Космопорт
Глава 1 Разговор с лидером
28 сентября 2029 года, пятница, время 10:40.
МГУ, 2-ой корпус — ВШУИ.
По идее надо бы послать, но я догадываюсь, кто меня выдёргивает из аудитории в разгар лекции. По ошалелому виду Виктории Владимировны и ещё до того, как она мне горячо шепчет в ухо: «САМ!».
Озадачив студентов разбирать лекцию самостоятельно, ссылка на видео прилагается, мчусь галопом в другой корпус. Не стесняясь обогнать деканшу ВШУИ. Всё равно не обидится.
— Виктор, вот не выключали бы вы телефон… — кричит деканша вслед.
Голос звучит низко, так быстро я несусь. Эффект Доплера срабатывает.
Выключал и буду выключать. Ибо нефиг! Учебный процесс священен и сакрален.
Легко взлетаю по лестнице и практически телепортируюсь к заветной аудитории под номером 203. Студенты там давно редкие гости. Секретарша уже ждёт у открытой двери. Так они, значит, обязанности распределили: начальница галопом по нашему кампусу скачет, а подчинённая… Ага, вижу, почему так. Нога у щиколотки забинтована.
— Вам велено… — секретарша доводит до меня обстановку настолько сбивчиво, что больше догадываюсь, чем понимаю.
Согласно невнятному, но всё-таки инструктажу, забираю у неё ключ и запираюсь изнутри. Включаю главный комп, надеваю наушники с микрофоном и кликаю невинный с виду ярлычок.
— Наконец-то! — на экране знакомое лицо. Антон, тот самый парень, что в прошлом году и поставил мне на компьютер коннект-программу.
Потрясающее у него умение говорить. По громкости и дежурной интонации он возмущён моим не мгновенным появлением, но одновременно чувствуется полнейшее равнодушие. Ему глубоко по барабану, насколько я опоздал, явился ли вообще или меня в живых нет. Доложит кому надо, что вызываемый абонент в означенное время не прибыл, и хоть трава не расти.
— Привет, Антоша! — копирую его равнодушный тон, не забыв упаковать в приветливую форму.
Вроде получилось, но Антон даже глазом не ведёт. Супермен, ёпта! Интересно, таких где-то специально дрессируют?
Зачем меня вызвал глава всем и всему, догадываюсь. Ждал, но всё равно неожиданно. Закидушку бросил с месяц назад, вот она и сработала…
Фрагмент беседы-интервью в видеоблоге Киры Хижняк. Выпуск от 2 сентября.
— Я слышала, ваше Агентство будет на Байконуре работать? — Кира красиво держит атласные коленки чуть набок.
Всё-таки у неё есть вкус и чувство меры. Будь кожаная юбка на пару сантиметров короче, наряд принял бы вульгарный оттенок. А так ничего. И ножки можно оценить (высоко положительно), и ничего сверх обычного не разглядишь.
— Ты слышала правильно, но нет, на Байконуре мы работать не будем.
— Как так? Я слышала ваш Совет принял решение использовать Байконур как место для запуска ваших ракет?
— Ты всё верно говоришь, — мы на ты общаемся, чтобы доверительную атмосферу создать. — Только это Совет Ассоциации. В Агентстве командую я и мой заместитель. И Агентство на Байконур не пойдёт.
— Причины?
— Обстановка там очень мутная, чувствую, что плодотворную работу будет организовать сложно или совсем невозможно. Со своими родными властями, бывает, договориться трудно, поставщики иногда подводят. Добавьте к этому казахские заморочки…
— Что-то имеешь против казахов? Казахстана, как государства?
Мы на берегу договорились о допустимости и даже желательности умеренно провокационных вопросов. Они внимание публики привлекают, а я в себе уверен, выкручусь. Не смогу — вырежем. Обычно выпуски идут в записи.
— Не могу иметь ничего за и ничего против казахов и Казахстана в целом. Никогда не имел с ними никаких дел. Так уж получилось, что среди моих… хотя нет, в университете есть пара малознакомых ребят, но это всё. Даже не уверен, казахи эти парни или киргизы. А может, калмыки или буряты.
— Так в чём же дело?
— В обычной рутине. Чтобы провезти груз, надо пройти таможню, вероятно, заплатить пошлину, договориться с казахстанской железной дорогой, оплатить провоз местной валютой. Заморочек полным-полно.
— И что здесь сложного? Всё правильно, это рутина, которой занимаются многие.
— Наши грузы частично будут носить стратегический характер. Допустим, есть ракетный двигатель новой конструкции. На него даже смотреть посторонним нельзя. А кто такой для нас таможенник? Хоть российский, хоть казахстанский? Он именно посторонний. У меня внутри всё переворачивается при одной мысли, что в нашу ракету или двигатель полезет кто-то чужой, начнёт там всё осматривать, щупать, фотографировать. А что, скажет, вдруг вы там наркотики прячете где-нибудь в сопле?
Кира задумывается:
— Но Роскосмос же как-то работал?
