортную ракету! Воздуха и еды нам бы хватило почти на два месяца! Если убрать полезный груз и расположить там гидропонный сад и коммуникаторы, мы уже станем Платформой, не сходя с места! Пошлите вторую транспортную ракету для стыковки с нами, и она сможет принести управляемые ракеты! Транспортные ракеты можно делать быстрее, чем Платформу! Запустите три транспортные ракеты с командами карликов, и мы сварим их вместе, и у нас уже будет Космическая Платформа на орбите, причем — действующая. И какой же смысл будет тогда саботировать строительство большой Платформы? Дело-то будет сделано! Она будет на орбите, будет действовать! Но, — с горечью спросил он, — разве кто-нибудь сделает что-либо настолько разумное, как, по-вашему?

Салли огорченно проговорила:

— О, Майк, это верно, и мне так жаль!

И она действительно так думала. Джо в тот момент Салли особенно нравилась, потому что не относилась к Майку снисходительно, не пыталась уговорами облегчить его огорчение,

Затем Хейни внезапно сказал:

— Кто-то приметил Шефа.

Джо мысленно выдал себе тумака. Шеф сказал, что пойдет купаться. И теперь — только теперь — Джо посмотрел, что тот делает.

Шеф был уже далеко от берега и неспешно плыл по направлению к силовой станции на середине дамбы. Он доплывет до станции, поднимется по лестнице, спускающейся с верха дамбы на сторону озера, и объяснит там сложившуюся на берегу ситуацию. Телефонного звонка в Бутстрап будет достаточно, чтобы охрана понеслась сюда со скоростью восьмидесяти миль в час, а парашютный десант еще быстрее. Но еще до того, как они прибудут, Шеф приведет команду станции, вооруженную дробовиками, которые они держали для того, чтобы охотиться на водных птиц — как в сезон, так и не в сезон охоты.

Люди, прячущиеся на берегу, могли счесть, а могли и не счесть, что его заплыв является доказательством того, что их намерения раскрыты. Возможно, что прямо сейчас они оживленно обсуждают эту проблему. Но они не могут знать, вооружены ли те, кто сейчас находится на полуострове.

Внезапно Майк решительным голосом заметил:

— У нас гости.

Он тщательно улегся на землю в пятнадцати футах выше по склону от Салли, откуда мог смотреть через гребень скал.

Профессиональным движением он приложил к плечу винтовку и прицелился. Трое мужчин беспечно вышли из кустов на берегу. С беззаботным видом они двинулись к скалистой полосе, ведущей к месту пикника. Они выглядели, как и любой другой житель Бутстрапа, — небрежная, грубая рабочая одежда… Хейни, наклонившись, подобрал четыре отличных камня для метания. Выражение лица у него было страдальческим.

Джо сказал:

— У нас есть пистолеты, Хейни и Салли — хорошие стрелки.

Мужчины приближались. Они вели себя преувеличенно беззаботно. Джо вышел так, чтобы его видели.

— Никаких посетителей! — крикнул он. — Мы не нуждаемся в компании.

Один из мужчин, будто бы не понимая, поднес руку к уху. Они продолжали приближаться. Они не делали никаких угрожающих движений.

Тогда Джо вынул руку из кармана, крепко сжимая пистолет, который дала ему Салли.

— Я не шучу! — хрипло сказал он. — Отойдите!

Один из троих отдал резкий приказ. В тот же момент появились три коротконосых пистолета. Засвистели пули, в то время как мужчины бросились вперед. В данный момент цель их стрельбы заключалась не столько в убийстве, сколько в деморализующем воздействии летающих над головой пуль, чтобы убийцы успели приблизиться и выполнить свой кровавую задачу с надлежащей точностью.

Мимо Джо просвистел камень — его бросил Хейни, — и маленькая винтовка в руках Майка кашлянула дважды. Джо вел свой собственный огонь, у него было только шесть патронов, и нужно было поразить три цели. Если бы у него был знакомый револьвер, он начал бы стрельбу прямо сейчас, но тридцать ярдов по движущейся цели — многовато для незнакомого оружия.

Один из троих убийц остановился и упал на землю. Второй, казалось, внезапно заулыбался одной стороной лица. Пуля калибра 22 рассекла ему щеку. Третий лбом наткнулся на камень, брошенный Хейни. Камень вышиб из него дух, и пистолет выпал у него из руки.

Джо тщательно прицелился в широко улыбающегося человека и выстрелом заставил его крутануться на месте. Винтовка Майка плюнула снова, и мужчина, в которого попал Джо, закачался и начал тяжело убегать, издавая невнятные вопли. Тот из них, который споткнулся, поднялся на ноги и побежал, дико подпрыгивая и оберегая ногу. Третий, покинутый соратниками, повернулся и побежал тоже, все еще задыхаясь и согнувшись вдвое.

Послышался скрипучий голос Майка. Он был вне себя от ярости из-за того, как стреляла его винтовка. Она выносила пули вверх и вправо. В тире за хорошую стрельбу выдавали призы сигаретами — поэтому оружие и не стреляло, как надо.

До этого момента Джо был относительно спокоен, потому что ему было чем заняться. Но именно тогда он услышал, как Салли странным голосом воскликнула: “Ой!” Он резко обернулся. Ему даже было невдомек, что она не спряталась, но стояла в полный рост с пистолетом на изготовку. И лицо ее было белым, и она тянула себя за волосы. В ее руках осталась прядь волос. Пуля отхватила ее чуть выше плеча.

Джо почувствовав, что у него слабеют ноги. Он затрясся и опозорил себя тем, что в полуистерике схватил Салли и требовательно стал спрашивать, не задело ли ее, ругал за то, что она вылезла не по делу, в то время как горло у него сжималось от ужаса, перекрывая дыхание.

Послышался громкий трескучий звук. С равномерной реверберацией звука над водой от силовой станции по верху дамбы понеслись два мотоцикла. На них ехало пять человек, одним из которых был Шеф, обвязавший вокруг бедер скатерть в красную и белую клетку, и, за неимением другого оружия, размахивал пожарным топориком.

Опасность им уже не угрожала.

Но за убийцами нельзя было бежать наобум. У них еще оставалось как минимум два пистолета. Восемь мужчин, включая Майка, и девушка, вооруженные двумя пистолетами, винтовкой из тира, двумя дробовиками и пожарным топором, были не слишком приспособлены для охоты на убийц. И к тому же близился заход солнца.

Поэтому победители сделали разумный выбор. Джо, и Салли, и Хейни, и Шеф — уже одетый — и плюс Майк направились обратно в Бутстрап. Джо с Салли ехали в автомобиле майора, а остальная троица — в драндулете, нанятом ими на день. На пути к каньону, ниже дамбы, они остановились у припаркованной машины, на которой приехали их несостоявшиеся убийцы. Они сняли с нее распределитель зажигания и ремень вентилятора. Остальные мужчины вернулись на силовую станцию со своими дробовиками и пожарным топориком и позвонили в Бутстрап. Трое стрелков, планировавшие убийство, превратились теперь в беглецов, без всяких средств к передвижению, кроме своих ног. Для того чтобы спрятаться, у них было много тысяч квадратных миль территории, но сомнительно, что имелась какая-нибудь еда или возможность найти ее в пустыне. Двое из них наверняка были ранены. Как только придет утро, схватить их будет нетрудно — при наличии собак, самолетов и организации.

Поэтому Джо и Салли возвращались в Бутстрап; остальные следовали непосредственно за ними все эти мили, которые необходимо было проехать в темноте. На полпути они встретили мрачную поисковую партию на машинах, которая направлялась к дамбе, чтобы утром начать поиск. После этого Джо почувствовал себя лучше. Но его зубы каждый раз едва не стучали, когда он вспоминал об испуганном выражении лица Салли, как она смотрела на отхваченную пулей прядь волос.

Майор Холт в Ангаре выглядел усталым и постаревшим. Салли, захлебываясь словами, объяснила, что в опасной ситуации она оказалась по собственной вине.

— Это моя ошибка, — отрешенно заявил майор. — Я позволил вам отдалиться от Ангара. Я ничуть не виню Джо.

Но выражение лица у него было зловещим. Джо облизнул губы, готовый согласиться, что любое порицание будет оправданным, поскольку из-за него Салли попала под выстрелы.

— Я очень себя виню, сэр, — мрачно проговорил он. — Но могу впредь пообещать, что никогда не уведу Салли от безопасных мест. Пока Платформа не взлетит и опасность не пройдет.

Майор отчужденно сказал:

— Мне придется предпринять более серьезные меры. Я устрою тебе телефонную связь с отцом. Ты объяснишь ему в деталях, как планируешь ремонтировать свой прибор. Я так понимаю, что при помощи разработанного вами метода гироскопы можно продублировать быстрее?

— Да, сэр, — сказал Джо. — Быстрее можно провести балансировку, что является самой долгой операцией. Но второй раз все можно делать быстрее. Все формы для отливок готовы, разработаны и приемы работы.

— Ты объяснишь это своему отцу, — удрученно ответил майор. — Он сразу же начнет дублировать эти… э-э… управляющие гироскопы. А в это время твоя… э-э… бригада начнет ремонтировать те, что находятся здесь.

— Да, сэр.

— Кроме того, — сказал майор, — я посылаю тебя на летное поле толкателей. Я намереваюсь рассеять цели, на которые могут покушаться саботажники. Ты — одна из этих целей. Другая — твоя команда. Время от времени ты будешь совещаться с ними и проверять работу. Если кого-нибудь из них… э-э… уберут, ты сможешь обучить новых работников.

— Это, по сути дела, другой путь решения проблемы, сэр, — возразил Джо. — Шеф и Хейни — отличные специалисты, а у Майка есть мозги…

Майор нетерпеливо пошевелился.

— Я смотрю на это с точки зрения обеспечения безопасности, — заявил он. — Я стараюсь сделать бессмысленными новые попытки вывести из строя гироскопы. На заводе твоего отца начнется работа над дубликатами. Трое будут ремонтировать разбитые. А другой человек в другом месте — то есть ты, — который в случае чего сможет обучить новых работников. Поэтому саботажникам потребуется нанести три отдельных удара, чтобы гироскопы не были готовы, когда потребуются Платформе. Они могут попытаться нанести один. Возможно, два. Но, я думаю, станут искать другие слабые места для нападения.

Джо не нравилась мысль, что его отошлют отсюда. Ему хотелось участвовать в работе по ремонту устройства, с самого начала находившегося под его ответственностью. Кроме того, он тревожился о Салли. Если ей будет угрожать опасность, ему хотелось быть поблизости.

— Насчет Салли, сэр…

— Салли, — устало ответил майор, — ее передвижения будут ограничены до такой степени, что она сочтет, что уж лучше бы оказаться в тюрьме. Но она поймет, что это необходимо. Ее будут охранять гораздо тщательнее, чем раньше. Тебе это, может быть, неизвестно, но она и раньше находилась под сильной охраной.

Джо заметил, как Салли жалко ему улыбнулась. Майор говорил неприятные вещи, но он был прав. Это был случай, который никогда никому не нравится — раздражающая, неудобная, неприятная необходимость. Но такая необходимость — часть каждого настоящего достижения. Различие между достижением и его отсутствием заключается в терпеливом отношении к занудным деталям. Таким образом, Джо уже не сможет часто видеться с Салли. Это будет также означать, что Шеф, и Хейни, и Майк сами будут ремонтировать гироскопы. Джо лишится всего, связанного с этой работой. Это было несправедливо, но необходимо.

— Хорошо, сэр, — мрачно согласился Джо. — Когда я должен отправиться на это поле?

— Прямо сейчас, — ответил майор. — Вечером. — А затем он отрешенно добавил: — Официальной причиной твоей поездки будет раскрытие методов саботажа. Ты принес большую пользу. В конце концов, с твоей подачи разминированы самолеты, которые иначе взорвались бы. Я знаю, что ты не требуешь признания этого факта, но это хороший повод для того, чтобы держать тебя там, где я хочу тебя держать по совершенно иным резонам. Так что будет считаться, что ты прибыл на летное поле толкателей с антисаботажной инспекцией.

С неощутимой долей иронии майор кивком отпустил его, и Джо с несчастным видом вышел из офиса. Через некоторое время он позвонил отцу. Отец не разделил огорчения Джо, чго его переводят в безопасное место. Он сразу же занялся отливкой деталей для совершенно нового комплекта гироскопов.

Немного позже из офиса отца вышла Салли.

— Мне так жаль, Джо!

Он криво ухмыльнулся.

— Мне тоже. Я не чувствую себя героем, но именно это нужно сделать, чтобы вывести Платформу из Ангара и запустить ее наверх. Полагаю, я смогу тебе звонить?

— Сможешь, — ответила Салли. — И только попробуй не звонить!

Они еще долго говорили в тот день, беззаботно и радостно. Ни один из них не смог бы вспомнить, о чем конкретно они говорили. Возможно, ничего важного в их разговоре не было. Но теперь, похоже, им потребовалось провести еще одну не менее важную беседу.

— Я позвоню! — заверил ее Джо.

Затем подошел кто-то, кто должен был отвезти его на летное поле толкателей. Они расстались очень формально на глазах безымянного офицера безопасности, который отвез Джо к месту назначения.

Это была скучная поездка в темноте. Офицер безопасности оказался необщительным. Он был одним из тех сознательных служак, которые считают, что если держать рот на замке, это компенсирует их неспособность смотреть в оба. К Джо он относился как к весьма подозрительной личности. Можно было предположить, что он ко всем так относился.

В машине Джо заснул.

Когда они прибыли, он едва проснулся. Его привели в маленькую конуру в офицерских бараках. Он завалился спать, сделав себе мысленную пометку купить утром кое-что из одежды — и особенно свежее белье.

Затем он провалился в сон, пока рано утром его не разбудил звук, в точности похожий на начало страшного суда.

Глава 9

Когда Джо выглянул в окно у изголовья койки, то увидел серо-розовую зарю, занимающуюся над полем. Силуэтами выступали низкие невзрачные строения. По мере того как розовый свет разгорался, Джо понял, что эти угловатые формы представляли собой ангары. Над ним нависли огромные стрелы кранов. Одна из них двигалась, перенося что-то, чего Джо не мог рассмотреть, но шум, который его разбудил, теперь уменьшился. Казалось, что он теперь кружит над головой, и странно, как-то сердито гудел. Такого Джо раньше не замечал ни у одного мотора.

Джо дрожал, стоя у окна. Было холодно и влажно при свете зари, но Джо хотелось понять, что это за невероятный рев. Стрела крана у ангаров медленно опустилась, затем поднялась, будто бы избавившись от огромного веса. Свет постепенно разгорался. Джо заметил что-то на земле. Точнее, не совсем на земле. Оно покоилось на чем-то, стоящем на земле.

Внезапно сердитый рев возобновился. Что-то тяжело вылезло из маскирующей темноты ангаров. Оно набирало скорость. По мере того как оно бежало по слабо освещенному полю, грохотало, как все бойлерные фабрики в мире.

Это был толкатель, Джо с оттенком недоверия признал его. Одно из тех неуклюжих созданий, которые строились вдоль половины боковой стены Ангара. По форме его верхняя часть была похожа на верхушку буханки хлеба. Здесь же, в движении, он покоился на каком-то экипаже с колесами, был приподнят наподобие возмущенной гусеницы, а из хвоста рвалось бело-голубое пламя, игриво фыркая из стороны в сторону.

Толкатель поднялся с повозки, на которой ехал, и повозка набрала скорость и с отчаянной живостью ушла из-под него. Она свернула в сторону, и Джо изумленно стал смотреть на висящий над землей толкатель. У него был плоский низ, а верх по-прежнему казался Джо похожим на верхушку хлеба. Толкатель висел в воздухе под углом градусов в сорок пять и ревел наподобие охваченного паникой дракона. К этому времени Джо запутался в своих метафорах. А тот болтался и медленно набирал высоту, и затем, казалось, до него дошло, что он должен делать. Толкач закрутился и резко пошел вверх. Пока он не начал взлетать, выглядел тяжелым, неуклюжим и совершенно не впечатлял. Но когда он взлетел, то стал действительно двигаться!

Джо обнаружил, что высунулся из окна и тянет шею, чтобы не упустить толкатель из виду. У нечеловеческого гула возникло возмущенное качество улья раздраженных пчел. Но толкатель взлетал! Он взлетал без всякой грации, но с удивительной скоростью, и был огромным. И пока Джо смотрел, разинув рот, он исчез в усыпанном розовыми пятнами зари рассветном небе.

Кенмор быстро оделся. Он прошел к выходу по гулким пустым коридорам, надеясь кого-нибудь встретить, кого можно бы порасспросить. Он вышел в столовую, где было много столов, но стулья отодвинуты в беспорядке, будто бы людям потребовалось поспешно уйти отсюда. Он заметил только двух человек в углу.

Снова грохот, похожий на рев детеныша вулкана, у которого болит зуб. Этот рев стал перемещаться, затем прошел серию изменений и окончился поднимающимся гудящим гулом. Еще гул. И еще. Сегодня утром запуск толкателей явно интенсивный.

В почти пустой столовой Джо заколебался. Но затем он узнал фигуры сидящих. Это были пилот и второй пилот того невезучего самолета, который доставил его в Бутстрап.

