Трудно поверить что это вокруг реальность, а не постановочное шоу никакое! Даже, поначалу, камеры вокруг поискал и операторов из киногруппы, оглядывался, осмотрелся — нету, совсем нету! Вон на этом острове горка есть, около которой я себя и обнаружил, где-то подалее, на другом его конце, как мне сказали, ещё одна, та, вроде бы, повыше. Ну есть они и есть, пока мне от этого знания не горячо не холодно. Вряд ли Устроители всего этого там находятся, скорее со спутников нас снимают, дроны-то по жужжанию я бы заметил. Хотя, при таком ветре — какие дроны? Гроза же надвигается, ветер усиливается, а на море совсем погано становится, даже смотреть жутко. Вот и не буду! Гораздо важнее оказалась информация, которую мне сообщили на коммуникатор.
Коммуникатор — это здесь такое устройство, которое оказалось прикреплено мне на руку. Сразу-то не почувствовал его под курткой, а как снял — и увидел. Они тут у всех есть. Какой-то не снимаемый браслет на руке закреплен, и на нем плоское устройство, похожее на экран планшета. Говорят он-то и снимается, но терять не рекомендуют, очень не рекомендуют. Даже от отстегнутого далеко не отдаляться советуют, а лучше всего — при себе носить. Ну и не буду — раз важно! Небольшой, скорее даже компактный, так вернее, сенсорного действия. Когда обнаружил его, дотронулся до экрана, зажужжало, зажглась надпись — что я на Платформе-5 и мне следует найти свою плиту терминала. Объяснили — что здесь это очень важная вещь, и паспорт и идентификатор одновременно.
Кто объяснил? Здешний Комендант, так он про себя сказал — Вазиф Назимович. Вот он тоже вооруженным был. Ну он-то как раз ладно, и начальник здесь и мужчина, этому я удивился уже меньше. Главное — единоверец-мусульманин. Когда узнал что я хаджи — очень впечатлился, как-то зауважал сразу. Сейчас ведь времена другие — те, кто там был, белую чалму не носят, хоть и право имеют. Вот и я не ношу, зачем? Вместе помолились по-быстрому, молитвы-то я все назубок наизусть помню. Ну с ним-то общий язык мы быстро найдем, простой человек, без заскоков, так думаю. Он со мной парнишку этого и отправил, тот его слушался беспрекословно. Сказал только что все про здешнюю жизнь здесь на острове Дом расскажет потом, время на это будет. И сейчас главное до большого дождя свою плиту сюда принести, а место на ночлег он мне в палатке после покажет. И общую молитву о моем втором рождении, серьезную, обстоятельную уже здесь позже проведем, вечером, с этим, мол, подождет, успеется… Главное все правильно сделать, а с обрядами успеется. Ну-ну, пока спорить не буду.
Вскоре после возвращения моего в лагерь сообщили что главный этой группы людей на острове Дом, так он, оказывается, называется, был где-то в поездке и погиб. И остались они не только без командира, но и без Оператора. Оператор — это тот, кто по терминалу плиты поставки заказывает. Всего что нужно, хоть продукты, хоть вещи какие, хоть оружие. Вот оно у них откуда! И каждому дается возможность получать для себя по полтора килограмма чего угодно. Люди объединяются в группы и тот кто отвечает за общую поставку и есть Оператор. И вот теперь его нет. А тут я — шанс?
Правда всего пока не представляю, что тут и как, но и простым обывателем-островитянином становиться как-то не интересно. Что ж мне, как и они, за огородом смотреть, или птицей, что ли? Уже понятно, что с огородом-то могу, так я никогда этим особо не увлекался, время жалко было на такую ерунду тратить. Зато здесь оно, похоже, совсем по другому проходит — заботы совсем иные. Насчет птицы — рассказали, что у них тут даже куриная ферма есть! Так я горожанин — сроду за птицей не смотрел, что и как — просто-напросто не знаю. Дома были животные, для детей держали — сначала декоративные кролики, дорогие, но очень забавные, потом, когда один за другим подохли — кот-британец. Но это ж несерьезно всё! И сравнивать такое нельзя. Рыбачить — тоже не мое. Ну могу с удочкой часок посидеть — последний раз, кажется, ещё в детстве этим занимался, а постоянно, нет, не хочу, не интересно. Тут вроде как ещё уметь стрелять надо — так и не охотился никогда, как-то другие приоритеты были. Только и становится в начальство, опыт есть и немалый. А знание что делать предстоит — оно придет постепенно. И люди подскажут!
Несмотря на непрекращающийся дождь ещё раз обошел лагерь, заглянул куда смог, осмотрелся уже другим взглядом, не просто любопытного новичка, а именно их будущего руководителя. Судя по количеству палаток и спальных мест в них, навскидку тут человек двадцать обитает, может не немногим больше, где-то так примерно. За ужином, всех, кто тут есть в наличии сейчас сразу увидел, они вместе собрались — явно меньше. И удивительно — все из разных мест, из разных стран. Значит остальные где-то ещё. Бродят? Странствуют? На мои вопросы большинство из присутствующих отвечали охотно, но еще надо ж знать что и как спросить… И у кого.
