Секунду девушка глядела на меня непонимающе, потом лицо ее исказилось от ужаса.
– Так она...
– Угу, – кивнул я. – Такая типографская форма свернула бы пространство вокруг себя, превратившись в маленькую «черную дыру». А так как логически замкнутой областью это пространство обычно не является, то такая дыра подвержена рассеянию по законам квантовой магии. На этом принципе основаны современные печатные бомбы.
– Я думала, ими вызывают стихийных духов, – пробормотала Марина.
– В основном саламандр, – согласился я. – Это старинный общеизвестный способ, думаю, поэтому о нем решились упомянуть в учебниках... но тут возникают проблемы технического порядка. – Я чувствовал, что меня заносит, но так редко мне удавалось поговорить о чем-то душевно близком, что остановиться не мог. – Печать должна продержаться достаточно долго, чтобы дух завершил манифестацию – хотя бы полсекунды, – но преддействовать она начинает до того, как ее части сомкнутся. Поэтому их приходится гравировать на пластинах из тугоплавкого металла, по отдельным элементам узора, а если не выдержан хоть один допуск – все заполировывать и делать наново. Обычно для этого используют...
И вот тут у меня слова рыбьим хребтом застряли в горле.
– Вольфрам.
– Вольфрам, – повторила Арина, сметая груду проспектов с подоконника. – Все остальное – ерунда, пригодная разве что для талисманов и ведьмовских заговоров. «Покупайте родонитовые талисманы с Урала» – ага, от пьянства они защищают, только вызывают при этом паркинсонизм по сродству с марганцем... аметистовые куда безопаснее.
– Ариша, – проникновенно заметила ее сестра, – мы все знаем, что ты умная.
Всеволод Серов, суббота, 19 июня
– Твой друг живет здесь, во Владимире? – с любопытством спросила Марина, оглядываясь вокруг.
– Нет, – ответил я, с облегчением ставя контейнер с Македонским на перрон вокзала. Вот уж не думал, что моя домашняя зверюга так отожралась за последние годы. Может, выпустить его уже? Вроде бы эльфов поблизости не видать, даже Шар запропастился куда-то...
– А где?
В короткой черной кожаной курточке и раскраске стиля «вампирша» моя спутница выглядела просто чертовски соблазнительно, а поэтому вместо ответа я просто обнял ее. Кажется, такие губы называют «зовущими»... ярко-алые, призывно полураскрытые... Краем глаза я заметил, как проходящая мимо старушка в ужасе шарахнулась от нас, размашисто перекрестилась, трижды сплюнула и только после этого продолжила свой путь, бормоча – так, что слышно было на пол-улицы – что-то про «окаянных арапов» и прочих «бусурманей».
– Так все-таки, где живет твой друг? – повторила Марина свой вопрос минут пять спустя, когда мы, наконец, сумели отклеиться друг от друга и даже привести себя в относительный порядок.
– В Коврове.
– Никогда о таком не слышала, – призналась девушка. – Это село?
– Обижаете, барышня, – улыбнулся я. – Вполне достойный город, на правом берегу Клязьмы. От столицы всего-то две с хвостиком сотни верст.
– А откуда такое название? Там ковры делают?
– Ага, коврики, – пошутил я. – Точнее, метлы, а еще точнее, летающие веники для подрастающего поколения. Делают... на заводе имени Дегтярева.
– Сева, я серьезно!
– Я тоже... почти серьезно, – сказал я. – В Коврове действительно есть завод имени Дегтярева, и на нем действительно сейчас делают мини-метлы... хотя вообще-то он специализируется на боевых посохах.
– Тогда почему город так называется?
– Понятия не имею, – признался я. – Вроде бы им, еще в бытность его селом, владели князья Ковровы... а вообще – приедем, надо будет у Макса спросить. Уж он-то точно все эти легенды наизусть помнит.
Я не преувеличивал – в последний мой визит Макс пытался поведать мне одну из местных легенд. Кажется, там поминался сын Юрия Долгорукого, зверолов Елифанко, двое леших и еще полдюжины персонажей, упомнить которых я не сумел – дело было ночью, уже переходящей в утро, а в качестве аккомпанемента Макс выбрал «Песню о диком вепре», которую с большим воодушевлением отбивал на опустошенном нами пивном бочонке.
– О, а вот и остальные, – воскликнула Марина, попытавшись – не очень, впрочем, настойчиво – высвободиться из моих объятий.
– Прошу простить за задержку, – мрачно сказал Зорин, подходя вплотную. – Но у меня возникли некоторые проблемы.
– С перекидкой? – сочувственно осведомился я. Сейчас, глядя на хмурого брата-благочинного, идея с волком-поводырем для слепого эльфа уже не казалась мне столь гениальной, как в Москве. Перестраховка, да...
– С переодеванием. – Зорин смерил нас с Мариной мрачным взглядом и, так и не удостоив ответом, развернулся к младшей из близняшек.
– Поведение господина Зорина, – пропел Шар, – я, учитывая сопутствующие обстоятельства, должен признать заслуживающим самой высокой оценки.
– А сам ты как?
