Работал я там ровно неделю. Хватило. Не знаю, как выглядит настоящий ад, но сильно подозреваю, что намного страшнее он быть не может.
Там были такие, как я – простые ребята, посланные своей страной на святую войну, – и война вцепилась в них и уже не выпустила. Она стала их жизнью – хриплые вопли басмачей, подсвеченное разрывами ночное небо, визг пуль над головой и запах горелой человеческой плоти. Были и другие. Особенно мне запомнился один, внушатель с диагнозом, кажется «посттравматическая кататония», хотя такой болезни нет – это мне уже потом объяснил знакомый костоправ... Его бредовые видения были необычайно ярки и реальны, и, хотя палата, в которой его содержали, имела отдельную защиту, случалось, что подхлестнутый безумием дар прорывал ее – и тогда полкорпуса заходилось в криках, а нам с напарником и дежурной сестричке приходилось бежать туда... и все время, пока сестра вкалывала ему успокаивающее, – видеть!
– Что с вами? – озабоченно спросила двойник Марины Валевич, стоявший за спиной навязчивого парня с розочкой. – Вы так побледнели.
– А... – Я оглянулся. Вторая Марина по-прежнему стояла рядом с эстрадой – отнюдь не собиралась растворяться в воздухе, проваливаться сквозь пол или оборачиваться маленьким зеленым чертенком.
– Вы знаете, мне с самого начала не совсем нравилась эта идея, – продолжил доппельгангер. – Но Маринка...
– Просто решила немного пошутить, – улыбнулась первая Марина Валевич, подходя к столику. – Вы ведь на меня, – она глянула на меня, взмахнув ресницами, и виновато потупила взор, – за это не обидитесь?
– Думаю, – неожиданно пришел мне на помощь мой оппонент по столику, – мы не обидимся на столь очаровательных дам. Если, конечно, хоть одна из них соблагоизволит объяснить – что, собственно, происходит?
– Все очень просто, – рассмеялась Марина-первая. – Это – указала она взмахом руки на своего двойника, – моя младшая...
– ...на целых десять минут...
– ...сестра Арина Валевич. Это, – кивок в мою сторону, – Сева Серов, профессиональный заводчик аквариумных рыбок, ну, а это...
– Валентин Зорин, – отрекомендовался парень с розочкой, озадаченно переводивший взгляд с одной сестры на вторую. – Господство Зорин, следователь по особо грешным делам пресвятого благочиния.
Он машинально потянулся за корочкой, прежде чем одернуть себя.
Моя, начавшая было возвращаться на место, челюсть снова оказалась где-то в районе пупка. Мысли в голове совершили скачок, сальто, стали на мостик и раскланялись под бурные аплодисменты спинно-мозговых рефлексов.
– Раз уж все познакомились, – предложил я, подхватывая со столика свою охапку роз, выглядевшую, надо признать, по сравнению с изящной конструкцией в руках благочинного, несколько вульгарно, – может, присядем?
После чего замер в нерешительности с букетом в руках. Ибо букет был один, а девушек, как выяснилось, ровно в два раза больше.
Справиться с дилеммой буриданова ослика мне снова помог брат благочинный, протянув свое хрупкое произведение цветочного искусства ближайшей к себе сестре. Кажется, это была Арина – я еще не научился уверенно их различать, особенно с учетом того, что на обеих сестрах были абсолютно одинаковые платья.
После этого мне не оставалось ничего другого, кроме как вручить розы второй сестре, и, предоставив ей самой решать проблему, куда девать сей колючий веник, нарочито старательно углубиться в изучение меню.
– Итак, – осведомился я, шелестя страницами, – кто что будет заказывать?
– Если не возражаете, – холодно произнес брат Зорин, наклоняясь к соседнему столику, – я бы предпочел решить этот вопрос самостоятельно.
– Ваше право, – отозвался я. – Но предупреждаю заранее – платить буду я.
– Это отчего же, – все тем же холодно-опасным тоном опытного инквизитора поинтересовался благочинный, – вы так решили?
«Оттого, что на всех каналах эфирника постоянно плачутся – ах, какое бедное у нас благочиние, какие нищенские зарплаты у его сотрудников, – с неожиданной злостью подумал я. – Интересно, ты кого и от каких сроков на свои шиши отмазал?»
– Ну, потому что... в общем, инициатором этой встречи был я. Хотя, конечно, – я озадаченно покосился на Марину – та едва сдерживала смешок, перевел взгляд на Арину (или наоборот?) – эта была сама серьезность, – первоначально планировалось немного меньшее количество участников, но... раз уж так получилось... я не собираюсь отказываться от своих обязательств.
– Но, – перебил меня брат Зорин, – я бы все же предпочел...
– Брат, – проникновенно сказал я. – Давайте договоримся так – вы оплатите следующий вечер. И все, тема закрыта.
– Ну... – неуверенно произнес благочинный. – Допустим.
Значит, денег у него все же немного. Меньше, чем гонора. Или просто жлоб.
– А что пожелают милые дамы? – обратился я к сестрам Валевич.
Девушки переглянулись. Улыбочку, появившуюся на милом личике Марины, я бы, пожалуй, даже осмелился назвать хищной, а тихий вздох и еле уловимое пожатие плеч младшей сестры нельзя было истолковать иначе, как: «Делай как знаешь, но не говори потом, что я тебя не предупреждала».