Он прошел к их столику. Пилот по-деловому кивнул. Второй пилот ухмыльнулся. У обоих на руках были повязки, что объясняло, почему они здесь.

— Ну и встреча! — весело воскликнул второй пилот. — Добро пожаловать в Отель Чудаков! Но не говори мне, что ты собираешься лететь на толкателе!

— На него я и не рассчитывал, — согласился с ним Джо. — А вы?

— Боже упаси, — дружелюбно ответил второй пилот — Я попытался один раз, ради дурости. Эти штуки летают с грациозностью слонихи на коньках! Ты, кстати, случайно не заметил, что у них нет крыльев? И ты заметил, где у них рулевые поверхности?

Джо покачал головой. Он увидел остатки кофе и съеденной яичницы с ветчиной. Он проголодался.

Послышался рев, которого можно было ожидать от страдающего басистого лешего. Взлетал очередной толкатель.

— Как я могу получить завтрак? — спросил Джо.

Второй пилот указал ему на стул. Затем резко постучал по стакану. Открылась дверь, он указал на Джо, и дверь закрылась.

— Завтрак прибудет, — заметил второй пилот. — Слушай! Я знаю, что ты — Джо Кенмор. Я — Брик Талли, а это капитан — ни больше, ни меньше! — Томас Джей Уолтон. Впечатляет?

— Очень даже, — сказал Джо. Он сел. — Так что насчет рулевых поверхностей?

— Они в реактивной струе! — сказал второй пилот, теперь идентифицируемый как Брик Талли. — Как у ракет Фау-2, когда их делали немцы. Лопасти в реактивной струе, серьезно! Когда они так приземляются или стоят на хвостах, у них скорость недостаточна для того, чтобы рули цеплялись за воздух, даже если бы у них были крылья, чтобы ставить на них рули. Эти паровозы только в кошмаре могут присниться!

Дверь снова открылась, вышел человек в форме, в фартуке и с подносом. Там был томатный сок, яичница с ветчиной и кофе. Он быстро обслужил Джо и снова вышел.

— Это обслуга Отеля Чудаков, — заметил Талли. — Ни лишних движений, ни неуклюжей вежливости. Он сам это собирался съесть, но отдал тебе, а теперь приготовит себе двойную порцию всего этого. Что ты вообще здесь делаешь?

Джо пожал плечами. Ему пришло в голову, что будет неумно — да ему никто и не поверит — говорить, что его послали сюда, чтобы разнести цели, по которым могут ударить саботажники.

— Думаю, меня прикрепят к службе довольствия, — заметил он. — Скоро поступит приказ на счетменя, я полагаю. Тогда и узнаю, в чем дело.

Он занялся завтраком. Громоподобные звуки взлетающих толкателей заставляли столовую трястись. Джо заметил между глотками:

— Интересно, что взлетают они с чего-то вроде грузовиков.

— Это и есть грузовики, — сказал Талли. — Высокоскоростные грузовики. Пятьдесят штук для практики пилотов толкателей специально переоборудовали, чтобы они могли служить тележками. На самом деле толкатели должны будут сработать один раз, ты же знаешь.

Джо кивнул.

— Они не должны взлетать, — объяснил Талли. — По теории. Они прицепятся к Платформе и станут толкать. И пойдут вверх вместе с ней. Когда достигнут максимума своих возможностей, включат свои ракетные ускорители, отцепятся и полетят домой. Так что им нужно практиковаться в возвращении и приземлении. Для такой практики неважно, как они взлетят. Когда они опускаются, большой трактор на гусеницах подбирает их — а иногда они приземляются в таких мерзких местах! — и привозит обратно. Затем краном их ставят на высокоскоростные грузовики, и они снова взлетают.

Занимаясь едой, Джо размышлял. Это имело смысл. Функция толкателей состояла в том, чтобы обеспечить первую стадию подъема многоступенчатой ракеты. Вместе они поднимут Платформу с грунта и поднимут ее, насколько способны их реактивные двигатели, одновременно на максимальной скорости продвигаясь на восток. Затем они одновременно включат ускорители, действуя таким образом, как вторая ступень многоступенчатой ракеты. Затем их работа закончится, и единственной остающейся у них задачей станет благополучная доставка пилотов на землю, в то время как Платформа на собственной третьей ступени отправится в космос.

— Поэтому, — говорил Талли, — грузовики поднимают толкатели с грунта, потому что пилотам нужно тренироваться в приземлении. Они взлетают до пятидесяти тысяч футов, просто чтобы дать возможность кислородным бакам поработать, затем висят там некоторое время. Некоторые опытные пилоты включают ракетные ускорители на полной скорости. Они затормаживаются, чтобы подогнать их скорость к скорости, с которой будет взлетать Платформа. И затем, если они добьются своего и благополучно опустятся на землю, то распрямят пальцы, которые до этого держали скрещенными. Веселая жизнь у этих парней! Когда человек совершит десять полетов, он отдыхает. Потом только один полет в неделю, чтобы поддерживать форму до дня взлета Платформы. Эти парни трясутся со страху!

— Все так плохо?

Пилот крякнул. Второй пилот — Талли — развел руками.

— Так плохо! Довольно часто кто-нибудь из них приземляется не как положено. Что-то не в порядке с двигателями. Может быть, они чрезмерно модные, но иногда — время от времени — они взрываются.

— Реактивные двигатели? — переспросил Джо. — Взрываются? Это что-то новое!

— Совершенно особая статья, — сухо заметил Талли. — Изготовлены эксклюзивно для толкателей Платформы. Во время тестов их крутят, и крутят, и крутят. Ничего не случается. Но время от времени один из двигателей взрывается в полете. Один раз это случилось при прогреве. Поле теряет по два пилота в неделю. В последнее время больше.

— Это звучит не очень вразумительно, — медленно проговорил Джо. Он отправил в рот последний кусок пищи.

— Это также неудобно, — заметил Талли, — для пилотов.

Пилот — Уолтон — открыл рот.

— Это было бы саботажем, — коротко сказал он, — если бы существовал способ это делать. На этой неделе погибли четыре пилота.

Он снова погрузился в молчание.

Джо размышлял. Он хмурился.

Снаружи здания толкатель с истеричным ревом прошел по взлетной полосе, затем тон звука изменился. Он взлетел. Спиралями шел вверх и вверх. Джо помешал кофе.

Снаружи послышались тонкие крики. Вопли, свистящий звук! Удар! Что-то металлическое, заскрежетав, затихло. Затем наступила тишина.

Талли, второй пилот, выглядел больным. Затем он сказал:

— Поправка. На этой неделе взорвалось пять толкателей и погибло пять пилотов. Дело становится серьезным, — он пристально взглянул на Джо. — Лучше выпей свой кофе перед тем, как пойдешь смотреть. Потом тебе его не захочется.

Он оказался прав.

Джо увидел разбившийся толкатель через полчаса. Он обнаружил, что его назначение на летное поле в качестве специалиста по борьбе с саботажем приняли на веру. Молодой лейтенант со значительным видом провел его к месту, где упал толкатель. От удара части толкателя загнало в землю на пять футов, стена ангара была вогнута. Возник пожар, но он был уже потушен.

Неуклюжий летательный аппарат был изорван и смят. Обнажились внутренности из стальных труб. Пластиковое покрытие кабины разлетелось в куски. Там, где был пилот, остались только грязные пятна.

Двигатель взорвался. Реактивный двигатель. Но реактивные двигатели не взрываются. А этот взорвался. Он разорвался изнутри, так что обнажились турбинные лопатки компрессорной секции, невероятно искореженные там, где был содран корпус двигателя. Зазубренные края свидетельствовали о силе внутреннего взрыва.

Джо стремился действовать с умным видом, но внутри чувствовал себя больным. Молодой лейтенант очень вежливо отводил взгляд в сторону, когда внутреннее состояние Джо отражалось у него на лице. Но, конечно, имелись приказы, в которых утверждалось, что Джо — эксперт по саботажу. И Джо сердито подумал, что он плавает под чужим флагом. Он ничего не знал о саботаже. Он полагал, что является одной из самых неудачных кандидатур, которых служба безопасности наделяла когда-либо полномочиями изучать методы разрушения.

И все же в каком-то смысле сам этот факт являлся преимуществом. Один человек может заниматься изобретением методов саботажа. Другой — учиться ему противостоять. Учеба второго человека, по сути дела, заключается в том, чтобы изучить ход мыслей первого. Тогда можно будет догадаться, что саботажник будет думать и делать. Но такой тренированный охранник попадет впросак, если встретится с методами саботажа совершенно нового саботажника, который мыслит по-новому. Охраннику будет трудно бороться против нового противника, потому что он слишком много знает о ходе мыслей первого.

Джо отошел и стал рассматривать стену, в то время как молодой лейтенант с надеждой ждал неподалеку.

Он находился в двойственном положении. Но видел, что случилось что-то странное. В том, как были спланированы другие случаи саботажа, просматривалась какая-то система. Ее было трудно выделить, но она была. Джо вспомнил о трюке минирования самолетов во время общего осмотра, о том, как взводились эти мины позднее. Частный самолет выпустил с воздуха ракету с дистанционными взрывателями, когда транспортный самолет летел мимо. Взорвался ящик с грузом, в котором предположительно должны были содержаться бланки и канцтовары. И еще попытка разнести всю Платформу при помощи атомной бомбы, когда саботажник застрелил команду и привез бомбу на официально безобидном самолете.

Общий элемент во всех этих случаях саботажа был достаточно ясен, но Джо не привык мыслить в таких терминах. Однако понимал, что прослеживается модель, которая отсутствовала в данном случае взрыва реактивных двигателей изнутри.

Он все хмурился, напрягая мозги, в то время как молодой лейтенант наблюдал за ним с уважением, ожидая, когда у Джо возникнет момент прозрения. Лейтенант был бы очень удивлен, узнав, что Джо пытается сконцентрироваться на проблеме, которую майор Холт и не думал ему поручать. Когда Джо на время отвлекся от своих мыслей, лейтенант с готовностью показал ему летное поле.

В середине дня еще один толкатель с визгом упал с небес. Это составило уже шесть толкателей и шестерых летчиков за неделю. Причем два разбились сегодня. У толкателей не было крыльев. Они не могли планировать. Направленные вверх, они могли взлетать великолепно. Пока двигатели работали, ими можно было в определенной степени управлять. Но в обычном смысле слова это не летательные аппараты. Это машины q баками горючего и рулями в выхлопной струе. Если двигатели отказывали, они превращались в падающий с неба металлолом.

Джо видел падение второго толкателя и не пошел на ленч. У него не было аппетита. Вместо этого он с мрачным видом позволил пичкать себя не относящейся к делу информацией. Молодой лейтенант, считая, что поскольку Джо прислан службой безопасности для расследования случаев саботажа, то ему необходимо обеспечить все возможности для оценки — это слово использовал бы и сам лейтенант — ситуации.

Но все то время, пока Джо ходил вслед за ним, он сосредоточился на одном предположении. Идея в том, что саботажнику тоже присуща определенная модель мышления, и если вы ее поймете, то сможете перехитрить противника. Но проблема заключалась в том, чтобы понять: что может быть сходного в, скажем, частном самолете, стреляющем ракетами, механиках, устанавливающих мины, перевозке бомб на самолетах… и, если подумать, был еще Браун…

Браун был ключом? Браун, был честным человеком, лояльным по отношению к Соединенным Штатам, предоставившим ему убежище. Но его шантажом заставили взять контейнер с атомной смертью, чтобы рассеять ее в Ангаре. Это и было ключом к модели саботажа. Браун должен был воспользоваться не какой-либо обычной вещью, которую можно найти в Ангаре. Он был только средством, при помощи которого собирались доставить нечто постороннее и смертельно опасное.

Вот оно что! Кто-то пытается хитроумными путями доставить известные разрушительные устройства в такие места, где их нет, и они будут эффективными. Ракеты. Бомбы. Даже радиоактивную кобальтовую пыль. Все это вполне известные средства разрушения.

Умы, которые планировали эти трюки, считали: “Эти предметы будут разрушать. Как нам доставить их туда, где они что-нибудь уничтожат?” Это была четкая схема.

Но саботаж с толкателями — а Джо был уверен, что это не что иное, как саботаж — не укладывался в эту схему. Заставить двигатель взорваться… Двигатели не взрываются. В них нельзя засунуть бомбу. Там нет места. Эти взрывы, которые видел Джо, центрировались в камере сгорания — позади компрессора и перед рулевыми лопастями. В реактивном двигателе идет вихрение. Лопасти впереди сжимают воздух, пламя яростно горит в сжатом воздухе, который невероятно расширяется и проходит мимо других лопастей, которые передают вращение на компрессор. Остаточный выхлоп выходит со стороны кормы в виде бело-голубого пламени, движущего корабль.

Но в камере сгорания расположить бомбу невозможно. Там расплавится все, кроме огнеупорных сплавов, из которых приходится делать реактивные двигатели. Размещенная там бомба взорвется, как только двигатель будет включен. Она не сможет уцелеть до того момента, когда толкатель взлетит. Не сможет…

Это был совершенно иной вид саботажа. И работало над ним другое мышление.

Днем Джо наблюдал за приземлениями, в то время как молодой лейтенант терпеливо за ним следовал. Приземление толкателей было совсем не похоже на приземление любых других летательных аппаратов. Они приземлялись исключительно неуклюже, поднимая рев, совершенно непропорциональный скорости приземления. Толкатели приземлялись вниз хвостом, грубо и неловко. У них не имелось ни крыльев, ни стабилизаторов. Их приходилось уравновешивать при помощи реактивных выхлопов. Управлялись они таким же образом. Если реактивный двигатель отказывал, контролировать их было уже невозможно. Толкатель падал.

Джо тщательно наблюдал теперь за одним из приземлений. Толкатель опустился, повернувшись кормой к земле, обжигая поле пламенем выхлопа, коснулся земли так, что его нос наклонился вперед, затем подпрыгнул, когда двигатель снова взревел, снова коснулся…

Цель состояла в тот, чтобы коснуться земли на минимальной поступательной скорости, тогда весь вес устройства поддерживается вертикальной струей выхлопа. Когда эта цель достигалась, они садились, проезжали несколько футов на металлическом брюхе и застывали неподвижно. Некоторые садились с ударом, пытаясь прорыть землю тупыми носами. Джо наконец заметил один толкатель, севший практически без горизонтальной скорости. Он пытался сесть вертикально, как взлетает ракета. Этот толкатель упал назад, блеснув в воздухе обшивкой брюха, пока не перекатился набок и не успокоился.

Последний из толкателей сел и завалился; все это затмило в мышлении Джо картину разбившегося толкателя, так что о следующей еде он начал думать без отвращения. Когда пришло время ужина, он угрюмо двинулся к столовой. В голове у него шевелилась какая-то неясная мысль. Ему было известно что-то, о чем он не мог вспомнить.

Талли с Уолтоном снова оказались в столовой. Джо прошел к их столику, Талли вопросительно на него посмотрел.

— Да, я видел оба падения, — мрачно сказал Джо, — и мне не хотелось идти на ленч. Хотя это был саботаж. Только он отличался — отличался в принципе — от других таких трюков. Но мне никак не вычислить, что здесь такое!

— Гм, — дружелюбно сказал Талли. — Ты, может быть, чего-нибудь узнал бы, если бы мог поговорить с бойцами Сопротивления и саботажниками в Европе. Поляки в этом были непревзойденны. У них имелся один парень, который мог подбираться к грузовикам с цистернами, перевозившими авиационное топливо от перегонного завода к разным нацистским аэродромам. Он совал в каждую цистерну какое-то химическое вещество — совсем немного по количеству. Топливо после этого выглядело нормально, пахло нормально и работало нормально. Но время от времени гитлеровские самолеты разбивались. Клапана застревали, и двигатели отказывали.

Джо уставился на него. Все оказалось так просто. Он понял.

— Нацисты потеряли множество самолетов, — говорил Талли. — А те, которые не разбились от застрявших клапанов, у них приходилось эти клапана перетачивать. Потеря летного времени. Прекрасно! А когда нацисты раскрыли этот трюк, им пришлось перегонять по новой каждую каплю авиационного топлива, которое у них было!

— Вот оно! — воскликнул Джо

— Вот оно? А что “оно”?

Джо с отвращением проговорил:

— Несомненно! Еще и трюк с заправкой баллонов для СО2 взрывчатым газом к тому же! Извините меня!

Он встал из-за стола и поспешил наружу. Он нашел телефонную будку и дозвонился до Ангара, затем до офиса секьюрити и, наконец, до майора Холта. Голос майора звучал нетерпеливо.

— Да?.. Джо?.. Троих людей, связанных с инцидентом на озере, выследили сегодня утром. Когда их зажали в угол, они стали отбиваться. Боюсь, что от них мы уже не получим никакой информации, если ты это хотел узнать.

По тону майора можно было подумать, что он осуждает Джо за проявленное любопытство. Его слова означали, разумеется, что трое несостоявшихся убийц застрелены.

Джо осторожно заговорил:

— Я звоню не поэтому, сэр. Мне кажется, что я обнаружил кое-что насчет толкателей. Почему они разбиваются. Но эту догадку следовало бы проверить.

