верно пользоваться она ими явно не умела. Бывает, в том числе и такое, что уж теперь кудахтать-то… Головушка, как говорится, светлая, но, увы, пустая. Не от скудоумия, вовсе нет, а просто по причине отсутствия обычного житейского опыта. И всех его наработок. Чем и пользовались всевозможные гуру, усиленно заси́равшие ей юное сознание. Весь этот дурной и никчёмный эко-активиз Ь м, либерализ Ь м и ещё с десяток всевозможных из Ь м ов, пустившие было прочные корни в её голове, на обильно унавоженной ими почве. будем расчищать и избавляться от такого балласта… И всем этим что, мне заниматься? Так нет же никого тут другого… Значит придётся.
Но вот стоило ей вплотную столкнуться с суровой реальной жизнью, жёсткой, жестокой и без всяких прикрас, и её мозги чудесным образом заработали в правильном направлении, стряхивая с себя весь тот лишний мусор, которым усиленно забивали ей голову ранее.
Впрочем, я не стал торопиться и тут же радостно соглашаться на это её предложение. Напомнил ей про штраф на перемещение плиты и предложил обсудить всё более предметно завтра, непосредственно перед самым сеансом поставки. А пока же… Ну а пока, я, всё ж таки, решил разобраться с револьвером. Но, поскольку, девчонка подала первые признаки разумности, то и её пригласил на свой импровизированный «учебный семинар».
Ну что могу сказать за Наган? Револьвер оказался не сложнее автомата, который в армии я разбирал чуть ли не с закрытыми глазами и на скорость. Не сложнее, да, но и устройство совершенно для меня новое и другое. Пришлось поковыряться. Ленка, кстати, тоже проявила похвальное усердие в освоение аппарата.
(вот он, тот самый раритетный Наган и патроны к нему…)
Разобрав-собрав револьвер, каждый по два-три раза, мы перешли к практичным стрельбам. Патронов у меня было и всего-то три десятка, так что на первые стрельбы я выделил всего два полных барабана. 14 патронов. Один мне, второй девчонке.
Ну что могу сказать по стрельбе? Пистолет, он и есть пистолет. Хоть где, даже и тут. Дистанция уверенного поражения у меня составила метров двадцать (у Ленки-то и вовсе, увы, не больше десяти). Оружие, как не кручинься, только лишь для ближнего боя. Оно такое и есть, как не крути. Возможно, есть где-то умелые мастак и и уникумы, которые из него и за полста метров уверенно и метко са́дят, то так. Даже и поверю в это…
Но вот мы оба, впервые взявшие сей раритетный короткоствол в руки, снайперской стрельбой похватать, увы, ну никак не могли. Да и, что там не говори, а пистолет (да и револьверы в том числе тоже) это всегда и везде оружие ближнего боя. Говорил уже, и ещё не раз это повторю. Чтоб лишних иллюзий никого и не возникло. Ну у нас, да и тем кому буду, если и буду, про то рассказывать. Так вот, если из обычного автомата в армии моя поражающая дистанция была всего-то 250–300 метров, не бо́льше, то из этой вот малой «пукалки» дальше двадцати шагов стрелять уже чистое шаманство. Хотя, если вот так в лесу, из кустов, то вполне неплохо применим.
Уже укладываясь спать (соорудив лежанку из тех листьев, из которых раньше состоял мой шалаш), я подумал, что объединя́ться нам с ней, всё-таки, наверное, сто́ит. Да, хотя бы, и из-за неплохой возможности объединить наши лимиты поставочного веса и получить-таки доступ хотя бы к гладкостволу. Охотничье ружьё тоже, конечно же, далеко не автомат. Дистанции с ним совершенно не те. Но и не 10–15 метров же! Из ружья вполне можно и на 50–70 засадить. Опытные охотники и до сотни, говорят, могут. Но это уже и предел. Да и я тут не они, не те самые умельцы. Ну всё ж равно: по сравнению с пе́стиком — куда как солидно!
Мои «милитаристские» размышления на сон грядущий прервали приглушенные всхлипывания со стороны второй лежанки, где легла Ленка. Да и немудрено́. Днём-то, пока шевелилась, события несчастливого утра хоть как-то отодвигались на задний план, а стоило ей только прилечь, как мысли и воспоминания навалились на неё, бедолагу, со страшной силой. Надо было бы и успокоить её, вот только я никогда не отличался особым красноречием в подобных ситуациях. Единственное, на что меня тут и сейчас хватило, это встать с лежанки и пересесть рядом с мгновенно замолчавшей девчонкой. Так и не найдя подходящих слов для её утешения, я просто погладил её по голове, как маленького ребёнка.
Этого вполне ей хватило. Рывком приподнявшись девчонка разрыдалась уже в голос, уткнувшись мне в грудь. Неловко обняв её, я прижал деваху к постепенно промокающей груди и легонько похлопывал по спине, пытаясь успокоить. Впрочем, слёзы это хорошо. Слёзы — это основной выход эмоций женщины. Если плачет, значит отходит. Вот если бы каменно молчала, затаив скрытые обиды на всё и вся, это было бы куда как хуже. Уж настолько-то я женщин знаю. Наверно…
Вот так, рыдая мне в грудь, Ленка постепенно и успокоилась. Притихла, а через некоторое время и благополучно уснула. Порой, резко вздрагивая во сне и теснее приживаясь ко мне. А я, не спавший и предыдущую ночь из-за ливня, полноценно уснуть снова снова так и не смог. Нет, я, конечно, урвал несколько минут сна. Сидя, не отпуская девчонку. Но полноценным отдыхом это дремо́тное состояние назвать было тоже нельзя, а то пришлось бы потревожить смущённую девчонку. Впрочем, она сама вызвалась идти со мной на рыбалку. Ну понятно, она-то хоть чуть-чуть, но поспала, так что была до омерзения бодрой.
