(Садится и смотрит в пространство).
МИЛЕДИ. А женский плач, который ты слышал, — это плакала я.
СЭР ДЖОН(зовет). Норман! Норман! Норман!
Норман бежит по коридору и влетает в гримуборную.
НОРМАН. Да, сэр.
СЭР ДЖОН. Норман, я хочу, чтобы ты был подле меня.
НОРМАН. Да, сэр.
СЭР ДЖОН. Не покидай меня, Норман.
НОРМАН. Нет, сэр.
СЭР ДЖОН. Мне понадобится твоя помощь, Норман.
НОРМАН. Да, сэр.
Мэдж: стучит в дверь и входит.
СЭР ДЖОН. А, Мэдж, голубчик!..
МИЛЕДИ(к Мэдж). Поговорите вы с ним. Он и слушать меня не хочет. Он очень плох, это же видно!..
МЭДЖ(сэру Джону). У вас измученный вид.
НОРМАН. Это называется такт!
МЭДЖ. Вы уверены, что сможете сегодня играть?
НОРМАН. Не будь он уверен, не пришел бы сюда. Я прав, сэр?
СЭР ДЖОН(к Мэдж). Сколько вы работаете со мной, Мэдж, голубчик?
МЭДЖ. Дольше всех остальных.
СЭР ДЖОН. А точнее?
МЭДЖ. Двадцать лет, чуть поменьше.
СЭР ДЖОН. Пропустил ли я хоть один спектакль?
МЭДЖ. Но вы же прежде не болели.
Сэр Джон сидит и смотрит в пространство.
МЭДЖ(тихо). Я же хочу как лучше.
НОРМАН. А лучше будет, если их милости дадут готовиться к спектаклю.
СЭР ДЖОН. Да — да, мне надо готовиться! (Делает всем знак уйти).
МЭДЖ. К чему готовиться-то? (Уходит).
Сэр Джон сидит и смотрит в пространство.
НОРМАН(к миледи). Простите, миледи, но и вам тоже пора. (Ставит чайник на газовую плитку).
МИЛЕДИ. Я не в силах видеть его таким!
НОРМАН. Тогда оставьте нас. У меня опыт в подобных вещах. Я знаю, что делать.
Сэр Джон тихо всхлипывает.
МИЛЕДИ. Вы подумайте, ведь я каждую ночь просыпаюсь и слышу вот это. (Уходит).
НОРМАН(незаметно достает из кармана фляжку с коньяком и делает глоток. Затем прячет ее и оборачивается к хозяину). Хорошо! Так начнем с самого начала? (Пауза). Добрый вечер, сэр. (Пауза). Добрый вечер, Норман. Как вы себя чувствуете, сэр? Что-то я немножко слезлив, а ты как, Норман? Я прекрасно, благодарю вас, сэр. Тихий выдался денек: почистил ваш парик и бороду, выгладил костюм, постирал ваше бельишко. А вы что поделывали, сэр? Плясал на своей шляпе, Норман. Неужели? Странное занятие. А могу я полюбопытствовать — зачем? Что зачем, Норман? Зачем вы плясали на своей шляпе, сэр? Слушай, мне не очень приятен этот разговор, да и тебе, по — моему, тоже. (Пауза). Мы что, так и будем дуться весь вечер или все-таки поговорим с нашими помощниками? (Пауза.). Я хочу, чтобы вы кончили плакать, сэр. (Пауза). Давайте поиграем в слова. Я загадываю на букву «А». Вам, конечно, ни за что не отгадать, поэтому я подсказываю. «А» — значит актер. А актеры должны работать, должны гримироваться, надевать костюмы и потом, конечно, выходить на сцену. Кто вам это сказал, сударыня, черт возьми? Один бабуин, сэр, свободно гуляющий в раю. Или что-то еще в этом роде. Ну что за лентяй мой чайник — никак не хочет закипать! А знаете что: у меня есть немножко коньячку. Давайте нарушим запрет и приложимся. Глоток коньяку делу не повредит, как сказал хирург вдове гробовщика. (Не получив ответа, он прикладывается к фляжке). Осталось меньше часа. Обычно вам требуется больше. Может, начнем?
Сэр Джон взглядывает на него.
Да, это я — Норман, чьи глаза — зеркало души. (Заваривает чай). Я сберег для вас свой паек чая. Я обойдусь без него. (Что-то бормочет, потом достает чашку сэра Джона). Выпейте! Это чай, не крысиный яд. (Садится рядом и поит хозяина чаем).
Сэр Джон пьет.
Так. Вот и полегчало Правда?
Сэр Джон облизывает губы.
А хотите печеньица? Оно уцелело у меня с приема, кото- рый устраивал нам мэр Бридлингтона. Не хотите? Может, ты сам его съешь, Норман? Спасибо, я с удовольствием. (Достает из жестянки печенье и съедает его). Уж вы простите, сэр, но, право, не стоило убегать из больницы, чтобы сидеть здесь наподобие Ниобеи, перед тем как ей превратиться в камень. Так-то. Может, попробуем?
Сэр Джон пытается освободиться от воротничка и галстука.
Дайте я. Я ведь для того здесь и нахожусь. (Помогает сэру Джону, который вдруг обхватывает его, прячет лицо у него на груди и плачет). Я все это понимаю. Был у меня один друг еще в худшем состоянии, чем вы, и все только и мечтали избавиться от него. И никто не хотел помочь ему. По крайней мере так говорил мой друг. Они отправят вас в Колвин — Бэй, где, сами понимаете, можно сдохнуть от скуки. Угадайте, что поставило моего друга на ноги. Сущая малость. Приглашение на работу. Да — да, телеграмма, просто телеграмма. «Предлагаем роль Скрабба втором составе „Рейс назначен“ выезжайте понедельник». Ну он и сбежал, вроде вас. Сел в поезд на Лондон, снял конурку в Брикстоне и забыл о прошлом. Ну что тут особенного? Приглашение на работу. А все дело в том, что кто-то о нем вспомнил, ≈ это такое утешение!
