чёрных мало фильмов, больше про белых почему-то, а они тоже разные бывают. Ну и индийские ещё. Там поют, танцуют… Всё как у нас.
Что-то она про кастинг говорила, дискотеку… Я не всё понял, дискотека-то и у нас в селе бывает, но у нас просто танцы. Я умею, да, наши, народные. И на барабанах тоже, да у нас все ребята умеют. Похоже, эту чуду какие-то люди в кино сниматься звали, как-то так. Говорит что зовут ее Гунилла Съёберг, но проще звать Барби. А, Барби и я знаю, это как куклу. У сестренок была одна такая вот, худющая, с гуманитарной помощью досталась. Очень она им нравилась. А мне эта — нет. Что-то в ней не то. Как будто её проклял кто, или конопли обкурилась. У нас кальян только старшие мужчины курить могут, а кто из молодых травку курит — как узнают, отлупят и из дома прогнать могут. А кому бездомный и безработный нужен? А девушки у нас не курят, да, бетель все жуют, ну так и что? Кому это мешает, а эта…
Когда сказал что с Нигера, так и говорит — негр, мол, я. Какой негр? Фульбе я, и всё.
Дал ей бумагу посмотреть — не понимает. На руке у неё такое же устройство, что и у меня — пока разговаривали — как раз и запиликало. Там какие-то строчки побежали. Ну она и стала читать. На каком — не знаю, вроде она про Швецию говорила. Где такая?
Как прочитала — села, пригорюнилась. А чего горевать? Всё вокруг растет, надо только найти и взять. А она опять шуметь и мне давай объяснять знаками, что что-то найти надо. Ну надо — пусть ищет. А то я не знаю, что и где. Не скажу пока, посмотрим, как себя вести будет…
День Третий-1. Наш остров Дом
группа Кота
Кот, о. Дом.
Вообще-то я благодарен «Смотрящим-за-нами», ни смотря ни на что! Прав был Эльдар Александрович, прав! Он не только как талантливый режиссёр фильмы неплохие снимал, но и стихи толковые сочинял. Я-то все, конечно же, и не помню, но у меня тут есть их любительница… И повод вспомнить и фильм и стихи-песни из него самый-самый подходящий…
У Природы нет плохой погоды,
Каждая погода благодать,
Дождь ли снег, любое время года —
Надо благодарно принимать.
Мы и принимали её, местную погоду — «такую, как она есть», без прикрас.!!! (междометия между непечатными фразами) Вместе с жутким и противным дождем, который, начавшись поздно ночью с редких и легких теплых капель, постепенно набрал силу до проливного ливня и прервал нашу оживленную беседу.
Да-да, мы так проговорили и говорили весь первый вечер нашей встречи, перекусили тем, что у меня было, напились вкусного чаю, что оказался у моей новой знакомой и продолжали оживленно общаться. Оказалось, неожиданно для обоих, что у нас, оказывается, много есть общего. И, несмотря на очень и очень разные интересы, нашлось и кое-что сближающее. И это, в том числе, и старые советские стихи, и песни, и песни бардов, которые, так или иначе, мы знали с детства и слушали во времена нашей юности и студенчества.
Оказалось что Фанни, так я сразу стал называть докторицу, чтобы не путаться поначалу в произношении действительно более сложного татарского имени, училась в моем родном городе. Во как! Мало того, даже и примерно в одно время со мной, только я на Географаке в Казанском Универе на эконом-географа, а она — в Мединституте на доктора. Он, наш город, кстати, и для нее родной, так что мы теперь уж точно земляки. Ну надо же, как совпало-то! Где б еще удалось встретиться, кроме как не на необитаемой острова, а? Во-во! Только тут.
Про себя-то ещё что-то расскажу постепенно. Вы спрашивайте — не стесняйтесь, у меня есть что поведать. И в подробностях и выдам, куда ж я денусь — придётся, но как-нибудь в другой раз, коли кому-то интересно будет. Зато вот про худощавую рыжеволосую «островитянку» — могу и сейчас вкратце поведать.
Вот всегда же знал, да и сам наблюдал неоднократно во время разных поездок и командировок, что случайному малознакомому человеку, встреченному вами где-то в дороге, можно и хочется рассказать о себе порой гораздо больше, чем иным близким друзьям или родственникам. То ли ваша совместная дорога и обстановка к этому так особенно располагают, то ли нет обычного опасения что рассказанное из глубин души случайному попутчику и собеседнику каким-то образом обернется твоим слушателем против тебя же — не знаю.
Конечно, как принято произносить в зарубежном судопроизводстве: «В ы можете говорить правду, одну только правду, ничего кроме правды», и добавлю к тому ещё и от себя — но не всю, далеко не всю правду - это тоже есть. Вы вполне в праве и можете что-то и опустить, и замолчать за шелухой слов — это так. Но, порой, бывает так, что и слов-то много не надо, если улавливаешь эмоциональную волну своего случайного собеседника и становишь с ним информационно единым целым.
