Оставшаяся четвёрка забралась в береговые скалы, найдя, как узнали уже после всего произошедшего за то длинное и кровавое утро, более или менее подходящие укрытия. Ну а я сам, так как считался на службе приличным стрелком… Не снайпером, нет. Просто стрелком с хорошим глазомером, быстрой реакцией, и совсем маленькой капелькой предвидения. Устроил себе на вершине скалы, за которой укрылась Керчь, на обратном её склоне, три основных позиции, и присмотрел штук шесть углублений покруче, годных под запасные. Как-никак, но высота… не скажу господствующая, но что-то вроде того.
Почему «так много», спрашиваете?
И зачем там, а не на само́м их берегу? На самом-то их острове наших стрелков вполне хватало и без меня, а вот тут… прямо перед всем пляжем… где самый лучший обзор… я надеялся быть королем. И, в конце концов, чуть было им не стал. Посмертно, да… Когда на гребне сосредоточило свой огонь одновременно три ручника от «местных». Но хоть до того как, одного упокоить успел, а второму пробил плечо.
Откуда они там взялись? А это те «ранние пташки», которые, как чуть рассвело, шли в море купаться. Ох и шустрые эти парни были, профессиональные наёмники, спецы зачистки и грязных операций, дикие гуси, как их называет весь мир.
Открыв огонь первым, я не только снял одного из противников, я одновременно с этим спровоцировал демаскировку своих позиций для основной массы этих бандитов- раздражителей.
Как мы узнали намного позже, уже в процессе перекрёстных допросов выживших после штурма пленных, от последних из них, троих человек с тяжёлыми ранениями. Которые прекрасно осознавали свое суровое «будущее», и не питали на этот счет никаких иллюзий, понимая, что без очень хорошей клиники им уже и не выжить. Что о возможном и, вероятно даже, и скором варианте прихода к ним группы зачистки они верно догадались ещё накануне. По их рассказу позавчера — когда несколько малых плит поставки из большого общего терминала пропали, и он, отчего-то, распался на отдельные сегменты индивидуальных плит, и полностью прекратил реагировать на внешние сигналы других наручных коммуникаторов. (Поднял руку и продемонстрировал свой… и так меня понимают, главы и управленцы, как никак, наше начальство, но так более понятно, о чем я.)
Это всё и дало им знать, что вся та группа, ушедшая с их Главой и командиром, неким Карлайлом, уже полностью мертва — об этом сигнализировали исчезнувшие части большого терминала. И само то, что и их главарь и организатор мёртв — дало точно знать невозможностью управления заказом другим человеком. Попробовали они было выбрать из своей среды общего старшего, но как-то не срослось с этим, не договорились, не смогли, каждый опасался всех остальных, да и не доверяли они друг другу никогда. Как-то так получились что все более-менее авторитетные из них отсутствовали или выбыли из строя ранее.
Единственное, до чего смогли твёрдо договориться — занять круговую оборону. Вот они к ней и подготовились. распределили сектора… Зачем? Чтобы подороже продать свои жизни. Хотя бы и так. Умирать-то никому не хочется, даже и им. Таким как они, отморозкам. Крыса, если загнать её в угол, тоже на что-то там надеется. Да они. в сущности, и есть те самые крысы… Снисхождение? Да за что? Никто их жалеть и давать второй шанс не будет… Скорее всего. Короче — они были в готовности. И так — все двое суток. Даже ночевали многие на своих оборудованных точках, в обнимку с оружием. А та парочка, что попалась мне, всю эту последнюю ночь развлекалась с рабами — шлюхами. За что и поплатились раньше всех.
О позициях дальше.
Бойцы Кота зашли с западной, чуть более высокой стороны, которая выходила в море обрывистыми скалами — но они как-то смогли найти в них кривые пути-дорожки, и взобраться наверх. Хоть и сделали они это на удивление так тихо, что за шумом ветерка это даже не заметила сидевшая чуть дальше и выше латышка -снайперша. Которая с началом штурмовки принесла им кучу бед, подстрелив, правда не смертельно, двоих, пока они ту не причесали из «пилы Гитлера».
А четвёрке представителей группы Бориса мы отвели, вроде как, самое безопасное направление — на восточном берегу, который спускался в воду двумя высокими, относительно, пиками с достаточно плоскими вершинами. Но именно там они оказались как на ладони у второй латышки, которая заранее скрывалась в крохотной пещерке на скалах с запада. Ну и пострадали от её огня больше всех — потеряв одного убитым и всех троих ранеными, но, не смотря на это, они всё равно сдержали отступающих в центральную часть острова недобитков из наёмников.
Но это рассказывать-то, так, кратко — просто. А штурмовать задолго до этого приготовленные ими позиции, с отрытыми по всем правилам лёжками и укрытиями, тем более замаскированными, да несколькими окопами в полный рост, в которых засели пара пулеметчиков… Честно, была ещё та «прелесть». Врагу не пожелаю!