И, как оказалось, ещё и азартной рыбачкой вдобавок! Вот уж чего-чего, а такого, ну никак я от неё не ожидал. Азартной, но и, несмотря на всё это, и неумелой. Если у меня был хоть какой-то навык рыбалки до того, как я сюда попал(хотя весьма пересмотренный из-за суровой местной специфики), то у Элен был абсолютно нулево́й уровень. Чистая страница. Что, однако, ничуть не помешало ей зажечься азартом, вытаскивая свою первую рыбину.
О, эти незабываемые ощущения ловли на удочку не сравнить ни с одним другим способом ловли рыбы. Все эти сети, ловушки-морду́шки, остроги и т.д., выигрывая по эффективности, начисто проигрывали простой удочке в степени получаемого удовольствия. Ну разве ж можно сравнить простой сбор рыбы из сетей с азартом ловли на удочку?… Ну, когда она клюёт и активно ловится, конечно же⁈ А? Вот! Что я говорил? И рыба, сидящая на том конце лески на крючке, яростно сопротивляется нашим попыткам вытащить её на свет божий, доставляя, тем самым, рыбаку ни с чем не сравнимое удово́льствие.
Вот и вчерашняя «зоозащитница» не устояла, и с горящими глазами раз за разом с азартом дёргала удилищем. Снастей она при этом порвала — ужас! Мама не горюй! Даже у меня в тот первый день, когда снасти были не совсем подходящими по крепости и размеру, и то ж меньше досадных обрывов было. Но пару своих «селёдок» она, всё же, сама поймала. Вдобавок к тем шести, что выловил и я. Потеряв, при этом, всего-то три крючка, между прочим. Но тут я промолчал. Не. не стоит мешать… Уже и то за счастье, что девчонка очнулась и от её ночной депрессии не осталось и следа.
Элен вызвалась и завтрак из нашего улова сама приготовить, на что я, конечно же, с радостью согласился. Ну, ещё бы! И вообще, скинув с себя заботу о готовке (и микро-огородик свой тоже, кстати), я словно новые крылья обрёл. Столько вдруг времени свободного образовалось, которое куда как с бо́льшим умением применю в постройке дома!
Без топора работать с деревом было «несколько неудобно». Это я ещё слишком мягко вам свои мучения передаю… Сапёрная лопатка, при всех своих скрытых прочих достоинствах, всё же, ну никак не обычный плотницкий топор. А там-то ведь и рубить нужно, и обтёсывать… Короче, намучался. Но четыре угловых, самых массивных брёвнышка всё-таки встали на свои законные места, вкопанные в землю и выровненные при помощи примитивного отвеса из лески и небольшого камушка.
Потом Ленка позвала меня завтракать. Почти без посуды, практически без специй она, всё же, сумела приготовить аж несколько блюд. Даже так! Наваристую уху (где мяса было чуть ли не больше, чем жидкости) и несколько жареных на прутьях рыбин. Эдакие «рыбные шашлыки». Готовила она так себе, скажем прямо и честно, но голод — лучшая специя. Так что уписывали мы всё имеющееся за обе щеки, да так, что аж за ушами трещало, когда к нашему костерку вышла она… Незнакомая девушка с точно таким же планшетом-коммуникатором на руке, как и у нас.
— Ол а, — сказала она почему-то с ударением наА́и неуверенно помахала рукой, настороженно глядя на нас с Ленкой.
— Гхм, — хмыкнул я, неосознанно прикасаясь к карману с наганом. — Привет.
— Привет! — чуть уверенней отвечает девушка с каким-то едва уловимым акцентом и слегка улыбается. — Я Кейла. И я не понимаю где я очутилась.
— Дмитрий, — коротко представился я, и, кивнув в сторону напарницы, представил и её, — Элен. Ну, а где мы находимся, мы тоже представляем весьма смутно… Хотя я и нахожусь здесь уже четвёртый день.
— Я только несколько минут… Меньше часа.
— Догадываюсь… Эти Инопланетяне, вроде как, скидывают по одному человеку в день.
— Инопланетяне?
— Ну это я их так называю. Чёрт их знает, кто они такие, — я киваю на её планшет на руке. — Те сволочи, что и затеяли этот бесчеловечный Эксперимент с людьми.
— Но вы уже что-нибудь поняли здесь? За четыре-то дня?
— Немного, — сдержанно ответил я. — Да вы присоединяйтесь к нам, Кейла. Мы вот, как раз, завтракаем…
Присесть-то девушка с нами и присела, а вот есть пока отказалась. Ну да, всё понятно. Приготовлено у нас было не так чтоб очень уж вкусно, а у неё ещё наверняка «домашние пирожки» не переварились. Это мы с Элен тут на отсутствие аппетита совсем не жалуемся. Наоборот! Знаем по себе: голод — лучшая приправа. Кейлу куда больше интересовала ситуация. Пришлось рассказывать всё как есть. Ну только что про вчерашнего негра-гопника я промолчал. Доверяю рассказать об этом Ленке, а сам, извинившись, решил «пробежаться» по острову. Нужно же понять,