— Расскажи, — кратко сказал майор.

— Все трюки, кроме одного, использованные для саботажа самолета, на котором я прилетел, были однотипными. Все они состояли в использовании обычных средств разрушения — бомбы, ракеты или что угодно — в тех местах, где они могли бы, взорвавшись, причинить разрушения. Саботажники пичкали разные предметы взрывчатыми устройствами. Но один из трюков был не таким.

— Да? — сказал майор по телефону.

— Заправка баллонов для СО2 взрывчатым газом, — старательно объяснил Джо, — не являлась добавлением нового устройства к ситуации. Это изменение работы устройства, которое и так находится на своем месте. Саботажники взяли предмет, принадлежавший самолету, и изменили его функции. Они не вносили что-то новое в самолет, чего там раньше не было. Это был особый тип мышления. Понимаете, сэр?

Майор, надо отдать ему должное, обладал даром не прерывать собеседника. Он ждал.

— Топливо для толкателей, — старательно продолжал Джо, — естественно, заправляется в разные баки в разных местах, так же как и у самолетов. Пилоты переключаются с одного бака на другой, как и пилоты самолетов. В подземных хранилищах и на заправках, где топливо хранится в больших количествах, тоже есть разные баки. Естественно! На заправке служитель может качать из любого бака по собственному выбору.

— Это ясно! — кратко сказал майор. — Что из этого?

— Двигатели толкателей взрываются, — говорил Джо. — Но они не должны взрываться. Ни одну бомбу не разместить в двигателе без того, чтобы она не взорвалась при старте, и они взрываются не таким образом. Я предположил, сэр, что один из подземных баков — только один — может содержать “отравленное” горючее. Я думаю, что когда отдельные баки толкателя заполняются, то некоторые — горючим из особого подземного бака, который содержит что-то опасное. Остальные заполняются нормальным горючим. И толкатель падает, когда используется именно тот бак!

Майор Холт напряженно молчал.

— Понимаете, сэр? — неловко повторил Джо. — Толкатели можно по сто раз заполнять нормальным горючим, но они взорвутся, когда произойдет переключение только на один бак. В таких взрывах не будет никакой системы…

— Конечно, понимаю! — холодно заметил майор Холт. — На поле нужно будет завезти только один бак отравленного горючего, и им можно не пользоваться неделями. И после пожара в обломках не будет никаких следов! Ты говоришь, что есть один подземный бак, топливо в котором высоковзрывчатое. Это правдоподобно. Я сейчас же займусь проверкой.

Он повесил трубку, а Джо вернулся к еде. Он чувствовал себя тревожно. Нет другого способа взорвать реактивный двигатель, кроме как кормить его взрывчатым горючим. Тогда не будет способа это остановить. А потом — когда обломки догорят — не останется никаких доказательств, что это саботаж. Но он не очень был доволен тем, что просто доложил о своем предположении. Джо мрачно поглощал пищу. Он не обращал особого внимания на Талли. У него было неприятное ощущение человека, который понимает, что не тянет как специалист, но чувствует, что наткнулся на нечто такое, что специалисты проворонили.

Полчаса спустя после ужина — перед закатом солнца — офицер безопасности в форме разыскал Джо на летном поле.

— Майор Холт прислал меня, чтобы я отвез вас обратно в Ангар, — вежливо сказал он.

— Если вы не возражаете, — так же вежливо ответил Джо, — я это проверю.

Он пошел к телефонной будке в бараках. Дозвонился до майора Холта. Но майор Холт никого за ним не посылал.

Поэтому Джо остался в телефонной будке — согласно приказу, — пока майор сделает несколько быстрых телефонных звонков. Джо было приятно сознавать, что в кармане у него пистолет, но его огорчало то, что ему не позволили самому схватить фальшивого офицера безопасности. Саботажники не отказались от мысли убить Джо, и ему хотелось принимать персональное участие в собственной защите. Но гораздо важнее было то, чтобы ненастоящего офицера все же схватили, и Джо не стоило искать удовлетворения в попытке это сделать самому.

По сути дела, подложный офицер стал убегать в тот же момент, когда Джо пошел проверять его полномочия. Офицер понимал, что его раскроют. Застрелить Джо, не сходя с места, было непрактично. Слишком много людей было вокруг, и убийца не имел шансов благополучно скрыться.

Он и не скрылся. Двадцать минут спустя, пока Джо все еще с тревогой ждал в телефонной будке, раздался звонок — звонил майор Холт. На этот раз Джо было действительно приказано вернуться в Ангар. Он получил точные указания, с кем он должен прибыть, а они получили указания, как им идентифицировать Джо.

Милях в восьми от летного поля — уже наступили сумерки — Джо заметил разбитую машину, вокруг которой суетились охранники. С самолета заметили эту машину, когда она неслась от летного поля, и с самолета же направлялись действия посланных вслед за машиной мотоциклистов. Когда машина не остановилась — фальшивый офицер безопасности попытался с боем пробить себе путь, — самолет его обстрелял. Поэтому он погиб, его машина разбилась, и мотоциклисты пытались извлечь какую-либо полезную информацию из его тела и машины.

Джо отправился к дому майора. Майор выглядел еще более усталым, чем раньше, но он одобрительно кивнул Джо. Салли тоже была там, и она смотрела на Джо взглядом, который был гораздо теплее взгляда ее отца.

— Ты все сделал очень хорошо, — отрешенно проговорил майор. — Я не очень-то высокого мнения о мозгах людей твоего возраста, Джо. Когда дорастешь до моих лет, то, имея мозги или просто удачу, ты начинаешь приносить большую пользу.

— Я начинаю осознавать необходимость мер безопасности, сэр, — сказал Джо. — Хочу остаться живым.

Майор смотрел на него с иронией.

— Я думал о том факте, что когда ты разрабатывал проблему отравленного топлива для толкателей, ты не пытался стать героем. Тебя могли бы убить, пока бы ты занимался расследованиями, — ясно, что саботажники были бы рады любой возможности тебя уничтожить. И твои подозрения могли бы не дойти до меня. Они оказались верными, кстати. Один из подземных баков оказался наполовину заполнен отравленным топливом. И, что более важно, еще один был полон; из него еще не качали.

Майор продолжал безо всякой сердечности в голосе:

— Кажется вероятным, что если бы этот трюк саботажников не был раскрыт, то, скорее всего, при взлете Платформы все или большинство толкателей заполнили бы отравленным топливом, чтобы они взорвались через какое-то время после взлета Платформы. До того, как она вышла бы в космос.

Джо почувствовал себя неловко. По сути дела, майор сообщил ему, что он предотвратил падение Платформы при взлете. Это ощущение было приятным, но тревожащим. Для Джо было важнее, чтобы Платформа благополучно вышла в космос, чем получать признание за ее спасение. Ему было тревожно слышать, что Платформа могла потерпеть катастрофу.

— Твои рассуждения, — холодно продолжал майор, — имели под собой хорошую основу. Кажется очевидным, что саботажем против Платформы руководит не один центр. Возможно, существует несколько организаций саботажников, действующих независимо, которые, возможно, ненавидят друг друга, но все вместе больше ненавидят Платформу.

Джо моргнул. Об этом он и не подумал. Эта мысль его встревожила.

— Будет действительно плохо, — заметил майор, — если они когда-нибудь начнут сотрудничать!

— Да, сэр, — сказал Джо.

— Но я призвал тебя с летного поля, — без всякой теплоты в голосе сообщил ему майор, — чтобы сказать, что ты хорошо поработал. Я беседовал с Вашингтоном. Естественно, ты заслуживаешь награды.

— Я делаю, что надо, — неловко ответил Джо. — Я хочу увидеть, что Платформа взлетит и останется на орбите!

Майор нетерпеливо кивнул.

— Естественно! Но… э-э… один из людей, избранных и натренированных для того, чтобы составить команду Платформы… э-э… заболел. Строго по секрету могу сообщить, из-за саботажа решено доставить Платформу на орбиту как можно раньше, даже если работы внутри еще не закончены. Так что… э-э… ввиду твоей полезности, я сообщил в Вашингтон, что лучшая награда — это включить тебя запасным членом команды. Чтобы ты занял место того человека, если он не выздоровеет вовремя.

Джо показалось, что комната закружилась вокруг него. Затем он глотнул и сказал:

— Да, сэр! Я хочу сказать — именно так. Я имею в виду, что я бы лучше предпочел такую награду, чем все деньги мира!

— Очень хорошо, — майор повернулся, чтобы уйти. — Ты останешься здесь, тебя будут охранять гораздо лучше, чем раньше, и пройдешь инструктаж. Но, как ты понимаешь, ты только дублер! Велика вероятность того, что ты не полетишь!

— С этим… все в порядке, сэр, — неровным голосом ответил Джо. — Все в порядке!

Майор вышел. Джо стоял неподвижно, пытаясь осознать, что все это могло для него значить. Затем Салли пошевелилась.

— Ты мог бы сказать спасибо, Джо.

Ее глаза сияли, и, казалось, она тоже им гордится.

— Это я подкинула папе мысль, чего бы ты хотел больше всего на свете, — сообщила она. — Если я сама не могу лететь в Платформе — а я не могу, — то хотела бы, чтобы летел ты. Потому что я знаю — тебе бы этого хотелось.

Она улыбалась ему, когда он невнятно пытался заговорить. Со спокойным материнским терпением она вывела его на крыльцо дома отца и слушала его. Не сразу он понял, что она его поддразнивает. Он резко остановился и подозрительно на нее посмотрел. Обнаружил, что, с энтузиазмом жестикулируя, он размахивает ее рукой, словно своей.

— Похоже, я с ума сойду, — удрученно заметил он. — Разболтался о том, как окажусь в космосе… Хорошо, что ты терпишь меня таким, как я есть, Салли.

Он помолчал. Затем застенчиво проговорил:

— Мне просто повезло. Но то, что я знаю тебя, и то, что я в какой-то степени тебе нравлюсь, — это тоже удача!

Она взглянула на него уклончиво.

Он с трудом добавил:

— И не только потому, что ты поговорила с отцом и сказала ему именно то, что надо. Ты… красивая, Салли!

Она вздохнула. Затем ухмыльнулась ему.

— В этом и вся разница между нами, Джо, — сообщила она. — То, что ты сейчас сказал, — это для меня самая важная вещь из всего, что сегодня вообще было сказано.

Глава 10

Мир поворачивался вокруг своей оси с неизменной регулярностью, и дни следовали за ночами, а ночи за днями, как и всегда на Земле. В Бутстрапе обнаружили человека с радиационными ожогами, но он не проходил проверку в госпитале. Его нашли мертвым в квартире. Поскольку ожогов, похоже, ни у кого больше не обнаружили, то сочли, что это тот курьер, который привез радиоактивный кобальт Брауну. Он тоже был обречен, потому что держал в руках смертоносный порошок. Возобновили трехсменную работу в Ангаре, и три раза в день колонна автобусов выходила из Бутстрапа, увозя людей на работу в Ангаре, и возвращалась обратно с теми, кто только что сменились с работы.

Грузовики привозили в Ангар материалы, в восточной стене огромного купола открывалась подъемная дверь, грузовики въезжали и разгружались. Затем грузовики выезжали через эти же двери и возвращались назад за новыми материалами. В Ангаре блестящие пластины металла возносились вверх, огни сварочных аппаратов сверкали в переплетении талей и труб, все еще покрывавших чудовищную форму. Каждый день все ближе к завершению. В отдельной, охраняемой мастерской у стены Ангара Шеф, Хейни и карлик Майк напряженно работали над тем, чтобы совершить невозможное. Они отощали, глаза у них покраснели от усталости, они стали раздраженными и еще более фанатичными. А вокруг сновали охранники, с виду праздные, но никогда не теряющие бдительности.

Хотя были и перемены. Линия сборки толкателей стала короче, и остающиеся чудовищные аппараты у стены были явно близки к завершению. И действительно, пришел день, когда у стены осталось только пять из этих неуклюжих объектов, да и те были полностью обшиты и нуждались только в незначительных доделках. Именно в это время с завода Прецизионного Оборудования Кенмора прибыло множество ящиков и посылок, и Джо оставил свой похожий на школьную зубрежку инструктаж по полетам в космос ради более срочного дела. Он со своими соратниками работал сутками, соединяя новые детали с отремонтированными элементами управляющих гироскопов. Они ходили как бы в полусне от отчаянной необходимости делать все очень спешно, но соблюдать абсолютную точность. Когда они все же собрали устройство из отбалансированных гироскопов, настроили его и смотрели на результат покрасневшими глазами, то чувствовали себя слишком усталыми, чтобы радоваться.

Затем Джо щелкнул выключателем, и восстановленная сборка с управляющими гироскопами тихо загудела, гудение перешло в вой, а вой поднимался по тону все выше, пока звук не исчез вообще. Вскоре датчик оповестил о невозможном, и они уставились на устройство, которое, казалось, вообще ничего не делало. Гироскопы казались совершенно неподвижными. Они вращались с невероятной точностью, так что невозможно было заметить отклонение даже на толщину волоса. И все это сложное устройство выглядело очень простым и бесполезным.

Но все четверо смотрели на него с внезапно возникшим страстным удовлетворением. Джо передвинул рычажок, и ось устройства плавно переместилась в новое положение и там и осталась. Он снова двинул рычажок, ось переместилась в другое положение и застыла. Затем в другое и еще другое.

Затем Шеф занял место Джо, и под его рукой с виду неподвижные диски, которые на самом деле вращались со скоростью сорок тысяч оборотов в минуту, стали послушно поворачиваться. Затем Хейни поработал с переключателями. Потом Майк прогнал устройство по стадиям его работы.

Майк оставил гироскопы вращаться так, чтобы главная ось была направлена на солнце, невидимое за крышей Ангара. Затем все они стали наблюдать. На этот последний небольшой тест требовалось несколько минут. Но управляющие гироскопы явно и неуклонно следовали за невидимым солнцем, и с многотонной силой они стали бы сопротивляться любой попытке повернуть их даже на одну десятую угловой секунды. И именно с такой точностью эти управляющие гироскопы станут контролировать главные гироскопы. И когда Платформа окажется на орбите, они будут сохранять ее неподвижность с точностью, необходимой для астрономических наблюдений, которые невозможно с такой эффективностью проводить на поверхности Земли.

Одним словом, управляющие гироскопы были готовы к установке.

Джо, и Хейни, и Шеф, и Майк представляли собой жалкое зрелище. Они были измазаны с головы до ног, глаза у них покраснели, а уж измотались они до такой степени, когда человек даже не сознает, насколько он устал. И головы у них работали не совсем нормально, так что когда приехал трейлер, чтобы осторожно перевезти их детище, они обращались с грузчиками раздраженно и высокомерно. Они ревностно следили за устройством, которое возродили, грубо препирались с инженерами и бригадирами. И сердито орали друг на друга, когда устройство поднималось в шахту, которую оставили для него в обшивке. И вели себя невежливо, когда красными от лихорадки глазами смотрели, как его устанавливают на место.

Позже его приварят, но сначала нужно испытать. И устройство управляло главными гироскопами! Они весили во много раз больше, чем управляющие гироскопы, но управляющие гироскопы перемещали их. Конечно, для этого теста главные гироскопы нужно было отсоединить от систем Ангара, иначе они сдвинули бы Платформу с подпорок, и она свернула бы леса и покалечила людей на них.

Но гироскопы работали! Они, несомненно, работали! Они управляли гигантскими маховиками, которые будут направлять Платформу при взлете, а потом поворачивать ее для приема грузовых ракет, прибывающих с Земли. Устройство управления работало! И никакой вибрации! Итак, что касалось аппарата управления, то Платформа была готова к взлету в космос!

Затем, стоя в огромном помещении для гироскопов, Шеф зевнул, и глаза у него остекленели. Колени у Хейни подкосились, он сел и мгновенно заснул. Затем Джо увидел кого-то — это был майор Холт, — держащего Майка на руках, как ребенка. Майк решительно восстал бы против такого обращения, если бы бодрствовал. А потом Джо и сам перестал понимать, что творится вокруг него.

В сознании у него определенно возник пробел. Он приходил в себя очень медленно. Долгое время Кенмор провел в полусне, в полубодрствовании. Он только с удовлетворением сознавал, что его работа окончена. Затем он постепенно разобрался, что лежит на койке в одной из спальных кают Платформы и что его мягко прижимает к месту надутое одеяло, являвшееся вкладом Салли в строительство Платформы. Оно каким-то образом невероятно успокаивало, придавая необычайное ощущение умиротворения и расслабленности. Управляющие гироскопы были сделаны и установлены. Он перестал быть за них ответственным. И проспал время, за которое часовая стрелка сделала три оборота. Он спал тридцать шесть часов. Он умирал от голода.

Салли, очевидно, назначила себя хранительницей его сна, поскольку оказалась перед ним, как только он, покачиваясь, вышел из каюты, чтобы найти место, где умыться. Он все еще был покрыт грязью после работы, и ему было позволено спать, сняв только башмаки. Вид у него был непрезентабельный. Но Салли смотрела на Джо с одобрением, не совпадающим с тоном ее голоса.