— Александр, подробнее вот этот момент, можно осветить? — спросил у докладывавшего всем присутствующим на совещании Главам офицера Дед, представленный нам как наиболее опытный военспец Победы. — И сразу же поясните присутствующим, почему не вступил в перестрелку остальной экипаж Керчи? — как позже оказалось, этот вопрос прозвучал именно для того, чтобы он не появился у всех остальных. Особенно нас, гражданских, которых тут было большинство, включая и меня, и самого Стаса, как он мне признался чуть позже.
— Подробнее будет чуточку позже. Сейчас вот только основные эпизоды кратко опишу. А катер? Ну какой смысл его-то подвергать опасности? Он ведь не железный, а деревянный. Так что с расстояния тех трёх или четырёх сотен метров, что были от него до позиций противника, их, вражьи пулемёты шили бы корпус насквозь. Да и бойцы, что стояли бы у пулемётов на его юте — как два тополя на Плющихе, были открыты всем и вся. Вот если сделаем из этого выводы, и забронируем его листами титана, слоя в два или даже в три… Да врежем в палубу бронекапсулу, поворачивающуюся, с башенкой. Да хоть какой, сверху… Вот тогда с него и можно будет требовать подобных«подвигов». Ну и с у команды тоже… А до этого — он не более, как вооруженный транспортный катер. К тому же — небольшой.
— Так что, а разве деревянные катера для серьёзного боя не годятся? — поинтересовался и я.
— Даже просто железные, точнее — из стали, как мой разъездно́й, на котором я сюда пришла, Амур, — внезапно ответила глава соседей с севера, Оксана, — против обычного ДТ, который танковый, и с патроном 7,62×54, которыми ещё Мосинки стреляли, шьётся на пределе метров с пятисот-шестисот. А если его поймают в прицел поближе, то и насквозь пробивать будут.
— Для таких дел, — добавил её спутник, с массой мелких-мелких шрамов на всем лице, вроде бы, по имени Сергей, — стоит поднапрячься, и некоторые кораблики обшить упомянутым Александром титаном. Он и лёгкий. Очень, особенно по сравнению со сталью. И вязкий — тем более, если в несколько слоёв, и листы минимум в два, а вообще желательно, в три миллиметра. И пулемётные гнёзда из него сделать, продумав конструкцию и под палубой, и, тем более — над ней.
— Хорошо. Примем всё вами сказанное к сведению. Но это — для дел будущих. А мы в данный момент слушаем, как прошли дела нынешние, — ответил Дед, как старший. И возрастом среди всех, и военным опытом — что знали на тот немногие из нас присутствующих, продолжив, — и, Саша, я пристаю к тебе не потому, что мне так этого хочется. А чтобы гражданские, которых среди нас большинство, осознали, что такое война против правильно подготовившегося противника. Понимаешь?
— Ну раз так… Согласен. Подробность для общего понимания очень важна. Продолжу… Как только я попал в грудь первому, не став рисковать, и целится в голову, второй мгновенно бросился на землю, извернувшись как змея, выдернул из-за пояса сзади «плевалку» Ингрем, и открыл огонь по тому месту, где я был буквально пару секунд ранее. Добравшись до второй позиции, сделал всего один выстрел, поймав его там пулей практически случайно.
И уже в ответ на мой второй открыли огонь их пулемётные гнезда на берегу, и ещё один стал тревожить меня с небольшой высоты, явно укрывшись где-то в пещерке, или на каком-то ровном участке скалы. Выкрашивая камушки из гребня, что после этого летели в разные стороны, и не давая мне даже на малость приподнять голову. Пришлось практически ползком по сильно наклонной поверхности перебираться в самый его конец, чтобы снова принять участие в этом «огненном шоу».
Для моих бойцов, оборудовавших свои позиции невдалеке от моря, все они были недоступными. Но тут, почти в один момент, короткими очередями с востока ответили Котовцы, а с запада одновременно и парни Бориса, уже с высоты, и наш пулемёт, что расположился намного ниже. Все полностью били только ими — и мы, и «гуси», берегли патроны. Мы — потому что весь наш боезапас был принесён на себе. И, поэтому-то, был очень ограничен, в случае длительного огневого контакта. Ну, а вот почему те? Мы этого тогда не знали.
Очень неожиданно для нас, вдруг слаженно заработали вражеские снайперы из своих позиций на скалах. И, практически сразу, у нас пошли раненые, дававшие об этом знать вскриками или стонами, что не могли сдержать от боли. Откуда я это знал? Все личные радиостанции, и у нас, и у союзников, были с гарнитурами, и постоянно включены. А общую сеть для оперативной связи между собой мы настроили ещё по пути сюда — так что слышимость на таком коротком расстоянии была прекрасной.
Даже не успев сориентироваться после смены позиции, и внимательно рассмотреть — что же случилось за эти секунды на поле боя, как пришлось принимать быстрое решение. Один из наёмников, которого мы до сих пор даже не замечали в густых кустах, где он до того оборудовал себе позицию, чуть привстав, прицелился из своей винтовки по направлению к нашим пулеметчикам в скалах. И… Не выстелил из неё, а явно готовился пустить из подствольника гранату — очень уж знакомой была его стойка. Заорав в гарнитуру рации: