— Дурак будешь. Убивец и бандюган, а не солдат.
Чернявый затрясся и натурально пустил пену по губе, до того крепко сжав свою «тычку», что костяшки пальцев побелели до скелетной мертвизны. Прикидывая, как ловчее расшвыривать ближайших задир, я напряг пальцы правой руки, призывая ветер, покорный магии симвотипа. Но тут мертвая тишина, в которой было слышно лишь потрескивание горящих сучьев, нарушилась коротким тихим приказом, долетевшим от костра:
— Охолони, Жанно. И ступай прочь.
Штатный задира крааля без слов мгновенно снялся с места и шмыгнул обратно за границу светового круга. Только сплюнул напоследок мне под ноги да неуловимым движением сунул заточку в рукав. Исполнительный попался, оглоед.
На удивление, приказ отдал все тот же самый первый тесайрец, что прежде донимал меня скрипучей песней и словесными увертками. Мысленно я обругал себя за тупость и невнимание покрепче, чем поименованного Жанно. Похоже, надо было с самого начала получше прислушаться к этому горе-певцу — смог бы обойтись без последующей проверки.
— Как к тебе обращаться, уважаемый? — искупая допущенную глупость, я отвесил тому приличествующий поклон на четверть отвеса.
— Зови меня Жак-Простак, — вернулся тот к шутливому тону. — А к тебе как обращаться, мил-человек?
— Зови меня Джек, — представившись на тот же расплывчатый манер, я против воли усмехнулся. Гадай, настоящее ли имя тебе назвали… Помнится, и Тнирг я сперва назвался так же, пряча истинность имени за лихостью его мнимого сокрытия.
Вот только это не спасло от всего, что приключилось дальше и творится посейчас, затянув меня в самую середку гномских династических разборок с попутным заходом во все тяжкие. Вплоть до этого вот крааля бывших врагов, каждый из которых когда-то смотрел на таких, как я, через прицел арбалета или иного метателя.
— Стало быть, Джек… — Жак распробовал услышанное и переиначил на свой балагурский лад: — Джек-не-простой-человек.
Я лишь кивнул, соглашаясь. Не простой. Давно уж непростой, так что и сам привык, и от прочих скрыть не могу. Ни от своего брата человеческой крови, ни от прежде никогда не виданных подгорных жителей. Надо бы задуматься над таким поворотом, но это можно сделать и позже. Сейчас важнее понять, какие еще выводы сделает прикидывающийся простаком главарь интернированных.
— Так с чем пожаловал, Джек?
— С предложением. Выгодным, — отчего-то именно теперь стало необходимо взвешивать каждое слово.
— Для кого выгодным? — цепко выделил главное Жак.
— Для вас и тех, кто предлагает, — прозвучало столь же обтекаемо.
— А для тебя? — не отставал он.
— «Рогач не мой, я его только продаю», — ответил я старой поговоркой, разводя руками.
— Так-таки сам и ни при чем? — прищурился тесайрец.
— Да я в Ярую Горку вообще явился только вчера, а в Подгорье и пары недель не прошло, как отираюсь, — главное, все полная правда. — Так что ваши старые счеты с местными — мимо меня. Я даже не знал, что вы тут обретаетесь.
— А ведь точно, видал я его вчера на входе в город! — прозвучало из толпы. — То-то думаю — с чего это мужик вылупился на меня, как на мертвяка хожалого?
В круг протолкался давешний «франт», чье явление потрясло меня на подгорном базаре. Как же удачно он оказался именно в этом краале, с ходу подтвердив мои слова! Очевидно, пройдена и вторая проверка, уже не на личную стойкость, а на отсутствие столь же личного интереса в том, чтоб нажиться на неприкаянных пленниках.
— Спасибо, Максимэн, — поблагодарил главарь болотного стрелка вроде бы серьезно, а вроде бы и в шутку. — Без тебя бы точно не разобрались.
— Рад служить, собрат Исповедник, — так же двусмысленно-дураковато откозырял он в ответ.
Нич-ч-чего себе!!! Исповедник — чин не военный, а политический, хорошо хоть не из высоких, Внешнего Круга. Но и то редкость в любых краях восточнее Мекана. Обычно на политжрецах столько эльфийской крови, что свой приговор они получают, не отходя от линии фронта. Видимо, этот оказался не из ревнителей, что плодят расстрельные списки, а из утешителей, которые крепче гвоздей сбивают воедино тесайрские войска. Вот тебе и Простак… Теперь, если я все правильно понимаю, разговор пойдет предметный и совсем серьезный.
— Что власть под горой скоро сменится, знаете? — прямо спросил я. Тут доносить некому, всем чужаки, а у своих на виду, так что можно не юлить.
— Доходили вести, — кивнул Жак.
— Так я от наследницы пришел, — как в ледяную воду бухнул я. — Она хочет взять вас под свою руку, если поможете ей. Подгорье не Анарисс, тут свой закон. Домой возврата вам нет, но тут войдете в полные права. Слово самой кронфройляйн!
— Слово подгорной принцессы немало весит, — под глухой шум соотечественников тесайрец кивнул, подтверждая важность услышанного, но тут же вывернул разговор по-иному. — Особенно когда она взойдет на трон матери и праматери… — выдержав паузу до предела, он закончил свою мысль: — А кроме слов, будет что-нибудь посущественнее?