Сэр Джон отключается.
А у меня для вас приятная новость. Сегодня у нас, кажется, будет полный зал. Все эти люди думают о вас и хотят видеть вашу игру.
Долгая пауза.
СЭР ДЖОН. Нет, серьезно? Полный зал?
НОРМАН. Так приступим?
СЭР ДЖОН(после паузы). Что мы сегодня играем?
НОРМАН. «Короля Лира», сэр.
СЭР ДЖОН. Невозможно.
НОРМАН. Ну спасибо, прекрасно придумали! Люди выложили такие деньги, чтобы увидеть вас, а вы заявляете — «невозможно». Прекрасно придумали, ничего не скажешь.
СЭР ДЖОН(после паузы). Я не хочу, чтобы меня видели.
НОРМАН. Трудновато, знаете ли, если вы играете Лира, да еще притом, как у нас поставлен свет.
СЭР ДЖОН. Не хочу видеть миледи.
НОРМАН. Это еще труднее: она же Корделия. И вы только что с ней общались. Сидели здесь вдвоем.
СЭР ДЖОН. Разве? Так что мы играем?
НОРМАН. «Короля Лира», сэр.
СЭР ДЖОН(после паузы). Мэдж совершенно не права.
НОРМАН. Такое с ней часто бывает.
СЭР ДЖОН. Я и раньше болел. Ты видел меня в «Братьях- корсиканцах»?
НОРМАН. Увы, сэр, это было до меня.
СЭР ДЖОН. Так вот, я играл с двусторонней пневмонией. Самое подходящее состояние для «Братьев — корсиканцев». Но я бы предпочел двустороннюю пневмонию тому, что сейчас.
НОРМАН. Чему?
Сэр Джон позволяет Норману помочь ему раздеться.
СЭР ДЖОН. Что мне мешает упаковаться и уехать? Почему я здесь, когда мне нужно спать в постели? Даже король иногда слагает с себя власть.
НОРМАН. Что ж, надеюсь, он счастлив с любимой, вот все, что я могут сказать. Надеюсь, он счастлив. Давайте разденемся. Кстати о раздевании: нынче вечером на Рыночной площади было очень странное освещение, вы не находите?
СЭР ДЖОН. Не помню, чтоб я там был.
НОРМАН. Вы пропадали целый день. Что вам запомнилось?
СЭР ДЖОН. Я все ходил, ходил… Если бы только найти какое-нибудь интригующее название. «Моя жизнь» — это, помоему, как-то банально, а?
НОРМАН. О, я вижу, мы ушли в это с головой!
СЭР ДЖОН. Нет, я сегодня мало написал. Две — три тетрадные странички. Но я никак не могу найти название.
НОРМАН. Что-нибудь придумаем.
СЭР ДЖОН. Погляди, она должна быть в кармане пальто. И очки тоже.
Норман ищет в кармане пальто и достает оттуда тетрадку и разбитые очки. Он отдает сэру Джону тетрадку и показывает ему очки.
НОРМАН. В них уже много не увидишь.
СЭР ДЖОН(листает тетрадку). Помнится, я сегодня чтото написал. Погляди-ка ты. Есть там что-нибудь?
Норман бегло просматривает тетрадку.
Нет, видно, ничего. Не может быть, чтоб сегодня опять был «Лир».
НОРМАН. Так начнем гримироваться? (Ведет хозяина к гримировальному столику, но сэр Джон внезапно останавливается).
СЭР ДЖОН. Где моя шляпа? Я ухожу отсюда. Я не останусь здесь и минуты. Меня со всех сторон окружают гады и предатели. Я раздавлен, из меня по капле вытекает кровь. Это бремя мне не по силам. Ах, Норман, Норман, если ты мне предан, не слушай его!..
НОРМАН. Кого, сэр?
СЭР ДЖОН. Еще, и еще, и еще. Но я не могу больше давать — мне нечего больше давать. Я хочу спокойной старости. Я уже взрослый. Я не хочу вечер за вечером раскрашивать лицо, носить не свою одежду. Я не ребенок, переодетый для шарады, это моя работа, мое жизненное призвание, я — актер, а кому дело до того, буду ли я играть сегодня или завтра и тем укорочу свой век? (Сидит, спрятав лицо в ладони).
НОРМАН. Один мой друг как-то сказал: «Меня не волнует, Норман, если в зале передо мной только три человека, если публика смеется там, где не надо, и не смеется там, где надо. Я всегда уверен, что найдется кто-нибудь, кому дано все понять. И я играю для него». Вот что сказал мой друг.
СЭР ДЖОН. Я не могу сдвинуть то, что сдвинуть нельзя.
НОРМАН. Так на чем мы остановились?
СЭР ДЖОН. Я внутри набит камнями. Они громоздятся один на другой. Я не могу подняться. Непомерная тяжесть. Бесполезный труд. По ночам мне снится, что какие-то невидимые руки вгоняют мне в ноги деревянные палки. Я не могу шевельнуться, и когда я гляжу на свои раны, мне чудится, будто они, как язвы прокаженного, покрыты застывшим гноем. Это мерзкий и нескончаемый сон. Я просыпаюсь весь в поту с ощущением тошноты. И потом весь день что- то сжигает меня изнутри и гонит из головы все мысли. Что я сегодня делал?