Дышал он часто и прижимался чересчур тесно. Я насторожилась. Сейчас Риго больше напоминал сексуально озабоченного землянина, чем инопланетного наставника. Это так у них заведено? Или физиологическая реакция похожая, или… Меня просто разводят на… Я конечно не… Но это же ни…
С одной стороны меня терзало любопытство, а с другой, накатила внезапная слабость, и вместе с ней напал безотчётный страх.
— Одинокие циклы, бесконечное множество фаз… — проникновенно бормотал мне на ухо капитан, — я истомился без обмена… Твоя ДНК такая податливая, она сама просится, чтобы в неё внедрились и обладали… мммм… Она готова…
— Может быть, возьмёшь халат и тапочки? — предложила я, внезапно не на шутку испугавшись. — Для начала.
— Непременно, — промурлыкал он, чувственно проводя губами по моей шее, — если на них остались твои гены…
Ещё немного, и я точно дам ему в глаз. Я уже приготовилась действовать в зависимости от обстоятельств… Но внезапно он меня отпустил, отодвинулся, схватил со стола бутылочку, глянул на неё, отпил глоток и воскликнул:
— Проклятье гатрака! Он снова это подстроил…
— Кто? — растерялась я.
— Зарек! Кир-джаммритское отродье… Путь только появится!..
Заметив, как я смотрю на него, Риген напустил на себя невозмутимый вид.
— На сегодня достаточно, навир. Отбой! Отправляйтесь спать.
— А как же…
— Это приказ! А приказы не обсуждаются. Обучение продолжим завтра.
Ничего толком не понимая и пошатываясь от усталости, я побрела к себе.
Вот такое у меня получилось чаепитие с «безумным шляпником» и неудачным бартером. Завтра снова поищу информацию. А сегодня… Глаза слипались, мысли путались… Спать! И только спать…
Глава 7. Вахта
— Я придумал тебе ещё одно применение, — обрадовал меня Риген следующим утром.
Это «ещё одно» мне понравилось. Обнадёжило.
— Будешь нести вахту, пока я сплю.
— Каждую ночь?
— Зачем? По восемь часов раз в трое суток. И не обязательно ночью. Мы в космосе.
— Когда мне заступать?
— Скоро. На подготовку у тебя три дня и две ночи.
Эти «две ночи» меня насторожили.
— Но, — слабо возразила я. — По ночам я обычно плохо соображаю.
И бессонницей не страдаю.
— Инструктаж — перед сном, — невозмутимо ответил капитан.
«Вместо колыбельной», — подумала я.
— Садись в кресло, — распорядился он. — Сейчас покажу, как работает автоматика.
Так мы и провели весь условный день, за пультом. И когда голова у меня начала пухнуть, а пальцы заныли, этот изверг принёс несколько планшетов.
— Что это? — испугалась я.
— Обещанный инструктаж. Перед сном.
— Но я даже не ела!
— Иди, поешь. И забери их с собой в каюту. Но завтра, чтоб от зубов отскакивало.
Я вздохнула и посмотрела, что он мне принёс. Теория пилотажа, должностные инструкции… Азы аварийной посадки?!
Перед сном меня хватило только на должностные инструкции. Под них я благополучно и уснула. Зато обнаружила на попрыгунчике две незанятые должности — офицеров по тактике и по этике. И кто из них сидит в моём кресле?.. Скорее всего, тактик, а для этика кресло не предусмотрено. Или они чередуются? Я сомневалась, пока не обнаружила параграф: «дежурство в рубке»…
Ясно! По очереди.
Всё бы хорошо, но это было единственное, что я помнила с утра, по шедариуму. После завтрака припомнила ещё треть… А капитан был неумолим, неутомим и выспрашивал с пристрастием. Кое-что мне удалось воспроизвести, но не всё. Тогда я схитрила, акцентировав внимание на том, что усвоила хорошо — должностные инструкции офицера по тактике… А вот обязанности офицера по этике показались мне довольно расплывчатыми. Поэтому я и спросила капитана, что значит «поддерживать в норме генетический тонус команды путём сверхтактильного вмешательства».
— Это я и собираюсь продемонстрировать, — строго ответил Риген. — Наказать тебя за игнорирование приказа.
— Риго, — простонала я, чувствуя внезапное головокружение. — Я честно пыталась, но у меня акклиматизация. И человек не может бодрствовать неделями, как джамрану. Как я буду нести вахту, если до неё не дотяну?
Он внимательно посмотрел на меня и потащил в медотсек. Там уложил на кушетку и подключил к цилиндрическому аппарату. Достал из шкафчика нечто напоминающее пистолетик. Строительный, для забивания гвоздей…
— Не…
— Не бойся. Это инъектор.
Прижал к моему плечу и… Я даже не почувствовала укола, но в мозгах существенно прояснилось.
Пока Риген следил за показаниями аппарата, я спросила:
— А где офицеры по этике и тактике?
— Их никогда и не было. Мы с Зареком по очереди занимаем эти должности.
— Зарек… Штурман? — догадалась я.
— Он самый. И пока его нет, обязанности тактика и этика выполняю я.
— А как зовут ватара?
Когда-нибудь же он проснётся.
— Никак.
— Но вы же как-то к нему обращаетесь.
— Ватар.
— И он откликается?
— Конечно. Он здесь единственный ватар.
А я — единственная землянка…
— Но иногда мы зовём его глехам. Поскольку он не джамрану.