Однако подгорная принцесса верно угадала нравы своих будущих союзников… Вместо ответа я осторожно полез в подсумок на поясе и извлек крохотный сверток из порядком засаленной замши. Бережно распутал узенький, в четверть дюйма ремешок, развернул обертку…
— Вот, — на ладони, протянутой к костру, огненными искрами засверкали льдисто-прозрачные камни. — Безнебесные Звезды.
Весь круг тесайрцев подался вперед, единодушно загалдев и во все глаза глядя на алмазы. Единственным, кто не двинулся с места, оставался Жак-Простак. Он же оказался и тем из немногих, кто не потерял голову от вида драгоценностей. Не меняя ленивого выражения на лице, главарь крааля негромко сказал:
— Нельзя ли взглянуть поближе?
— Отчего ж нельзя? — я выбрал из переливающейся горки камешек покрупнее и швырнул над костром. Алмаз длинной искрой мелькнул над самыми языками пламени — и исчез в неуловимо быстро взметнувшейся ладони Жака. Даже не в ладони, а в панаме, за неполную секунду сдернутой с головы и подставленной под летящий камешек. Его подручный, направившись было за алмазами, застыл на полдороге, вертя головой туда-сюда.
Двумя пальцами главарь интернированных извлек добычу из головного убора и прищурившись, поднес драгоценность к глазам. Вернувшийся к нему порученец услужливо подкинул в костер измочаленную в щепы сухую доску со следами полировки и лака. Интересно, не от одного ли из тех роялей, что встретились мне во время полета в самом сердце бури?
Пламя с готовностью взметнулось повыше, и по обветренной физиономии Жака забегали радужные блики. Удовлетворенный осмотром, он сунул алмаз за подкладку шапки и нахлобучил ту на голову, где уже проблескивала намечающаяся лысина. Очевидно, это можно было счесть за первичное согласие… или за оплату конфиденциальности разговора вне зависимости от его исхода.
Да хоть за обычную демонстрацию ловкости рук! Главное, и эта проверка пройдена, наживка заглочена. Пора подсекать.
— Задаток я у себя подержу, пока будем думать, — сам облегчил мне задачу главарь, невинно улыбаясь своей шутке. Оставалось только подхватить ее, разыграв удивление.
— Задаток? Вот тебе задаток!!! — К этому моменту я уже успел замотать остальные камни обратно в замшу и затянуть узлом ременный шнур. — Лови!
Сверточек отправился следом за первым камнем и был пойман уже рукой, без применения панамы. Круг тесайрцев снова загалдел, оглоушенный свалившимся на общину богатством. Чтобы усилить эффект, я возвысил голос и проорал, перекрывая шум:
— Полная плата вчетверо больше будет!!!
Ответом был нестройный хор восторженных воплей, в котором обычное «Ура!» мешалось с уставным «Вив ля Маж-Эмпрер!!!» и совсем уж разудалым «О-ла!!!». Над головами толпы в импровизированном салюте замелькала пара вытащенных невесть откуда заарских шашек и прочее многообразие клинков, засверкавших алыми отблесками костра. Похоже, основную массу я сумел перетянуть на свою сторону.
Шум мгновенно смолк по мановению руки Жака-Простака. Он оказался совсем не так прост, как прочие, и уж подавно не до такой степени, как заявляла о том его кличка. Обещания, подкуп — все это было ему знакомо и не могло убедить до конца. Требовалось как-то еще заставить его поверить, что все всерьез, пробить насквозь панцирь, наросший в плену и ссылке.
Медленно-медленно, держа руки на виду, я обошел костер справа и подошел со стороны отставленной в сторону пародии на чарангу. Так же неторопливо протянул руку к корявому грифу, нагнувшись и опираясь другой рукой о колено.
— Дрянь инструмент, а? — четко и раздельно проговорил я, глядя прямо в глаза Жаку. Поднял почти невесомое сооружение из дощечек и тыквы-долбленки, и, не глядя, швырнул горе-чарангу в огонь.
Нависшее молчание сделалось совершенно мертвым. Что делать и как понимать случившееся, не мог понять никто, от распоследнего подхватного до всесильного главаря. Паузу прервало жалобное треньканье струны, лопнувшей в пламени.
— Завтра настоящую принесу, — произнес я столь же четко и непререкаемо, не отводя взгляда от зрачков тесайрца, залитых пылающими отблесками. — В «Пьяную Эльфь», к четырем пополудни. Тогда и дело обговорим, — к моему немалому изумлению, то единственное место для общего сбора, которое я в принципе мог назвать, вчера было принято единогласно.
Что бы ни собирался сказать мне до того предводитель интернированных, теперь он только молча кивнул. Ни звука не проронили и его подчиненные все то время, пока я огибал костер в обратном направлении и шел к воротам. Хотя бы не пришлось расталкивать плечами внезапно онемевших бывших подданных Империи Людей — никто не встал у меня на дороге, никто не попытался задержать. Лишь на каком-то из этих долгих шагов сквозь живую дышащую тишину у меня в ножнах объявился тесак так же незаметно, как и пропал.
Ну и правильно. Без привычного клинка обойтись трудновато, а к дальнейшим братаниям с вековечным врагом я был не готов. Тем более к расспросам, где да как намерен достать обещанное. Это при том, что не знай я абсолютно твердо, где добыть редкость, невозможную в Альтийских горах, не стал бы и понты