Что может знать кухарка? А подросток? Вот-вот! В результате расспросов и бесед понял следующее — какая-то часть здешних т вправду отправилась на другой остров к европейцам, какую-то работу для них делать. И большинство здешних мужчин, как раз, там. Ну понятно, ничего не меняется, как и на Земле, если это не Земля, трудоспособное мужское население батрачит на европейцев. Хорошо же, видать, они там устроились! Если здесь ничего не получится — мне туда надо будет перебираться, там явно есть чем заняться, там прогресс, а тут… Хотя, если даже тут, оказывается, есть и электричество и баня — что же там у них быть может?
День Двадцать Первый-3. Обломы
Халил (утро после шторма, д-21)
Поговорили мы вчера обстоятельно с этим их Комендантом. Рассказал он многое. Не всё, чувствую, что знает, мне он выложил, но и того, что наболтал — уже немало. Оказывается, здешнюю группу собирал и возглавлял некий Кот, как постепенно выяснилось из разговоров — обычный русский мужик из нашего города! И доктор здесь у них — татарка. Земляки — здесь???
Выехали они оба накануне на соседний остров, чтобы разобраться в какой-то непростой ситуации, там внезапно возникшей, и застряли надолго в связи со непогодой и вчерашним штормом. Остров-то видно — вон он, прямо напротив, а не добраться. А потом оттуда пришло сообщение, что Кот этот погиб. Утонул ли, или еще что — это, собственно, уже и не важно. Важно другое — он был у них Главным. И теперь его нет. Ни в живых, и никак нет — утонул… Попробовать мне занять это место? А чего пробовать занимать! Я-то уж точно смогу! Кто ж ещё-то из здешних, если не я? Ну не этот же рохля Комендант будет мной и остальными командовать? Кто он и ктоЯ́! Рыночный торговец и глава фирмы… есть разница? Вот то-то! Булсын, нәкъ шулай булсын! (пусть будет, именно так — тат.)
Одно лишь не сходится: как-то непонятно он себя ведёт, уклончиво. Вроде бы и соглашается, и кивает, но и не договаривает чего-то, не пойму я его. Будто бы и за то он, чтобы тут мы, настоящие, истинно правоверные мусульмане, главными теперь были, и, в то же время, чего-то или кого-то явно боится. Кого и зачем?
Да, собственно все они, кто тут что-то решает — слишком уж странно себя ведут, а остальные на них смотрят… И, чуть ли, не копируют их поведение. Будто знака какого-то, сигнала или ещё чего-то подобного ждут. Какого и от кого?
Радист их — молодой ещё парнишка-австралиец вообще непонятно что из себя строит. Спросил у него, что представлял из себя этот непонятный «Кот» — говорит что тот жизнь ему спас, и своей ради него рисковал… И молчит, не колется — больше никаких подробностей из него не вытащил. Что ж у них тут происходило-то? Вернется доктор — у нее спрошу, конечно, думаю уж она-то мне объяснит. Татарские женщины старшего уважают, менталитет у нашего народа такой, и уж она точно в курсе всего быть должна. Тем более, и «комендант» этот так и сказал:
— Вернется сюда Кошка, вот она сама всё тебе и объяснит! И про Кота, и про этот остров. И про всё другие, что тебе нужно. Она тут с самого начала, я-то уже сильно позже сюда попал. С безлюдного и безводного острова меня сюда привезли. Спасли от обезвоживания там. И по его же, Кота указанию. И приняли тут как родного. Так что против его воли я никогда не пойду.
— Так его ж нет в живых больше? Чего ты боишься-то теперь?
— Ну и что? Он такой, всякое может… и после смерти руководить нами будет…
— Ну уж в мистику-то не впадай!
— Да какая-такая мистика… Только скажу так: что практически во всех здешних событиях и боях она рядом с ним была, и он с ней постоянно советуется обо всём, что нас всех касается. Как скажет она — так мы и поступим. Только раз, когда на Зеланде высаживались, он её со мной, под моей охраной оставил, да еще во время недавнего боя она здесь в лагере была. Кстати, там и нам с ней тогда пострелять пришлось — мы с ней их Главному негру уйти не дали, его лодку прострелили!
Вот тут я чего-то снова не понял. Они тут что, постоянно с кем-то воюют? Как же так? В Инструкциях, которые на мой коммуникатор пришли, совсем всё по-другому, там про объединение много умного говорится.
Остальные здешние островитяне так и вообще, просто уходят от прямых ответов, хотя, вроде бы, и не скрывают ничего. Или на коменданта кивают, мол «он всё знает», или на доктора. Испанка эта ещё совершенно недобро меня встретила. Непонятно опять, с чего бы это? Я-то что ей такого сделал? Утром видел пришедшую с ночного поста русскую девушку — оказывается у них тут есть какой-то удаленный пост на горе, вот там они все посменно дежурят, высматривая опасности и оглядывая соседние острова. На смену ей знакомый мне Шайбан ушёл. Не боятся детей и подростков надолго отправлять одних… Говорят, что этот остров самый у них безопасный и надежно защищенный. А девушка как-то без интереса поздоровалась, перекусила и спать отправилась. Как-то сложно всё у них устроено — вроде и командира уже нет, а порядок есть, дежурства, наряды. Каждый знает —