– Дамы, – заявила Марина, откидываясь на спинку стула, – желают гулять.
– Что ж, – отозвался я, снова погружаясь в меню, – гулять так гулять.
«Стрелять так стрелять», пропел где-то в моей многострадальной голове чей-то неуловимо знакомый голос.
Валентин Зорин, среда, 16 июня
Я чувствовал себя, словно только что поднятый зомби – голова набита гнилыми соплями. Густо пересыпанное французскими словечками меню, в которое я уткнулся, чтобы не видеть жуткого зрелища удвоенной барышни Валевич, тоже не способствовало ясной работе мысли. Во всяком случае, я не запомнил, что именно заказал. От необходимости разбираться еще и в карте вин меня избавил аквариумист Серов – и очень хорошо, потому что там кириллицей были напечатаны только две буквы в самом верху – «у.ё.».
Пока официант тащил бутылку, над столом висело нервное молчание. Серов отпил из предложенного бокала, удовлетворенно кивнул, и, шуганув пытавшегося было разлить вино официанта, занялся этим сам. Получалось у него, как у заправского соммелье.
– Я тут недавно услышал хороший тост, – сообщил он, закончив. – На поминках. Один из близких друзей усопшего, встав, произнес буквально следующее: «Ну, за покойника и, чтобы два раза не вставать, за присутствующих здесь дам». Первая часть для нас, слава богу, не актуальна, а вот со второй предлагаю начать. За наших прекрасных дам!
За прекрасных дам выпили с удовольствием, в том числе и сами дамы.
– А теперь, – проговорил Серов, когда пауза опять затянулась, – предлагаю познакомиться поближе. Раз уж воля прекрасной женщины свела нас здесь...
Я пожал плечами:
– А что, собственно, говорить? Я уже представился... хотя, если это кому-то интересно, могу добавить, что веду сейчас дело Парамонова. Собственно, поэтому...
Фразы я не закончил, надеясь, что понятно будет и без того. Мне показалось, что аквариумист поперхнулся вином, но, возможно, это был лишь обман слуха.
– Ну, положим, мне тоже о себе рассказать особенно нечего, – отозвался Серов с явно напускной вальяжной ленцой. – Только я не заводчик, простите, рыбок. Я аквариумист-декоратор, а заодно – владелец магазинчика экзотических, действительно, рыбок.
– А вы их не разводите? – с какой-то странной интонацией полюбопытствовала Марина.
– Я, – с насмешкой ответил Серов, – стараюсь не вмешиваться в чужую личную жизнь.
Естественно, Валевич-старшая (я решил про себя так их именовать) тут же прожгла его взглядом. Серов смутился, и мне пришло в голову, что он, похоже, просто не различает сестер. Мне это показалось странным – при всем сходстве близняшки совершенно по-разному себя вели. Даже выражения лиц у них были настолько своеобразные, что лишь в первую секунду я мог счесть их неразличимыми.
– Вообще-то разводить по нынешним понятиям полагается простаков, – решил я поддержать собрата по мужскому полу. – Лохов, так сказать.
Серов шутки не принял.
– Знаете, – проговорил он серьезно, – аквариумное рыбоводство – это очень спокойное, неторопливое, размеренное занятие. Поэтому я его и выбрал.
Это следовало понимать так, что господин рыболюб намекает на свое бурное прошлое. В наши времена принято хвалиться криминальными подвигами, но мне небезынтересно будет полюбоваться, как он это сделает – в моем-то присутствии?
После такого вступления следующий вопрос был неизбежен, как труба Гавриила, и он прозвучал.
– А откуда у вас этот шрам? – с любопытством спросила Серова Арина.
Всеволод Серов, среда, 16 июня
– Ах, это... – Я коснулся виска. – Память о месте под названием Бай-Муры. Или, как его еще называли, долине Шангри-Ла.
Вилка благочинного замерла на полдороге, и я отчетливо осознал, что ляпнул лишнего.
Долина Бай-Муры находится в сотне верст к северу от Кандагара. Базовый укрепрайон.
Полгода назад его пыталась взять 17-я бронестрелковая, но при выдвижении попала в засаду в Ойхотском ущелье. С тех пор это Ущелье Кровавого ручья.
На этот раз местному шейху скормили дезу, что на новый штурм снова пойдут бронестрелки, и он клюнул – вывел отряды на дороги. В долине осталась только охрана – около сотни рыл. И склады.
Мы подлетаем к долине спустя три минуты после начала атаки. Две эскадрильи штурмовых драконов выстроили в небе круг и время от времени ныряют вниз, подхлестывая царящий там огненный ад.
Но кто-то все же уцелел. Черный зев пещеры выплевывает навстречу снижающимся коврам трассу «гатлинга». Очередь проходит левее и выше, а на пещеру немедленно пикирует очередная пара драконов – черная дыра превращается в огненное вулканическое жерло.
Ковер тяжело плюхается на вершину холма. Ссыпаемся вниз по склону. Неожиданно из-под земли, словно чертики, выскакивают трое басмачей – и тут же катятся вниз, схлопотав по паре пуль. Запоздало грохочет коверная магистволка.