— Я не хочу как-то. Роскосмос с чего вдруг другие космодромы строил, если Байконур хорош? И работал он там только со старыми системами. «Ангару» небось подальше от Байконура держат. Тот же «Протон» вряд ли был настолько засекречен, он с 1965-го года запускается. По нынешним временам древняя ракета. Нашу же работу можно сравнить с последними разработками. Хоть теми же гиперзвуковыми ракетами. Вот ты, например, знаешь, на каком заводе выпускают «Цирконы»? Или «Кинжалы»? Как называются и где находятся КБ, которые их сконструировали? Нет? Вот и я не знаю. Одно точно скажу: их собирают не в Казахстане и не в Молдавии. Исключительно на российской территории…
28 сентября 2029 года, пятница, время 11:00.
МГУ, 2-ой корпус — ВШУИ.
Короче, по зрелому размышлению я пришёл к выводу, что предложение зайти на Байконур абсолютно гнилое. Не иначе козни Роскосмоса против конкурента, пока он из чайника не стал паровозом. Поэтому спустя время меня призывают к ответу. Что за дела и всё такое.
Появляется. Улыбается фирменной улыбкой, хорошо известной всему миру:
— Здравствуй, Виктор!
Не успеваю себя удержать, вскакиваю, кланяюсь чуть ли не в типично азиатском стиле. Наклон головы успеваю притормозить, так что в низкопоклонстве меня можно обвинить только с натяжкой.
— Здравствуйте, Владимир Владимирович!
— Как у тебя дела? Всё хорошо?
— Дела идут. Больших проблем нет, с мелкими справляемся. У меня сразу пожелание, Владимир Владимирович. Скажите своим помощникам, чтобы в следующий раз они заранее предупреждали. А то меня с лекции сорвали.
— Ты разве не закончил учиться? — слегка удивляется.
— Закончил, теперь сам учу. У меня там семь десятков студентов без присмотра остались.
— Признаться, моя вина, Виктор. Я попросил встречу организовать быстро и срочно. Импровизация, извини, что так вышло.
Конечно, извиняю, куда деваться. У меня несколько десятков студентов, а от него несколько сотен миллионов зависят. Не только наших сограждан.
— Догадываешься, о чём спросить хочу?
— Байконур?
Кивает:
— Дошли до меня слухи, что ты не хочешь туда идти.
— Всё правильно, — президент человек занятой, сразу берёт быка за рога, ну и я время тянуть не буду. — Изучил положение дел и пришёл к твёрдому выводу, что мы там ничего толком сделать не сможем.
— Почему? — президент переходит к максимально кратким вербальным формам.
— Поговорку знаете: Иван кивает на Петра, а Пётр — на Ивана? Будь я руководителем госкорпорации, мог бы не отказываться. Ведь на случай неудачи есть железное оправдание: казахи помешали. Тот самый казахский Пётр. Они натурально палки в колёса вставляют.
— С чего ты взял? Реальные факты есть? Если дела не движутся, то, наверное, всё-таки Роскосмос мышей не ловит.
На ты со мной общается, и пока не понял, как это расценивать. Как свидетельство дистанции огромного размера или, наоборот, включение в круг особо доверенных лиц.
— Даже навскидку ясно, что работать на Байконуре крайне неудобно. Я сейчас не о географии и климате. Всё дело в двоевластии. С одной стороны, там всем заправляет Роскосмос, с другой — их строго контролируют казахские комиссары.
Президент чуть улыбается. Водится за ним такое, иногда любит проехаться нелестно по советскому прошлому и его приметам. Так что использование слова «комиссар» в неприглядном контексте, полагаю, ему нравится.
— Грубо говоря, они всюду суют свой нос. А мы, извините, будем строить стратегические объекты, космические аппараты, начинку которых не собираюсь показывать чужим и любопытным.
— Витя, конкретика есть? Ты сказал, что они палки в колёса вставляют. Есть доказательства?
Хм-м, он не в курсе? Вряд ли. Просто ему наверняка подали под нейтральным соусом, а казахи в той истории повели себя натурально, как вражеская агентура. Как вредители и саботажники точно.
— Вы же мою биографию знаете? Наверное, я не самый авторитетный специалист, но всё-таки космонавтика — моя профессия. Как эксперт средней руки вполне могу выступить. Но даже профессиональные знания особо не нужны, чтобы один случай оценить.
Если кратко, суть дела такова. Сначала планировали фейерверки, затем войну, позже попытались совместить. По соглашению с Украиной стартовую площадку № 45 решили использовать для запуска украинской ракеты «Зенит». Проект резко ушёл в тину в 2014 году (очуметь, как давно это было!) после известных событий, и вместо «Зенита» решили запускать российскую ракету «Союз-5» (среднего класса, выводит на НОО 17 тонн).
Всего не рассказываю, время дорого.
— И вот тут начинаются неожиданные неприятности. СП «Байтерек» (кстати, с какого фера оно совместное, если контролируется Астаной?) вдруг требует от ЦЭНКИ (Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры, дочка Роскосмоса) дополнительную экспертизу оценки воздействия на окружающую среду.
— Да-да, — кивает президент, — что-то такое было.