— Ты можешь принять душ, — твердо сказала она ему, — а затем я принесу завтрак. Тебя ждет и свежее белье.

Джо умиротворенно заметил:

— Гироскопы закончены, и они работают!

— А я что, не знаю? — спросила Салли. — Иди, мойся и возвращайся к завтраку. Шеф, и Хейни, и Майк уже встали. Благодаря вам четверым день взлета Платформы удалось приблизить — до взлета всего два дня! Эти сведения просочились, и теперь это признано официально. Именно вы сделали это возможным!

Это было некоторым преувеличением, но простительным, если знать, как Салли относилась к Джо. Пошатываясь, он прошел в оборудованный в Платформе душ. На орбите гравитации не будет, поэтому о ванне и думать было нечего. Душевая кабина представляла собой конуру с поручнями на всех четырех стенах и ремнями, в которые можно было сунуть ноги. Когда Джо повернул краны, со всех сторон в него впились игольчатые струи, и одновременно включился вентилятор. В космосе этот вентилятор стал бы вытягивать то, что иначе превратилось бы в смесь воздуха и невесомых водяных капель. Устройство для повторного сбора воды было непростым, но Джо в тот момент об этом не думал. Он кисло решил, что какой бы удобной эта система ни была на орбите, на Земле она все же оставляла желать лучшего.

Но когда он вышел, его ждало чистое белье. Он оделся и почувствовал себя обновленным, совершенно умиротворенным и отдохнувшим, и ему показалось, что он чувствует себя точно так же, как обычно чувствовал себя свежим весенним утром. Это было очень, очень приятно!

Затем он унюхал запах кофе и почувствовал зверский голод.

В кухне Платформы собрались и остальные — они сидели на стульях с ремнями, при помощи которых команда должна пристегиваться, чтобы не плавать в невесомости. Они спорили. Шеф ухмыльнулся Джо. Карлик Майк, казалось, был чем-то поглощен. Хейни что-то обдумывал с большим старанием. Салли занималась особой печкой Платформы. Для Джо она уже приготовила яичницу с ветчиной и оладьи.

— Джентльмены, — объявила она, — вы сейчас попробуете пищу, приготовленную на космическом корабле! И она вам понравится!

Она сервировала стол и по-компанейски присела с ними вместе. Но ее глаза теплели, когда она смотрела на Джо.

— Отложим наши споры, — блаженно проговорил Шеф. — Вот Салли — я могу называть вас Салли, мадам? — она говорит, что парни с логарифмическими линейками оценили нашу работу и утверждают, что наша работа сделана лучше по сравнению с тем, что они проектировали. Снимаю шляпу, Джо.

Салли твердо сказала:

— Когда технические журналы разберутся с тем, что вы сделали, вы достигнете известности за работы в области точного машиностроения и развитии приемов обработки.

— Что, — саркастически заметил Шеф, — будет нас очень радовать, когда мы снова вернемся к своей обычной работе — сварке и прочему!

— Сварки больше не будет, — сообщила ему Салли. — На этой работе, по крайней мере. Платформа обшита. Уже начали разбирать леса.

Шеф, казалось, был поражен. Хейни спросил:

— Людей еще не увольняют?

— Вас не уволят, — заверила его Салли. — Это точно. Вы четверо — на самом лучшем счету у службы безопасности! Вы четверо — это, наверное, единственные люди в мире, которых, как считает мой отец, никоим образом нельзя заставить нанести вред Платформе!

Майк внезапно заметил:

— Да. Раньше майор думал, что все эти проблемы доставляют ему головную боль. Но настоящие проблемы начинаются сейчас!

Майк, похоже, их не слушал. Он вел себя так, словно бы лихорадочно впитывал в себя ощущение пребывания в Платформе. Причем не как строивший ее рабочий, но как человек, чьим жилищем она станет в будущем. Но Джо внезапно осознал, что его замечание было верным. Было совершено много актов саботажа, чтобы предотвратить завершение строительства Платформы. Но теперь она готова взлететь через два дня. Если кто-то хотел предотвратить это, то это надо было делать в течение ближайших сорока восьми часов; причем это должны были сделать люди, обладающие немалыми ресурсами, люди, которым ради своих зловредных целей необходимо остановить Платформу. В эти последние два дня будут приняты самые отчаянные, самые беспощадные и самые массированные меры по уничтожению Платформы. И майору Холту необходимо им противодействовать.

Но эти четверо за столом, с Салли — пятеро, чувствовали себя до странности расслабленными. Дело, которым они занимались, было, возможно, значительным, но все равно это была одна из тысяч таких проблем, которые необходимо решить до того, как Платформа сможет взлететь. Они же испытывали бесконечно умиротворяющее ощущение, которое бывает после хорошо выполненной работы.

— Больше никакой сварки, — задумчиво проговорил Хейни, — и наша работа с гироскопами закончена. Что же мы станет делать?

Шеф решительно заявил:

— Что касается меня, то я стану подметать полы или что-нибудь в этом роде, но намерен остаться здесь и посмотреть, как взлетит Платформа!

Джо ничего не сказал. Он смотрел на Салли. Она внезапно стала очень занятой, стала выяснять: не хотят ли остальные добавки? Через долгое время он спросил с нарочитой небрежностью:

— Только подумать, меня загружали теорией астронавигации, когда пришлось прерваться и заняться гироскопами. Как тот больной член команды, Салли?

— Я… даже не знаю, — неуверенно ответила Салли. — Хочешь еще кофе?

Джо постарался придать лицу непроницаемое выражение. Больше он ничего не мог сделать. Салли не сказала, что его шансы лететь в космос — невысоки. Но Салли многое было известно. По такому вопросу она, несомненно, держала бы его в курсе, потому что носила кольцо Джо, и если бы у нее были хорошие новости, то не стала бы держать его в неведении. Хороших новостей у нее не было. Значит, они плохие.

Джо пил кофе, стараясь убедить себя, что он и так все время знал — он не войдет в команду. Он слишком поздно начал обучаться вещам, которые должен знать член команды. В самый критический момент обучения он переключился на починку гироскопов, потому что это было еще важнее. Он проспал полтора дня. Платформа взлетит через сорок восемь часов. Он пытался убедить себя, что это правильно, если полетит человек, проходивший тренировку с самого начала, а не такой выскочка, как он. Но с неудачей не так-то просто было смириться.

Карлик Майк внезапно заявил:

— У меня есть предположение.

— Выкладывай, — радушно сказал Шеф.

— Я догадываюсь, какой тип саботажа будет испробован следующим — и когда, — сказал Майк.

Все уставились на него. Все, кроме Джо, который смотрел в стену.

— Уничтожить Платформу стремится не одна группа плохих парней, — возбужденно заговорил Майк. — Этих групп четыре или пять. Джо разоблачил группу, саботирующую полеты толкателей, и мыслили они не так, как банда, шантажировавшая Брауна. А банда, которая пыталась убить нас в Красном Каньоне, — может быть, третья. Могут быть и другие: фашисты, коммунисты, националисты и психи всех видов. И все они знают, что им нужно действовать быстро, даже если им придется помогать друг другу. Понимаете?

Хейни крякнул.

— Я покупаю то, что ты говоришь, — заявил Шеф. — Конечно! Эти негодяи в последнюю минуту используют все свои возможности. Они даже объединятся для того, чтобы разрушить Платформу. А потом станут надувать друг друга. Но что они будут делать и когда?

— На этот раз они решатся на прямое нападение, — холодно сказал Майк, — вместо того, чтобы действовать украдкой. Они попробуют действовать грубо. Действовать украдкой можно когда угодно, но для силовых действий есть только одно время, когда вокруг Платформы не так уж много людей, которые могли бы ее защитить.

Шеф тихо свистнул.

— Ты имеешь в виду пересменку! Которую?

— Первую же возможную, — кратко ответил Майк. — С каждой сменой их шансы уменьшаются. Так что я думаю: это будет следующая смена, если они успеют подготовиться. И если одна банда начнет заваруху, другим придется сразу же присоединиться. Понятно?

Это имело смысл. Если одна попытка нападения провалится, то система безопасности станет такой жесткой, что другие попытки станут невозможными. Если же саботажники собирались добиться успеха, то усилия всех групп им следовало совместить с первой группой или вообще отказаться от дела.

— Я… э-э… мог бы создать что-то вроде дымовой завесы, — сказал Майк. — Мы сделаем вид, что собираемся что-нибудь испортить, — и позволим саботажникам прознать об этом. Они увидят в этом шанс сделать свою работу, сотрудничая с нами, но не пересекаясь. Салли, ваш отец достаточно нам доверяет?

Салли кивнула.

— Разговаривает он не очень-то сердечно, но он верит вам.

— Ладно, — сказал Майк. — Сообщите ему по секрету, что я замышляю трюк. Если его люди станут сообщать ему, что я в чем-то замешан, то он может поднять их на смех. Джо позаботится, чтобы он заранее представил себе всю картину. Но он не должен никому говорить — вообще никому! — о том, что кое-что планируется. Хорошо?

— Я попрошу его, — ответила Салли. — Он в отчаянии. Он уверен, что в последнюю минуту будет совершена какая-нибудь попытка уничтожить Платформу. Но…

— Мы дадим ему достаточно времени, — авторитетно заявил Майк. — Он сможет подготовиться вовремя, но нельзя допускать утечки сведений. Хорошо?

— Я уговорю его, — заверила Салли, — если это вообще возможно.

Майк кивнул. Он допил свою чашку кофе и соскользнул со стула.

— Пошли, Шеф! Пошли, Хейни!

Он первым двинулся к выходу.

Джо повозился со своей ложкой, затем спросил:

— Тот член команды, которого я дублировал на случай, если он не выздоровеет, — он выздоровел, не так ли?

— Д-да, — неохотно ответила Салли.

— Что же, значит, так! — размеренно проговорил Джо. — Я думаю, ничего, если я здесь останусь, чтобы посмотреть на взлет?

— Конечно, ничего, Джо! Мне так жаль!

Джо ухмыльнулся, но даже ему самому собственное лицо казалось маской.

— В жизни каждого человека бывает дождь. Давай выйдем и посмотрим, что уже сделано за то время, что я спал. Ладно?

Они вместе вышли из Платформы. Как только они оказались на полу Ангара, стало ясно, что грядут большие события.

Пять или шесть верхних уровней лесов уже сняли, и жирафоподобные краны спускали вниз охапки настилов и стоек. Появились грузовики новой конструкции — гиганты типа тех, что развозят по улицам готовый бетон. Они наливали белую тестообразную пасту в огромные ведра, возносившиеся вверх и исчезавшие в отверстиях труб, казалось, заменивших леса по бокам Платформы.

— Внутренняя облицовка ракет, — негромко заметила Салли.

Джо смотрел. Об этом он тоже знал. Некоторое время об этом велись споры. Когда толкатели и ракетные ускорители послужат как первая и вторая ступень многоступенчатой сборки, в качестве третьей ступени заработают ракеты Платформы. Но Платформа представляла собой особую баллистическую проблему. Она взлетит почти горизонтально — большое преимущество с точки зрения расхода топлива. Это было практично просто потому, что Платформу предварительно выведут далеко за пределы области воздушного сопротивления, и когда включатся ее собственные ракеты, она уже наберет значительную скорость.

Более того, она не была настоящим космическим кораблем, которому нужно заботиться о приземлении. Приземляться она не станет. Никогда. И на ней полетят люди. Поэтому исключалось ускорение в восемь, десять или пятнадцать “же”. Приходилось воспользоваться долгим периодом сравнительно небольшого ускорения, вместо того чтобы произвести мощный и быстрый разгон. Поэтому-то и были сконструированы особые ракеты.

Твердотопливные ракеты, хотя от твердого топлива для ракет дальнего действия давно отказались. Но они совсем не походили на двигатели твердого топлива. Этот пастообразный состав, который краны переносили наверх, представлял собой самоусаживающийся огнеупорный компаунд, которым покрывали ракеты изнутри, а твердым топливом заполняли середину. Сами трубы были из тонкой стали — до абсурда тонкой, но плотно обернуты проволокой, как у древних пушек с обручами, чтобы предотвратить разрыв.

Когда топливо поджигалось, горение начиналось у сопла, и граница горения двигалась вперед со скоростью столько-то дюймов в секунду. Огнеупорное покрытие некоторое время сопротивлялось огню, затем распадалось. Разлетающиеся огнеупорные частицы покрытия отбрасывались выхлопом и служили взаимодействующей массой. Стальные внешние трубы обнажались, плавились и тоже служили дополнительной массой для отталкивания.

По мере того как ракета выгорала, содержащие топливо трубы переходили в собственный выхлоп и повышали ускорение, одновременно уменьшая ускоряемую массу. Затем количество сгорающего топлива уменьшалось — трубы становились меньше. Поэтому ускорение оставалось постоянным. В особых условиях твердотопливные ракеты обладали заметным преимуществом перед жидкотопливными. Прежде всего, Платформе на орбите не нужны топливные помпы и баки. В этом смысле у нее их и не будет. Их эквивалент по массе используют для наращивания скорости. И когда Платформа наконец окажется в космосе, то она использует каждую унцию движущего устройства, которое ее туда доставило.

Теперь трубы ракет покрывались облицовкой и загружались топливом. Время взлета было уже близко.

Джо смотрел, затем отвернулся. Он чувствовал себя очень хорошо, потому что выполнил свою работу и оправдал надежды. Но одновременно чувствовал себя очень плохо, потому что потерял шанс совершить первое настоящее космическое путешествие. Он не мог оспаривать решение: брать его или не брать. Если бы он сам решал, то, вероятно, принял бы то же самое, пусть и тяжелое для него решение. Но было трудно примириться с тем, что у него отобрали его сумасшедшую надежду.

Салли сказала, всеми силами пытаясь заинтересовать его:

— В этих ракетах содержится невероятное количество топлива, Джо! И оно лучше, чем химики вообще когда-то надеялись создать!

— Да, — сказал Джо.

— Фтористый бериллий, — настойчиво говорила Салли. — Поэтому кабины толкателей и герметизированы. Такие ракеты нельзя использовать на земле! У них ядовитый выхлоп!

Но Джо только согласно кивнул. Он пребывал в апатии. Ему было неинтересно. Он все еще жалел об упущенной возможности слетать в космос. Он осознал, что Салли внимательно следит за выражением его лица.

— Джо, — огорченно сказала она, — мне бы не хотелось, чтобы ты так ужасно выглядел.

— Со мной все в порядке, — сообщил он ей.

— Ты ведешь себя так, будто бы тебе все безразлично, — возразила она. — И так оно и есть!

— Со мной все в порядке, — повторил он.

— Мне бы хотелось выйти куда-нибудь наружу, — внезапно сказала она. — Но после того, что произошло на озере, я не могу. Ты хотел бы забраться на крышу Ангара?

— Если хочешь, — сказал он без особого энтузиазма.

Он пошел за ней, когда она направилась к двери с охранником рядом к боковой стене. Она показала свой пропуск, и охранник их пропустил. Они двинулись по наклонному, бесконечному, закругляющемуся пандусу. Он располагался между внутренней и внешней оболочками Ангара. Две оболочки нужны были потому, что Ангар слишком большой, чтобы в нем происходила нормальная вентиляция и горячий солнечный свет пустыни на одной из его сторон менял бы условия внутри. В закрытом пространстве происходила конвекция воздуха, возникали даже маленькие вихри, и могли даже случаться миниатюрные грозовые облака и молнии. Джо вспомнил, как читал о том, что такие явления происходили в Ангаре, построенном еще до его рождения для цеппелинов.

Они вышли на открытую галерею, и там находился человек секьюрити, смотревший вниз на пол Платформы. Ему открывался хороший обзор всего, что происходило внизу.

Они прошли по еще одной длинной наклонной галерее, слабо освещенной небольшими электрическими лампочками. Вышли на вторую галерею, снова увидели Платформу. Там оказался еще один охранник.

Они были уже на полпути до верха закругляющейся стены и как бы подвешены в пустоте. Вид Платформы впечатлял. К внешней обшивке огромного объекта прикреплялось поразительное количество ракетных труб. Три гигантских крана, работая вместе, подняли трубу на последний из остающихся уровней лесов, и люди окружили ее, прикрепляя к выпирающему корпусу. Когда они прикрепили трубу, другие рабочие поспешили внутрь с белым пастообразным составом, чтобы покрыть ее из конца в конец. Эти трубы почти скроют структуру, которую они должны будут вынести в космос. Но когда она достигнет места назначения, они все уже сгорят.

— Чудесно, не правда ли? — с надеждой спросила Салли.

Джо посмотрел и без всякого тепла в голосе сказал:

— Это самая чудесная вещь, которую кто-либо когда-либо пытался сделать.

Что было достаточно верно, но Джо не испытывал прежнего восхищения, как ни странно. Его разочарование еще не прошло.

Пройдя еще половину круга, Салли открыла дверь, и Джо чуть не забыл о своей летаргии. Здесь располагался наблюдательный пункт на внешней стороне чудовищной полусферы. Здесь дежурили два охранника, с пулеметами пятидесятого калибра, прикрытыми полотняными чехлами. Их задача была скучной, но необходимой. Они наблюдали за пустыней. С этой высоты она просматривалась на многие мили, и Бутстрап виднелся как серия белых точек с холмами позади.

Наконец Салли и Джо оказались на открытом воздухе. Со всех сторон обшивка круто шла вниз. Солнечный свет слепил глаза, но был и ветерок. И здесь же располагалась огороженная забором площадь — размером, казалось, почти в акр. Там имелись небольшие строения с металлическими стенами и множеством антенн всевозможной формы для приема любых длин волн. Там располагались три чашеобразных радарных рефлектора, постоянно сканирующих горизонт, и четвертый, вращаясь, качался туда-сюда, сканируя небо. Салли сообщила Джо, что посередине, где виднелось строение с куполообразной крышей не из металла, располагался волноводный радар, способный обнаружить самолет на высоте трех футов на расстоянии до тридцати миль, и пропорционально дальше, если на больших высотах.

Там в углублениях установили орудия, чтобы их стволы не мешали радарному наблюдению. Там было немало безоткатных зенитных орудий, готовых защитить Ангар от любой опасности, которую только можно себе вообразить.

— И сверху к тому же летают истребители, — сказала Салли. — Папа потребовал их усилить, и вчера на поле в той стороне приземлились два дополнительных. Охрана тут многочисленная!

Платформа охранялась так, как не охранялся ранее ни один объект в истории человечества. Ирония судьбы заключалась в том, что ее надо было так защищать, потому что она, по сути дела, была единственной надеждой избежать атомной войны. Но именно поэтому некоторые люди ненавидели Платформу, и их ненависть способствовала превращению Платформы в объект национальной защиты. По иронии судьбы именно по этой причине на ее строительство были выделены деньги. Но самая большая ирония состояла в том, что сразу после взлета Платформу, скорее всего, используют для проведения ядерных экспериментов, которые небезопасно проводить на Земле.

В этом заключалась чистая ирония. Потому что если эти эксперименты будут удачными, то со временем каждый человек на земле станет богатым сверх всякой меры.

Но Джо это не волновало. Он был выпотрошен, опустошен от эмоций, потому что его работа была сделана, и он потерял надежду, что станет членом первой команды Платформы.

Лучше он почувствовал себя только поздно вечером, когда до него внезапно дошло, что жизнь реальна и существенна, когда тяжело дышащий человек пытался задушить его голыми руками. Джо было трудно защищаться, потому что множество сражающихся фигур спотыкались о них с противником. Они находились под днищем Платформы, и каждую секунду Джо ожидал, что взрывом его разнесет в клочья.

Глава 11

Джо сидел на крыльце дома майора Холта рядом с Ангаром. Было около восьми тридцати, уже стемнело, но светила луна. И Джо осознал, что его личное разочарование — всего-навсего его личное разочарование, и что он не имеет права превращаться из-за этого в зануду. Поэтому он говорил не о том, что было у него на душе, а о следующем по важности, а то о чем-то еще менее значительном. И все же когда Ангар занимал четверть горизонта и близкая к полнолунию луна только что встала из-за горизонта, для такого молодого человека, как Джо, было бы неестественным говорить только о чисто земных делах.

— Это время придет, — с тоской говорил он, глядя на луну. — Если Платформа взлетит послезавтра, то потребуется какое-то время на то, чтобы переправить на нее все нужное оборудование. Но все же вскоре кто-то должен приземлиться и на луне.

Он задумчиво добавил:

— Как только Платформа будет полностью оборудована, не так уж много потребуется грузовых ракет, чтобы заполнить баки на Платформе и отправиться в полет.

Теоретически, ракета, покидающая Платформу с полными баками, должна иметь достаточно топлива для того, чтобы достигнуть луны, а затем снова взлететь и вернуться к Платформе. Математическому факту часто присуще поддразнивающее свойство. Когда мечта подвергается статистическому анализу и результат оказывается положительным, то радость мечтателя всегда разбавляется подсознательным ощущением, что этот результат — просто часть мечты. Каждый слегка тревожится, когда его мечта на грани исполнения. Некоторые люди предпринимают жесткие шаги, чтобы оставить вещи такими, какие они есть, чтобы романтические сны наяву не испортились оттого, что превратятся в прозаический факт. Но Джо упрямо говорил:

— Двадцать грузовых кораблей, чтобы накопить топливо, и двадцать первый сможет заправиться и лететь. И тогда кто-то ступит на луну!

Теперь он был огорчен. На луну ступит не он. Но кто-то ступит.

— Ты можешь попробовать наняться в службу транспортников, — неловко проговорила Салли.

— Попробую, — мрачно ответил Джо, — но я не испытываю особых надежд. В конце концов, есть множество астрономов, физиков и прочих, которые будут только рады научиться водить ракеты, чтобы заниматься своей наукой вне атмосферы.

Салли грустно сказала:

— Мне кажется, что никакие мои слова не могут улучшить тебе настроение!

— Но ты улучшаешь, — ответил Джо и напыщенно добавил: — Если бы не твоя неослабная вера в меня, я не смог бы справиться с тяготами повседневной жизни.

Она топнула ногой.

— Прекрати!

— Ладно, — согласился он и тихо добавил: — Ты хорошая девчонка, Салли. С моей стороны это не очень умно — предаваться скорби.

Она сделала глубокий вдох.

— Так-то лучше! Теперь я хотела бы…

На бетонной дорожке между однообразными, аккуратными домиками офицеров появилась долговязая фигура. Джо резко воскликнул:

— Это Хейни! Что он здесь делает? — Он позвал: — Хейни!

Передвижения Хейни стали более целенаправленными. Он прошел по траве — в радиусе двадцати миль здесь не было другой травы, кроме как на газонах в кварталах офицеров.

— Привет, — неловко сказал Хейни. Он вежливо поздоровался с Салли: — Привет. Э-э… ты участвуешь в деле, Джо?

— Какого рода?

— В деле, о котором говорил Майк, — сказал Хейни. — Он уже все устроил. И послал меня за тобой, и чтобы я… договорился о взаимодействии с майором Холтом.

Джо пошевелился. Салли радушно сказала:

— Присядьте. Вы заметили, что мой отец обеспечил вам полный пропуск, так что вы можете пройти куда угодно?

Хейни неловко устроился на ступеньке.

— Да. Это поможет делу. Таким образом я сюда и прошел, если уж на то пошло. Майк ворочает всеми делами.

— Выкладывай, — сказал Джо.

— Ты знаешь, что он с горечью относится к ситуации, — осторожно начал Хейни. — Он утверждает, что космонавтами должны быть люди маленького роста, типа него. На Платформе работает еще с полдюжины карликов. Они могут пролезать в узкие места, чтобы ставить заклепки и так далее. Это полезно. Он подогрел их тем фактом, что Платформа могла быть закончена много месяцев назад, если бы строилась для них, и они могли бы слетать на луну и обратно, пока полномерные люди еще не могли бы это сделать. Помнишь?

— Я помню, — заметила Салли.

— Они все носились с этой мыслью, — объяснил Хейни. — Людям известно их мнение. Поэтому сегодня Майк пошел и поговорил с одним—двумя такими. И они начали вести себя таинственно, передавать друг другу послания и так далее. Малыши, что-то замышляющие. Охрана не слишком-то обращает на них внимание. Парня размером с Майка ты не воспринимаешь серьезно, если его не знаешь. Тогда он кажется тебе таким же, как и кто угодно другой. Поэтому охрана не обратила на них внимания. Но некоторые другие парни обратили. Некоторые интересные парни. Они заметили, что малыши что-то замышляют. И они клюнули.

— Клюнули? — спросила Салли.

— Они заинтересовались. Поэтому Майк со своей бандой доверился им. И они собираются помогать саботажу во время следующей пересменки. Карлики отыграются за то, что над ними смеются, понимаете? Они делают вид, что придумали план: когда Платформу приведут в такое состояние, что не сможет взлететь — она не будет уничтожена, а только подпорчена, — то большие шишки наконец-то позволят им взять транспортную ракету. Ее они выведут на орбиту и используют вместо Платформы, пока та не будет починена и выведена в космос. Как только они окажутся на орбите, уже не будет смысла тормозить большую Платформу. Поэтому она может взлетать.

— Мне кажется, я понимаю… — с сомнением проговорил Джо.

— Майк со своей бандой маленьких парней прикидываются простофилями — намеренно. Если кто-то собирается быстро что-то предпринять, то следующая пересменка — единственное время для кого бы то ни было! Последний шанс! Майк со своей бандой не знает, что произойдет, но они, несомненно, знают, когда! Они действуют так, чтобы настоящие саботажники стали их дурачить. И что произойдет?

Джо сухо заметил:

— Логично было бы пожалеть больших парней, которые считают себя умнее Майка.

— Ага, — на полном серьезе ответил Хейни. — По словам Майка, полдюжины ракетных труб уже заправлены. Между сменами они собираются их воспламенить. Платформа слетит с основания, может быть повреждена и так далее. Майк со своей бандой заявит, что у них есть выкладки, доказывающие, что они смогут взлететь в транспортной ракете и сделать ее Платформой. И у важных шишек не будет другого выбора, придется согласиться.

Салли заметила:

— Мне кажется, что они не понимают, как мыслят важные шишки.

Хейни и Джо одновременно воскликнули:

— Нет! — Затем Джо продолжил: — Майк не сумасшедший! Он знает, что делает! Но это хорошая легенда для тех, кто не знает Майка.

Хейни возмущенно заговорил:

— Я здесь для того, чтобы просить майора помочь нам. Шеф тоже собирает банду. Здесь работает несколько индейцев его племени. Мы можем рассчитывать на них, когда речь идет о силовой работе. И есть еще Джо и я. Суть интриги Майка заключается в том, что мы заранее знаем время, когда случится нападение. Если майор предоставит нам свободу действий, а затем в последние пять минут примет собственные меры, чтобы информация не просочилась раньше времени, то мы сможем обезвредить всех специалистов по саботажу, которым известны слабые места Платформы. Например, тех, кто знает, что термит, заложенный в гироскопы, снова все приведет в негодность.

Джо тихо заметил:

— Но майора Холта нужно предупредить обо всем этом заблаговременно. Это обязательно!

— Да, — согласился Хейни. — Но он должен молчать — не говорить абсолютно никому! Информации и так просачивается слишком много! Тебе это известно!

— Салли, — сказал Джо, — посмотри, не можешь ли ты пригласить отца сюда, чтобы поговорить? Хейни прав. Не в офисе. Прямо здесь.

Салли встала и вошла в дом. Она вернулась с выражением смущения на лице.

— Он сейчас придет. Но я не смогла вразумительно объяснить ему, что от него хотят. И я не уверена, захочет ли он слушать.

Когда майор пришел, то определенно не горел желанием их слушать. Он спешил, он был до предела взвинчен напряжением, связанным со взлетом Платформы. Он вернулся домой с невеселой конференции, посвященной именно подготовке противодействия всевозможным случаям саботажа. А тут наткнулся на предложение их стимулировать! Он был вне себя. Даже если и стоило провоцировать саботажников, чтобы они показали зубы, сейчас, как он считал, не время для этого! А если и время, то это дело службы безопасности. Любители не должны в это вмешиваться!

Джо мрачно заметил:

— Не сочтите за наглость, сэр, но вы упустили один момент. Вряд ли возможно, что вы сможете противодействовать попыткам саботажников напасть в момент, который они выберут. У них остается мало времени, и они его используют! Но план Майка будто бы дает им возможность совершить диверсию под прикрытием. И, кроме того, вам известно, что из вашего офиса утекает информация! Такой трюк вы не смогли бы устроить силами службы безопасности. И, в-третьих, ни один саботажник не будет ожидать провокации от вашей службы безопасности! Мы разоблачили саботажников на летном поле толкателей, предположив, что у них другой тип мышления. Сейчас же у нас есть шанс схватить саботажников, используя новый метод мышления для службы безопасности, потому что в следующие двадцать четыре часа они будут планировать все, что придет им в голову!

С майором Холтом было трудно общаться во все времена, и сейчас совсем не самый подходящий момент, чтобы с ним препираться. Но все же он мыслил по-деловому. Он в ярости уставился на Джо, покраснев оттого, что ему противоречат. Но через минуту краска постепенно сошла с его лица. Затем он коротко кивнул.

— В этом есть смысл, — кратко сказал он. — Мне это не нравится. Но смысл есть. Это совершенно противоположно тому, что мои противники могли бы от меня ожидать. Поэтому я принимаю предложение. Теперь… давайте обговорим детали.

Он остановился на быстром, полноценном и детальном плане. Его разработал Джо, тщательно консультируясь с Хейни. Важно, чтобы роль майора оказалась совершенно неортодоксальной. Он примет меры, чтобы координировать свои действия с действиями Майка, Шефа, Хейни и Джо. Каждое действие майора и его приказ будет следовать непосредственно от него самого. Его действия будут сведены к пяти последним минутам перед пересменкой. Он сам станет отдавать приказы, и никоим образом он не будет передавать их через кого бы то ни было. И его приказы будут составляться так, что покажутся ничего не значащими для тех, кто их получает, пока не придет время их выполнять.

Майору было непросто связывать себя этой схемой. Она противоречила всем принципам военного мышления, кроме одного, состоявшего в том, что перехитрить врага всегда полезно. В конце концов майор отрешенно сказал:

— Это совсем не по правилам. Это неправильно до невозможности! Но именно поэтому я и соглашаюсь. По меньшей мере, это будет… неожиданно… если идет от меня!

Затем он улыбнулся безо всякой радости, кивнул Джо и Хейни и широкими шагами двинулся по бетонной дорожке к ожидавшей его машине.

Хейни ушел мгновением позже, чтобы передать список договоренностей Шефу и Майку. А Джо отправился в Ангар, чтобы заняться своей частью плана.

Ночью вид Ангара не слишком отличался от дневного времени. Днем через длинные ряды окон в крыше проникал слабый сумеречный свет. Ночью окна закрывались ставнями. Это означало, что тени становились немного резче, контраст между светом и тенью слегка усиливался. Все остальные изменения, которые мог заметить Джо, были обычными, связанными с разборкой лесов и навешиванием корпусов ракет. Было ясно, что когда все ракеты окажутся на месте, сама Платформа почти скроется под ними.

Джо пошел посмотреть на последние остающиеся толкатели — они уже были готовы к перевозке на летное поле для испытаний. Были изготовлены и дополнительные, сверх числа, необходимого для подъема Платформы. Джо подумал об очевидном факте, что, когда Платформа окажется на орбите, толкатели можно будет приспособить и для запуска грузовых ракет.

Затем он двинулся к центру Ангара. Леса разбирали, и пока он смотрел, отдельные элементы конструкций собирались в связки. По талям связки опускались вниз, на ожидающие грузовики, которые куда-то их увозили. Там были и грузовики-смесители, все еще разгружавшие свою белую пасту для покрытия ракет, и их продукция взлетала вверх и исчезала в разинутых ртах гигантских, обвитых проволокой, труб.

Вскоре Джо прошел в лабиринт стоек под самой Платформой. Он приблизился к временной лестнице, помнить которую имел причины. Джо кивнул двум стоявшим там охранникам.

— Хочу еще раз посмотреть на устройство, которое мы установили, — сказал он.

Один из охранников добродушно ответил:

— Майор Холт приказал пропускать вас в любое время.

Он поднялся и двинулся по оригинальному коридору: на стенах имелись поручни, чтобы можно было по ним передвигаться в отсутствие силы тяжести, — и прошел в машинное помещение. Он услышал голоса. Говорили на совершенно невразумительном языке. Джо напрягся.

Затем ему дружески ухмыльнулся Шеф. Он находился в машинном помещении с восьмеркой таких же меднолицых парней.

— Познакомься с некоторыми моими друзьями, — пояснил он, и Джо обменялся рукопожатиями со смуглыми черноволосыми мужчинами, которых звали Чарли Пятнистый Пес, Сэм Толстое Брюхо, Лютер Рыжая Корова и прочими экзотическими именами.

Шеф жизнерадостно сообщил:

— Майор Холт приказал охранникам пропустить меня с моими индейскими друзьями, поэтому я повел свою шайку на экскурсию по Платформе с гидом. Ни один из них еще не был внутри. И…

— Я слышал, как вы говорили по-индейски, — заметил Джо.

— Услышишь и еще, — сказал Шеф. — Мы представляем собой первый боевой отряд моего племени за время настолько долгое, что мой дедушка счел бы это недостойным!

Джо было трудно сдержать улыбку. Шеф отвел его в сторону.

— Приятель, — дружелюбно сказал он, — тебя тревожит все это дело, потому что оно неорганизованно. Мир нуждается не в этом, Джо. Все рассчитывается при помощи логарифмических линеек и прочего — это по-цивилизованному, но это не по-человечески! Но человеку нужно быть знатоком хаоса, наподобие меня. Брось беспокоиться и иди наружу. Встреть того охранника, которого майор собирался выслать тебе навстречу!

Он дружески пихнул Джо и присоединился к своим соплеменникам-могавкам, каждый из которых, как Джо внезапно заметил, имел при себе двенадцатидюймовый гаечный ключ или что-нибудь вроде, что могло бы послужить заменой томагавку. Они провожали его ухмылками.