– Лучше, чем некоторые, – ответил эльф, аккуратно складывая большие зеркальные очки в нагрудный карман. – Даже сумел обойтись без помощи мадемуазель Арины – одна моя юная соплеменница установила над несчастным инвалидом опеку. Весьма деятельную опеку, – добавил он после секундной паузы. – Наш товарищ по несчастью едва сумел найти место, чтобы переоблачиться.
– У нее случайно не было вышитого иероглифа на рукаве? Или там на воротничке?
– Представь себе, нет, – холодно отозвался эльф. – Сочувствующих экстремистам среди нашей молодежи вовсе не так много, как это кажется со стороны.
– Угу, – кивнул я. – Если верить новостям, то делу серкелуин сочувствует каждый второй эльф, не считая каждого первого.
– Ты, – медленно спросил Шар, – расписание узнавал?
– А как же. Ближайший портал на Ковров открывается через, – я покосился на угрюмо чернеющие на вокзальном фасаде часы, – уже через семнадцать минут. Как раз хватит времени, чтобы дружными усилиями нашего коллектива отдраить с меня камуфляж.
– Вообще-то, – негромко заметила Марина. – Не знаю, как вы, а лично я была бы не прочь перекусить.
– Не советую, – развернулся к ней Зорин. – Я, прежде чем сумел перекинуться , нанюхался ароматов из местного буфета вдоволь. Поверьте мне на слово, лучше туда вовсе не заходить, не говоря уж о том, чтобы вкушать приготовленную там пищу.
– Что, все настолько плохо? – удивился я. – А мне казалось, что после корма для упырей под названием «колбаса останкинская» бывших раешных жителей уже ничем не напугаешь.
Очередной мрачный взгляд Зорина заставил меня изменить свежевысказанную точку зрения... равно как и убедил в том, что тему эту лучше не развивать.
– А может, попробуем поискать какой-нибудь ресторан? – неуверенно предложила Марина. – Вокзал ведь в центре города... А портал пропустим.
– Следующего придется ждать почти до темноты. Лучше попробуем потерпеть еще каких-нибудь час-полтора, – попросил я. – Стоит нам добраться до Макса, и нас непременно накормят.
По крайней мере, я на это не без оснований рассчитывал. Правда, Макс упоминал о возможном «напряге со жратвой», но по его понятиям это состояние в его представлениях начиналось в тот момент, когда он не чувствовал себя способным накормить досыта десяток-другой саблезубых тигров.
– Предлагаю компромисс, – сказал Шар, сдувая с плеча уже третью за минуту несуществующую пылинку. – Пусть дамы прогуляются до ближайшего ларька на привокзальной площади и приобретут там себе по паре стаканчиков мороженого, а заодно – бутылку «Мистики».
– «Мистики»? – переспросил я. – Зачем нам эта алхимическая отрава? В ней разве что алкагеста не содержится... и то по действию она ему не сильно уступает.
– Именно за этим, – серьезно сказал эльф. – Если ты не сумеешь за двадцать минут вернуть себе свой естественный окрас...
– Тогда, – перебил я его, – берите лучше «Золотой вереск»! К неграм или китайцам местное население за последние годы успело немного привыкнуть, но вот существо с фиолетовой рожей точно вызовет среди провинциальных жителей нездоровую сенсацию.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Валентин Зорин
«Скорые», наверное, слетелись со всей Москвы. Мерцало характерное голубоватое сияние, и сильно пахло озоном. Над каждым вытащенным раненым трудилось по два-три целителя. Впрочем, раненых было не так уж и много. Убитых намного больше.
В праздничные дни здесь всегда толпится масса народу. Выбираются семьями, с детишками...
Ударная волна и осколки прошлись по толпе жутким зигзагом – двадцать саженей на северо-запад, потом вправо градусов на сорок, потом еще чуть правее. Этот страшный путь был отмечен изломанными, рваными телами и кровью. Много крови. Местами потоки сливались в сплошную алую полосу.
Мы еще должны были благодарить господа за вспыхнувшую панику. И того оставшегося неизвестным тролля, великана или – чем черт не шутит?! Страх, говорят, удесятеряет силы – человека, который сумел-таки опрокинуть массивную каменную тушу урны!
Теперь выпотрошенные из бумажного пакета внутренности второй бомбы безобидной с виду россыпью валялись на брусчатке. Громоздкий часовой механизм, примотанный леской к двум брускам триамита, тщательно наломанные лезвия бритв и множество разноцветных стеклянных шариков, которые продают детишкам с лотков, по полдюжины даже за нынешний, окончательно издешевевший целковый.
– Как думаешь, – хрипло спросил я стоявшего рядом эксперта, – кто?
– И думать нечего, – зло сплюнув в сторону, ответил он. – Эльфы. Я еще когда к площади подлетал, понял. Сверху оно знаешь как... алое на желтом... Эстеты проклятые.
Эльфы. Я еще раз посмотрел на кровавый след, пытаясь представить, как этот кошмар может выглядеть с высоты, и внезапно понял. Хотя понял я, наверное, раньше, просто догадка была настолько... кощунственной, что мозг не сразу смог признать ее.
Вторая, неразорвавшаяся бомба должна была начертить кровью недостающий изгиб руны «ваэль» – свобода!
– План-перехват объявили? – спросил Коля Девельков, пошевеливая пальцами так, что слышался хруст вражьих глоток.