— Скалы, берегись — граната, — сделал попытку его снять… Но не попав с первого раза, вторично сделать выстрел уже не смог, просто не успел — меня прижали к камням частым, неприцельным, но очень беспокоящим огнем. И с этого момента схватка с «дикими гусями» разбилась для всех, и для нас, и для них, на одиночные, разрозненные эпизоды.
Те, кто занимал с ночи позиции почти у самого моря, уже поняли, за эти несколько десятков минут огневого контакта, что им там делать совершенно нечего, и сделали попытку сменить её. И пробраться как можно дальше вглубь передней части острова, чтобы иметь хоть какую-то возможность оттуда бить по врагу. И, практически сразу, трое из них поплатились за спешку — снайпер, что сидел на склоне с западной стороны, своего не упустил. Хорошо, что спешка в прицеливании сыграла с ним злую шутку — все его попадания пришлись в конечности. То есть — руки и ноги.
У одного это было бедро, но с внешней стороны — сквозное, но пуля, как позже сказали хирурги тут, уже дома, даже чиркнула по кости. Но не раздробила её. Второй отделался мягкими тканями чуть ниже колена, но вести огонь с одного места, после перевязки, он всё же мог. И третий… Вот ему досталось хорошо — попадание в руку чуть выше локтя, но не прямое, а рикошетом, что кость не раздробило, а только перебило. Но и этого ему вполне хватило — от болевого шока он мгновенно потерял сознание, и пролежал, после перевязки, в своем окопчике, все время до конца зачистки.
В это же самое время, как оказалось, уже раненый пулемётчик Кота, заметив краем глаза, откуда бил этот результативный вражеский стрелок, очередью просто превратил в фарш нижнюю часть его тела. И поймал пулю вторично. Но снова она прошла лишь краем, только пропоров одежду, и попортив шкурку. Но кровило его плечо солидно — бинты были мокрыми даже через полчаса. Как позже оказалось это был русскоязычный немец Георг. Парень он, конечно смелый и опытный, служил срочную в бундесовских егерях, был в нескольких командировках в горячие точки, Афганистан, Ирак… Но вот, уже здесь — и ему не повезло…
Это рассказывать всё происходящее там долго, а основной огневой контакт происходил две, максимум — три минуты. А потом разбился на схватку — догони, и не убежишь. Особенно, когда вмешались пятеро вражьих наёмников, которые заранее заняли очень удачное, практически не простреливаемое сверху, и невидимое снизу, место в густых кустах. Они начали разрозненно отступать в дальнюю, лесистую часть острова — чего мы, как вы все понимаете, уже не имели права допустить. Иначе их оттуда выкурить можно было только одним способом — всё там полностью сжечь. Но вот это, как оказалось впоследствии, мы все прекрасно понимали, сделать с зелёными деревьями, пальмами, да кустами — просто нереально. А в тот момент нам казалось, что они вот-вот уйдут, оставив нас с носом.
Но вдруг очнулась позиция на скалах запада, и прицельными одиночными выстрелами прижала отступающих к земле, заставив замереть и прекратить стрельбу. И почти одновременно с ними в перестрелку снова вступили Котовцы, теперь пытаясь выбить наземных пулемётчиков в их окопах. Выбить, или, хотя бы, ранить и обездвижить противника всё никак не удавалось, хотя к ним уже подключились бойцы и второго отряда соседей, тех, кто пришёл на парусном катамаране. Они зашли с тыла, обойдя за эти минуты боя с той стороны, где укрывались вначале, береговую скальную гряду прямо по воде. Поднялись чуть выше по её склону, и с четырёх стволов стали активно садить по их окопам сзади. Но всё было без особого толка, до тех пор, пока не включилась в дружную работу их снайпер, белоруска Люба, которая и смогла разглядеть причину неудач в свою оптику.
Да уж, это не дикие арабы, это настоящие профи . Гуси эти две свои позиции оборудовали по всем правилам дворовых понятий о фортификации — обложив их на высоту колена в несколько слоёв крупными камнями из гальки. Доведя толщину бруствера от тридцати, и местами, даже до пятидесяти сантиметров, и даже сделали над ними крыши, перекрыв толстыми ветками и сверху присыпав всё той же галькой. Но она смогла решить эту проблему практически сразу — выбивая самые верхние в стене. Конечно, и это понимали все, кто знал об этих попытках, сбить крупные из них было невозможно. Но вот своими попаданиями откалывать крошку, которая, что та шрапнель, летела во внутрь укрытий, и можно было, и нужно. И этот её оригинальный способ и принёс свои результаты очень быстро — вначале под слаженным огнем замолчал ближний, а через минутку-две и дальний. С конкретно посечёнными спинами, головами да руками взяли их ещё тёпленькими, и истекающими кровью.