У подножья узкой деревянной лестницы появился третий охранник. Он приветствовал Джо.

— Майор Холт приказал мне найти вас, — пояснил он.

Джо подошел к нему. Майор Холт обещал прислать к нему первоклассного специалиста с приказом выполнять указания Джо. Кенмор кратко сказал ему:

— Вы должны собрать как можно больше охранников, разместить их здесь, под Платформой, и, по-возможности, не на виду. Прикажите им выключить их переговорные устройства и ждать. Что бы ни произошло, они должны ждать здесь, пока не потребуются. Прямо здесь!

Он утомленно огляделся. Охранник кивнул и ушел с беззаботным видом. Время уже поджимало. Что-то заставило Джо поднять глаза. Галерея находилась почти прямо над головой. Как и ожидалось, там находился охранник. Однако вместе с ним и Хейни. Больше он никого не заметил. Но Хейни был на месте. Джо видел, как охранник на лесах исчез из виду. Он заметил, как прикомандированный к нему охранник поговорил с другим, который с безразличным видом двинулся к основанию Платформы.

Шли минуты. Только Джо мог заметить передвижение охранников, потому что специально за ними наблюдал. Поблизости расположились еще восемь или девять охранников. Переговорные устройства у них были выключены, и в случае необходимости они должны были подчиниться только его приказам.

Вокруг края Ангара зазвенели гонги. Это была не тревога, а просто уведомление о том, что пришло время пересменки.

В шумах наверху произошло заметное изменение. Кран отъехал назад. Стук молотков прекратился. Звенели стойки разбираемых лесов. Связка труб, опускаясь вниз, коснулась земли, мотор крана затих. Крановщик выбрался из кабины и направился к выходу. Тали опускались; люди передвигались по Ангару, рабочие спускались по лестницам и устремлялись к выходам, чтобы пройти к автобусам на Бутстрап.

Ничего необычного не происходило. Спустя еще несколько минут новая смена, прибывшая на автобусах, проходила контроль в комнате прибытия. Джо знал, что в течение прошедших пяти минут майор Холт собрал отряд охранников, чтобы они были под рукой. Как следствие, возникла нехватка людей у тех, кто проверял новоприбывших рабочих.

У выходов собралась толпа, но середина Ангара освободилась. Один из грузовиков стоял у поднимающихся ворот. Водитель пытался завести мотор.

Внезапно высоко на Платформе раздался вопль. Затем прозвучал выстрел. В резонирующем пространстве Ангара прогремело эхо. Приписанный к Джо охранник с напряженным выражением лица спешил к нему.

— Что это такое?

— Не беспокойтесь, — мрачно ответил Джо. — Об этом позаботятся.

Так оно и было. Небольшого роста бойцы из банды Майка выскакивали из укрытий с заготовленным заранее оружием. Кто-то попытался оказать им сопротивление, достал пистолет и выстрелил. Но у банды Майка были помощники. Из небольших воздушных шлюзов, предназначенных обеспечить доступ к оболочке Платформы, появились темнокожие люди.

Переговорное устройство под плечом охранника запищало. Он потянулся к нему.

— Забудьте об этом! — резко бросил ему Джо. — Это не для вас! Вам известны приказы! Оставайтесь здесь!

Внезапно в том месте, где люди собрались для выхода из Ангара, послышался грохот. Появился густой клубящийся дым. Раздался громкий взрыв. Люди шарахнулись оттуда и засуетились.

Двигатель стоявшего грузовика наконец завелся. Грузовик проехал в открывшиеся ворота, и сразу же внутрь с ревом внеслись два других грузовика. Они помчались к Платформе. Груз, служивший камуфляжем, был сброшен, и появились вооруженные — люди.

Охранники у ворот начали стрельбу.

— Мы должны их остановить! — бросил Джо.

Он побежал, взяв пистолет на изготовку. Внезапно появилась небольшая армия, собранная по его приказу, которая материализовалась в полутьме под Платформой. Они бросились вперед, чтобы противостоять этому явно хорошо спланированному вторжению.

Откуда-то сверху загрохотал пулемет. Джо понял, в чем дело. Вся схема Майка заключалась в том, чтобы устроить все попытки саботажа одновременно. Часть подготовки состояла в том, чтобы добиться для Хейни разрешения перенести два пулемета с внешнего поста наблюдения и прикрыть с их помощью внутренность Ангара, когда начнется генеральное нападение.

Эти пулеметы стреляли в грузовики. От пола из деревянных блоков летели щепки. Затем один из грузовиков с ужасающим грохотом внезапно исчез во вспышке чудовищного бело-голубого пламени. Другой грузовик перевернулся и разбился, но не взорвался. Из него стали прыгать люди. Должно быть, они выкрикивали приказы, но Джо не слышал вообще ничего. Он только видел, как люди размахивают руками, другие хватают что-то из рассыпанного груза и бегут по направлению к нему, и начал стрелять, бросившись им навстречу.

Только теперь раздался запоздалый вой сирен. У выхода прозвучали пистолетные выстрелы. Что-то упало с отвратительным хлопком неподалеку от места, где пробегал Джо. Это было тело человека, сброшенное со структуры, являвшейся самым рукотворным строением за всю историю человечества. Среди других звуков сражения послышался варварский боевой клич.

Охранник выстрелил, и одна из бегущих фигур кувырнулась, выронив свою поклажу, покатившуюся по полу. Поклажу, которая, несомненно, представляла собой бомбу. Через поднимающиеся ворота ворвались два грузовика. Они понеслись в пространство под Платформой точно в тот момент, когда путь был свободен, потому что работа остановилась. Под Платформой грузовики взорвали. Взрывы, по меньшей мере, искорежили бы Платформу. Они даже могли бы перебить ей хребет. И, несомненно, этого мог добиться и один грузовик. Если бы не было пулеметов, готовых к стрельбе. Теперь же отчаянные люди из перевернувшегося грузовика спешили к Платформе с остатками своего груза. Если бы они смогли с боем проникнуть внутрь, то взорвали бы ее корпус, или разнесли систему управления, или уничтожили воздушные насосы и гироскопы, превратив воздушные цистерны в решето. Все, что могло быть разрушено, задержало бы взлет Платформы. А это позволило бы и дальше проводить акты саботажа, возможно, более успешные.

Послышались новые пистолетные выстрелы. Группа людей пробилась из помещения для проверки прибывающих и бежала к центру барака. (Позднее будет обнаружено, что под одеждой они несли плитки взрывчатых веществ и имели при себе детонаторы.) Где-то открылась другая дверь, и из нее, держа пистолеты на изготовку, высыпали охранники во главе с майором Холтом. Он собирался предотвратить нападение грузовиков, но не мог успеть вовремя. С этим пыталась справиться группа Джо. Люди, выбежавшие из помещения проверки, стали первой добычей майора Холта. Их стали отстреливать на бегу.

В грохоте выстрелов Джо споткнулся и упал. Когда он поднялся, то врезался в бегущую фигуру, взревевшую, когда Джо в нее воткнулся. Затем он уже дрался не на жизнь, а на смерть.

Все происходило под Платформой, среди проклятой суматохи. Джо схватил запястье, державшее оружие. Он знал, что у нападающего через плечо висит бомба и для боя свободна только одна рука. Вместо того чтобы направить ствол в противника и нажать курок, Джо инстинктивно попытался ударить врага своим пистолетом. Он ударил с размаху, но его рука с оружием наткнулась на металлическое крепление. Он разбил себе костяшки: пальцы парализовало. Кенмор с отчаянием почувствовал, как оружие выпало из его руки. Затем нападавший злобно ударил коленом, и попал Джо по бедру, тот яростно бросил свой вес вперед, и они вместе упали на пол.

Вокруг шло сражение. Пулеметы снова рявкнули, рассыпая трассирующие пули. Люди у выхода в панике попытались пробиться через качающиеся двери. Но трассеры отметили линию, через которую они не должны были переступать. Бежавшие остановились. Один выстрел раздался настолько близко, что вспышка ослепила Джо. В другой раз кто-то упал на Джо и его противника, который извивался, как угорь, наделенный невероятной, нечеловеческой силой.

Джо мог осознавать только свою битву в полумраке основания лесов. Но бой шел и на самой Платформе. Дико оскалившийся могавк яростно боролся с противником на одном из ракетных корпусов. Зажигательное устройство в кармане саботажника воспламенилось, раскалилось докрасна, и тот завопил, когда оно прожгло одежду. Могавк отшвырнул прочь человека, который приземлился на полу далеко внизу, затем ногой сбросил зажигательное устройство. Оно упало вслед за саботажником, ударилось и взорвалось, и это оказался термит, окруживший себя едким дымом от обугливающихся деревянных блоков.

Шел бой и у входных дверей. В комнате проверки слышался завывающий рев, с верха Платформы несся боевой клич. Один из саботажников попытался проползти в воздушный шлюз, влез головой и плечами, но меднокожий индеец прижал его лоб и рубанул по шее ребром ладони. Под Платформой кипел хаос. Гремели выстрелы и продолжались рукопашные схватки. Силы, которые собрал Джо, сражались доблестно, но четверо нападающих добрались до подножья деревянной лестницы, где было только двое охранников. Затем остались только два саботажника, которые отчаянно полезли через мертвых охранников к двери в Платформу, но там появился Шеф, размахивающий двенадцатидюймовым гаечным ключом. Он запустил его наподобие умело брошенного томагавка и прыгнул на шестнадцать ступенек вниз точно на противника. Сверкнул выстрел, но затем на полу оказались только борющиеся враги.

Карлик Майк внутри Платформы обнаружил окровавленного, задыхающегося человека, который каким-то образом сюда проник. Майк оглушил его гаечным ключом, бросился на потерявшую сознание жертву и ударил снова, и затем сторожил саботажника, пока не пришел кто-то, кто унес его подальше.

Все это время Джо боролся с одним и тем же человеком. Это была ужасная борьба, потому что у саботажника была бомба, и он мог взорвать ее, либо она могла взорваться сама. Это была смертельная борьба, потому что противник бился с силой и отчаяньем маньяка. Джо стучал об пол рукой противника, державшей оружие, и оно ударилось обо что-то, дымно выстрелило и отлетело. Но это даже ухудшило ситуацию. Когда противник пытался убить Джо из револьвера, у него были свободны только пять пальцев для того, чтобы бить Джо по глазам или рвать уши и плоть. Теперь же у него высвободились все десять пальцев, и он дрался как дикий зверь. Он даже дышал как животное. Он начал задыхаться — глубокие грудные вдохи, говорившие о дьявольской ненависти.

Затем появилось много людей. Резерв майора Холта с большим опозданием подтянулся к центру Ангара.

Сражающаяся группа споткнулась о двоих, борющихся и корчащихся на полу. Тяжелый сапог ударил Джо в голову, прижав ее, и он почувствовал, как зубы противника вцепились в горло. Они впились в его гоготь, раздирая ее…

Отчаянно дернувшись, Джо ударил коленом — так же, как его противник сделал в первое мгновение битвы. Человек под ним взвизгнул, как взвизгнуло бы животное, и Джо рывком освободил свое кровоточащее горло. В истерическом ужасе он стал стучать головой противника в пол, пока тот не обмяк…

Затем он расслышал мрачный голос:

— Прекрати, не то я снесу тебе голову! Прекрати…

И Джо, задыхаясь, проговорил:

— Вы, парни, появились вовремя! Этот человек приехал на том грузовике. Берегитесь бомбы, которая у него на плече…

Глава 12

Прибывшей смене пришлось заняться грязной работой по расчистке. Это стало возможным только потому, что охранники приняли на себя функции бригадиров, а вся нормальная работа на Платформе была отложена. Даже это было бы трудно сделать, если бы у охранников не имелось переговорных устройств. По мере того как ситуация прояснялась, об этом сообщалось охранникам, а они удовлетворяли любопытство работавших людей. Не будет работы — не будет пояснений. Такая мера вызвала немедленное и всеобъемлющее сотрудничество.

Саботажники предприняли четыре независимых друг от друга попытки разрушить Платформу. Одна из попыток — это, конечно, план тех симпатичных индивидуумов, которые решили добровольно помочь Майку с его бандой достичь статуса космонавтов путем поджигания ракет Космической Платформы. Таких оказалось немного, но потеряли они изрядно. У них были термитные бомбы для разрушения жизненно важных точек Платформы. В конце концов выжившие саботажники стали рассказывать обо всем открыто, хотя и с угрюмым видом.

Также случилась особо неумная попытка устроить панику среди прибывших на смену рабочих. В помещениях для просвечивания перед работой кто-то попытался создать полную неразбериху, стреляя в толпу и ожидая, что рабочие прорвутся в Ангар, а с ними заодно и специальные агенты с плитками взрывчатых веществ доберутся до Платформы. Но джентльмены со взрывчаткой наткнулись на резерв майора Холта и ничего не достигли.

Организаторов паники в конце концов нейтрализовали их же товарищи по смене. Их с большим или меньшим успехом отскребли с пола помещения проверки — в очень плохом состоянии! — и увезли для исследования. Члены этой группы оказались далекими от практики идеалистами, и, кроме того, некоторые из них запаниковали: в раздевалке и туалете Ангара обнаружились брошенные взрывчатка и детонаторы.

Самой опасной попыткой оказалась, разумеется, та, которую идеально спланировали и произвели без всякой координации с делами Майка. Этот план удался бы, если бы не пулеметы на галерее и не противодействие отряда Джо под Платформой.

Заранее зная точное мгновение, когда Ангар будет практически пустым, три отдельных подразделения сработали согласованно. Прежде всего, это был водитель застрявшего грузовика. Он с точностью до секунды задерживал свой выезд из Ангара, чтобы ворота открылись в нужный момент. Груженные взрывчаткой грузовики ворвались точно в ту секунду, когда они, несомненно, могли промчаться под Платформу и взорвать свой груз. Также идеально был спланирован отвлекающий ход. Дымовые бомбы и взрывы в помещениях для выхода создали настоящую панику, и если бы не приказ Джо своей группе — выключить переговорные устройства, то все дежурившие охранники оказались бы там.

План Майка, следовательно, вывел на чистую воду некоторых из саботажников, но все же просто совпал по времени с самым опасным и хорошо организованным нападением на всех. И благодаря его плану Платформа осталась в целости и сохранности.

Со своим противником Джо сражался в соответствии с его методами драки. Обычно инстинктивно предполагается, что человек будет драться честно и обратится к нечестным приемам только на грани отчаяния. Но персональный противник Джо не провел ни одного честного приема. Он будто бы никогда и не слышал об ударах кулаком, а понимал только убийство и свалку. Джо питал к нему личную ненависть.

Когда врачи и медсестры занялись лечением пострадавших, Джо не считал, что ему нужна срочная помощь, но появилась Салли, готовая помочь, и смертельно побледнела, увидев его окровавленное горло. Она быстро потащила его к врачу. А врач, посмотрев на Джо, отложил все другие дела.

Рана оказалась не слишком серьезной. Антисептика жглась, и зашивание оказалось неприятным делом, но гораздо больше Джо беспокоило то, что Салли стояла рядом и страдала за него. Когда он встал с временного операционного стола, врач с мрачным видом ему кивнул.

— Это было близко! — сказал врач. — Кто бы там ни грыз тебя, он стремился к сонной артерии и был уже на полпути. Еще доля дюйма, и он бы тебя достал!

— Спасибо, — сказал Джо. Его шее было неудобно в повязках, а когда он попытался повернуть голову, швы заболели.

Рука Салли дрожала, когда она уводила его.

— Не думаю, что я бы кого-нибудь стал бы еще так ненавидеть, — сердито говорил Джо, — как этого человека, когда он грыз мое горло. Мы, конечно, пытались убить друг друга, но — черт бы побрал — люди же не кусаются!

— Ты… убил его? — дрожащим голосом спросила Салли. — Не то чтобы я имела что-то против! В обычной ситуации мне была бы отвратительна эта мысль, но…

Джо остановился. Там был ряд носилок — не такой уж и длинный — в этом временном госпитале. Он смотрел сверху вниз на человека без сознания — того, с кем он дрался.

— Вот он, — раздраженно заметил Джо. — Я здорово его треснул. Не люблю кого-то ненавидеть, но он дрался так, что…

Внезапно у Салли застучали зубы. Она подозвала одного из охранников, охранявших носилки.

— Мне… кажется… отцу захочется с ним поговорить, — нетвердым голосом сказала она. — Не… отправляйте его в госпиталь, пока о нем не сообщат отцу, пожалуйста.

Лицо ее было смертельно бледным, а рука — холодной, как у мертвеца.

— В чем дело? — потребовал Джо.

— В саботаже, — ответила Салли неописуемым тоном, в котором звучал намек на разбитое сердце.

Она в одиночку зашла в офис отца. Затем вышла вместе с ним, и майор выглядел совершенно пораженным. Мисс Росс, его секретарша, тоже была с ними. Ее лицо походило на мраморную маску. Она всегда была простой женщиной, мрачной и угрюмой. Но новое, ужасное выражение ее лица заставило Джо отвести взгляд.

Затем Салли разрыдалась, стоя с ним рядом, и он неловко обнял ее рукой, позволив всхлипывать на плече, совершенно озадаченный.

Только потом он узнал, в чем дело. Тот человек, который с таким рвением пытался его убить, был женихом мисс Росс. Она встретилась с ним во время отпуска, когда еще служила секретаршей в правительстве, а тот был беженцем, обладавшим экзотическим шармом, который мог бы очаровать гораздо более самоуверенную и красивую женщину, не говоря уже о мисс Росс. У них возник страстный роман. Он признался ей, что испытывает ужас перед эмиссарами своей страны, которые могут попытаться убить его. И, конечно, она была очарована им еще больше. Когда он попросил ее выйти замуж, она приняла предложение. Затем всего за две недели до того, как она получила назначение на работу в проекте Космической Платформы, он исчез. Мисс Росс заболела от отчаяния и от страсти.

Однажды зазвонил телефон, и он грустным голосом сообщил, что его похитили, но если она сообщит полиции, то его замучают до смерти. Он умолял ее ничего не предпринимать, чтобы не усугублять его мучения.

С тех пор она старалась сохранить ему жизнь. Однажды, когда она не смогла выполнить данный ей приказ, то получила по почте человеческий палец с измазанной кровью запиской, в которой он жаловался на невыносимые мучения и молил ее не доставлять ему больше таких страданий.

Поэтому мисс Росс, которая была секретаршей майора Холта и самым доверенным его помощником, все это время снабжала информацией одну из групп саботажников. Она оказалась самым опасным местом утечки информации во всем проекте Платформы.

Но ее жених не был пленником. Он был руководителем этой группы саботажников. Он занимался с ней любовью и сделал предложение только для того, чтобы выкачивать информацию, которая была ему нужна. А всего и дел, что писать ей жалостливые записки или говорить по телефону, делая вид, что невероятно страдает.

Между прочим, когда Джо вышиб из него дух, все его пальцы были на месте.

Салли признала его как типа на фотографии, над которой, как она однажды заметила, когда-то рыдала мисс Росс. Мисс Росс поспешно спрятала фотографию, сказав, что это человек, которого она когда-то любила, но теперь он мертв. И если бы не случайность, майору Холту никогда бы не удалось узнать, что утечка информации шла через мисс Росс. А открытие это удалось сделать благодаря суматохе, которую спланировал Майк и организовали Хейни, и Шеф, и Джо. Правда, Джо узнал об этом только впоследствии.

А пока все еще нужно было поднять Платформу на орбиту. Оставалось еще много дел. В обшивке обнаружили два небольших разрыва, причиненных осколками от разорвавшегося грузовика. Нашли также отверстия от пуль. Платформа могла противостоять небольшим метеоритам, летящим со скоростью сорок пять миль в секунду, но высокоскоростные пули из ручного оружия могли ее проткнуть. Эти шрамы после сражения следовало заварить. Нужно было разобрать остатки лесов и прикрепить остающиеся корпуса ракет. И еще расчистка территории.

Этим и занялась смена, прибывшая во время атак саботажников. Поначалу работа шла вкривь и вкось. Но политика превращения охранников в дикторов программ новостей сработала нормально. В конце концов, мужчины здесь работали на сборке Платформы, и они не были мягкотелыми. Большинство из них и раньше видели, как гибнут люди. Не прошло и половины смены, как сложился определенный ритм работы. Люди еще больше стали гордиться объектом, который построили, потому что на него было совершено нападение и нападавшим не удалось его уничтожить. А работа уже почти закончилась.

Салли отправилась в дом отца, чтобы поспать. Джо остался в Ангаре. Его раны были достаточно болезненными, поэтому он не хотел ложиться, пока не устанет по-настоящему. К тому же он был изрядно взвинчен.

Карлик Майк снова умиротворенно заснул, свернувшись в углу помещения для выхода. Его коллеги с довольным видом беседовали между собой. Вскоре, чтобы продемонстрировать, что мол, любые сражение для них — пустяк, двое из них достали колоду миниатюрных карт и занялись игрой, в ожидании автобуса, который отвезет их в Бутстрап.

Индейские соплеменники Шефа с комфортом занимались праздным ничегонеделанием в ожидании тех же автобусов. Позже они потребуют оплаты сверхурочных и получат ее. Хейни скорбел о том, что оказался вдали от сцены боя и отвечал просто за то, чтобы поставить пулеметы, огонь которых, несомненно, спас Платформу от подрыва снизу.

Казалось, что ничего тревожного уже не случится. Но нет…

Это произошло за два часа до следующей пересменки, когда в Ангаре уже шла нормальная работа. В Ангаре все успокоилось, и снаружи ничего не происходило. Внешняя защита Ангара была, разумеется, обширной, но система наблюдения очень долгое время пребывала без дела. Операторы у радарных экранов скучали и зевали от безделья и тишины. Пилотов истребителей, летающих на высоте двух, пяти и восьми миль, уже утомил ландшафт, расстилающийся внизу. В конце концов, можно чрезмерно привыкнуть к наклонному лунному свету на облачных массах далеко внизу и ярким, высокомерным звездам над головой.

Поэтому это событие было хорошо рассчитано по времени.

Первой отметку на экране радара заметила станция в Канаде. Эта отметка озадачила оператора. Неужели метеор, поначалу подумал оператор. Но отметка не настолько быстро двигалась, а полет длился слишком долго. Объект со скоростью шестьсот семьдесят две мили в час летел на юг на высоте в шестьдесят тысяч футов. Такая скорость казалась бы вполне нормальной, если бы не была постоянной. Но она не менялась. Что-то неведомое летело на юг со скоростью одиннадцать миль в минуту. Миля за пять с небольшим секунд. Объект не замедлялся. И не падал.

Канадский оператор начал тягостные дебаты. Он отвлек своего напарника от чтения журнальной статьи о разведении шиншилл в домашних условиях. Показал ему отметку на экране, все еще направлявшуюся на юг и почти достигшую дальней границы обнаружения радара. Пребывая в сомнении, они обсуждали эту тему. В конце концов решили об этом доложить.

Дозвониться оказалось непросто. Операторы на коммутаторах дальних звонков почти спали. Именно из-за того, что дозвониться было трудно, операторы радара проявили настойчивость и упрямо требовали, чтобы их соединили. Они сообщили в Оттаву о том, что какой-то объект на высоте в шестьдесят тысяч футов на скорости в шестьсот семьдесят две мили в час движется над Канадой в направлении Соединенных Штатов.

Затем возникла новая заминка. Нужно было будить кого-то из начальства, и кто-то должен был решить, оправданна ли передача этого сообщения дальше. Затем сонный человек в купальном халате и тапочках выслушал сообщение и сонно проговорил:

— Конечно, сообщите американцам. Это будет только по-соседски!

И он потопал назад к своей постели, чтобы снова завалиться спать. Затем внезапно проснулся: его прошиб пот. Он осознал, что это может быть началом атомной войны. Поэтому он заставил телефоны по всей Канаде яростно звонить, и в темноте заревели истребители.

Но в небе находился только один объект. Над Дакотой он набрал высоту. Поднялся до семидесяти тысяч футов, затем до восьмидесяти. Как он это сделал, точно неизвестно, потому что некоторые детали этого полета так и не смогли объяснить. Но, несомненно, в какой-то точке сработали ракетные ускорители, и объект поднялся до девяноста тысяч футов, где реактивные ускорители, несомненно, были бы бесполезны. Затем, почти несомненно то, что ракеты вспыхнули еще раз, и южнее Дакоты объект стал снижаться по траектории, похожей на траекторию артиллерийского снаряда, если не считать того, что он шел на гораздо большей скорости, чем большинство артиллерийских снарядов.

Примерно в это время сирена в Ангаре, разогреваясь, завела свою серию отрывистых, икающих звуков. По сути дела, новости из Канады прибыли секунд через тридцать после того, как выдал свое предупреждение радар внешнего периметра обзора Платформы. Затем не было уже ни колебаний, ни задержек. На трех летных полях люди выскакивали из постелей, застегивали шлемы, надеясь, что их кислородные баллоны будут функционировать нормально. Потом движущуюся точку поймали и радары Ангара. Маленькие бело-голубые огни начали подниматься с земли и улетать в темноту.

Кожухи орудий наверху Ангара отъехали в сторону. За несколько миль от Ангара в небо поднимались реактивные истребители, и только что разбуженные пилоты смотрели на свои приборы ночного боя и недоверчиво выражались про себя, поражаясь скорости, с которой летел объект. Пилоты истребителей форсировали двигатели, как только могли, но и этого, оказалось, было недостаточно.

Самолеты из зонтика прикрытия Ангара перестали курсировать и понеслись в одном направлении. И было похоже, что только они успеют оказаться перед объектом вовремя.

Внутри Ангара зловеще ревела сирена и охранники резко кричали:

— Воздушная тревога! Все наружу! Воздушная тревога! Все наружу!

И люди тоже быстро шевелились. Некоторые спускались с Платформы на талях, приземляясь с отчаянной скоростью. Некоторые не ждали своей очереди. Они съезжали по вертикальной стойке лесов, перебирались на более низкий уровень и съезжали по следующей. В течение минуты казалось, что из лесов сочатся черные капли, стекающие вниз по стойкам. Но эти капли были людьми. Пол покрылся точками, бегущими к выходам.

Сирена перестала визжать; ее обороты снизились до баритона, затем до баса, и прекратились. Потом наступила тишина, если не считать звуков передвижения людей к выходам. Были также грузовики. Те, которые были нагружены разнообразными лесами, взревели моторами и понеслись к въездным воротам. Некоторые из рабочих запрыгивали на ходу на борта. Выходные ворота поднялись, чтобы их выпустить.

Но, по сути, внутри Ангара было очень тихо. Никакого шума, если не считать рева нескольких грузовиков и голосов охранников, торопящих людей на выход. Звуков было меньше, чем обычно. И они разносились по огромному пространству Ангара.

Джо стоял с сжатыми кулаками. Это могло быть только нападением с воздуха. А нападение с воздуха могло означать только атомную атаку. И если на Ангар будет сброшена атомная бомба, то нет смысла выходить наружу. Это будет водородная бомба — такая, в которой та, что разрушила Хиросиму, используется лишь в качестве запала для взрыва. Никто не может надеяться выбраться за радиус ее поражения до того, как она упадет!

Джо осознал, что рычит от ярости. Он подумал о Салли. Она тоже окажется в пределах радиуса уничтожения. И Джо почувствовал такую ярость и ненависть из-за Салли, что забыл обо всем остальном.

Он не побежал. Понимал, что не спастись. Он не мог ответить ударом на удар. Но ненависть призывала его предпринять что-то, отвергающее такую судьбу. Он обнаружил, что идет к Платформе, сжав кулаки. Это было чистое, сильное, инстинктивное отрицание.

Он оказался не единственным, у кого возникла такая реакция. Люди, бежавшие к выходам, начали задыхаться от бега. Они замедлили шаг. Вскоре почти все остановились. Они гневно хмурились. Некоторые горящими глазами смотрели на крышу Ангара, о чем-то раздумывая.

Охранники повторяли:

— Воздушная тревога! Все наружу! Воздушная тревога! Все наружу!

Кто-то рявкнул:

— К черту это!

Джо заметил человека, идущего в том же направлении, что и он. Он-то намеренно возвращался к Платформе. Но кто-то другой возвращался тоже…

Как ни странно, почти все люди, бежавшие по Ангару, прекратили бег. Они начали собираться небольшими группами. Они понимали, что бежать бессмысленно. Они перекидывались краткими фразами. Обменивались мнениями профанов. То там, то здесь люди с отвращением начинали возвращаться к Платформе. Их губы шевелились, выражая яростное презрение. Их презрение было направлено на самих себя.

У основания лесов, которые все еще частично закрывали Платформу, собралась группа людей. Они стремились встать лицом наружу и яростно сжимали кулаки.

Кто-то включил мотор. Один из рабочих в гневе полез на свое рабочее место. И, как это ни безрассудно было, другие за ним последовали.

С нарочитой яростью загрохотали молотки.

Находившиеся в Ангаре рабочие в мрачном отчаянии вернулись к своей работе. И шум был практически неотличим от обычного рабочего шума Ангара. Вот единственно возможный способ выразить свое яростное пренебрежение, которое они ощущали по отношению к тем, кто стремился уничтожить объект, над которым они трудились.

Но нашлись и другие люди, которые могли сделать гораздо больше. Над Ангаром курсировали три уровня истребителей, и они могли пикировать. Истребитель, расположенный выше других, первым вышел на линию, вдоль которой объект, вылетевший неизвестно откуда, снижался в направлении Ангара. Самолет выровнялся на курсе и выпустил свои подкрыльные ракеты. Затем он ушел с курса. Через несколько секунд появились другие истребители из зонтика прикрытия. Крошечный веер ракет с дистанционными взрывателями яростно рванулся к невидимому объекту, пришедшему с высот.

Самолеты выносились на линию, которую для них быстро подсчитывали бортовые радары. Выпустили немало ракет…

Покрашенный черной краской объект, обладающий скоростью выше скорости артиллерийского снаряда, ворвался в миниатюрное облако ракет. Полдюжины, дюжина взрывов прошли без малейшего толку.

Затем раздался взрыв, который не был бестолковым. Никто его не заметил, потому что его жалкую детонацию мгновенно поглотило такое невероятное свечение, что алюминиевая краска на истребителях, находившихся в нескольких милях от него, пошла пузырями и облезла. Свечение было заметно за сотни миль. Звук взрыва — гораздо позже — слышен еще дальше. А утром вся растительности пустыни на много миль оказалась обожженной этой адской бомбой.

А объект, пришедший с севера, полностью испарился милях в сорока пяти от цели. Разрушения, которые он нанес, оказались незначительными.

Работа по подготовке взлета Платформы продолжалась. Когда в Ангаре прозвучал сигнал отбоя тревоги, на него никто не обратил внимания. Все были слишком заняты работой.

Глава 13

В день взлета Платформы наблюдалось множество любопытных побочных эффектов, возникших в связи с завершением строительства. Одно очень небольшое государство на другой стороне мира было отчаянно настроено рискнуть своим существованием, сделав ставку на полет Платформы. Им пришлось выбирать между полным подчинением могущественному соседу и возможностью революции, во время которой войска соседнего государства присоединились бы к гражданам, участвующим в уличных боях. Но если бы Платформа взлетела, то можно бы и послать своего соседа подальше. И, поставив все на кон в этой мрачной игре, они так и сделали.

Также произошло последнее сражение в ООН, во время которого Платформа была отвергнута, и блок нескольких стран издал ультиматум, угрожая создать международную организацию в том случае, если Платформа взлетит. И снова пошла мрачная игра. Если Платформа взлетит, обеспечив полную гарантию мира во всем мире, то перед ООН возникнет альтернатива: стать военным альянсом, нацеленным на атомную войну, либо превратиться в международный клуб дебатов.

Конечно, были и менее значимые последствия. Уже были созданы четырнадцать популярных шлягеров, оркестрованных и отрепетированных для передачи по радио и готовых проникнуть в души слушателей. По названиям они различались от “У нас есть боевой корабль в небесах” — эта песня в той или иной степени была ура-патриотической, до “В небе луна только для нас двоих” — молодежно-романтического настроя. Последняя мелодия была украдена у хита четырехлетней давности, который, в свою очередь, оказался копией хита, написанного за шесть лет до этого. Но и тот, опять же, скопировали с еще более раннего отрывка из Баха, так что, в конце концов, это была весьма приятная мелодия.

И, разумеется, уже приготовили сверхэпические цветные фильмы с музыкальными вставками, хранившиеся в жестяных коробках для одновременного показа в восьми наиболее значительных городах. Эпопея называлась “К звездам”, и были сняты три различных концовки, из которых на восьми мировых премьерах собирались показать, разумеется, только одну. В одной из концовок взлет Платформы срывался из-за саботажа, и главный герой — сыгранный артистом, который ради съемок прервал свой седьмой медовый месяц, решительно настроился выстроить Платформу заново. Вторая концовка заключалась в том, что Платформа отправлялась к Альфа Центавре — чего, конечно, вне киношного мира никто делать не собирался. Третью концовку засекретили, но ходили слухи, что крутые киношники на предварительном просмотре рыдали, как дети.

Но все это, разумеется, было просто побочными явлениями. Для Ангара такие курьезы не имели особого значения. Там с лихорадочной скоростью шла работа, хотя сборку уже завершили. Теоретически, по этой причине члены союзов сварщиков, трубопрокладчиков, строителей стальных конструкций, электриков и прочих должны были благополучно отбыть в Бутстрап. Членов союзов механиков, регулировщиков, наладчиков и некоторых других союзов собирались набрать в отдаленных городах, проверить службами безопасности, затем привезти сюда. Затем им заплатили бы за сверхурочную работу по разборке деревянных плит пола и развинчиванию и съему соответствующих секций восточной стены Ангара.

Но если бы руководство поступило так, это бы вызвало кровопролитие. Люди, которые построили Платформу, желали увидеть, как она взлетит. И второго шанса у них никогда уже не появится. Такое дело могло сработать только впервые или больше никогда.

