– И от кака засада, – продолжил эксперт, – чтобы путь сей пройти до конца, такие силы в душе нужно иметь, яки не у всякого мага есть.
– То есть, – расшифровал я, – если кто-то и сможет пройти до конца, значит, он уже настолько крут, что ему эта сила уже ничего толком не прибавит?
– Розумиешь, хлопче, – одобрительно кивнул Хольмский. – Але тут-то и постарався враг рода человечьего. Коли сил идти нет, а погибать в цвете лет ох как не хочется, тут-то нога сама тебя на Трещину и потянет.
Нет, точно, где-то я это слышал! На уроках закона божьего, что ли?
– А Трещина, – продолжил Хольмский, – о-о, это очень подла штука. К средоточию она тебя выведет, и силу ты получишь. Да только взамен она по мыслям твоим проляжет.
– М-да.
Я начинал понимать, с чем нам предстоит иметь дело. Сумасшедший маг-самоучка. Малоприятно. В принципе, большинство магов не назовешь психически здоровыми существами, но если уж его считают больным собственные же собратья...
– Так от я и бачу. – Остап Андреевич добыл из кармана шаровар свою знаменитую «запорожскую» трубку и, запалив ее кончиком пальца, с видимым наслаждением затянулся. – Немцы тоже спервоначалу решили настругать эрзац-магов, числом поболе, ценой подешевле.
Если бы только немцы! Я вспомнил рассказы деда об их училище. Трехмесячные курсы, полтора десятка основных заклинаний первого уровня – и на фронт! А потом их огненные шары рассыпались по щитам немецких некромантов, точно стакан – о рыцарские латы.
– Мол, истинный ариец этот вшивый Лабиринт пройдет, стеком по голенищам похлопывая да «Хорста Весселя» насвистывая. Собрали роту добровольцев из всяких там СС, прогнали через Круг и направили на Восточный фронт – на испытания. Две недели поиспытывали, а потом загнали всю ораву в овраг и, – гном звучно хлопнул ладонями, – в пыль.
– Ясно, – кивнул я. – Ну, а с порталом-то что?
– Осади! Зараз все поведаю! – Остап Андреевич, наклонившись, выбил трубку о каблук, нисколько не смущаясь образовавшейся при этом на полу дымящейся кучки.
– Урод этот, Трещиной меченный, – сказал он, – в ткань портального заклятия свое вплел. Хитрое заклинание, соткано замысловато. Всех, кто через этот портал шагает, оно на вкус пробует и тех, кто понравится, – хвать! – Гном закашлялся. – И в неведомую даль.
– Так, – задумчиво сказал я. – А проследить его можно?
– Можно-то можно, – отозвался Хольмский. – Да только для этого активировать его надобно, а для этого...
– А для этого придется ему кого-нибудь скормить, – закончил я.
– То-то и оно, – развел руками Остап Андреевич.
– Ну так за чем дело стало? – недоуменно спросил Женька. – Шас пойду поймаю дворнягу...
– Э-э, не все так просто, – вздохнул гном. – Собака тут не помощник, хоть весь наш питомник пропусти.
– Думаете, человек нужен?
Человек, гном, эльф... эх, знать бы, какие у него параметры поиска?!
– Гном в него попадал, – напомнил Женька. – Помните заяву?
– Конечно... – Хольмский словно бы размышлял вслух. – Если так, то и заклятие прослеживать не надо. Амулет в зубы и вперед.
– У этого... сына... амулет был, – напомнил Женька. – А толку с него?
– А-а, – отмахнулся от него гном. – Амулет амулету рознь. Мы на «живца» вот что, – Хольмский метнулся к мешку и несколько секунд ожесточенно рылся в нем, после чего с радостным возгласом продемонстрировал собравшимся свою добычу – небольшой, с пол-ладони серебряный амулет, в который были несимметрично заделаны три крупных розовых камня, – наденем. Сейчас. – Он чем-то щелкнул, и от амулета отвалилась серпообразная пластинка. – К этому портал можно куда угодно открыть, хоть в рай, хоть в преисподнюю.
– Ну, будем надеяться, что последнее нам все же не понадобится, – улыбнулся я. – Давайте ваш амулет.
– Эй, Зорин, ты чего? – озабоченно воскликнул Женька. – Мало куда эта хрень забросит.
– А ты, – повернулся я к нему, – давай вызывай дежурку – пусть СОБОР готовят. Нашими черта с два обойдемся.
Особенно если учесть, что наши все, как назло, сорвались брать ополоумевшего уголовника, захватившего полный ковер детворы. Что же, пусть и у соборного отряда быстрого отеческого реагирования будет свой праздник.
– Валь, ты это... – неуверенно произнес Женька. – Голос у него срывался. – Поосторожнее там.
– Преклони колени, чадо, – могуче прогудел отец Иннокентий и, воздев пред собой крест, размашисто перекрестил меня. – Благословен будь, воин Валентин, на подвиг ратный.
– Да что, батюшка, какой уж тут подвиг, – пробормотал я, но гапон, не обращая внимания на мой лепет, ткнул мне в губы крест.
– Ступай с богом!
– Вообще-то есть у меня еще один хороший камушек, – задумчиво пробормотал Хольмский. – На тот случай, если амулет по дороге потеряется. Только его глотать надо.
– Нет уж, – выдохнул я, подходя к порталу.
Фиолетовый покров мерцал как-то по-особенному – или мне просто показалось. Вот он начал наливаться синевой... я, затаив дыхание, бросился вперед – и вылетел из портала на противоположной стороне зала. Ну да, сейчас порталы станции замкнуты сами на себя.