Надо бы глянуть в словарике.
— У него вообще нет имени?
— Есть, — Риген пожал плечами. — Но нам оно ни к чему.
— Это дискриминация?
— Нет. Ватары открывают свои имена только перед смертью. А мы хотим, чтоб он жил.
Исчерпывающий ответ!
— Слушай, а попрыгунчик тогда Попрыгунчик…
— Потому что мне так нравится.
— А…
— Тебе лучше? — спросил капитан, и едва я открыла рот, чтобы ответить, добавил. — Это был риторический вопрос. Тебе лучше. Были кое-какие повреждённые гены, я их исправил. Очень вовремя. А то могла начаться обширная деградация. Ты ещё легко отделалась.
Так безумный шляпник превратился в сумасшедшего учёного, а мне оставалось лишь недоумённо хлопать глазами.
— Пребывание внутри синхронизирующего пространства людям на пользу не идёт, — продолжал он, как ни в чём не бывало. — Впрочем, джамрану тоже… Взять хотя бы Зарека. Но он, по крайней мере, жив…
— Я тоже, — пискнула я.
— А могла бы умереть, — веско заметил Риген. — Но всё обошлось. На вот, возьми, — он протянул мне прозрачную коробочку с голубыми таблетками, — принимай по одной, и всё будет в порядке.
Я ужаснулась:
— Всю жизнь?
— Дней пять, — он отключил меня от приборов и усмехнулся. — Надеюсь, что твоя жизнь продлится намного дольше.
— Не смешно…
— А теперь вставай и пошли в рубку.
Вот так с этой медициной будущего. Даже поболеть не дадут.
И я поплелась за капитаном.
Однако генетические препараты сотворили чудеса. Уже на следующий день я сносно знала теорию космического пилотирования, не говоря уж о должностных инструкциях.
— Делаешь успехи, — похвалил меня Риго. — Далеко до совершенства, но для первой вахты сойдёт.
На вахту я заступила, когда условно на нашей стороне модели Серендала наступил вечер третьего дня.
— Значит так, — напоследок проинструктировал меня капитан. — Я отрегулировал автоматику. Твоё дело отслеживать смещение координат. За пару часов до прибытия цифры начнут колебаться, из-за пространственно-временного парадокса. Так вот, чтобы мы попали туда, куда нужно, будешь периодически вручную корректировать и стабилизировать курс, передвигая и фиксируя вот этот гизометр. Поняла?
Я кивнула, но без энтузиазма.
— Разбуди меня, когда прибудем на свалку, просто нажав эту кнопку.
— А мы туда не врежемся? — забеспокоилась я.
— Куда?
— В свалку.
— Компьютер запрограммирован на торможение, если конечно не возникнет пространственного сбоя. Но его не возникнет, если ты будешь вовремя корректировать курс. Уяснила?
— Да, капитан, — грустно ответила я.
— За час до прибытия корабль начнёт замедлять ход и перейдёт на импульсную скорость. Это нормально.
— А как я пойму?
— Увидишь. Это ни с чем не спутаешь. Удачи!
— Спасибо…
Счастливчик Риген ушёл спать, а я осталась наедине с собой и Попрыгунчиком.
И первые два часа абсолютно ничего не происходило. Я изучала схему корабля, в разрезе. Вид сверху, спереди, сзади и сбоку. В последнем ракурсе он напоминал загогулину. Не такой уж большой этот «попрыгун», но и не маленький. Кроме носовой части и передней палубы с командным отсеком, ещё три: верхняя — обзорная, средняя — жилая и нижняя — техническая… Посадочная палуба и отсеки для модулей в ложе, между верхним и нижним крылом. А вооружение… Мама дорогая! С таким арсеналом Попрыгунчик запросто мог бы атаковать целый космический флот.
На экране, тем временем, постепенно зажглись звёзды. Уже через три часа некоторые структурировались в созвездия, в отдалённой перспективе…
Вот тут-то и начались мои проблемы!
Корректировать и удерживать курс приходилось всё чаще и чаще, и я уже не убирала руку с гизометра, рассчитанного, так некстати, на четыре фаланги… Пальцы занемели, когда на радарах обозначилось нагромождение объектов и включилось торможение. Пока моя левая рука сама тянулась к указанной кнопке, чтобы разбудить капитана, правая сорвалась от напряжения и неловко сдвинула гизометр… Корабль тряхнуло и… Какое к чёрту торможение!? Понесло дальше! Прямо на свалку!
Вот нельзя делать несколько дел одновременно…
Ещё немного, и мы врежемся в обломки, а Попрыгунчик и не думал останавливаться… Надо было срочно спасать ситуацию. Перед глазами мельтешили фрагменты чужой обшивки с зазубренными краями… И матерясь последними словами, не употребляемыми мною в прошлой жизни, я переключилась на ручное управление, вскочила, бросилась к штурвальной колонке и схватила штурвал, пытаясь затормозить на полном ходу…
Какое там!
Второпях пришлось вспомнить и навыки вождения. А ведь года два не садилась за руль. Именно эта мысль билась в голове, когда я виляла между остовами кораблей… Штурвальные рычаги не удавалось вытянуть на себя до упора. Не хватало сил!.. Где-то на корабле что-то грохнуло, покатилось и заскрежетало… Передние экраны отобразили махину звездолёта, словно специально поставленного на моём пути. Он вынырнул из неоткуда, и Попрыгун вознамерился его протаранить…