А во время этой краткой паузы пятёрка спецов пошла на прорыв, уходя в свой тыл. Но кто же им это позволил? Связь у нас была налажена заранее и подкрепление не опоздало. Керчь высунулась носом из-за скалы, и подключилась к общему «веселью» своей баковой спаркой Максимов. Ожил наш Дегтярь на скале — и беглецы стали перемещаться быстрыми рывками, часто переходя на переползания. А вслед за ними бросились группы зачистки. Из наших целыми осталось пятеро, Котовцев Серёги с яхты Шатун четверо, и с катамарана трое — вот они все и бросились вдогонку, при поддержке трёх пулеметов. Что вели свой тревожащий и отсекающий огонь с верхних позиций. Первыми погибла пара, слаженно прикрывающая друг друга. Потом один из уходящих стал прикрывать второго, ввязался вначале в перестрелку с четвёркой догнавших его, а как только и у него, и у тех, закончились патроны — перешёл в рукопашную. Чуть не убив одного из противников, когда получил пулю в голову от его соседа. Ну и последний… Его догнали уже у самого моря, на той стороне острова.
Вот с такими результатами закончился этот, очень плохо спланированный и, тем более, подготовленный бой.
— Твой вывод? — спросил Дед.
— Мы все в этот раз прошли в буквальном смысле этого слова — по краю.
— Почему?
— Как выяснилось во время того допроса, этот отряд был сборным, как у нас говорят — «с бору по сосенке». Бо́льшая его часть, десять человек, были чистыми солдатами удачи, без специальных, профессиональных навыков. Из них один пропал у Маяка, и на базе о его судьбе ничего не знали. И ещё четверо попали в ловушку с самим Карлайлом. Оставшуюся их часть воспринимали, да и использовали, чисто в качестве обученного мяса. А вот остальная пятёрка… Двое — бывшие бойцы спецподразделения Франции, выброшенные ею со службы за то, что по ошибке запытали до смерти совсем не того из высшего эшелона власти. И им это не спустили — попытавшись задержать, но получили то… Что получили в итоге… Итальянец — его историю те, кто остался в живых, не знали. Но бойцом он был от бога — пока наши с ним справились, он четверым дал просраться от души. Пока и сам не нарвался на пулю со стороны.
Немец. Признанный командир отряда. Тёмная, идеально тёмная лошадка он был для всех. Умело уходя от нашего обстрела, практически добрался до противоположного берега, где у них стоял под парами катер для аварийного спасения. Но был уже почти у него перерезанный очередями из двух Томми-ганов.
И последний. Пятый. Швед Густав — имя это его, или позывной, спросить уже не у кого. Пулемётчик, что занимал позицию на практически вертикальной скале, найдя там пещерку. Неизвестно когда и непонятно как. Но та пещерка была с секретом — она имела выход к морю, но такой узкий, что ему, отнюдь не Геркулесовского телосложения, пришлось срочно раздеваться в той тесноте наголо, одновременно отстреливаясь от нас.
Но он не успел — к этому моменту нашли ту винтовку с подствольником, и два последних ВОГ -а, запустив их навесом один за другим в его нишу. Что из этого вышло — думаю, рассказывать не стоит. Главное то, что его пулемёт остался идеально цел — швед, увидев летящую гранату, попытался быстро соскользнуть вниз, застрял, наверное, на пару мигов, и поймал её метрах в пяти ниже своей последней позиции. Его там, наверняка, сразу контузило, и покромсало. А уже вторая добила полностью. И нет. Не беспокойтесь, он не оживет. Труп мы потом вытянули на веревке, и пулей проконтролировали смерть.
И ведь даже снайперами тут были латышки, подруги ещё с той мирной жизни, и жуткие соперницы в спорте — они обе были в своё время биатлонистками в одной команде, но с хорошими шансами выбиться в олимпийскую сборную. Но только одной из них. Там, дома, их «война» за место дошла до крайности, и они вполне успешно прохлопали восход новой звёздочки, которая их мгновенно обошла, как стоячих. И пришлось неудачницам в спорте сменить свое амплуа. Но у наёмников им повезло намного больше — за те пять лет, что они провели в команде, каждая записала себе не по одной сотне жирных целей. Что всегда отлично оценивалось в деньгах. И нам очень повезло, что их так быстро отправили в ад.
— Твое мнение обо всём этом?
— Его я сложил ещё во время тех допросов, и осмотров всего поля боя. И мой вывод однозначный: до тех пор, пока мы не подготовим, каждое из наших сообществ, минимум по отделению настоящих бойцов, а не будем рисковать, честно говоря, мало обученным ополчением, встревать в подобные аферы смерти подобно. И смерти именно наших товарищей, знакомых по дому, друзей, в конце концов. Мне самому, хотя и опыт есть, и знания некоторые присутствуют, досталось как сидоровой козе, когда я по дну мелководного проливчика бегом перебрался на большую землю. Так это еще нужно учитывать, что нас было в три раза больше — и то, с каким результатом в итоге всё это закончилось. Нет. Ответственно заявляю, что к операциям на земле противника, такого противника, мы всё ещё не готовы.
— Что с людьми?
— У нас — раненых пятеро, из них трое хоть и не тяжёлые, все по чуть-чуть двигаться могут, но серьёзно. Пара лёгких, но и их уложили на время в палату — это те, кому прилетел ВОГ и посёк плечи и спину осколками.
— То есть, из твоего отделения целыми остались только пятеро?