Фигурки на противоположном конце замахали мне руками. Я махнул в ответ и, снова набрав полные легкие воздуха, шагнул обратно в портал, благо он еще не закрылся.
– Ничего, – разочарованно сказал Женька. – Ровным счетом ничего.
Мы поэкспериментировали еще два открытия, за время последнего я умудрился проскакать туда-сюда целых восемь раз, и пришли к неутешительному для меня выводу – в таинственные параметры я не попадал.
– Ладно уж, Валя, – вздохнул Женька, когда я в очередной раз вылетел на него из портала. – Кончай. Ежу уже понятно, что «живец» из тебя никудышный. Давай сюда эту побрякушку.
Он привычно преклонил колени для благословения, звучно чмокнул крест, поправил амулет и, улыбнувшись напоследок, шагнул в портал.
Мы дружно обернулись к противоположной стене. Крохотная фигурка Женьки помахала нам рукой, шагнула назад... и исчезла.
Мне потребовалось несколько томительно-долгих секунд, чтобы сообразить, что заклинание наконец сработало.
– Ну!
– Сейчас, сейчас. – Хольмский медленной водил ладонью над лежащей на второй руке пластинкой. – Сейчас... есть.
Изогнутая пластинка полыхнула ослепительно белым. Хольмский, сложив ладони «лодочкой», словно бы выплеснул этот свет вперед – и перед нами засиял алый овал служебного портала – такой же, как и в двух саженях позади нас.
– Пошли! – заорал я в карманное зеркальце. – Пошли!
Соборовцы не подвели. Один за другим – две пятерки в полном боевом облачении, – гремя металлом, они выскакивали из одного портала и через четыре шага, мощно оттолкнувшись, «рыбкой» ныряли во второй.
На всякий случай я досчитал до пяти – вдруг появится еще какой-нибудь опоздавший – и, взведя курки пистолета, шагнул следом.
Все было уже кончено. Я едва успел глянуть, кого волокли к порталу двое дюжих пастырей – молодую черноволосую женщину, всю одежду которой составляли несколько обрывков черной кожи и многочисленные перекрещенные ремни, а лицо было явственно отмечено печатью безумия. Она выкрикивала что-то яростно-бессвязное до тех пор, пока не скрылась в портале.
– Блин! – всхлипнул стоящий справа – хвала господу, живой и невредимый – Женька. – Я еле отскочить успел. Вы, блин, как ломанулись.
– Ну так нас же накрутили! – огрызнулся рослый десятник. – Мы уже думали, тут прям филиал преисподней, а не этот, – он брезгливо повел рукой, – тараканий питомник.
– Да уж. – Я обвел взглядом помещение, подозрительно напоминавшее обычный московский подвал, самую малость подреставрированный ну и наверняка хорошо заэкранированный. Тараканов тут было много, причем необычайно крупных – в палец длиной. Хорошо еще, что эти твари отчего-то не спускались на пол, зато на стенах местами образовывали сплошной шевелящийся ковер. Особенно много их было на стене напротив портала, где наличествовало некое седалище, долженствующее, по-видимому, изображать трон. А на противоположной стене...
– Вот она, пропажа, – до бестактности громко сказал Женька.
Я скользнул взглядом по подвешенным телам, натолкнулся на выкаченные, наполненные ужасом глаза молодого – лет двадцати – парня. Смотрел я не дольше секунды – уж больно жалко выглядел сын самого .
– Как слышишь? – Командир соборовцев был настроен на более деловой лад. – Слышишь? Мне нужна одежда. Да, обычная одежда, комплектов десять. Где взять? Я что, обо всем думать должен? В каптерке десяток ряс подбери...
– Слышь, Валь, – тихонько прошептал Женька. – Когда будем нашим в участке рассказывать... давай без подробностей, а? Засмеют ведь.
– Засмеют, – согласно кивнул я.
Всеволод Серов
– Ну как, видишь чего-нибудь? – придушенным шепотом осведомляется Ладога.
– Вижу, – отзываюсь я.
– Что?!
– Горы. Луна почти полная.
– Ишак ты недорезанный! – обиженно шепчет Ладога. – Я ж серьезно.
Мы сидим в засаде больше трех часов, и уже я успел отойти от сумасшедшего пролета по ущелью, когда каменистые склоны проносятся рядом – руку протяни! – от борта ковра, летящего со скоростью больше сотни верст в час. Но – бог миловал, а умения нашим ковролетчикам не занимать. Если надо, они любой ведьме сто очков вперед дадут.
Сегодня нашей группе повезло – в том смысле, что нас послали не «вверх». Вверх – это значит в горы, окружающие плато, потому что там уже через пару часов начинаешь думать не о басмачах, а о том, как бы не окочуриться к утру от холода. И как добыть хоть каплю воды из промерзшей насквозь фляги.
Хотел бы знать, какой вообще смысл в этих засадах? Перевалы зимой завалены снегом. За три недели «блошиных прыжков» по этим проклятым горам мы еще не завалили ни одного каравана. При том, что на равнине результат давал порой каждый пятый выход.
Дорога, на которой мы сидим, идет с равнины вглубь горного массива. На самом деле дорог из кишлачной зоны две, и по какой пойдет караван – если он вообще пойдет сегодня, – ведает только его старший да еще Аллах. Но группа у нас маленькая, а потому вторую дорогу командир приказал просто заминировать.