Может, просто-напросто, располагать и притягивать комплиментарных мне людей к себе умею? Или улавливать их настроения? Или стресс инопланетного «переноса» и от нахождения в незнакомом непривычном месте сказался? Да и сама эта ситуация располагает, когда волеюЧьих -то неведомых нам Сил мы оба оказались черт те знает где и совершенно непонятно зачем?
Вполне возможно, допускаю даже и это — и такое тоже вполне вероятно, но скорее всего, как-то почувствовали мы оба потребность выговориться и рассказать о себе как можно больше… В общем, нам этой бессонной и дождливой ночи почти хватило — поведать о себе если не совсем уж все до мельчайших подробностей, то многое из прожитого и пережитого. И как-то потянулись мы и притянулись друг к другу… — пока духовно. Остальное же, плотское, мы это уже чётко осознали — будет позже, да куда оно от нас денется? Чать не нетерпеливые подростки, впервые дорвавшиеся до запретного — успеем всё. Вполне возможно, что нам на этом острове жить да жить дальше… А сколько — да кто ж его знает?
Так вот — немного о ней. Фаня с детства хотела стать доктором. Мечтала! Родители — простые работяги, труженики-пчелки, и это не только они про себя так, и соседи про них так говорили, жили в своем домишке на окраине большого города, в будни — с утра до вечера на работе, у станка, а дома до и после основной работы и в праздники и выходные — нескончаемые домашние работы, которые в частном доме никогда не кончаются. Вот и у них та же картина — дети, кроме моей собеседницы, в их семье и ещё двое, чуть помладше её, брат и сестра; а на подворье — скотина, за которой нужен постоянный уход… И вся эта круговерть — день за днем, месяц за месяцем и год за годом нон-стоп, без всяких перерывов и отдыха.
Училась постоянно, буквально вгрызалась в знания — сначала в школе, потом в медучилище, и, не смотря на это, даже поступила в институт далеко не сразу, а со второй или третьей попытки. Достатка особого в семье у них не было — совершенно обычная работящая рабочая семья. Таких миллионы. Вернее на жизнь-то хватало, но жили без ненужных дорогостоящих причуд и излишеств — вот так ещё вернее будет. Потому постоянно параллельно с учебой ещё и работала или подрабатывала, и нянечкой, и санитаркой и прочее.
Потом с отличием закончила Мединститут, и снова работала-работала-работала. Без конца и краю. И снова и снова училась — уже совершенствуясь и продвигаясь в выбранной специальности. И стала не просто врачом, а Доктором с большой буквы. Вслед за ней «на доктора» по проторенной уже ею самой дорожке стали учиться и брат с сестрой, причем всё сами, безо всякого стороннего блата и протекции. Соседи и знакомые недоумевали и удивлялись — как, почему? Откуда, мол, взялось такое упорство в достижении цели, а родители тихо помогали чем могли и гордились. Всеми своими детьми — не только ею. Но, если младшие остались в своем родном городе — она, Старшая, решительно стала рваться учиться дальше. Уже интернатуру она проходила в Питере, где так постепенно и закрепилась. Работа в престижной клинике, кандидатская по выбранному направлению, почти готовая докторская…
Предложили поработать в одной из богатых арабских стран — согласилась и несколько лет отработала даже и там, вернулась в ставший уже близким и родным Питер.
Кстати, требования от работодателя при наборе кандидатов там у них были, почему-то, весьма своеобразны. Чем думали? Необходимо было не иметь семьи и детей, знать английский или немецкий (вероятно работать предстояло совместно с английскими или немецкими коллегами, так полагаю), высокий профессионализм, не умение водить машину (парадоксально, но в той стране в то время женщинам водить авто было строго запрещено, вроде бы сейчас есть в этом плане незначительные какие-то послабления, но всё это чисто формально), хорошая адаптация к местным условиям, желательно ещё и исламское вероисповедание и неплохое знание арабского.
Как вы думаете — среди потенциальных кандидаток много было таких, особенно в Питере-то? Вот-вот. Короче говоря, её — взяли. И не пожалели, по окончанию срока контракта звали и приглашали ещё и снова. Но, больше туда уже попасть не захотела. Потому как на деле престижная уже даже по названию-то частная клиника, высококлассное оборудование, все, казалось бы, условия по оплате, намного превышающей наши скромные российские ставки и оклады, а по истинной сути — закрытая шарашка без свободного перемещения по стране. Не тюрьма, нет, но предельно близко к её режиму. По возвращении — опять работа в неплохой и высокооплачиваемой клинике. По выходным — театры, музеи. В отпуск или совместная с сестрой поездка куда-то в другую страну или домой, где родители уже сильно постарели и стали сдавать… И ни семьи, ни детей. Так и жила.
В один из обычных выходных дней, который «был обычный серый питерский», то есть — с обычным и привычным там легким моросящим дождичком, как-то собралась в недалекую автобусную экскурсию в пригород — в Петродворец, Пушкин, Гатчину, не стал уточнять, куда-то туда. Там есть