– Так меня и зовут: Вредина. Поэтому я вредничаю. А что означает твоё имя?
– Лаки – это счастливчик значит. Меня специально так назвали, чтобы мне всегда везло.
Енотик Ай почесал пушистую голову:
– Повезло так повезло. А кто такие коты? Мы о них ничего не слышали. Значит, их не бывает. Ты – енот. Только почему-то без маски. А без масок ходить нельзя. Это позор.
Он достал из жилетки тоненькую книгу и ткнул когтем в страницу, где был нарисован енот без маски. Под ним была подпись: «ПОЗОР!» А потом Ай с довольной улыбкой запер меня в темнице на колёсах.
Я очень хотел вернуться домой. Вот, думаю, смастерю себе седло из лопухов и прилечу к профессору верхом на какой-нибудь вороне. А потом я научу её спасать мир, и мы построим парк развлечений для владельцев людей.
Лаки, ты это о чём?
Я хотел сказать: парк для любимцев людей. Не вредничай. Так, я отвлёкся. В общем, чтобы добыть ворону, требовалась самая малость – выбраться из клетки. Я просунул часть морды между деревянными прутьями и закричал:
– Это возмурррртительно! Я надену маску. Только отпустите!
Может, кот учёный и ходил по цепи кругом, а я – зверушка свободолюбивая. У меня аллергия на клетки, я в них чихаю, и тогда все вокруг превращаются в ёжиков.
– Ты непонятно кто, может, ты заразный енот, поэтому у тебя маска и исчезла. – Третий енотик, подросток, наверное, испугался, что я его превращу в ежа. – Если бы коты существовали, мы бы про них в школе проходили. Признавайся, енот, кто ты и куда дел маску.
– Дайте мои пилотские очки. – Я указал на место, куда так гениально и красиво упал. – Они – моя маска. И я не заразный. Мне все прививки сделали!
Енотик Ай достал из одного из жилетковых карманов ягоду и осторожно протянул мне, а потом выдал:
– Чтобы это никого не укусило, пускай сидит в клетке. Надо узнать, чем или кем оно питается и что здесь делает.
Я провёл лапой по морде сверху вниз. Профессор так делает со своим лицом, когда я чего-то не понимаю. Примерно раз тридцать в день. Настало время расставить все точки над «муррр»:
– Я здесь ничего не делаю – только в клетке сижу. Верните мой самолёт!
Худенький енотик намотал ус на коготь и с блеском в глазах спросил:
– Это та странная птица без клюва, которую ты сломал?
– Какой же ты непонятливый! Я не ломаю птиц. Я ломаю самолёты, точнее, кошачьи самолёты. И не каждый день, а такое было в первый раз. Самолёт сделал мой человек. Профессор. Он хотел, чтобы я мог летать, но не разрешил помогать ему. Так что я подкрутил кое-что, пока профессор спал.
Пока я себя расхваливал, старенькая хромая енотиха с палочкой цокала языком. А потом она в таком меня заподозрила, страшно сказать!..
– Ты, милок, приехал леса вырубать? Я слышала от бабушки, как это бывает. Приходят чужаки, улыбаются, говорят, какая у нас, енотов, милая деревня, а потом деревья наши увозят.
– Вот уж нетушки! Мы, котики, ничего не рубим и не губим. Даже не ворчим – только мурчим.
– Ты самолёт погубил, – подловил меня Вредина.
– Я просто улучшил эту штуку. А она, наверное, не поняла, что я её улучшил, и испортилась. Самолёт должен был вернуться к профессору, а упал здесь. И я упал. Дайте мне молочка. Пожалуйста! У меня время полдника.
Енотик Ай обошёл вокруг клетки и ткнул в меня лапой:
– Перед нами хитрый экземпляр енотика-обормотика. Мне бабушка рассказывала, что такие бывают.
Я не сдавался, потому что очень хотел есть:
– Давайте вы меня отпустите, а если я кого-то укушу, запрёте обратно. Вот увидите, я добрый. Давайте посмотрим, что у вас сегодня на ужин! Я так голоден, что уже ягоду ем!
Но все решили разойтись по домам, бросив меня, и никто не смотрел, как красиво я уплетаю это кислое угощение и почти не морщусь.
В клетке было так скучно, что я начал разговаривать с птицами. Но они ничего не отвечали, потому что летели слишком высоко. Гляжу – мряу, ворона несётся прямо на меня. Глазища огромные, как два мячика для настольного тенниса. И, самое страшное, молча летит, как ракета, только что не воет. Вообще ничего не говорит. Я зажмурился и представил себе, как уплываю отсюда по реке сметаны. Гребу лапами, рядом – пельмени. Поэтому я плыву и жую. Вот, думаю, погибну героически с улыбкой на лице. Но ворона всё испортила. Она меня не погибла, нет, не так – не погибнула.
Не сгубила тебя!
Муррсибо, дорогой автор! Точно, не сгубила. Застряла клювом между прутьев клетки. У меня шерсть дыбом! Потому что я птиц боюсь. А они не знают, что я их боюсь, и сами меня боятся. Вот такие мы друзья!
Я лапу к вороне тяну, а сам вспоминаю того паука. Мне и жарко и холодно, нос сухой и горячий, как гренки, которые я готовлю. Я уж испугался, что мурчательный аппарат сломается от такого ужаса. Постучал когтем по вороньему клюву:
– Тук-тук, есть кто дома?
Я никогда не пробовал быть вороной, но догадался: ей просто неудобно разговаривать с закрытым клювом! Вот какой Лаки умничка!