Поэтому Платформу готовили ко взлету люди, которые ее строили. Гигантскую секцию — два полных клина стены Ангара — развинтили, и каждый кусок отодвинули наружу так, что они отошли от огромного полушария. На нижних частях находились сотни колес, которые коснулись шестнадцати полос рельсов, с невероятной прочностью уложенных вне Ангара. Получилось огромное отверстие, и утреннее солнце впервые осветило первый в истории человечества космический корабль.

Джо видел, как падал солнечный свет, и его первое впечатление — чувство разочарования. Платформа и так выглядела неуклюжей, но теперь была скрыта корпусами твердотопливных ракет, которые поглотят сами себя. Да и пол Ангара выглядел странно. Он был заставлен неуклюжими формами толкателей, грузовики всю ночь подвозили их бесконечным потоком. Очень молодой лейтенант с летного поля толкателей отловил Джо и заверил, что каждая капля топлива в баках толкателей проверена дважды: один раз в баках хранилищ и еще раз в толкателях. Джо очень вежливо его поблагодарил.

Лесов уже не было. Не осталось и грузовиков — только два огромных крана, которые обращались с толкателями, как с игрушками. И зрелище Ангара, освещенного солнечным светом, казался странным.

Снаружи плотники профессионально стучали молотками, поспешно собирая трибуну. Большинству из этих плотников привычнее было обращаться с монтажными пистолетами или сварочными аппаратами, но комментировать это было бы невежливо. Как только последнюю доску прибили, кто-то поспешно обернул трибуну тканью безвкусной расцветки. Рабочие тянули провода, устанавливали телевизионные и кинокамеры. Среди блестящей путаницы микрофонов у каждой камеры с мрачным видом стояли охранники.

Джо повезло. Или, возможно, Салли нажала на некоторые рычаги. Во всяком случае, им досталось место на возвышении, за которое многие люди заплатили бы огромные деньги. Они ждали там, где наклонный пандус между двумя оболочками Ангара прерывался и были убраны секции. Они сидели на полпути к закругляющейся крыше Ангара, на краю огромного отверстия, и видели все, начиная от пилотов толкателей, садящихся в свои кабины, до неспешного прибытия больших шишек к скамейкам внизу.

Ангар гудел. Может быть, это гудел ветер, дувший в открытую секцию. Джо с Салли заметили группу мрачных охранников, сопровождавших четверых членов команды к деревянным ступенькам, которые вели в нижний воздушный шлюз. У Джо была причина помнить этот вход. Затем они смотрели, как команда вошла и закрыла шлюз за собой. Потом охранники убрали деревянную лестницу. Несколько высокодоверенных лиц проводили окончательный осмотр наружной части Платформы. Один из них находился примерно на этой же высоте, что и Джо с Салли. Другие люди уже спускались по веревкам, которые они за собой сдергивали вниз, но этот последний человек наверху поступил очень по-человечески. Закончив свою детальную проверку, он достал что-то из кармана. Это оказалась заполненная черной краской жестянка из-под табака. Тут же нашлась и кисть. На серебристых пластинах обшивки Платформы он написал свое имя: “С. Дж. Адамс-младший” и с довольным видом стал спускаться на землю. Его имя взлетит вместе с Платформой, и его увидят неисчислимые поколения, если все пройдет нормально. Он опустился на землю и ушел, удовлетворенный.

Краны занялись своей работой. Каждый из них опускал стрелу и подбирал толкатель. Они приводили толкатели в вертикальное положение и подносили к бокам Платформы. Толкатели неловко приставали к стенкам. Магнитные захваты, разумеется. Джо и Салли, находившиеся в конце коридора в стене, видели головы пилотов в их пластиковых кабинках.

Из-за трибуны загремела музыка. Места заполнялись. Но, естественно, наименее важные персонажи появлялись первыми. Там были женщины, посвятившие своим туалетам неимоверное количество времени, но на них никто не смотрел, кроме других женщин. Люди в хаки. Серые деловые костюмы — это были люди с логарифмическими линейками, те, кто пользовался своими мозгами при проектировании Платформы. Черные костюмы из тонкого сукна — без сомнения, политики. С высоты в две сотни футов нет ничего менее впечатляющего, чем толстопузый человек в черном костюме тонкого сукна, идущий по земле.

Люди в форме, не относившиеся к Вооруженным Силам США. Эти были увешаны блестящими медалями. Люди приезжали и приезжали. Работали телекамеры и камеры журналистов.

Краны методично работали. Они опускали стрелы и подбирали объекты, похожие на верхушку хлеба. Они подносили металлический объект к боку Платформы. Каждый толкатель прочно прицеплялся, как слизняк или улитка к поверхности, по которой ползет. Многие толкатели свешивались к корпусам ракет — тем корпусам, которые вскоре сгорят и исчезнут. Так что Джо с Салли увидели толкатели в новом аспекте — толстые металлические слизняки с разинутыми ртами-воздухозаборниками.

Жестяная музыка внизу прекратилась. Кто-то начал произносить речь. Людей, построивших Платформу, округлые фразы не интересовали, но это событие освещалось по всему миру, и некоторые из зрителей могли остановиться на каналах, где показывали выступающих, вместо тех каналов, где демонстрировалась огромная, неясная форма монстра. Ему предстоит отправиться в пустое пространство или навстречу своей гибели.

Выступающий закончил речь, и его место занял другой оратор. Затем следующий. Один говорил меньше минуты, и слушатели взорвались овацией! Но следующий красиво жестикулировал. Он говорил, и говорил, и говорил. Краны подняли последние из ожидавших толкателей, и Платформа практически исчезла из вида.

Краны отодвинулись и, позвякивая, уехали. Оратор повысил голос. Негромким эхом тот разносился по огромному пространству Ангара. Кто-то дернул оратора за рукав. Тот резко прервался и сел, вытирая лоб огромным голубым платком.

Послышался рев. Один из толкателей включил двигатель. Затем еще один. И еще. Грохот возрастал по мере того, как множество толкателей заработали. На открытом воздухе и один реактивный двигатель непереносим. Здесь же он перерос в звук, который и звуком-то не был, поскольку по причине своей громкости перестал восприниматься на слух. Затем все двигатели словно притихли и вдруг в унисон взревели еще громче. Проверялось управление внутри Платформы. Три… Четыре… Пять раз грохот стихал до едва слышного, затем снова возрастал до полного.

Джо почувствовал, что Салли щиплет его за руку. Он повернулся и увидел брюхо истребителя, очень близко, и его откинутые назад крылья. Он летел прямо вверх. Затем заметил другой истребитель, направляющийся прямо в проем огромной полусферы. Перемещаясь с невероятной скоростью, он взлетел вверх, над крышей Ангара, и исчез. Затем были и другие истребители.

Истребители охранного зонтика! Они месяцами летали над Ангаром, защищая его. Теперь они взлетали, чтобы сменить предыдущую смену. Они ставили заслон из перехватчиков на сотню миль во все стороны, на случай, если кому-нибудь придет в голову глупость повторить вчерашний маневр. Больше им не увидеть Платформу в Ангаре. Поэтому, выстроившись в линию, достигавшую горизонта, они бросали на нее последний взгляд, принадлежавший им по праву. Джо видел крошечные точки в небе, выстраивающиеся в очередь, чтобы воспользоваться этой привилегией: увидеть Платформу перед взлетом.

Внезапно они исчезли, и Джо испытал щекочущее чувство гордости, возникающее, когда с кем-то делишься восхищением мощью, великолепием или триумфальным могуществом общего дела.

Затем рев двигателей достиг совершенно невероятной громкости. Все внутреннее пространство Ангара было теперь в тумане, светившемся в лучах утреннего солнца.

Затем Платформа шевельнулась.

Поначалу она просто шевельнулась. Чуть наклонилась на одну сторону, поворачиваясь на направляющих, поддерживавших ее во время строительства. Затем наклонилась в другую сторону. Туман стал гуще. Из каждого реактивного двигателя рвался язык бело-голубого пламени, и влага земли превращалась в пар, а деревянные блоки добавляли едкий дым. Платформа вернулась в первоначальное положение, и у Джо захолонуло сердце, потому что он понял, что повороты осуществлялись при помощи гироскопов, а их контролировали управляющие гироскопы, за которые отвечал он.

Платформа снова сдвинулась. Она приподнялась на несколько дюймов и качнулась вперед. Уравновесилась, снова качнулась, а затем неровно направилась к огромному отверстию перед ней. Часть ее основания пропахала глубокую борозду в земляном полу.

Грохот возрос от невероятного до невозможного. Казалось, что все громы, гремевшие за все времена, вернулись, чтобы грохотать, потому что Платформа двигалась.

И она выплывала из Ангара. Покачиваясь, она двигалась на восток. Высота ее траектории на данный момент, вероятно, не превышала трех футов над землей, но реактивные двигатели поднимали столько пыли и дыма, что даже люди, стоявшие на земле, не могли быть в этом уверены.

Возникла некоторая суматоха. Дым и пар распространялись во всех направлениях, и люди в форме и платьях стали разбегаться. Мужчины в хаки бежали. Бежали черные костюмы. Яркие точки, представлявшие собой женщин в продуманных туалетах, бежали, кашляя и задыхаясь от дыма. Одна плотная фигуры кувырнулась, поднялась на ноги и лихорадочно устремилась к безопасности.

Но Платформа двигалась. Она ушла уже на сотню ярдов за стену Ангара. Две сотни… Три… Она медленно набирала скорость. В полумиле от Ангара стало заметно, что она поднялась над землей, оставляя за собой обожженную пустыню.

Теперь она двигалась почти быстро. В двух милях от Ангара она поднялась над землей на пятнадцать футов. Появилась ясная полоса солнечного света. А Платформа все ускорялась. На четырех милях, и на пяти, и на шести…

Платформа была в воздухе, поднимаясь, казалось бы, с бесконечной медлительностью, со всеми своими сотнями толкателей, пыхтящими, напрягающимися, неуклюжими толкателями, прицепившимися к ней и толкавшими все время вперед и вверх.

Она шла на восток. И продолжала набирать скорость. И ничуть не казалось, что она спускается за горизонт. Она шла и шла, превращаясь из гиганта в пятно, затем в маленькую темную точку в небе, которая все удалялась и удалялась, и даже Джо не мог убедить себя в том, что все еще видит ее. И даже тогда в воздухе еще слышался тихий гул, но из тех, кто смотрел на взлет, никто не мог его слышать.

Джо перевел взгляд на Салли, а она — на него. Затем Джо начал ухмыляться, как обезьяна, от возбуждения, облегчения, триумфа и восторга исполнения мечты. Глаза Салли возбужденно сияли. Она обняла его просто от избытка чувств, крича, что Платформа взлетела, взлетела, взлетела…

На закате солнца они ждали на крыльце дома майора. Там были и майор, и Хейни, и Майк, и Джо. С виду майор совершенно изменился. Он, как будто, высох и казался более усталым, чем может себе позволить человек. Но его работа была выполнена, и это все объясняло. Он сидел в мягком кресле, поставив рядом бокал, и, казалось, ничто в мире не могло его заставить даже пальцем пошевелить. Но тем не менее он ждал.

Салли вышла с подносом. С серьезным видом она разнесла бокалы и пирожные. Затем она присела на ступеньку крыльца рядом с Джо. Взглянула на него и по-дружески кивнула. И Джо был необычайно горд за Салли, хотя и стеснялся проявлять чувства слишком явно в присутствии майора.

Майк с вызовом заявил:

— И все же было бы гораздо легче запустить ее туда, если бы она была построена для парней типа меня!

Никто не стал возражать. Каждый из них чувствовал такое расслабление и облегчение, что не было никакого желания заводить споры.

Хейни мечтательно заметил:

— Все прошло как надо! Все! Они попали в струйное течение, как и ожидали, и это дало дополнительно три сотни миль скорости в восточном направлении. Они были на высоте в восемь миль, когда толкатели включили свои ракетные ускорители, и на высоте в двенадцать миль, когда толкатели отделились, — пилоты, должно быть, чуть не сломали себе шеи, когда снова включили свои двигатели! И ракеты Платформы воспламенились правильно, и выбросили пламя в милю длиной, и тогда они шли… с какой скорость?

— Какая разница? — умиротворенно заметил Шеф. — С большой!

— Шестьсот от толкателей, — хмурясь, бормотал Хейни, — и триста от струйного течения, затем еще ускорители, воспламененные одновременно, и еще восемьсот от вращения Земли…

— Десять процентов ракет остались неподожженными, когда они вышли на орбиту, — авторитетно заявил Майк. — Они были на высоте в две тысячи миль, и орбита стабилизировалась. Это их третий круг, не так ли?

— Будет третий, — сказал Шеф.

Джо с Салли сидели, глядя на запад. Космическая Платформа проходила над Землей с запада на восток, как и естественный спутник Земли, но по причине своей скорости она будет подниматься на западе и садиться на востоке шесть раз в течение каждых суток.

Внезапно заговорил майор Холт. Вместе с энергией из него ушла и суровость. Он тихо проговорил:

— Вы четверо — вы меня перепугали как никогда в жизни. Но вы понимаете, что та попытка саботажа с двумя грузовиками взрывчатки… Вы понимаете, что они достали бы Платформу, если бы не этот сумасшедший трюк, который вы четверо спланировали, а вовсе не предосторожности, которые мы предприняли?

Джо пренебрежительно заметил:

— Это была просто удача, что они выбрали то же время и что Хейни в нужный момент оказался наверху с пулеметчиками. Простая удача, но все же удача.

Майор с усилием проговорил:

— Есть люди, с которыми вечно что-то случается. Все время с ними что-то происходит, и никто не знает почему. Вы четверо и особенно, вероятно, Джо — не такие. Вы, похоже, противопоставлены инцидентам. Я не стал бы утверждать, что польза, которую вы приносите, свидетельствует о вашем уме. Особенно об уме Джо. Я слишком давно его знаю. Но… э-э… в Вашингтоне смотрят на это дело несколько иначе.

Салли предупреждающе коснулась Джо. Но лицо ее выражало радость и гордость. Джо почувствовал какую-то неловкость.

— Джо, — устало продолжал майор, — был запасным членом команды Платформы. Если бы не пенициллин или что-то такое, что помогло быстро вылечить того больного человека, Джо сейчас находился бы там, на орбите. Его… э-э… успехи в обучении, которое он прошел, были удовлетворительны. И… э-э… вы все четверо принесли большую пользу на конечной стадии строительства Платформы. И опять же — особенно Джо. Его… э-э… сотрудничество с вышестоящими органами вызвало… э-э… очень благоприятные отзывы. Поэтому было решено, что он достоин определенного поощрения. Все вы, конечно, достойны, но Джо в особенности. Поэтому…

Джо почувствовал, что бледнеет.

— Джо, — продолжал майор, — будет предложено назначение в качестве капитана транспортной ракеты, которая станет перевозить на Платформу припасы и сменные команды. Команда его ракеты будет состоять из четырех человек, включая его самого. Его… э-э… рекомендации относительно членов команды будут иметь значительный вес.

В ушах Джо зашумело. Ему хотелось кричать и плясать, и именно сейчас ему особенно захотелось поцеловать Салли. Это был бы по-настоящему подходящий способ выразить свои эмоции.

Майк заявил яростным, напряженным тоном:

— Джо! Я могу делать все то же самое, что может делать любой парень размером со слона, а жратвы и воздуха для меня требуется в четыре раза меньше! Ты должен взять меня, Джо! Должен!

Шеф добродушно проговорил:

— Гм… я буду отвечать за машинный отсек, а Хейни станет боцманом — пусть Джо только попробует улететь без нас! А тебе, Майк, не остается никаких титулов, если только ты не хочешь быть просто членом команды!

Салли медленно отвела взгляд от Джо и посмотрела наверх.

И тогда они все ее увидели. В телескоп, возможно, они смогли бы рассмотреть тот объект, который строили и за который сражались. Но для невооруженного глаза это была просто крошечная светящаяся точка, с важной неторопливостью движущаяся по небу. Осколок солнечного света, перемещавшийся на их глазах.

На него смотрели многие миллионы людей, именно в тот момент, когда он плыл в пустоте. Для одних он означал мир, и надежду, и уверенность в безмятежной старости, и достойную жизнь для их детей и детей их детей. Для других это было захватывающее достижение техники. Для немногих людей он говорил о том, что если войн на земле больше не будет и беспорядок перестанет быть нормой жизни на земле, то им придет конец. Но для каждого человека в мире он что-то значил. И больше всего, вероятно, он значил для тех, кто ничем не мог помочь ему взлететь, но мог разве что молиться за него.

Джо тихо сказал:

— Мы полетим туда и посетим ее. Все мы.

Он поймал себя на том, что крепко сжимает руку Салли. Она спросила:

— И я тоже, Джо?

— Когда-нибудь, — ответил Джо, — и ты тоже.

Он встал, словно собираясь посмотреть поближе. Салли встала рядом с ним. Остальные тоже подошли смотреть. Они образовали группу на лужайке, так же как во всем мире люди собирались группами, чтобы посмотреть на нее.

Космическая Платформа, крошечный осколок солнечного света, микроскопическая точка золотого сияния, степенно двигалась по темнеющему синему небу по направлению к востоку. По направлению к ночи.

Ужас на краю Земли