– Ладно, – говорю, – ужас в перьях, помогу тебе! Только не ешь мой мозг.
Обхватил клюв одной лапой и навалился на него всем телом.
– Не получается, живи теперь так, – сказал я наконец.
Смотрю на ворону, а она плачет. Не бросать же свой ночной кошмар в беде!
Я выпустил когти, состроил страшную морду и шепчу:
– Ужин… Ты сам ко мне прилетел. Где моя большая ложка?
Птица от страха ногами в прутья упёрлась да как оттолкнётся!
– Вытащили репку! – кричу. – Точнее, клюв!
Слышу – фанфары, салют!
Лаки, маленький врунишка!
Я большой врунишка! То есть просто большой котик с хорошей фантазией. Ладно, не было салютов. А вот недовольная ворона надо мной смеялась.
Она сидела на клетке, переминаясь с ноги на ногу, и смеялась:
– Лаки – птичка, Лаки – хорошая птичка. Тебе зёрнышек принести?
– Если они из рыбы сделаны – давай! Но я не птичка и не больной енот. Я…
– Кот, самый умный и самый красивый на свете. У тебя лапки и собственный профессор. Пока что.
– Что значит «пока что»? Он меня найдёт, и мы будем дальше изобретать…
– Велосипеды для бабочек…
Ворона хитро сощурила глаз и наклонила голову:
– У меня есть суперспособность.
– Ты читаешь мои мысли?
– Лучше! Я подслушиваю!
– Нашла чем гордиться! Ладно бы на роботе-пылесосе кататься умела или незаметно пить человеческий чай.
– Тогда бы я не проследила за падением твоего самолёта.
Тут меня гордость взяла:
– Гениальным падением!
– И в плену ты сидишь гениально. Слушай меня внимательно. Нас всех ждёт КАРх, точнее, крах. Я раньше была домашней вороной. А теперь – всеобщая! Как начальное образование. Значит – ничья. Моего хозяина взяли в плен хомяки. Они и до твоего профессора доберутся. Так что поторопись. У этих мелких есть предводитель, она ест ластики. Я уже говорила, что хорошо умею подслушивать. Просто я чаще говорю, чем подслушиваю. Но я узнала, что имя этой злодейки начинается на му-у-у…
– Корова?
– Не перебивай. Кто-то на букву «Эм». Мурка какая-нибудь. Я имя не запомнила. Но оно такое милое…
Я отбивал хвостом чечётку:
– Если милое, то точно Мурка. А зачем ты мне это рассказала?
Ворона осмотрелась и прошептала (вороны очень страшно шепчут, сами послушайте при возможности):
– Потому что я агент.
– Какой ещё агент?
– Двойной!
Я не успел спросить, что значит двойной агент. Она обычная ворона. Одинарная. Её точно не две. Нужно было срочно выпросить сметаны. Хоть у берёзы. Знаете, что бывает с котами, которые едят меньше десяти раз в день? Самое ужасное на свете! Они – расстраиваются.
Берёза со мной говорить не хотела. Ещё и исчезать постепенно стала. Потому что ночь наступала.
Я от скуки сам себе мурлыкать песню начал:
– Чудеса у нас в квартире! С каждым годом кошка шире! С каждым годом больше кошка и ленивее немножко.
«Вот свернусь клубочком, как обычный кот, и лягу спать! Пусть всем стыдно будет, что они обидели Лакушку!» – думаю. Тут в лунном свете мелькнуло что-то или кто-то в плаще! Гляжу – оно ко мне приближается. Я хотел в обморок упасть красиво, как человеческая женщина, но тут нечто сбросило с себя капюшон и оказалось Врединой!
Я удивился, как в тот раз, когда профессор сказал мне, будто не вся его еда – моя. Вот шутник!
Удивился я и спрашиваю:
– Ты что это в капюшоне? Дождя же нет.
А он прижал палец к губам:
– Я принёс тебе ужин.
Я случайно как замурчу! Самому неловко стало. Непроизвольное мурчание – для котят! Говорю:
– Какой же ты Вредина? Почему тебя так зовут? Ты полезина! Добрятина! За это я расскажу тебе, как завести человека!
Утром всех енотиков ждал сюрприз от меня! Пустая клетка! Тада-ам!
Было так забавно наблюдать за ними из засады!
Старый енот протёр очки и понял:
– Или наш гость стал невидимым, или у нас клетка испортилась и показывает неправду. Как телевизоры, о которых ворона говорила.
Енотик Ай сначала почесал свою голову, а потом голову енотика Кю, самого умного из учеников:
– Клетка не может испортиться. И нет никаких телевизоров – ваша ворона всё придумала.
Тем временем из-за кустов раздавался вопль «мяу, не пойду!». Да, это я мужественно не хотел снова попасть в неприятности. Но Вредина выволок меня за хвост. Он тащит – я в землю передними лапами вцепился, оставляю за собой следы, как огородная тяпка. Новый друг поставил меня на ноги, отряхнул и даже галстук поправил.
– Я всё узнал, он не болен. Всю ночь его кровь проверял в школьном кабинете химии, – с умным видом сообщил своим сородичам Вредина.
На самом деле – мы всю ночь сидели в кабинете химии, ели вкусняшки и глупо шутили.
Но об этом нельзя было рассказывать, поэтому я кивнул и добавил:
– А ещё я узнал, что пока не могу вернуться к своему человеку. Мне надо отремонтировать сломанную металлическую птицу. – Я ткнул когтем в сторону кошачьего самолёта.